Владимир Шигин
Сирийский экспресс
© Шигин В.В., 2018
© ООО «Издательство «Вече», 2018
© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2018
Сайт издательства www.veche.ru
* * *
Сирийский экспресс
Моим друзьям, живым и уже оставившим этот мир,
посвящаю эту книгу
Заходит с тыла седина,
Спешат морщины…
Но если где-то есть война,
Там есть мужчины.
Владимир Силкин
12 МАРТА 2016 ГОДА.
НОВОРОССИЙСК. ВОЕННО-МОРСКАЯ БАЗА
Звонок по «каштану» буквально вырвал Шубина из объятий сна.
– Товарищ командир! Вас на связь оперативный!
Разлепив глаза, глянул на судовые часы. Стрелки показывали половину первого ночи.
Делать нечего, надо было вставать. Шубин застегнул пуговицы рубашки, натянул носки, влез ногами в стоявшие у койки туфли, поелозил, чтобы смятые задники встали на место. Мотнув головой, прогнал остатки сна. Плеснул с умывальника в лицо пригоршню воды. Поднялся на ГКП, взял трубку берегового телефона.
– Михалыч! Как у тебя с топливом и водой? – несколько виновато поинтересовался из трубки хриплый голос оперативного дежурного Новороссийской базы Кости Соборы.
С Соборой Шубин когда-то начинали лейтенантами в одной бригаде, поэтому отношения остались соответствующими.
– Запасы, разумеется, полные! Я же по приходе из Севастополя докладывал! – недоуменно ответил Шубин, начиная понимать, что и поздний звонок оперативного, и его, на первый взгляд идиотский вопрос имеют и смысл, и взаимосвязь.
От присутствия смысла, как и от присутствия взаимосвязи, Шубин не ждал ничего хорошего. Это подсказывал и опыт службы, и старая флотская примета: если звонит оперативный, то он звонит не для того, чтобы справиться о твоем здоровье. «Впрочем, какие могут быть разговоры, – тут же подумал он. – Мы – “сирийский экспресс”, а это значит, что права на отдых у нас нет уже просто по определению».
…Когда началась международная террористическая интервенция в Сирии, российское руководство приняло решение об оказании помощи правительству Асада. На Черноморский флот тогда была возложена задача доставки жизненно необходимых народу Сирии грузов – от продуктов питания и медикаментов до вооружения и стройматериалов. Немудрено, что сирийцы сразу же прозвали непрерывную череду приходящих в Тартус десантных кораблей и гражданских транспортов «дорогой жизни». Сами же моряки обычно говорили, что просто выполняют специальную задачу по перевозке грузов. Затем какой-то журналист, начитавшись Агаты Кристи, окрестил маршрут из Новороссийска в Тартус и обратно «сирийским экспрессом». Название прижилось вначале в прессе, затем среди начальства и, в конце концов, стало чуть ли не официальным наименованием всей этой нескончаемой военно-морской операции.
– Тяжкая доля быть гонцом, приносящим плохие вести, но что есть, то есть, – тем временем завздыхал в трубку Собора. – Короче, Вова, старый план похода «вниз» только что поменялся. Двух суток стоянки не будет, с утра приказано начинать погрузку. Да и еще, груз срочный, и погрузиться надо за один день.
Шубин промолчал, что говорить, когда решение уже принято? Они только что вернулись «с низа» (так черноморцы именовали походы в Сирию), пополнили запасы в Севастополе и перешли для приемки груза в Новороссийск, где он рассчитывал все же дать экипажу какой-никакой отдых. Но, видно, не судьба. Особенно не понравилась Шубину последняя фраза Соборы, что вместо обычных двух дней неторопливой отработанной погрузки надо было грузиться в два раза быстрее.
– Сам понимаешь, – еще раз вздохнула трубка, – я лишь передаточное звено, и решение уже принято. Поливы для тебя заказаны.
– Прогноз?
– Плохой, усиление ветра до 18 метров, ближе к Босфору море совсем горбатое.
– Кто старший от пассажиров?
– Некто майор Почтарев. Ну, бывай! Крайний поход, как последняя любовь.
