Владимир Михайлович Шарик
Муж в командировке. Пьесы
Маша. Мне не верится.
Паша. Я же говорю, что мне одному лучше. А как мы узнаем, что стража снята, и я смогу уйти?
Маша. Со школы должна прийти внучка бабы Вали, и она займется внучкой, а вы тем временем незаметно выйдете с квартиры.
Паша. С рогами.
Маша. Я еще не решила.
Паша. Тогда я останусь у вас ночевать. Вон там, у порога буду спать.
Маша. А как же работа?
Паша. Работа не волк, в лес не убежит.
Маша. Нет, я не могу позволить вам там спать. Там сквозняки, еще заболеете, и тогда я буду виновата.
Паша. Я привык жить в походных условиях.
Маша. Вы настойчивы.
Паша. Я всегда добиваюсь тех целей, которые мне надо.
Маша. Только цель не понятная.
Паша. У всех коллекционеров вывихи в мозгах. Так что не стоит удивляться. Но, тем не менее, это интересно.
Маша. Мне это не понять.
Паша. Бабе Вале тоже.
Маша. Да. Между прочим, она говорят еще и колдунья, и может напускать на людей порчу или сглаз.
Паша. Кто это такое сказал?
Маша. Моя соседка сверху. Она поссорилась с бабой Валей и та начала ей всякие гадости делать: то иголки в двери натыкает, то комки волос набросает или соль на пороге насыплет.
Паша. И у соседки были неприятности.
Маша. Да. То документы потеряла, то в трамвае деньги вытянули, то болячки разные нападали. Короче, страшная женщина. Я стараюсь, с ней не ссорится. Хотя есть подозрения, что это она сделала так, что у нас в семье начались ссоры.
Паша. Почему ты так решила?
Маша. Это случилось после того, как наша дочь опрокинула нечаянно ее ведро с мусором у нас на площадке. Она что-то покричала тогда и все. А я вот стала анализировать все события, которые произошли после того случая, и пришла к выводу, что это неспроста.
Паша. Что ж, тогда вам крупно повезло.
Маша. Почему?
Паша. Потому что я тоже немножко занимался магией. И умею изгонять всяких там бесов, дьяволов, снимать порчу и сглаз.
Маша. Неужели?
Паша. Я никогда не обманываю.
Маша. Мне всегда представлялось, что этим занимаются какие-то необычные люди.
Паша. Этим могут все заниматься, только надо знать некоторые слабые стороны нечистой силы. У вас есть свеча?
Маша. Сейчас найду.
Паша. И еще захватите темный платок.
Маша. Хорошо, сейчас я принесу.
(Маша выходит в спальню).
Паша. Надо помочь женщине. (Снимает с себя сорочку и делает какие-то магические движения, обращенные к небу).
(Входит Маша).
Маша. Ой. Что вы делаете?
Паша. Не бойтесь, это я вхожу в связь с Вселенной.
Маша. Вот свеча и платок.
Паша. Хорошо. Садитесь на стул посередине комнаты. Теперь я накрываю вас платком.
Маша. А не ударите вы меня?
Паша. Вы меня обижаете.
Маша. Извините.
(Паша поджигает свечу и ходит с ней вокруг Маши все время приговаривая: «Тара-бура-крак. Сгинь нечистая сила. Тара-бура-крак. Сгинь нечистая сила. Тара-бура-крак. Сгинь нечистая сила.» затем резко снимает платок с головы Маши).
Маша. Ой. Боюсь.
Паша. Держите свечу. И смотрите внимательно на нее. О, могучие силы света и огня освободите из темницы злых духов рабыню божью Марию.
(Он несколько раз приговаривает эту молитву и при этом протягивает руки к солнцу, словно он берет оттуда энергию и стряхивает эту энергию на Машу). Смотри на огонь. Всепожирающее пламя сейчас сжигает все твои беды и несчастья. Загадывай про себя желания, чтоб ты хотела иметь и от чего б хотела отказаться. Загадала?
Маша. Да.
Паша. Вот теперь пламя сжигает все твои неприятности, а ваши пожелания с дымом возносятся на небеса, чтобы снизойти на вас божьей благодатью. (Он еще несколько раз проделывает свои магические движения и затем уставший садится на стул). Все. Теперь вам не страшны никакие злые духи и наговоры.
Маша. Спасибо.
Паша. Что вы сейчас чувствуете?
Маша. Так легко. Свободно. Я словно заново родилась. У меня все хорошо, у меня нет никаких неприятностей. Я вам очень благодарна.
