Владимир Михайлович Шарик
Муж в командировке. Пьесы
Паша. Вот такое. Думаешь, Людмила Григорьевна, у Паши Селюка не может быть никаких дел, раз он шалопай последний. Ошибаетесь, Людмила Григорьевна, у меня с Сергеем Ивановичем очень серьезные дела.
Хрущ. Какие?
Паша. А это секрет.
Хрущ. Как ты носа задрал, однако. Хотя мне с трудом верится в твои дела.
Паша. Это ваше дело. Но вы еще узнаете, кто такой Паша Селюк!
Хрущ. Догадываемся.
Паша. Вот вы смеетесь надо мной, а за границей такого отношения к человеку служащие себе бы не позволили.
Хрущ. Ух, куда ты хватил.
Паша. Не думаю, что лишнее. Мы ведь в Европу идем, соответственно и отношение надо менять. А то выходит вы – боги, а мы какая-то мошкара.
Хрущ.(Ей не нравится поведение Паши). Шел бы лучше работать, а не ходил бы по кабинетам.
Паша. Где вы видели у нас работу?
Хрущ. Далеко и ходить не надо, вон Крещук приглашает на уборку овощей людей.
Паша. Пошел тот Крещук на хундай.
Хрущ. Паша, не ругайся здесь.
Паша. А я не ругаюсь. Это электричка так новая называется "Хундай", которая не совсем порядочно себя ведет по отношению к пассажирам, потому как не приспособлена к нашим условиям. Мне довелось ехать в этом чудо техники до Киева, и вдруг отказала их автоматика, ибо не приспособлена она к нашим морозам, и застряли мы среди чистого поля. Пришлось нам мерзнуть в ней больше трех часов, пока маневровый поезд не прислали. Так и Крещук относится к своим рабочим.
Хрущ. Что же плохого он делает?
Паша. Заставляет работать много, а платит копейки. Пусть сам и работает он за гроши.
Хрущ. А мне другое говорили.
Паша. Что вам говорили?
Хрущ. Что ты как пошел праздновать Восьмое марта, то явился на работу осле Первого Мая.
Паша. Не после Первого Мая, а до Первого Мая вышел, поскольку затем на Первое Мая мы сделали маленький сабантуй на полевом стане, после которого Гриша Малик въехал на тракторе в речку.
Хрущ. Вот такие вы работнички. От вас только одни убытки.
Паша. Не надо, Людмила Григорьевна, на нас наговаривать, когда нам платят нормально, то и работаем мы нормально.
Хрущ. Сейчас везде так платят, поэтому рабочим местом дорожить надо.
Паша. Да я лучше с голода помру, чем буду батрачить на того куркуля.
Хрущ. Какой ты резкий.
Паша. Я хочу, что бы было все по справедливости.
Хрущ. Вот, куда ты хватил. Не скоро, видно, настанет такое время.
Паша. Вот и обидно. Боролись за лучшую жизнь, получили…
Хрущ. За что боролись, на то и напоролись.
Паша. Вот именно. Умная вы женщина, Людмила Григорьевна.
Хрущ. Льстишь ты мне, Паша.
Паша. И не думал. Я всегда говорил, то, что есть, за то видно и страдаю.
Хрущ. Может быть, недаром говорят, молчание – золото.
Паша. Понимаю это, но, иногда, сдерживать себя не могу.
Хрущ. Надо учиться, еще так говорят: "Человеку год надо для того, что бы научиться говорить, и годы, до самой смерти, что бы научиться молчать".
Паша. Вот вы такие умные, а говорите, что я льщу вам. Если вы такие умные и все знаете, то не могли бы мне подсказать, сколько сейчас пай стоит?
Хрущ. Этого никто не знает.
Паша. Почему?
Хрущ. Потому что объявлен мораторий на продажу земли.
Паша. А говорят…
Хрущ. Мало что говорят. А ты что землю хочешь продать?
Паша. А что мне с ней делать? Техники нет, чтобы обрабатывать, а в аренду сдавать не выгодно.
Хрущ. Не знаю, что тебе сказать.
Паша. Будем ждать Сергея Ивановича. Он мне говорил о некоторых вариантах.
Хрущ. Не прогадаешь?
Паша. Я же верю Сергею Ивановичу. Он же человек порядочный.
Хрущ. Он – то порядочный, а вот другие.
Паша. Но выбора – то нет.
Хрущ. Подождать бы.
Паша. Сколько можно. Кушать – то сейчас хочется.
Хрущ. И выпить.