– И тебе не хворать. Конец связи.
Шубин дернул тангетку.
– Дежурный по кораблю лейтенант Фотиев! – мгновенно отозвался динамик, будто там только и ждали сигнала.
– Вызови на ГКП старпома!
Через пять минут в проем люка просунулась заспанная физиономия старшего помощника Марченко:
– Товарищ командир, что-то случилось?
– Случилось! С утра срочно принимаем технику, причем на прием всего день. Личный состав будить не надо, подними только тех, кого считаешь нужным.
– Ё-мое! – только и нашелся что ответить старпом, после чего тут же рванул по своим старпомовским делам.
Если техника и грузы прибудут с утра, то к этому времени корабль должен быть полностью готов к их приему. И хотя экипаж отработан до автоматизма, все равно дел у старпома было много. Что касается экипажа, то, несмотря на все дела, Шубин все же решил людей не дергать. Завтра у всех будет напряженный день и экипаж должен быть отдохнувшим, тем более что «Кострома» уже стояла в месте погрузки и переходить никуда было не надо. Штурман все свои предварительные прокладки сделал еще в Севастополе, после чего Шубин их просмотрел и утвердил. Теперь их надо было лишь откорректировать по конкретному времени съемки.
Что касается механика, то он только вечером доложил, что топливо и вода загружены до полных норм. Надо было полнить лишь машинное масло, но заявка в техотдел Новороссийской военно-морской базы уже была отправлена, и завтра ее обещали выполнить.
Спустившись с ГКП в каюту, Шубин решил все же немного поспать. Но заснуть не получилось. Что-то давило сердце, будто кто-то положил тяжеленный гнет. О причинах не хотелось даже думать. В ушах звучала последняя фраза оперативного о «крайнем походе». Впрочем, время для раздумий на эту тему у него еще будет.
После подъема и завтрака старпом Марченко дал команду: «Корабль к приему десанта приготовить!» На БДК открыли ворота, после чего на береговой слип, возле которого был ошвартован корабль, опустили аппарель. Боцманская команда приготовила крепления для техники и груза. Марченко на ГКП принял доклады о готовности боевых частей.
– Боцкоманда к приему десанта готова!
– Есть!
– Боевая часть пять к приему десанта готова!
– Есть!
Позвонил оперативный – техника на подходе.
Шубин направился к трапу, спустился на пирс. Мимо быстрым шагом проследовало несколько матросов во главе с начальником службы снабжения Бочаровым, отправленные в город для закупки необходимой мелочовки – от чая до щеток для «болгарки».
Бочаров почтительно козырнул, Шубин махнул в ответ: мол, поскорее возвращайтесь. Невдалеке уже топтался незнакомый моложавый майор, скорее всего, тот самый Почтарев. Шубин направился к нему.
– Вы старший на технике?
– Я!
Обменялись рукопожатием.
– Командир корабля Шубин Владимир Михайлович.
– Майор Почтарев Андрей Николаевич.
Рука у майора была сухая, жилистая, да и рукопожатие хорошее, крепкое, мужское.
За плечами у майора были Чечня, Донбасс и Сирия, два ранения и столько же орденов. Он только месяц назад вернулся из Сирии в подмосковную Ситенку, где стоял его саперный батальон, и вот теперь снова командировка.
– Что за техника?
– Машины «скорой помощи» и «Вепри».
– Со «скорыми» понятно, а вепрь, что за зверь?
– Бронированная машина разминирования БМР-3М.
– Сколько весит?
– Сорок восемь тонн штука!
– Тяжел зверюга.
– У вас трюм большой?
– Думаю, хватит. Танковый трюм 95 метров в длину, 4,5 в ширину и в высоту.
– Действительно, хватит! – довольно хмыкнул Почтарев.
– Товарищ командир, мостик докладывает: корабль к погрузке десанта готов! – прокричал дежурный у трапа, перегнувшись через фальшборт.
– Добро! – поднял голову Шубин и посмотрел на Почтарева. – Пора ваших зверей загонять в клетку.