Паша. Не стоит. Если появится снова симптомы непонятной болезни, то обращайтесь ко мне.
Маша. Ой, спасибо. Не знаю, как и отблагодарить вас.
Паша. Пустое.
Маша. Может вас покормить. У меня есть утка.
Паша. Не надо… А какая утка?
Маша. Жареная утка с яблоками под майонезом и с острыми приправами.
Паша. Ну, если это настоящая…
Маша. Самая настоящая утка, я вчера купила на базаре. Я ее готовила мужу в командировку, а он сбежал и неизвестно когда приедет. Я же мясо не ем – диета. Не пропадать же добру.
Паша. Конечно. Давненько я не едал жареной утки с яблоками. Еще когда мама была жива.
Маша. А супруга разве не делала?
Паша. Нет. У нее не было кулинарных способностей. Она могла только лапшу на уши навесить да подлить масла в огонь при ссоре. Где же ваша птица, я дрожу от нетерпения?
Маша. На столе она. Присаживайтесь.
(Маша снимает салфетку с утки).
Паша. Ох, ты моя красавица. Ох, ты моя ненаглядная. Какая аппетитная, какая ароматная. Сейчас слюной подавлюсь. Я никогда никому не завидовал, но вот сейчас я искренне завидую вашему мужу, который кушает такие изысканные блюда.
Маша. Его видно чем-то лучшим кормят, раз он убежал из дома и не взял с собой утку.
Паша. Он об этом сильно пожалеет, когда будет жевать вчерашний шницель или недоваренное мясо старого барана.
Маша. Барану баранью еду.
Паша. Совершенно верно. Мы люди не гордые, но один только вопросик можно.
Маша. Пожалуйста.
Паша. Не считайте меня наглецом, но не найдется ли у вас бутылочки красного вина. К жареной птице оно будет очень кстати.
Маша. Конечно, найдется. Сейчас я принесу.
(Маша ушла на кухню, а Паша смотрит на утку, затем берет ее в руки.)
Паша. Ох, ты моя радость, какая царственная осанка, как сияет золотом хрустящая корочка. О, голубая мечта убежденных холостяков и брошенных мужей, седых пенсионеров и заблудших путешественников, как радуешь ты мой взгляд, каким счастьем наливается мое тело в предвкушении наслаждения.
(Паша танцует с уткой вокруг стола. Заходит Маша. Она переоделась в прекрасное вечернее платье, изменила прическу, в руке держит бутылку вина.)
Маша. А вот и вино пожаловало.
Паша. (В восторге). О, какое чудесное превращение. Я сейчас спою.
Ах, какая женщина, какая женщина,
Мне б такую.
Маша. Извините, но вы пришли только за рогами.
Паша. Однако, что помешает мне унести одни рога, а взамен оставить другие.
Маша. Вы вольнодумец, к тому же опасный человек. Я вас боюсь.
Паша. Извините, кровь взыграла, к тому же вы обиделись бы, если б вышло наоборот.
Маша. Откуда вы знаете за меня?
Паша. Интуиция подсказывает, иначе, зачем бы вы одели столь великолепное платье.
Маша. Я в этом платье была у мужа на корпоративной вечеринке, встречали Новый год. Так каждый мужчина хотел со мной танцевать. И я целый вечер танцевала, танцевала. К сожалению все хорошее быстро кончается.
Паша. Но мы продолжим сейчас праздник, и я вас приглашаю на танец.
(Они танцуют вместе).
Маша. А начальник мужа приглашал меня на танец дважды. Из-за чего жена начальника устроила небольшой скандал. Но это не испортило праздник. Наоборот…Меня избрали королевой бала, мне пели песни, слагали стихи. Только утром это закончилось, и начались будни, будни, будни.
Паша. Мы сделаем сейчас праздник. Давайте сюда вино. О, какая прелесть, вино от Стефана Золта, десять лет выдержки. Доводилось мне бродить по винным погребам Стефана Золта. У вашего мужа губа не дура.
Маша. Это ему клиенты из Италии привезли.
Паша. Так быстрее наполняем наши бокалы, но я вижу только один бокал.
Маша. Ой, я не буду, а то у меня будет голова болеть.
Паша. От такого вина не будет.
Маша. Когда я выпью, то тогда теряю контроль над собой.
Паша. Контроль потерять не страшно, страшно потерять время.
Маша. Вы очень настойчивы, вам трудно отказать.