Паша. Ох, Людмила Григорьевна, вы как моя мать, начинаете мне морали читать.
Хрущ. Разве мать может желать тебе плохого?
Паша. Ах, ничего вы не понимаете, Людмила Григорьевна. Душу вы Паши Селюка не понимаете. Пошли вы все на хундай.
(Паша уходит, Людмила Григорьевна смотрит бумаги. Заходит Сергей Иванович. У него в руке несколько пакетов).
Патенко. Здравствуйте, Людмила Григорьевна.
Хрущ. (Радостно).Здравствуйте, Сергей Иванович!
Патенко. Не ждали?
Хрущ. Почему это не ждали? Ждали, и очень ждали. Каждый день посетители идут, телефон постоянно звонит. Как там Англия?
Патенко. Одни дожди и туманы. Меня ни для кого нет, я на минутку забежал, оставить пакет с документацией и личными конспектами. Отнесите его в сейф.
(Передает пакет Людмиле Григорьевне, но та неосторожно его берет и слышно звон бутылок). Осторожно, не побейте.
Хрущ. Надо же предупреждать, что документация у вас хрупкая.
Патенко. Это будет подарок для нужных людей, но супруге ни слова об этом.
Хрущ. Понятное дело.
(Людмила Григорьевна выходит, а Патенко, тем временем, ходит вокруг стола, с нежностью перекладывает бумаги, затем поглаживает стол, стулья. Возвращается Людмила).
Хрущ. Что это вы?
Патенко. Не поверите. Соскучился. Никогда не мог подумать, что вот так может быть…
Хрущ. И дух Отечества нам сладок и приятен…
Патенко. Вот именно. (Шаловливо заглядывает под стул). Никто там мне ножку не подпилил, пока меня не было?
Хрущ. Как можно, кто посмеет! Вы у нас в большом почете.
Патенко. Вашими устами да мед пить, верный вы мой соратник, Людмила Григорьевна.
Хрущ. В Англии, небось, и не вспоминали меня. Как говорится, из глаз долой, из сердца вон. Англичанок увидели, то забыли про все на свете.
Патенко. Что вы, Людмила Григорьевна, как вы несправедливы ко мне, англичанки такие, что смотреть там не на что, и, если к ним что и пристанет, то только грипп. Там еще поговорка такая ходит: "Европейцы спят с женщинами, а англичане с грелками".
Хрущ. А я думала, что вы там голову потеряете.
Патенко. Нет, не потерял, Я вспоминал о вас все время, и даже подарок привез.
Хрущ. Как это трогательно.
Патенко. Сейчас преподнесу подарок из самой Англии. Через четыре границы пронес.
Хрущ. (С восторгом). Что это?
(Долго роется в своих карманах, говорит: "Где же я это его положил? Вот, нашел"). Хрущ. Что это такое?
Патенко. Жевательная резинка с запахом нашего сала.
Хрущ. (Уныло). Спасибо, вам, вы так внимательны. (Поцеловала в щеку).
Патенко. Ох, не надо мне этих сантиментов, я там их насмотрелся. От них ни холодно, ни жарко. В мое отсутствие ничего не случилось?
Хрущ. В принципе ничего страшного.
Патенко. А что же такое не страшное случилось?
Хрущ. Да корова Семена Недайводы утонула.
Патенко. А чего же это она утонула, куда же пастухи-то смотрели?
Хрущ. В том- то и дело, что не туда они смотрели.
Патенко. А куда же они смотрели?
Хрущ. В чарку они смотрели, будь они не ладны эти пастухи. Выпили они в обед изрядно, а затем почему-то повздорили. И Иван Сергийчук так огрел палкой по голове Степана Морозенко, что тот сознание потерял.
Патенко. Да, дела.
Хрущ. Хорошо проезжал мимо на машине Валерка Ищенко, да подобрал его и отвез в больницу. Но пока бегали, то бдительность потеряли, а скот разбрелся кто, куда. Вы же знаете повадки этой скотины. Стоит только на мгновение выпустить из вида стадо, то оно и полезет сразу же в шкоду. Вот и полезли в воду. Двух коров удалось спасти. А одну нет.
Патенко. А дальше что было? Чувствую я, что этим все не кончилось.
Хрущ. Действительно не кончилось. Вечером того дня Недайвода пришел с зятем к Сергийчуку и стал требовать компенсацию за корову. Сергийчук ответил, что он не виноват, это, мол, Морозенко виноват, ибо оставил его одного, пускай он и платит. Они долго спорили, затем ссора перешла в драку. Короче, Сергийчука тоже отправили в больницу.