– Приготовиться к приему техники и грузов через кормовое устройство! Проверить кормовое устройство приема десанта и грузоподъемные устройства корабля! Подготовить и разнести на штатные места крепления техники. Старшему боцману корабля провести инструктаж личного состава, участвующего в погрузке.
– Начать погрузку! – последовала команда с ГКП «Костромы».
Правила погрузки определены и незыблемы – вначале грузится боевая техника и только потом весь остальной груз.
…Колонна БМРов медленно вползала на пирс. «Вепри» и вправду выглядели устрашающе: танки были без пушек, но с усиленным бронированием, при этом каждый тащил по здоровенной двойной волокуше, которые Почтарев уважительно именовал минными тралами.
«Вот оно как, Михалыч, а я думал, что лишь у нас, флотских, приоритет на тралы, оказывается, и матушка пехота таковыми обзавелась!» – подумалось Шубину, но спросил о другом:
– А каково в этой консервной банке сидеть, когда волокуши по минам громыхают?
– Обыкновенно, – улыбнулся Почтарев. – Наше дело такое – саперное. Кстати, в «Вепрях» имеются биотуалеты, кондиционеры и подогреватели пищи, так что подпрыгиваем на минах с максимальным комфортом.
– Да уж, у вас действительно без биотуалета не обойдешься, – только и нашелся что ответить Шубин.
Первый танк осторожно сдавал задним ходом. Водитель, высунув голову, следил за каждым сигналом командира танка, который лично руководил погрузкой вверенной ему техники:
– Миша, чуть-чуть сдай вправо, еще-еще. Все, стоп! Теперь прямо! Держать прямо! Пошел! Пошел!
Около аппарели стоял Почтарев, контролирующий уже самих командиров танковых экипажей. За погрузку на десантные корабли перевозимой техники отвечает сам десант.
Первый танк аккуратно заехал на опущенную на пирс аппарель. Короткая остановка, и спустя несколько мгновений он уже стоял на своем штатном месте в твиндеке. Матросы, во главе со старшим боцманом, ловко и быстро стальными растяжками с талрепами закрепили стальную махину «по-походному», а по аппарели, фыркая клубами дыма, уже въезжал следующий бронированный монстр.
Танки заползали задним ходом, рыча и выплевывая клубы вонючего дыма, будто живые существа, которым не нравились тесный твиндек, предстоящее морское путешествие и особенно неизбежное «распятие» на талрепах. За каждым танком отчаянно гремела стальная волокуша.
После «Вепрей» начали грузить машины «скорой помощи». Надписи на их кабинах и по бортам были на русском, но почему-то все перевернуты задом наперед. Такую абракадабру Шубин не раз видел на улицах и раньше, теперь же вдруг весело подумалось, что, может быть, трафареты так набивали специально – этакая наша военная хитрость, чтобы враг не догадался, что «скорые» из России. Ну вот, кажется, и все. Последняя «скорая» исчезла в твиндеке. Теперь на очереди были ящики с различным грузом…
Шубин глянул на часы. По времени вроде бы укладывались. Из Новороссийска лучше всего было выходить ближе к вечеру. На пересечение Черного моря 10–12 узловым ходом у БДК уходило двое суток. Поэтому к Босфору в этом случае корабль подходил как раз ко времени, определенному турками на проход пролива.
Ближе к концу погрузки на берегу неожиданно показался «уазик». Машина остановилась, и оттуда легко выбрался командир Новороссийской военно-морской базы вице-адмирал Андреенков. Увидев начальство, Шубин озадачился. Десантные корабли покидали Новороссийск раз в 3–4 дня, поэтому высокое начальство давно к этому привыкло и не особо докучало командирам своим присутствием.
– Товарищ вице-адмирал! На большом десантном корабле «Кострома» происходит прием техники! Командир корабля капитан 2-го ранга Шубин!
Андреенков, улыбнувшись, пожал Шубину руку:
– Ну что, командир, готов к походу!
– Так точно, товарищ вице-адмирал!
– Ты уж не серчай, что мы тебя раньше времени выталкиваем, но ситуация «внизу» непростая – началась наступательная операция, и дополнительно срочно потребовались танки разминирования. У тебя какие-нибудь вопросы еще нерешенными остались?