Паша. Настойчивый, но не наглый, так что меня можете не опасаться. Только не вижу другого бокала.
Маша. Держите. Только мне совсем немножко вина.
Паша. Как говорил Джавахарлалу Неру, каждому свою меру. Только одному и ведра мало, а другому наперстка достаточно. Мы же выбираем золотую середину и наливаем пол бокала. Держите.
Маша. Спасибо.
Паша. За что же пьем?
Маша. Не знаю.
Паша. Тогда придерживаясь традиции, первую пьем за знакомство.
Маша. За знакомство.
(Они чокнулись рюмками, и выпивают).
Паша. А теперь приступаем к утке. Наконец-то я добрался до тебя., голубой мечты убежденных холостяков и брошенных мужей. Начнем, конечно, с ножек, обожаю ножки. Жаль только, что у птицы только две ножки, вот если бы это была сороконожка. А вы, почему не кушает?
Маша. У меня диета.
Паша. Я бы убил всех этих диетологов, за то, что они лишают наших прекрасных женщин получать наслаждение от жизни.
Маша. Ничего. Я привыкла. Как на соль утка.
Паша. Изумительная утка.
Маша. А вот остренького в ней не хватает. У моего мужа язва и потому я стараюсь поменьше перчика накладывать.
Паша. С перчиком все нормально. Если в вас столько же перчика, как в вашей утке, то вы самая обожаемая женщина в мире.
Маша. Это вы преувеличиваете.
Паша. А это мы сейчас посмотрим. Давайте свой бокал. Между первой и второй – промежуток не большой.
Маша. Ой, мне хватит, а то я опьянею.
Паша. А для чего же праздник устраивать?
Маша. Но я тогда теряю тормоза.
Паша. Ничего страшного. Мы состав загоним в тупик, что бы его никуда не занесло.
Маша. У меня плохие предчувствия. (Протягивает бокал).
Паша. Не бойтесь согрешить, а бойтесь опоздать – говорил мой приятель Коля Лопушинский. (Наливает в бокал вина). Второй тост, конечно, за очаровательную хозяйку, и замечательного стратега.
Маша. А почему стратега?
Паша. Потому что она придерживается одной замечательной истины – путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.
(Они чокаются и выпивают).
Маша. Если я буду пьяная, то это вы будете виноваты.
Паша. На суде присяжных заседателей я скажу, что вы упорно сопротивлялись. Я приглашаю вас на танец.
Маша. У меня голова кружится. Мне надо немного отдохнуть, я ведь женщина в возрасте.
Паша. Учтите, что возраст бывает только у говядины, а у женщин бывает только расцвет и зрелость.
Маша. Это вам Коля Лопушинский сказал?
Паша. Нет. Это собственный опыт подсказывает. Вы слышите?
Маша. Что?
Паша. Звучит музыка.
Маша. Нет. Ничего не слышу.
Паша. Слух надо обратить не наружу, а внутрь себя. Та-та-та, та-та-та. Слышите? Это Легран.
Маша. Да. Музыка из "Шербурских зонтиков".
Паша. Тогда я вас приглашаю. (Они танцуют вальс). Как вы чувствуете себя?
Маша. Хорошо. Никогда бы не подумала, что все может так поменяться. Вы волшебник.
Паша. Я не волшебник. Я только учусь.
Маша. А я настаиваю на том, что вы волшебник.
Паша. Иногда просто получается лучше, чем можешь.
Маша. Почему?
Паша. Это нельзя объяснить, как все остальные явления природы. Можно так сказать – благоприятный внешний фактор.
Маша. Это я благоприятный внешний фактор?
Паша. Как хотите, так и понимайте.
Маша. Но у вас же одна страсть, ваши рога.
Паша. Я же не думал, что встречу здесь другую ценность. (Танцуют молча). Мне кажется, нам пора переходить на ты, а то «вы» звучит слишком официально. Выпьем за это.
Маша. Мне тоже так кажется. Только мне совсем немножечко. Я слабею.
Паша. Сила женщины в ее слабости.
Маша. Это Коля вам так сказал?
Паша. Нет. Это Бальзак так сказал.
Маша. Что-то читала, но не помню.
Паша. Бальзак – это энциклопедия человеческих чувств. Изучайте его, и мир будет прекрасен.
Маша. Вы необыкновенный человек.
Паша. Мы же договорились, что переходим на ты.
Маша. Согласна.
Паша. Пьем на брудершафт.
Маша. Может не стоит.
Паша. Надо, Маша.