Патенко. И это все?
Хрущ. Конечно, нет. Когда узнал сын Сергийчука, что побили его отца, то он схватил ружье и пошел разбираться с Недайводою. Тот закрылся в хате и никого не пускал, а Витька Сергийчук стал палить в двери и по окнам. Милицию вызвали, что бы утихомирить его, и забрать в участок. Но скоро отпустили, только ружье забрали, поскольку заявление от Недайводы не поступало. У него ведь то же рыльце в пушку оказалось, ведь Сергийчука они с зятем побили.
Патенко. Однако у вас тут и страсти кипят, как в голливудских фильмах.
Хрущ. И все из-за водки.
Патенко. Да, не знает у нас народ меры. В Англии такого не случается, потому что пьют водку из маленьких рюмок. Быстрее рука заболит, чем напьешься сильно. Надо и нам с этим что-то делать.
Хрущ. Да, ведь боремся, стараемся искоренить. Запрещаем в магазине ночью водку продавать, наказываем злостных самогонщиков, но эти же самогонщики плодятся, как грибы после дождя.
Патенко. Мало, мало боремся, надо общественность привлекать. Ведь мы боремся за звание почетное "Образцовый сельсовет".
Хрущ. Привлекали ведь, создавали общество трезвости, но, помните, какой конфуз получился.
Патенко. Лучше не вспоминать. Надо же было на весь район прославиться – председатель общества трезвости попал в вытрезвитель. Вот тогда нас склоняли на всех заседаниях, и всех собраниях не только в районе, но и в области. Теперь-то же будут склонять, и теперь прощай наша мечта о присвоении нам звания "Образцового сельсовета". А сколько усилий мы к этому приложили. Сделали детскую площадку, волейбольную площадку.
Хрущ. Только кто на ней играть будет? Тетя Фрося да баба Дуся? Молодежь вся в город уезжает, ни работы у нас нет, ни условий для жизни.
Патенко. Может все измениться в нашей стране, по прогнозам правительства ожидается демографический взрыв.
Хрущ. Кто этот взрыв сделает? Тетя Фрося да баба Дуся постараются, и вспомнят свою молодость, когда в каждом дворе трое-четверо ребят бегало. Вот раньше, я помню, какие волейбольные баталии происходили в нашем селе. Мужчины, молодые ребята приходили после работы на площадку и гуляли там до самого заката солнца. Причем команд было несколько, и играли на вылет, под интерес – проигравшие пиво покупали. Тогда и с пьянством не надо было бороться.
Патенко. Смутно припоминаю я те времена. Меня отец приводил на площадку, садил меня на скамейку, а сам шел играть. Даже не верится, что такое было.
Хрущ. Но ведь было, и не где-то за границей, а у нас. И нечего валить все на менталитет народа. Тут надо искать другие причины.
Патенко. На что вы намекаете, Людмила Григорьевна?
Хрущ. Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Рыба портится с головы.
Патенко. Не надо так говорить, Людмила Григорьевна. Рыба портится с головы, но чистят её с хвоста. У стен уши имеются, и, если долетит это до верхов, то нас по головке не погладят. Это будет даже похуже, чем пьяные разборки. Что теперь делать с этими алкоголиками – ума не приложу.
Хрущ. У вас же имеются знакомства в органах. Позвонили бы, может, еще можно уладить.
Патенко. Время потеряно, если сразу позвонил бы, тогда они еще что-то сделали бы. Оформили бы, например, как мелкое хулиганство. А мелкое хулиганство – это не пальба из ружья.
Хрущ. А вы попробуйте. Попытка – не пытка.
Патенко. Сейчас попробую. (Набирает номер). Алло, Николай Федорович, это Патенко.(В это время в кабинет заходит Нилов. Он слушает разговор). Вот приехал из Англии, и сразу же за работу. Там мои отличились…. А нельзя ли их провести как мелких хулиганов. У меня ведь показатели портятся, ведь мы боремся за звание "Образцовый сельсовет" … Понятно, данные уже в область пошли, опоздал я. Жаль, извините за беспокойство. (Положили трубку). Ничего не получится, они уже отчитались. У них ведь тоже свои показатели борьбы с преступностью. (Заметил постороннего). Что вы хотели, гражданин?
Нилов. Я хотел бы видеть Сергея Ивановича.
Патенко. Я, Сергей Иванович, но я сейчас не принимаю.
Нилов. Почему не принимаете?
Патенко. Потому, что меня здесь нет.
Нилов. Вы же здесь.