– Да нет, товарищ адмирал, вроде бы все решили! – твердо доложил Шубин.
– Ну, тогда не буду тебя отвлекать! – снова протянул Шубину руку Андреенков. – Желаю удачи!
Он крепко пожал командиру «Костромы» руку и, уже не оглядываясь, пошел к машине.
Шубин смотрел вслед Андреенкову. Командир Новороссийской ВМБ был одним из последних представителей еще старой советской океанской школы. Почти все время он прослужил на Севере, да не где-нибудь, а в продуваемой насквозь штормовыми ветрами Гремихе (кто хоть немного представляет Север, поймет, о чем речь) и только под закат службы попал на Черное море. «Ефимыча» (так за глаза звали Андреенкова и начальники, и подчиненные) не только уважали, но и любили. Был он мудр и справедлив, а кроме того, внимателен ко всем окружающим, независимо от звания и возраста. Только Ефимыч мог подвезти опаздывающего на подъем флага лейтенанта на своей машине, запросто поговорить «за жизнь» со встречным ветераном-мичманом, держать на постоянном контроле вопросы обеспечения подчиненных жильем и детскими садами, знать пофамильно рабочих в котельных. В то же время только Ефимыч мог, не повышая голоса, так спросить с нерадивого, что тот помнил это всю оставшуюся жизнь…
«Если я когда-нибудь стану адмиралом, непременно постараюсь руководить так же, как Ефимыч», – почему-то неожиданно признался сам себе Шубин и тут же устыдился своих карьеристских мыслей. Какой, к черту, адмирал, когда ему уже сорок пять, а он еще командир корабля 2-го ранга, причем в силу возраста уже без всякой надежды на академию.
«Уазик», взвизгнув старенькими тормозами, умчал командира базы в спускающиеся сумерки.
Наконец загрузили последний маркированный ящик. Старший помощник сверил все сопутствующие документы. Доложил, что все в норме. Шубин легко взбежал по трапу. По ВПС вышел на связь с оперативным:
– Я «Бугель-217»! Прошу предварительное «добро» на выход!
– Предварительно «добро» дадено! – ответила трубка.
Шубин повернулся к старпому:
– Играй приготовление!
Марченко кивнул и трижды сдвоенно нажал тангетку звонка, прокричав в «каштан»:
– Учебная тревога! Корабль к бою и походу приготовить!
В одно мгновение весь корабль пришел в движение. Офицеры и матросы устремились на боевые посты. Дробно простучали по трапам каблуки ботинок. Герметизируя корабль, с лязгом захлопнулись межотсечные двери.
А Марченко уже руководил процессом. Одна за другой следовали команды:
– Проверка синхронизации линий курса и скорости! Проверка встроенных приборов и ручных часов! Проверка линий целеуказания! Проверка освещения!..
Шубин подошел к телеграфу:
– Проверка машин и телеграфа командиром корабля!
Двумя руками перевел ручки телеграфа в положение «вперед полный», потом в положение «назад полный» и, наконец, «стоп». Из ПЭЖа мгновенно отрепетовали поданные команды.
– Окончена проверка машин и телеграфа командиром корабля!
– Машины к даче хода готовы! – доложил командир электромеханической боевой части.
Чтобы не мешать старпому готовить корабль, Шубин спустился в каюту. Иллюминатор был уже задраен и прикрыт броняшкой. Присел за рабочий стол. Взгляд остановился на фотографии жены, прикрепленной к переборке над рабочим столом. Перед выходом в море Шубин всегда улучал минуту, чтобы забежать в каюту и посмотреть в глаза Ладе. Он почему-то верил, что жена на фотографии всегда меняет выражение глаз в зависимости от того, насколько удачно сложится у него поход. В этот раз Лада смотрела весело, и в уголках глаз он не заметил той грустинки, какую видел иногда раньше. Что ж, значит, в этом походе у него действительно все сложится хорошо. Не удержавшись, погладил ладонью фотографию. Потом спрятал ее в верхний ящик стола. Сами же ящики, чтобы не повылетали на качке, закрыл ключом. Уже уходя, машинально поставил стоявший на столе графин с водой в штормовое гнездо, что поделать – выработанная годами привычка.