(Они пытаются выпить на брудершафт, но Маша делает это неловко и выливает вино на брюки Паши).
Маша. Ой. Я же говорила, что мне нельзя боль
е наливать. Облила вам брюки.
Паша. Ничего. Это пустяки.
Маша. Какие там пустяки. Их надо застирать, а то пятна останутся.
Паша. Да я потом.
Маша. Потом нельзя, надо сейчас. Снимайте брюки.
Паша. А что я надену?
Маша. Вот возьмите мой халат.
Паша. Ну, хорошо. Только отвернитесь.
Маша. Уже отвернулась.
(Паша переодевается).
Паша. Вот держите мои брюки.
Маша. Я сейчас быстренько. А вам идет мой халат.
Паша. Подлецу все к лицу, любил говорить мой друг детства Коля Лопушинский, когда его на полтора года забрали в армию.
Маша. Однако же вы и шалунишка.
Паша. У меня девиз такой: спеши в жизни смеяться, что бы не плакать.
Маша. Я побежала, а вы нажимайте на утку.
Паша. Уж вы в этом не сомневайтесь, она от меня не уйдет.
(Маша уходит, а он остается один).
Паша. Какая женщина! Сколько темперамента! Сколько огня! Как посмотрит, то аж пятка чешется и острота имеется. Нет, тут без боя не обойтись, что бы получить награду.… И она, кажется, не очень возражает. Не то, что вначале… «Придурок по поводу рогов звонил». (Рассматривает фотографию). Надо понимать, что это ее муж. Муж объелся груш. Видный парень, но видно быть тебе, паря, с рогами, честное слово я не хотел, карта так выпала. Но ты сам виноват паря. Оставлять такую женщину одну… Кровь с молоком. Да тут и святая не выдержит. Так что извини, но припала она мне очень до души, а ты ж ее до того довел, что у нее уже и седина виднеется. А как замечательно она утку готовит – прямо пальчики оближешь. (Поворачивает его фотографию к стенке).
Маша. А вот и я. Уже застирала брюки. Сейчас только на батарее развешу, что бы быстрее высохли.
Паша. Конечно, пускай сохнут. (Про себя). Хотя мне некуда спешить, дома меня ждет пустой холодильник и холодная постель…
Маша. Что вы там говорите?
Паша. Да это я так про себя. А что у вас находится за этой дверью.
Маша. Это наша спальня.
Паша. Спальня. Это очень интересно. А почему вы сразу ее мне не показали?
Маша. Вы же не просили.
Паша. А у вас всегда надо просить?
Маша. Конечно. А без спроса только наглецы поступают.
Паша. Тогда я вас очень прошу. Даже не так, я тебя очень прошу показать свою спальню. Это такое замечательное место, в нем происходит таинство любви. Кто-то из поэтов об этом говорил, но не могу вспомнить, потому что голова идет кругом.
Маша. Конечно, конечно. Иди, смотри мою спальню. (Открывает двери).
Паша. Какое великолепие… Персидский ковер на полу, голубые обои и нежные ангелочки вверху. Меня трепет пронзает от того, что я переступаю порог святыни. (Он делает шаг, но вдруг останавливается). А ваш муж не возвратится?
Маша. А чего это он должен возвращаться? Он в командировку уехал. Сейчас его поезд мчит к столице.
Паша. Это замечательно, что у нас ходят поезда.
Маша. Да.
Паша. А вдруг он документики свои забыл? Паспорт? Или командировочное удостоверение. Бывают же люди такие рассеянные.
Маша. Он бы может и забыл бы, да я ему напомнила и положила ему в чемодан, вот этими руками.
Паша. Это замечательно, что имеются такие женские ручки, которые умеют делать жареную утку и собирают мужей в командировку. Разрешишь мне поцеловать твою ручку?
Маша. Разве об этом надо спрашивать разрешение.
Паша. Пардон, пардон…Я потерял голову. Какая ручка. Королевская ручка. Я твой верноподданный. А как чудесно она готовит гуся! Тысяча поцелуев.
Маша. А в спальню вы не хотите?
Паша. Конечно, хочу. Что могут быть за вопросы.
(Звонок в двери).
Паша. Кто это?
Маша. Не знаю. Может снова та ведьма пришла?
Дима. (Голос мужа за дверьми). Маша, открой, я не могу открыть дверь ключом.
Маша. Муж!
Паша. Муж!.. Ай-ай-ай. А я в таком виде. Боже мой, где мои брюки?