Патенко. А я говорю, что нет. И вообще, привыкайте жить, так как это делается в Европе. Запишитесь на прием у секретаря, а я, по мере возможности, решу ваш вопрос, а то привыкли – когда кому вздумается приходить.
Нилов. Я не займу у вас много времени. Всего один вопрос.
Патенко. Что за человек? Вы русского языка не понимаете?
Нилов. Я все прекрасно понимаю, но я слышал – тут у вас есть некоторые проблемы, а у меня есть хороший человек в областных органах.
Патенко. Вы шутите?
Нилов. Зачем шутить. Думаю, что вам знакома такая фамилия Медведь Иван Степанович?
Патенко. Конечно, известна. Заместитель начальника областной полиции, но к нему так просто не подъедешь.
Нилов. Не хочу хвастать, но на прошедших выходных у меня с ним был уик-енд с шашлычками на берегу реки.
Патенко. Не может быть?
Нилов. Сейчас я ему позвоню. (Он вытягивает из кармана мобильный телефон).
Патенко. Не надо. Что Вы хотели?
(В это время Хрущ вытягивает из пакета, который лежал на столе красивую коробку).
Хрущ. Что это такое?
Патенко. Туфли супруге купил.
Хрущ. Какие замечательные туфли. Везет вашей жене. Вы ей такие подарки делаете. Какая она у вас счастливая. Я о таких туфлях могу только мечтать.
Патенко. Чего не сделаешь ради любимой женщины. Так что вы хотели?
Нилов. Я бы хотел немного земли прикупить. Нравятся мне ваша земля, но ей нужен хозяин.
Патенко. Немного это сколько?
Нилов. Гектаров так …надцать.
Патенко. Извините, но земля еще не продается. Нет постановления правительства, разрешения местной администрации
Нилов. Ах. Зачем все эти формальности. Мы же деловые люди. По Англиях разъезжаем.
Патенко. Это не имеет отношения к делу.
Нилов. Но вы же знакомы с их системой децентрализации. Всё там делается очень просто. Вы же здесь царь и бог, сами решайте свои проблемы.
Патенко. Нет, не могу. Это же нарушение закона.
Нилов. Закон для того и пишут, что бы его нарушать. (Незаметно сует ему деньги).
Патенко. Я подумаю. Зайдите через недельку. (Тем временем Людмила вытянула туфли из коробки, и примеряет их на ноги).
Хрущ. Какие изумительные туфли, как хорошо они сидят на ноге. И не жмут даже, как обычные туфли, которые покупаешь в наших магазинах. Счастливая ваша жена. Повезло. Пройтись по селу в таких туфлях – это же такой шик, всех женщин с ума сведет. Одним словом, повезло вашей супруге.
Патенко. И мне с ней. Очень красивые туфли. Жаль, денег не хватило, а то бы и дочке купил. Там разные размеры были.
Нилов. (Внимательно рассматривает туфли, поднимает ногу женщине, что бы посмотреть подошву).
Хрущ. Вы что это делаете? Я ведь не стриптизёрша.
Нилов. Туфли, конечно хорошие, но есть в них некоторая изюминка.
Патенко. Какая?
Нилов. Вы читать по-английски умеете?
Патенко. Нет, я немецкий учил, в школе, но недоучил.
Нилов. Так вот. Тут написано, что туфли надеваются на холодную ногу.
Патенко. Как это на холодную?
Хрущ. У меня еще кровь играет в жилах.
Нилов. Понимаете, – это товар разового использования. Однажды надели на ноги, и отправили гулять по райским кущам.
Хрущ. (Ее пронзает догадка). Вы хотите сказать…
Нилов. Да, в такой обуви по нашей грешной земле не ходят, потому, как она тотчас испортится. Был такой комичный случай в одном солидном учреждении. Прислали гуманитарную помощь для населения, но работники этого учреждения забрали себе эту красивую обувь. И, конечно, на следующий день пришли на работу в этой обуви. А тут ливень пошел, и их туфли расползались по всем швам. Пришлось домой в комнатных тапочках бежать. Вот смеха-то было.
Хрущ. Ой, мне плохо. Снимите с меня эти туфли.
Нилов. Так ведь люди еще и пострадали от такого казуса – их сняли с работы за воровство. (Она падает, но Нилов подхватывает ее и усаживает на стул).
Нилов. Подайте ей воды.
(Патенко наливает из графина воду. Подносит секретарше).
Патенко. Попейте воды, вам лучше будет.
Хрущ. Спасибо. (Пьет воду). Как я испугалась!