Через полчаса оперативный дал окончательное «добро» на выход. На 16-м международном канале Шубин вышел на связь с «Новороссийск-трафик-контролем». Новороссийск – это прежде всего огромный грузовой порт, поэтому все выходы надо согласовывать во избежание столкновений с не слишком дисциплинированными танкерами и сухогрузами. «Трафик-контроль» разрешение дал.
По «Костроме» разнеслись звонки аврала:
– Баковым – на бак, ютовым – на ют! Стоять на аварийном управлении машинами. Источники электроэнергии не переключать. Корабельной вахте заступить по-походному. Корабль к отдаче швартовых изготовить! Трап поднять! Трап завалить!
Шубин перещелкнул тумблер «каштана» в положение «циркуляр»:
– Исполнять приказания основного машинного телеграфа. Назначенный ход – 10 узлов! Кормовые швартовые отдать!
Вышел на крыло мостика, чтобы самому руководить отходом.
Отдали швартовы, после чего «Кострома» медленно оторвалась от стенки.
– Ну что, милая, поехали! – произнес вполголоса Шубин и уже громко заступившим вахтенным офицерам Марченко: – Обе малый вперед!
По корпусу «Костромы» пробежала нервная дрожь, как у старого боевого скакуна перед боем. Освобожденная от береговых пут, она медленно двинулась на выход из военного аванпорта.
12 МАРТА 2015 ГОДА.
СТОЛИЦА ИГИЛ ГОРОД РАККА
В неприметном с виду старом доме, что неподалеку от больницы Нешнел, встретились два бородатых молчаливых человека в белых одеждах. Поприветствовав, по арабскому обычаю дважды прикоснулись к щеке друг друга. Рассевшись на диванах, они молча отпили поднесенный холодный шербет, обменялись несколькими фразами о здоровье друг друга и о погоде и только затем, как это принято на Востоке, перешли к делу.
– Гяуры снова перешли в наступление. Мы теряем в последние дни много техники и людей как в Алеппо, так и в Пальмире, – начал разговор исполнительный помощник халифа муавин-ут-тафвид. – Если так пойдет дальше, то последствия будут самые печальные. В этих условиях тебе, брат, следует предпринять что-нибудь особое, чтобы вздрогнул весь мир!
– О, досточтимый, тебе прекрасно известно, что наши люди, жертвуя собой, почти каждую неделю устраивают акции устрашения и на Востоке, и в Европе! – ответил ему глава совета разведки, не скрывая обиды на услышанные слова.
Помощник халифа вряд ли озвучивал свои мысли. Он лишь озвучивал то, что сам услышал из уст халифа. А это значило, что халиф недоволен своей спецслужбой. Муавин-ут-тафвид, давая собеседнику прочувствовать всю важность сказанного им, выдержал паузу.
– Это все комариные укусы, о которых мир забывает уже через несколько дней, – наконец разлепил он уста, откинувшись на подушки дивана. – Нужно нечто иное, глобальное, чтобы от этого содрогнулся весь мир.
– Увы, но, как вам хорошо известно, мы еще не завладели ни ядерной бомбой, ни мощной ракетой, чтобы обрушить гнев Аллаха на головы «крестоносцев»!
Главный разведчик халифата явно нервничал, что доставляло его собеседнику удовольствие.
– Да, уран гяуры стерегут как собаки, но только ли уран может стать оружием возмездия? – поставил муавин-ут-тафвид на столик пиалу с щербетом.
Главный разведчик напрягся. Судя по всему, у муавин-ут-тафвида была какая-то важная информация для него. Он пристально смотрел на собеседника, но тот не торопился. Он снова медленно взял пиалу и, только отпив из нее, продолжил:
– Повелитель правоверных считает, что есть другой способ. Сейчас «крестоносцы» усиленно вывозят из Сирии химическое оружие на своих судах. А ведь каждое такое судно – это огромная химическая бомба, причем самоходная! Если захватить такой транспорт и подвести его к берегам Европы и взорвать, не надо будет никакой атомной бомбы. Европа просто исчезнет, а с ней сгинут и миллионы неверных.