Маша. Они же мокрые.
Паша. Что делать? Что делать?.. Я пропал.
Маша. Подождите причитать. Надо что-то придумать.
Паша. Он меня убьет. Я не хочу умирать. (Лезет под стол).
Маша. Куда вы? Он же найдет вас там и тогда точно убьет и вас, и меня.
Паша. Зачем я к вам пришел? Спрячьте меня, а то он сейчас сюда войдет.
(Открывает гардероб и прячется там).
Маша. Что вы делаете? Вы хотите погубить меня. Вылезайте, я, кажется, придумала. (Открывает туалетный столик и достает от туда отвертку). Держите!
Паша. Вы что! Никогда. Нарушать божьи заповеди… Я мухи не обижу, а убить человека. Как можете вы меня толкать на преступление?
Маша. Какое преступление. У вас со страха совсем крыша поехала. Берите отвертку, а я мужу скажу, что пришел электрик свет справлять.
Паша. Свет справлять.
Маша. Да.
Паша. Но я же ничего не смыслю в электричестве.
Дима. Маша открой двери, а то я спешу.
Маша. Бери, и делайте вид, что справляешь вон ту розетку.
Паша. Ой, что будет, что будет.
Маша. Не причитайте. Держись натуральней, словно, ты действительно пришел справлять свет.
Паша. Но электричество же может и убить, мне рассказывали приятели.
Маша. Если не будешь электриком, то муж точно убьет. Все, я пошла…
(Паша бродит по комнате, в поисках розетки. Находит, и дрожащими руками пытается ее открутить).
ДЕЙСТВИЕ 2.
(Маша открывает двери и в комнату входит ее муж).
Дима. Ты почему это закрылась на защелку? Раньше ты никогда так не делала.
Маша. Я боюсь, когда остаюсь одна дома.
Дима. Никогда раньше не замечал в тебе такой трусости.
Маша. Раньше ты тоже никогда не возвращался, когда уезжал в командировку. Ты почему возвратился?
Дима. А почему это ты так долго не открывала мне…
Маша. Я была в ванной и не слышала звонка.
Дима. Но я ведь еще и кричал.
Маша. Твоего голоса я тоже не слышала. Если ты не веришь мне, то давай поменяемся – ты иди в ванную, включи воду, а я буду кричать и звонить. И посмотрим, что ты услышишь.
Дима. Странно.
Маша. Что странного ты увидел?
Дима. Никогда не видел, что бы в ванную ходили в вечернем нарядном платье?
Маша. А куда еще я могу надеть это вечернее нарядное платье?
Дима. Ты снова за свое? Хорошо. Вот приеду с командировки и тогда мы с тобой пойдем во Дворец спорта на концерт какой-нибудь звезды. Даже не так. Там все наши собираются на следующей неделе в театр, приезжает какая-то труппа из Ленинграда, «Щелкунчика» какого-то привозит, наши все на ушах торчат, только и говорят об этом «Щелкунчике». Не будем же мы от всех отставать.
Маша. В который раз ты это говоришь.
Дима. В этот раз я брошу все дела, и мы пойдем в театр. Ты выглядишь очень эффектно в этом платье. Пускай все посмотрят, какая у меня жена.
Маша. Ты почему возвратился?
Дима. Я забыл. Я забыл гарантийное письмо.
Маша. Что-то я не слышала ничего об этом письме?
Дима. Его мне в самый последний момент дали.
Маша. А что оно из себя представляет?
Дима. Как сказать… Такое же, как и всякое другое письмо только на нем стоит печать и штамп.
Маша. Не видела я такого письма.
Дима. Ничего, я сам его поищу. У тебя никого нет?
Маша. А кто у меня должен быть???
Дима. Ты когда научишься нормально отвечать на мои вопросы?
Маша. Я не намерена нормально отвечать на твои ненормальные вопросы. Мы с тобой прожили вместе почти пятнадцать лет, и разве я когда-нибудь давала повод для малейших подозрений в мой адрес.
Дима. Никогда.
Маша. И это в то время, когда все остальные только тем и занимаются, что меняют себе любовников и причем об этом еще громогласно заявляют при честном народе. Да и ты своим поведением постоянно подталкиваешь к тому, что бы я тоже пошла по рукам. Но я устояла, и что я слышу. Какие-то дурацкие вопросы, которые задевают мою честь.
Дима. Извини, я не подумал, извини. Я очень спешу, мне надо найти мое письмо.
(Заглядывает под стол).