Патенко. Я тоже.
Хрущ. Извините меня.
Патенко. Ничего, это вы меня извините за такой товар. Ой, что же делать? Что теперь будет?
Нилов. Что же тут делать? Выбросить и забыть.
Патенко. Вам легко сказать, а что я своей Зине привезу из далекой Англии. Вот мошенники. Это же надо так людей обманывать!
Нилов. Допустим, что они и не обманывали вас. Они ведь не знали, для каких целей вы делали покупку.
Патенко. Но я же не знал.
Нилов. Учите английский язык – язык международного общения, что бы избежать подобных казусов, если хотите пристать к Европе.
Патенко. Я сейчас ничего не хочу, потому, что сейчас произойдет грандиозное крушение, когда приду домой. Супруга ведь ждет, женщины так чувствительны в таких ситуациях. Приехать из самой Англии, и ничего не привезти.
Нилов. Неужели вы больше не привезли никаких подарков?
Патенко. За что? Командировочные мизерные.
Нилов. Понятно, ночные походы по барам и ресторанам. Это у них прекрасно организовано. Пылесосы.
Патенко. Может ей преподнести коллекцию шотландских виски?
Нилов. Мне, кажется, это ее взорвет.
Патенко. Действительно, что я говорю. Совсем крыша поехала.
Хрущ. Может в нашем сельмаге купить ей подарок?
Патенко. Людмила Григорьевна, моя Зина не так глупа, что бы отличить китайский ширпотреб от фирмы.
Нилов. Плоды развращающей цивилизации – раньше радовались турецкому или китайскому товару, как дети, а теперь подавай только фирму.
Патенко. Ваша правда. Сейчас даже подростку подавай вещи только от Диора или Версаче. Как тут будешь жить на свою зарплату?
Нилов. У меня идея.
Патенко. Говорите.
Нилов. Давайте мне туфли. (Он берет туфли и ломает каблук).
Патенко. Что Вы делаете?
Нилов. Скажите супруге, что была жесткая посадка самолета. Ваш багаж свалился, и супинатор сломался. А я скажу ей, что возьму, и отремонтирую туфли. А на самом деле куплю новые, туфли такие же, но уже не разовые.
Патенко. Но где вы найдете?
Нилов. Я знаю такие места. В крайнем случае – в Интернете закажу.
Патенко. Ох, я не знаю, как вас благодарить.
Нилов. Ох, это мелочи.
Патенко. Извините меня, но мир и спокойствие в семейной жизни это далеко не мелочи.
Нилов. Может, вернемся к моему вопросу?
Патенко. Да, я думаю, что кое-что для вас сделаю. Людмила Григорьевна, принесите мне из хранилища секретную папку.
Хрущ. Там света нет, лампочка перегорела.
Патенко. Разве у нас запасных нет?
Хрущ. Нет.
Патенко. Вот как мы живем, и боремся за звание "Образцового сельсовета".
Нилов. В следующий раз я вам привезу лампочек, причем, экономные диодные лампочки.
Патенко. Не откажусь от такого подарка, а пока выкрутите, Людмила Григорьевна, из туалета лампочку, и закрутите ее в хранилище. А затем принесите мне секретную папку.
Хрущ. А как мы будем в туалет ходить?
Патенко. Молча, Людмила Григорьевна. Молча. Исполняйте. Туалет – это вам не театр и не изба-читальня, чтобы там ваши любовные романы читать.
Хрущ. Ничего я там не читаю.
Патенко. А чего же там по полчаса сидеть?
Хрущ. Вы меня прямо в краску вводите при постороннем человека.
Нилов. Я тоже люблю читать в туалете, только предпочитаю читать чужие письма и дневники.
Хрущ. Хорошо. Я сейчас принесу вам лампочку. (Выходит).
Патенко. Одни проблемы, одни проблемы. Прямо с корабля на бал попал. Как было хорошо в Англии – никаких тебе проблем, совсем другой мир.
Нилов. Так вы, значит, в Англии были?
Патенко. По обмену опытом.
Нилов. Обменялись опытом?
Патенко. А что там обмениваться. Наливай да пей.
Нилов. И кто кого?
Патенко. Полное преимущество. После второй они затихали, а после третьей их уже выносили, тогда наши только разогревались. Плохо только, что там магазины до шести часов вечера работали, если запаса не сделал, то вечер, считай, пропал зря.
Нилов. Да, как говорит Задорнов, меня распирает гордость за моих соотечественников.