Главный разведчик вздохнул. Несколько месяцев назад он и сам подумывал о такой диверсии, но наступление солдат Асада и разрушительные бомбежки русских самолетов заставили заниматься более прозаическими вопросами.
– Такая операция очень сложна и затратна как по силам, так и по средствам. Ее надо очень серьезно готовить, а на это нужны люди и деньги, а самое главное – время!
– Все это так. Но игра стоит свеч, тем более что большую часть химического оружия из Сирии уже вывезли, и следует поторопиться. Людей и денег ты получишь столько, сколько потребуется, а вот со временем надо будет поторопиться. Халиф желает, чтобы Европа навсегда исчезла в облаке ядовитых газов, ибо, как сказано Аллахом: «Отсекайте их руки». Обрушь на головы гяуров удар возмездия, и твое имя навсегда останется в золотых скрижалях халифата. Такова воля повелителя правоверных!
– Почту за честь, досточтимый. Кстати, чтобы гяуры не перехватили наши переговоры, необходимо зашифровать операцию. Предлагаю называть ее «Дервиш», – глава совета разведки машинально теребил свою клочковатую рыжую бороду.
Помощник халифа улыбнулся. Он свое дело уже сделал – передал волю халифа. Остальное не его забота.
– Пусть будет по-твоему. Мы, как нищие дервиши – придем к берегам Европы и уже там во весь голос провозгласим начало своей эры, – поднялся муавин-ут-тафвид. – Скоро солнце минует зенит, и тени всего сущего станут длиннее их самих – наступает время Зухры, и следует подготовить сердце и душу для общения с Аллахом! Ты же, брат, ступай и убивай многобожников, которые сражаются против вас, где найдешь их, и изгоняй их оттуда, откуда они изгнали вас!
– Да будут услышаны Аллахом наши молитвы! – поднялся и глава совета разведки, так и оставшийся циником и не слишком любивший наигранную патетику своего руководства.
Глава совета разведки Керим Рабах (по прозвищу Убар Каид – хищник, строящий козни) был человеком весьма и весьма влиятельным. Он отвечал не только за собственно разведку ИГИЛ, но и за организацию терактов по всему миру. Именно в его руках были нити всех подпольных ячеек, финансовые каналы и прочие тайны, которыми окружена вся деятельность ИГИЛ. Керим был из бывших офицеров спецслужбы Саддама Хусейна. Профессионал своего дела, он истово ненавидел американцев, а вместе с ними и всех прочих «крестоносцев», не раз на деле доказав свою преданность идеям халифата, а потому пользовался полным доверием самого халифа, который, помимо всего прочего, именно ему поручил и обеспечение собственной безопасности. Звездным часом Рабаха стала подготовленная им атака 11 сентября 2012 года американской дипмиссии в Бенгази, которую он приурочил к очередной годовщине подрыва нью-йоркских небоскребов-близнецов. Тогда был убит посол США в Ливии Кристофер Стивенс и ряд его помощников. Акция получила нужный резонанс по всему миру, а Рабах – заслуженную ненависть врагов и восхищение соратников. Теперь же ему предстояла акция, в сравнении с которой убийства в Бенгази казались невинной детской шалостью. Уже прощаясь с муавин-ут-тафвидом, Керим знал, кого поставит во главе будущей операции. Этим человеком будет бывший офицер ВМС Сирии по прозвищу Сейфуддин Ямм (Морской меч), вот уже несколько лет сражающийся на стороне ИГИЛ. За плечами Сейфуддина были координация сомалийских пиратов и показательные казни захваченных французских моряков, взрыв шаланды с ливийскими беженцами у побережья Италии и еще несколько показательных морских акций. Но подлинную известность он получил как организатор речных флотилий ИГИЛ на Тигре и Евфрате. «Морской меч» был профессионалом высочайшей пробы, к тому же настоящим воином джихада, не знающим жалости ни к чужим, ни к своим. Лучшего руководителя для операции «Дервиш» было невозможно и пожелать.