Маша. Никогда не видела, что бы гарантийные письма искали под столом.
Дима. Может, оно упало со стола и залетело под стол.
Маша. Я же каждый день убираю в комнате и под столом тоже, то не могла бы не заметить там это письмо.
Дима. Точно не видно. Посмотрю в гардеробе. Доберусь я до этого письма. Попадет оно мне в руки.
Маша. Конечно, в гардеробе ему место.
Дима. Маша, не надо иронизировать. Я ведь мог забыть его в своем пиджаке или джинсах. Как забыл там паспорт. Где же это джинсы. Ах, вот они.
Маша. Представляю, какой вид будет у твоего письма, после того как ты его потаскаешь в джинсах. Неужели нельзя его в папку положить?
Дима. Маша, ты же знаешь какой я рассеянный.
Маша. Рассеянный с улицы Бассейной. Ты еще в моем белье поройся.
Дима. Нет. В гардеробе его нет. Надо посмотреть еще на балконе.
Маша. А на балконе-то, почему должно очутиться твое письмо?
Дима. Я выходил туда курить и, может, оставил его там.
Маша. Смотри.
(Дима идет на балкон, проходит мимо Паши, который застыл у розетки, сначала не замечает его, но затем увидел и возвращается. Внимательно его рассматривает.)
Дима. А это что за статуя? Напоминает писающего мальчика из парка культуры.
Маша. Разве ты не видишь?
Дима. Я-то вижу, но не понимаю, что он здесь делает. Это же не парк культуры. Я жду объяснений.
Маша. Что тут не понятного… Ты внимательно присмотрись к нему и тебя все станет понятным без слов.
Дима. Конечно, все понятно и без слов, но все-таки хочется услышать, что делает этот мальчик-с-пальчик в моей квартире.
Маша. Ты задеваешь мою честь.
Дима. А что тогда говорить о моей чести. У меня вообще рога начали пробиваться, и я скоро начну бодаться.
Маша. Успокойся за свои рога, они в надежных руках, а ты лучше посмотри, что он держит в правой руке?
Дима. В правой руке у него отвертка.
Маша. Да, отвертка. Теперь рассуждай хладнокровно и логически. Зачем ему отвертка?
Дима. Я понял. Ты подговорила его убить меня. Только у вас ничего не получится. Я ведь каратэ занимался и ушу (Становится в позу борца). Иди на меня я тебя сейчас по стенке размажу.
Маша. (Подходит к нему, чтобы успокоить). Что ты чудишь?
Дима. Не подходи ко мне. Вы в преступный сговор вступили, чтобы убить меня.
Маша. Да какой это тебе сговор чудится. Неужели это так трудно понять, что если человек с отверткой работает, то значит это электрик.
Дима. Электрик?!
Маша. Да. Электрик.
Паша. Я электрик, пришел ремонтировать свет. Провода, розетки и эти… лампочки меняю.
Маша. Вот видишь, как все просто, а ты поднял шум. Да сам подумай, если бы это был мой любовник, то я попыталась бы его спрятать. А так я даже забыла, что он у меня работает. Да и как тут не забудешь, когда ты такой шум из-за закрытой двери поднял.
Дима. Однако, когда я уезжал, то у нас в квартире везде горел свет, и ты ничего не говорила о какой-нибудь неисправности.
Маша. Не было, так появилась.
Дима. Это как по заказу.
Маша. Тебе смешно, а мне было не до смеха, когда я утюг в розетку всунула, а там что-то как зашипит, словно змея ползет, а затем и свет везде пропал. Вот тогда я и позвонила в домоуправление, что бы прислали электрика…
Дима. Значит, это электрик?
Маша. Электрик.
Дима. Из домоуправления?
Маша. Из домоуправления.
Дима. А это что? (Хватает Пашу за конец халата.) Его спецодежда?
Маша. Это мой халат. Неужели ты никогда не видел его?
Дима. Я вижу, что это твой халат, но я не могу понять, почему этот халат на этом электрике?
Маша. А что же он должен по квартире голый разгуливать?
Дима. У него, что своей одежды нет?
Маша. Есть.
Дима. Так почему он не в брюках, а в твоем халате ремонтирует свет? Или он голубой электрик, и он любит одевать женские халаты.
Маша. Его брюки на батарее сушатся.
Дима. Почему сушатся?
Маша. Потому, что мокрые. Вот тебе приятно бы было в мокрых брюках ремонтировать свет. Причем, у мокрого человека сопротивление уменьшается и его может током убить. Мы это по физике учили.