Патенко. Да, одна проблема была – денег маловато, а англичане такие жмоты. Что бы угостить гостя, как у нас полагается, скорее задушатся. Один нас пригласил в гости. Сказал, что живет на первом этаже. Мы всю улицу обошли, но так и не нашли его квартиры.
Нилов. Так вы же не правильно искали.
Патенко. Почему?
Нилов. Потому, что у них этажи начинают считать со второго этажа. Первый этаж у них нулевой, а второй – первый.
Патенко. Но почему же он этого не сказал? Вот мошенники!
Нилов. Это надо знать, особенности других стран.
Патенко. Жаль, упустили такой момент. Оказывается не все там жмоты, а мы упустили такую возможность погулять на халяву.
(Заходит Людмила).
Хрущ. Вот вам секретная папка.
Патенко. Спасибо, Людмила Григорьевна. Это секретная папка, я ее никому не показываю, Так что и вы молчите.
Нилов. Могила.
Патенко. Вот именно могила забрала этих людей, а поскольку наследников не объявилось, то временно сельсовет распоряжается этими паями. Можно сказать, что это паи мертвых душ.
Нилов. И сколько же тут гектаров?
Патенко. Около двадцати.
Нилов. Маловато конечно, но на первый случай сойдет.
Патенко. Я думаю, что в скором времени этот список пополнится, у нас ведь в основном старики живут. Баба Дуся вон на ладан дышит.
Хрущ. Я бы не сказала так.
Патенко. Как так. Я же уезжал, то возле нее скорая дежурила.
Хрущ. Выкарабкалась. Между прочим, она перед вашим приездом была.
Патенко. Чего она уже придумала?
Хрущ. Да просила дровишек завезти.
Патенко. Ох, где же я ей возьму дрова. Пилорама у меня здесь своя открыта, что ли?
Хрущ. Не знаю. И еще она просила вам вот это передать.
Патенко. Что это? Почему вы так загадочно улыбаетесь?
Хрущ. Варенье вам передала баба Дуся.
Патенко. Какое еще варенье? Что вы улыбаетесь?
Хрущ. Варенье из белой черешни.
Патенко. Причем тут белая черешня. Ничего не понимаю.
Хрущ. Вы же когда-то очень любили белую черешню, а злой Тузик…
Патенко. Хватит, хватит. Не будем ворошить эти неприятные воспоминания со злым Тузиком.
Хрущ. А как же с дровами?
Патенко. Хорошо. Что-нибудь придумаем.
Нилов. А зачем ей дрова?
Хрущ. Избу топить, вы же бывали в её хате?
Патенко. Прекращай эти воспоминания.
Нилов. А почему она газом хату не отапливает?
Хрущ. Да потому, что нет у нас газу.
Нилов. Как это!? Живем в двадцать первом веке, и газом не пользуемся. В стране ж бросили клич – всеобщая газификация.
Патенко. Клич – то бросили, да и том забыли. На больше духу не хватило. Дали задний ход, у нас так принято: шаг вперед – два шага назад.
Нилов. Добиваться, требовать надо.
Патенко. Добивались. Требовали, а у них труб нет по разнарядке. Вот и весь разговор. Хоть головой об стенку бейся, ничего не добьешься.
Нилов. А обходной маневр?
Патенко. Пробовали, не получается.
Нилов. Что ж придется мне этим заняться.
Патенко. Бесполезно. Непробиваемые люди.
Нилов. Нет такого препятствия, которого бы не преодолел ишак груженый золотом.
Патенко. Но позвольте спросить, почему вы это делаете для нас?
Нилов. Потому, как у меня натура такая – люблю помогать ближним людям, причем, если этот ближний мне глубоко симпатичный человек. Каждый вечер, засыпая, я думаю, а что я сделал полезного для своих ближних, И если за день я не совершил никаких добрых дел, то я и спать не могу, и планирую на следующий день добрые дела, что бы компенсировать пробел в дне прошедшем.
Патенко. Какой вы замечательный человек! Мы будем вам так благодарны.
Нилов. Ох, не стоит. Поверьте, это для меня большое удовольствие – приносить пользу людям. Это я вам должен быть благодарен, что я могу применить свои силы и способности по полезному для других делу. Вы даже не можете представить какое воодушевление, даже можно сказать благодать на меня находит, когда я принимаюсь за новое доброе дело.
Патенко. Нет, я не могу удержаться, какой Вы благородный человек! Дайте я вас обниму.
(Патенко обнимает Нилова, а в это время заходит его жена Зина).