12–15 МАРТА 2015 ГОДА. ЧЕРНОЕ МОРЕ.
БОЛЬШОЙ ДЕСАНТНЫЙ КОРАБЛЬ «КОСТРОМА»
Когда огни Новороссийска остались позади, когда миновали внешний рейд с десятками стоявших там в ожидании погрузки океанских танкеров, Шубин приказал перейти на боевую готовность два. Марченко передал вахту командиру артиллерийской боевой части, но остался в ходовой. Правила многовекового корабельного этикета гласили, что сменяющий на вахте должен принимать ее чуть раньше, чем положено, а сдающий – своего сменщика сразу же не покидать.
Накинув старую потертую канадку, Шубин вышел на крыло мостика и, куря сигарету, прислушивался к убаюкивающему шуму машин. Судя по всему, старушка «Кострома» была вполне довольна происходящим, а потому мурчала своими машинами, словно большая добрая кошка.
Выходя иногда в море на других десантных кораблях бригады, Шубин всегда сразу чувствовал их отличие от своей «Костромы». Нет, эти корабли не были лучше или хуже, они, при всей внешней схожести, просто были совершенно иными. В том, что каждый корабль имеет собственную душу и собственный характер, Шубин был уверен на все «сто». Да и как могло быть иначе! Спросите любого автолюбителя, и он вам на голубом глазу расскажет, что у его «ласточки» (или «цыпочки») особый характер, и если она заупрямится, то тогда пиши пропало, т. к. не поможет ничего, ну а если ее попросить, да еще поцеловать в рулек, тогда его «ласточка» (или «цыпочка») и горы свернет! Что же вы тогда хотите от современного боевого корабля, который в сравнении с примитивной «ласточкой» есть само совершенство человеческой технической мысли! Ему ли не иметь собственные душу и характер!
Непонятно было всегда Шубину и то, почему корабли в русском языке отнесли вдруг к мужскому роду. Это он считал вопиющим кощунством. С гражданскими судами поступили и того хуже, их вообще причислили к некоему среднему роду, тогда как на самом деле (и Шубин об этом знал точно!) все существующие в мире корабли и суда имели не мужскую, а исключительно женскую душу. Да, познать эту душу было весьма непросто, но если твой корабль все же однажды открывал ее тебе, если ты оказывался достоин этого высочайшего доверия, значит, отныне ты составлял со своим кораблем уже единое неразрывное целое. Кроме того, Шубин знал и то, что корабельная душа отвечала на человеческую любовь к кораблю и морю такой ответной преданностью и такой любовью, на которую способна далеко не каждая женщина. А потому, оставаясь в море один на один со своей «Костромой», Шубин часто разговаривал с ней, отечески корил за допущенные промахи, хвалил за успехи, придумывал ласковые прозвища, а порой, под настроение, даже рассказывал анекдоты. Его отношения с кораблем были настольно личными, что о них он никогда не рассказывал никому, даже жене. Наверное, это была его самая сокровенная тайна.
– Товарищ командир, можно по трансляции «нашу» поставить? – запросили из радиорубки.
– Давайте! – отозвался Шубин. – Пока время есть, можно и послушать.
«Нашей» на корабле считали старую-престарую песню Визбора про пароход «Кострома». И хотя та, визборовская, «Кострома» никакого отношения к шубинской не имела, экипаж считал ее своим гимном. Песню любили и матросы, и офицеры, любил ее и сам Шубин, к тому же, как ему думалось, любила эту старую песню и сама «Кострома». Да и кому же не понравится, когда о тебе поют!
Запахнувшись в канадку, Шубин вернулся в ходовую рубку и поудобнее уселся в командирском кресле.
Стоявший вахтенным офицером командир БЧ-2 Витюков, знавший обо всем на свете, втолковывал Марченко о преимуществах и рисках биткоинов.
– Ферма, конечно, здорово, но где ты найдешь столько мощных компьютеров, да еще с мощнейшей системой охлаждения!