Дима. Молодец, что ты законы физики знаешь, но меня интересует другое – он что в мокрых брюках пришел?
Маша. Нет в сухих.
Дима. Так почему же они стали мокрыми?
Маша. Я намочила их. Постирала.
Дима. Ах, понимаю. Ты очень сердобольная душа, а у него были очень брюки грязные, а тебе в вечернем нарядном платье захотелось постирать его брюки…
Маша. Нет. Ты не угадал. Я облила его брюки, когда поливала цветы, и потому повесила их сушить. Не идти же человеку в мокрых брюках на улицу. Сейчас ведь холодно, он может даже простудиться из-за меня.
Дима. Ты очень добрая, но порой твоя доброта переходит все пределы.
Маша. Тебе жалко, что он мой халат надел? Что с ним станется?
Дима. Маша, ты удивляешь меня своей наивностью. Ведь это можно истолковать совсем по-другому. Лучше бы ты ему мои брюки предложила.
Маша. Да он утонул бы в твоих штанах. Ведь у вас совсем разные комплекции.
Дима. Я знаю, что у тебя на все случаи найдется ответ, но знай, что мне неприятно от того, что он в твоем халате ремонтирует свет.
Маша. Так ему сказать, что бы он снял?
Дима. Нет, пускай уж будет в твоем халате. Кстати, раньше ведь к нам совсем другой электрик приходил.
Маша. Другой?
Дима. Да, высокий такой, худой. Помнишь, он еще так интересно об инопланетянах рассказывал.
Маша. Что-то припоминаю.
Дима. Да его нельзя забыть. Такой интересный мужчина был. Все собирался установить связь с внеземными цивилизациями. Помнишь, он еще говорил, что создает какой-то сверхмощный генератор, при помощи которого он мог бы обнаружить НЛО.
Маша. Да, про НЛО что-то припоминаю.
Дима. Он еще жаловался, что не может найти какую-то важную микросхему для своего аппарата. Интересовался, не собираемся ли мы в Японию – там с этой микросхемой никаких проблем.
Маша. И про Японию помню.
Дима. Так почему же ты Петровича не позвала?
Маша. Я просила прислать просто электрика.
Дима. (Обращается к Паше.) Где Петрович?
Паша. Спился.
Дима. Спился? Но ведь он, кажется, совсем не пил. Помню, я ему еще предлагал, когда он счетчик справлял. Маша, ты ведь помнишь, ты ведь тогда дома была, и я тебя попросил, что бы ты закуску сообразила.
Маша. Припоминаю, было что-то такое.
Дима. (К Паше.) Как же он может спиться, когда совершенно не пил.
Паша. Да. Да.
Маша. Да что ты пристал к человеку. Неужели не знаешь, как бывает в жизни – вчера не пил, а сегодня уже начал пить. Помнишь, как наш кум сорвался.
Паша. И Петрович сорвался.
Дима. Каким образом? В семье неполадки?
Паша. Да нет. Инопланетяне не вышли к нему на связь.
Дима. Он все-таки собрал свой генератор?
Паша. Собрал, и начал в космос выходить на связь, но ему никто не отвечал, так он очень переживал по этому поводу. Я его успокаивал, как мог, а он мне в ответ: «Это они не уважают нас, потому не хотят общаться с нами. Выходит, мы на очень низком уровне развития, раз цивилизации с таким высоким техническим развитием отказываются общаться с нами. Только летают, летают на своих НЛО вокруг земли, а сесть с нами за стол переговоров отказываются. А чтобы догнать нам по развитию эти внеземные цивилизации, землянам понадобится несколько световых лет». Понятно, что Петрович не доживет до тех времен и контакта с инопланетянами у него никак не получится. Сделав такой вот печальный вывод, Петрович очень огорчился и спился.
Дима. Так вот и спился.
Паша. Так и спился. Сначала по сто принимал, потом по двести, потом и пол литры ему было мало. Это на гору человеку тяжело подниматься, а с горы прямо-таки сам катишься.
Дима. Кто бы мог подумать. Такой умный был человек…
Паша. А у нас-то только с умными, и случаются такие истории. Помните Грибоедова «Горе от ума». Так это когда было, но сейчас ведь ничего не переменилось.
Маша. (Обращается к Диме.) Ну, хватит тебе приставать к человеку с дурацкими вопросами. Пускай он занимается своими делами, а ты, кажется, тоже что-то искал?
Дима. Да, я ведь так и не нашел гарантийное письмо.