Зина. Что я вижу. Какой ужас!? Какой позор!? Правду люди говорят, что раньше были красные и белые, а сейчас только голубые.
Патенко. Что ты придумала?
Зина. Вот оно тлетворное влияние Запада, недаром мне мама говорила, что там один разврат. Стоило только выехать за границу, и ты уже изменил ориентацию. Горе мне, а что скажут люди?
Патенко. Зина, это не то, что ты думаешь.
Зина. Я ничего не думаю. Я вижу. Ты его из Англии привез?
Патенко. Зина, как ты можешь так думать о таком благородном человеке! Он святой.
Зина. А где же его крылья? Не понимаю, зачем было возвращаться?
Патенко. Зина, он не англичанин.
Зина. Понятно, собутыльник.
Патенко. Зина, почему ты такого мнения о людях? Он нам поможет с трубами.
Зина. Понятно, у вас трубы горят. Надо похмеляться. Так почему же вы стоите здесь, бегите в магазин.
Патенко. Зина, причем здесь это? Он поможет нам с трубами, что бы газ в село провести.
Зина. Меня ты не проведешь. Собирай свои вещички, и уматывай со своим ангелом на все четыре стороны. Не надо нам позора на все село.
Патенко. Людмила Григорьевна, хоть вы объясните, как все было.
Хрущ. Зинаида Михайловна, все так и было, как говорит ваш муж.
Патенко. А еще он обещает нам помочь в деле с хулиганскими действиями наших жителей. Ведь если эта информация попадет в область, то нам не дадут звание " образцового сельского совета". А ты же знаешь, сколько трудов и усилий мы затратили на то, что бы добиться этого звания.
Зина. Моя воля, то я бы присвоила вам другое звание. Бордель с большой дороги.
Нилов. Зинаида Михайловна…
Зина. Смотри–ка, и он заговорил по-русски.
Нилов. Но я же не китаец, и хотел бы внести ясность.
Зина. Что тут вносить, тут все ясно – как Божий день. Я всякого опасалась от этой заграницы, но такого. У меня в голове не укладывается. Мой муж, отец моей дочери.
(Заходит дочь Оля).
Оля. Вот вы где спрятались, а я вас по всему селу ищу.
Зина. Это еще как сказать: "Кто кого ищет". Где ты была, целую ночь?
Оля. Не начинай, мама. Я хочу спать, пошли домой, или давай мне ключи от дома.
Зина. Бессердечная. Я ночь не спала, я обежала все село, всем подругам позвонила. Но тебя нигде не было.
Оля. Меня инопланетяне выкрали, и катали на своем звездолете.
Зина. Ты меня добьешь.
Патенко. Как ты разговариваешь с матерью.
Зина. А ты молчи, несчастный, это тебя не касается.
Патенко. Как не касается. Это моя дочь.
Зина. Ты променял нас на вот этого гомика.
Нилов. Женщина, я попрошу вас с выражениями.
Оля. Что у вас тут происходит?
Зина. Да вот твой папаня перекрасился в другой цвет. Срамота.
Патенко. Не слушай ее, Оля. Это она все придумала.
Оля. Вы тут разбирайтесь сами, а я пошла домой. Папа, дай мне ключи.
Патенко. Держи.
(Отец дает свои ключи Оли, она идет, но вдруг останавливается).
Оля. А чья – то машина стоит?
Нилов. Моя.
Оля. Крутая у вас тачка. Не подбросите вы меня домой, а то у меня ноги болят, натанцевалась на дискотеке.
Нилов. С удовольствием! (Обращается к Патенко). Извините, я покину вас, но будьте уверены, все, что я обещал, то все сделаю. Думаю, что за недельку я утрясу все ваши вопросы и приеду снова к вам, а вы акты на землю мне приготовьте. До свидания.
(Он выходит, а за ним Оля. Но Нилов вскоре возвращается).
Нилов. Ох, извините, туфли я забыл. Можно взять?
Патенко. Конечно, берите.
Зина Что это за туфли?
Патенко. Понимаешь, дорогая.
Зина. Не называй меня так.
Патенко. Понимаешь, дор …(Зина посмотрела на него сурово). Понимаешь, это я тебе в подарок в Англии купил. Но самолет жестко сел на посадочную площадку. (Он показывает, как самолет пошел на посадку и жестко на землю упал). Багаж свалился мне на голову, едва не пробил ее, а супинатор в туфле отломался. Вот он обещал поменять туфли. У него есть знакомства.
Нилов. Да, туфли будут такие же, не сомневайтесь.