Шубин прислушался краем уха и ничего не понял. Какие фермы? Какие биоткоины? Будучи по натуре человеком любознательным, ему, конечно, интересно было бы узнать, о чем так увлеченно разговаривают подчиненные офицеры, но чувство субординации не позволило задать могущий показаться глупым вопрос. Вообще-то, артиллерист должен был наблюдать за обстановкой, а не точить лясы со сменившимся старпомом. Но ситуация была спокойной, и Шубин решил: пусть поболтают.
А из динамика уже звучало:
…То ли снег принесло с земли,
То ли дождь, не пойму сама,
И зовут меня корабли:
«Кострома», кричат, «Кострома».
Лето мне, что зима для вас,
А зимою – опять зима,
Пляшут волны то твист, то вальс,
«Кострома», стучат, «Кострома».
И немало жестоких ран
Написали на мне шторма,
Как рыбацкий глубокий шрам —
«Кострома», уж ты, «Кострома»…
Над морем опустилась ночь. Тяжело переваливаясь в волнах, «Кострома» шла вперед. Шубину не спалось в каюте, и он поднялся в ходовую. Ночью в ходовой рубке темно. Лишь слабо мерцает подсветка приборов да индикатор кругового обзора навигационной станции. Полумрак и ощущение близости моря располагали к раздумьям.
…Его «Кострома» была уже немолода. Три десятка лет для корабля – возраст весьма почтенный. Большие десантные корабли проекта 775, к которым принадлежала «Кострома» строились в 70—80-х годах поляками в Гданьске в рамках Варшавского договора. Говорят, что электрокабели на них укладывал тогдашний электрик «Stocznia Polnocna», а потом лидер «Солидарности» и президент Польши Лех Валенса.
По задумке конструкторов, «семьсот семьдесят пятые» предназначались для действия в океанах и могли высаживать технику с десантом как на оборудованное, так и необорудованное побережье. Внешне корабли 775-го проекта получились весьма симпатичными – стремительные обводы и хищно вытянутый корпус с длинным полубаком и развитой кормовой надстройкой. Вид несколько портил лишь тупой нос, являющийся одновременно и десантными воротами. Когда ворота открывались, взору любопытствующих открывалась выкрашенное грунтовкой нутро трюма, весьма схожее с пастью гигантской рептилии. По этой причине 775-е на флоте шутливо именовали «крокодилами». Шубину такое сравнение не нравилось, и он всегда довольно резко одергивал шутивших на эту тему.
Несмотря на относительно небольшое водоизмещение в четыре тысячи тонн, 775-е брали на борт до двух сотен десантников и до 10 единиц техники. При этом размещение десантников было вполне комфортным. Рядовой состав – в просторных кубриках, офицеры – в уютных 2-местных каютах. Артиллерийское вооружение «крокодилов» состояло из спаренной 57-мм артустановки и двух 30-миллиметровых шестиствольных зенитных установок АНА-630. Помимо этого БДК имели РЛС обнаружения воздушных целей и две навигационные станции. Два дизеля разгоняли корабль до 18 узлов, ну а при экономичном ходе БДК мог пройти до 4 тысяч миль. Экипаж 775-х насчитывал 75 человек, из них 8 офицеров.
У «Костромы» была важная особенность – она имела две выдвижные рулевые колонки, позволяющие легко швартоваться при малом ветре. При этом она имела малую парусность и отличную маневренность. Ходовая рубка на «Костроме» была достаточно просторная. Вахтенный офицер стоял обычно слева у машинного телеграфа. Рядом находился столик, на котором он ведет карту обстановки. Тут же был и боевой пост рулевого. В правом углу ходовой рубки находилось командирское кресло, в котором командир был обязан дневать и ночевать почти все время нахождения корабля в море. Позади ходовой рубки располагался ГКП со штурманской выгородкой. Там стоял автопрокладчик, располагалась аппаратура определения места корабля в море от старой «Декки» до новейших импортного «GPS» и отечественного «ГЛОНАСС», полки с лоциями, навигационными пособиями и астрономическими таблицами. На ящиках под автопрокладчиком – стопка навигационных карт Черного, Средиземного и Эгейского морей, проливной зоны. Там же маленький диванчик, на котором штурман мог иногда немного подремать.