Маша. И хотел посмотреть его на балконе.
Дима. Думаю, что на балконе его нет. Лучше я пойду, посмотрю на кухне.
Маша. На кухне лучше я его посмотрю, а то ты там все перевернешь вверх дном, ты еще здесь посмотри.
Дима. Хорошо.
(Маша выходит на кухню, а Дима просматривает вещи в туалетном столике. Затем подходит к Паше).
Дима. Что, нервничаешь?
Паша. А, почему это я должен нервничать??? Я ведь ничего такого не делал, я свет ремонтирую.
Дима. Да ведь работа у тебя опасная.
Паша. Почему это она опасная?.. Работа как работа.
Дима. Током ведь убить может. Разве у вас не было несчастных случаев?
Паша. Да, как сказать. Бог миловал.
Дима. У меня приятель на заводе работает. Так он рассказывал, что у них в цехе электрик двигатель ремонтировал, а кто-то по неосторожности, или по злому умыслу, включил рубильник и электрик даже не пикнул. Был человек и нет. Мне, даже не верится, что у вас не было несчастных случаев, ведь с электричеством имеете дело, а оно очень коварное.
Паша. Не припоминаю.
Дима. Это же так просто. Рукой или оголенной частью тела дотронулся до провода и считай, что ты уже покойник. И все ведь получается так просто – не надо ни ножа, ни удавки, ни пули-дуры. А что самое главное, что никто не заподозрит, что это убийство, ведь никаких следов нет, только маленькая красная точечка там, где вошло электричество и такая же точечка там, где вышло электричество. Никакой эксперт не заметите, ибо она похожа на комариный укус. Ты ведь тоже по неосторожности можешь дотронуться до провода. (Берет за руку Пашу и подталкивает ее к открытым проводам).
Паша. Не надо.
Дима. Ты испугался… Страшно? А ты ж говорил, что у тебя работа не опасная?
Паша. Я не знал.
Дима. Ты весь дрожишь. Ты боишься меня?
Паша. Да. Нет.
Дима. Странный ты человек. И у меня такое чувство, что мы с тобой где-то встречались. Может ты раньше возле моей жены ошивался?
Паша. Нет! Нет! Я никогда раньше не видел вашу жену.
Дима. Но где же мог я тебя видеть?
Паша. Не знаю.
Дима. Ты в прошлом году не отдыхал в Евпатории?.. Июль, солнце, море, горячие девочки и холодное пиво с раками.
Паша. Нет. Я давно уже не ездил к морю.
Дима. С деньгами туговато.
Паша. Не это главная причина.
Дима. Напрасно, должен тебе сказать, ты не ездишь к морю… Это такое зрелище, и масса удовольствий. Можно сказать настоящий рай на земле. Только уехал и уже скучаешь, и не знаешь, зачем больше: то ли за солнцем, то ли за морем, то ли за девочками. Или ты хочешь сказать, что у тебя и здесь девочек в избытке.
Паша. Нет. Ничего такого не хочу сказать, я убежденный холостяк.
Дима. Так может потому, что ты убежденный холостяк, тебя и тянет к чужим женам.
Паша. Нет. Меня уже вообще никуда не тянет.
Дима. Неужели?
Паша. Вот истинный крест. (Крестится).
Дима. Ты меня уже однажды обманул.
Паша. Не обманываю. Вот истинный крест. (Крестится.)
Дима. Это хорошо, но где же я мог видеть тебя?
Паша. Не знаю.
Дима. Слушай, а ты на выставке собак не был этой весной?
Паша. Нет. Меня собаки не интересуют.
Дима. Почему же это? Собака ведь друг человека. Я себе вот хочу завести хорошую собаку, только никак не решусь какой породы завести: ротвейлера, бульдога или просто овчарку.
Паша. Я не большой специалист по собаководству, и поэтому не знаю, что вам посоветовать.
Дима. Но на твой вкус.
Паша. Мне больше всего нравятся овчарки. У них и вид такой красивый, и глаза такие умные и добрые.
Дима. Мне тоже нравится овчарка, но вот у ротвейлера хватка лучше. Настоящий боец. Любому глотку перегрызет. Тогда никакие электрики бы не смели переступать порог моего дома.
Паша. Я ведь… Меня вызвали.
Дима. А я разве против тебя что-то имею. Не волнуйся, работай спокойно, а то еще и правда, попадешь под напряжение. А ты не был на празднике города, на стадионе в ложе почетных гостей в этом году?