Зина. Дайте посмотреть. (Внимательно рассматривает туфли и отдает их Нилову). Голову бы ты лучше свою сломал.
Нилов. Я пошел.
Патенко. Я жду вас через недельку.
Зина. Ох, какая сладкая парочка. Твикс – микс.
Патенко. Милая моя, почему ты такая строгая, ведь я так соскучился по тебе. Каждый день вспоминал о тебе и твоем борще, там нас отвратительно кормили.
Зина. (Заигрывая с мужем). Только о борще вспоминал?
Патенко. Не только. Еще кое-что вспоминал…
(Подходит к ней, обнимает, она сначала противится ему, но затем поддается ему, и они идут в танец под музыку «Калинка-малинка», остальные тоже поддерживают веселье по поводу приезда председателя).
(Нилов и Оля выходят. Занавес).
Действие 2.
Тот же кабинет, что и вначале. За столом сидит Патенко. Заходит Паша Селюк.
Паша. Можно?
Патенко. Заходи, Паша.
Паша. Я к вам по делу, Сергей Иванович.
Патенко. Говори. Только на меня не дыши.
Паша. Вы мне говорили, что можете покупателя на мой пай найти.
Патенко. Земля пока не продается.
Паша. Но вы же говорили, что можно оформить, как аренду.
Патенко. Это незаконно, а мы ведь боремся за звание "Образцового сельсовета", и я не хочу, что бы у нас производились различные темные комбинации.
Паша. Но об этом никто не будет знать.
Патенко. Знаю я вас. Стоит только что–либо сделать, так все село будет знать, а оппоненты потребуют отставку.
Паша. Никто не узнает, клянусь.
Патенко. Ой, сомневаюсь я.
Паша. Не сомневайтесь, Иванович. Паша Селюк никогда, никого не подводил.
Патенко. Хорошо, принеси свои документы, тут у меня появился хороший, надежный человек. Только никому ни слова.
Паша. Могила, Иванович. Когда это Паша Селюк кого подводил?
Патенко. Смотри мне.
Паша. Иванович, а можно аванс попросить?
Патенко. Ну, это когда он приедет, я тогда ему передам твою просьбу. А сколько же у него аванса просить?
Паша. Даже не знаю, сколько это будет стоить. А вы не знаете, Сергей Иванович?
Патенко. Не знаю. Не приходилось мне вести такие торги.
Паша. Не прогадать бы, а то я знаю этих удальцов, так и норовят обмануть.
Патенко. Нет, это человек надежный, добрый. Он поможет нам газопровод провести в село.
Паша. Тогда просите ящик водки.
Патенко. Ящик водки?
Паша. А что думаете мало, тогда просите два ящика.
Патенко. Да, нет, я думал деньгами просить.
Паша. Зачем деньгами, я их все равно пропью, лучше натурой. Да, просите два ящика, посмотрим, что он на это скажет. Ведь это мы не козу продаем, а землю – нашу кормилицу.
Патенко. Хозяин – барин, так и передам ему.
Паша. Договорились, Иванович.
Патенко. Да.
Паша. Я буду ждать.
Патенко. Приготовь документы.
Паша. Все будет сделано.
(Паша уходит, через время заходит баба Дуся. Здороваются).
Патенко. Здравствуйте, Евдокия Федоровна.
Баба Дуся. Здравствуй, Сергей Иванович. Это тебя в Англии научили так официально здороваться?
Патенко. Нет.
Баба Дуся. Раньше ты меня не так называл.
Патенко. То было давно.
Баба Дуся. Так чему же тебя научили за границей.
Патенко. (Говорит с пренебрежением, чтобы женщина отстала от него). Всему понемногу.
Баба Дуся. Важно что бы что-то осталось в голове, а то ворон тоже за моря океаны летал, но вороном и вернулся.
Патенко. Нет, Евдокия Федоровна, кое-что осталось.
Баба Дуся. Вот и хорошо. Тебе передавала твоя секретутка.
Патенко. Евдокия Федоровна, будут вам дрова. Я договорился с лесным хозяйством.
Баба Дуся. Спасибо, милок.
Патенко. Но я же просил…
Баба Дуся. Не буду больше, милок.
Патенко. Только дрова могут вам не пригодиться.
Баба Дуся. Почему это?
Патенко. Потому, как газ у нас скоро будет.
Баба Дуся. Вот, что значит, что побыл за границей, да поучился у них уму – разуму. Сразу стал наводить порядок. Молодец. Вот всегда я говорила, что из тебя толк будет, даже тогда, когда ты со школы сбегал.
