В. С. Соловьев
Теория социальной экономики
Вместо терминов государственная и общественная собственность, в смысле принадлежности общественного имущества и результатов общественного труда, необходимо использовать понятие «владение», причем применительно только к государству, потому что страна в форме государства, а не общество, представлено на мировой арене в международных отношениях в качестве субъекта международного права, включая имущественные. В связи с тем, что общество, как таковое, не обладает статусом юридического лица, субъекта, уполномоченного распоряжаться общественным имуществом и общественными результатами труда и наделять кого-либо правами по их использованию, поэтому общественное имущество, недвижимость, территорию страны, природные объекты и недра условно правомернее и корректнее, обозначать не как собственность, а как принадлежащие государству конкретные вещи, предметы, имущество и объекты, имеющие натуральные, а не стоимостные, обозначения (названия). Это объективно обусловлено тем, что статусом юридического лица[173], субъектом, обладающим правом владения и распоряжения общественным имуществом, обладает только государство, в лице государственной власти, наделенной полномочиями государственного управления в соответствии с установленными нормативно-правовыми актами в этой сфере. В этом случае общественное имущество приобретает статус государственного[174]. Поэтому имущество, земля, природные ресурсы, принадлежащие государству – юридическому лицу международного права, могут быть обозначены, как государственные. Однако при этом утрата, дарение, продажа или передача в пользование этого имущества никогда не меняет юридический статус, т. е. это имущество по источнику владения всегда остается государственным. Более того, даже в этих случаях оно обозначается не стоимостными показателями, а наименованием конкретных предметов и объектов в их материальной (овеществленной) форме. При этом передается только право пользования этими предметами и объектами, хотя принадлежность этих объектов остается прежней. Понятия «общественная собственность» как общественное (общее) владение общими для всех, принадлежащих государству, богатствами, в принципе не существует. Право, нормы и характер общественного использования, потребления, или запрета, устанавливается органами государственной власти в соответствии с институциональными нормами и правилами, закрепленными в конституции и других нормативно-правовых актах государства.
В связи с тем, что ценность, или полезность любого продукта, произведенного совместным трудом людей, определять до сих пор никто не умеет[175], поэтому в качестве подобного показателя совершенно бездоказательно приняли показатель денежной стоимости продукции, который рассчитывался с помощью денег в качестве универсального средства, соизмерителя стоимости продуктов. Однако ценность как польза для человека от потребления продукта и оценка (цена), или стоимостная оценка, которую человек не потребляет, потому что это всего-навсего показатель, – это совершенно различные категории[176] и их нельзя смешивать. Более того, стоимость как оценочный показатель вообще нельзя использовать, потому что до сих пор никто в мире не знает, как реально определять денежную стоимость продукции или услуг, которые различаются по всем составляющим: по используемым материальным, информационным, энергетическим, трудовым ресурсам, условиям труда и жизни работников, включая время изготовления. Вместо этого для учета материальных компонентов и трудовых усилий используются опять же непонятно как установленные их стоимостные показатели, а время вообще не учитывается. Для обоснования продажной стоимости (цены реализации) используются такие эфемерные характеристики, как спрос, дефицитность, редкость, ограниченность и т. п., а также агрессивную рекламу. В действительности в основе цены лежат корыстные частнособственнические интересы («аппетиты») владельцев «капитала».
Вследствие того, что научно обоснованное определение стоимости отсутствует, сущностный смысл денег был извращен, и вместо универсального средства, показателя стоимостного соизмерения продуктов деньги сами стали рассматриваться как самостоятельный специфический «товар»[177], наряду со стоимостью всех прочих реальных материальных и духовных продуктов потребления, получаемых в результате совместной производственной деятельности и выступающих на рынке в форме товаров. Однако, в действительности, деньги не являются ни продуктом производства, ни товаром, а всего лишь материальным носителем показателя стоимости каких-либо результатов человеческого труда в виде материальной или духовной продукции. Тем не менее, были придуманы способы «производства» этого стоимостного показателя как результата «деятельности», а точнее квазидеятельности, в виде спекуляции, ростовщичества, обмана, мошенничества, взяточничества, казнокрадства.
Теоретической основой такого подхода и собственно самих принципов монетаризма в экономике явились введенные К. Марксом и его последователями совершенно абсурдные понятия, такие как «капитал – самовозрастающая стоимость», «прибыль – прибавочный продукт», «проценты на капитал», «потребительная стоимость» и т. п., и на их основе столь же нелепые «объективные» экономические «законы» монетаризма и «свободного» рынка: «прибыль – цель деятельности», «конкуренция – основа развития экономики (прогресса)», «окупаемость капитальных вложений – критерий выбора приоритетов», «деньги делают деньги», «капитал приносит (?) доход», «деньги превыше всего» и др. Использование некорректного понятия «частная собственность» логично привело к двойным стандартам. Формально, любая купленная вещь, предмет, машина или объект становятся частной собственностью, а все люди автоматически – частными собственниками. Однако в действительности это далеко не так. Для того, чтобы сохранить за собой возможность организовывать жизнедеятельность в обществе по своему усмотрению и в своих частнособственнических интересах, олигархия узурпировала право власти и институционально ввела стратификацию людей в обществе по размеру мифического богатства, обозначаемого капиталом в стоимостном измерении. При этом из понятия частной собственности без всяких на то оснований исключена стоимость всех продуктов питания, предметов гигиены, одежды, домашнего обихода и бытового обслуживания, а помимо материально-технических условий жизни и деятельности, оставлена только стоимость дорогих средств передвижения, имущества и недвижимости. Более того, в состав частной собственности включена стоимость (?) в принципе бесплатных природных ресурсов: земли, рек, водоемов, озер, лесов, островов и недр (полезных ископаемых) и других естественных природных объектов. В целях увеличения и так уже безумных размеров собственного богатства стали учитывать огромные суммы мифических информационных денег (т. е. стоимость неизвестно чего), полученных от «владения» капиталом. Для этого стало использоваться понятие капитала, как самовозрастающей стоимости объектов (зданий, сооружений, технологического оборудования, машин, механизмов, инструментов и т. п.), где осуществляется деятельность по производству продуктов потребления и услуг.
Парадокс получения прибыли капиталистом от владения капиталом заключается в следующем. Хотя каждая организация производит только социально необходимые продукты потребления, или услуги, в натуральном виде, однако согласно монетаристской идеологии одновременно с основным натуральным продуктом производится еще и прибавочный продукт в форме прибавочной стоимости (?), или прибыли[178]. В действительности же первоначальная[179] прибыль «производства», как ничем не обоснованная сумма (цифра) в форме арифметической операции просто добавляется к стоимости реальных производственных затрат, обозначаемых себестоимостью[180]. Рассматривать арифметическую операцию как производственную, абсурдно. В дальнейшем на всех стадиях «жизненного цикла» продукции (хранение, транспортировка, погрузка-разгрузка, подготовка к реализации и реализация продукции) к стоимости продукции, которая первоначально обозначается как оптовая цена производства[181], добавляется стоимость затрат и прибыль данного этапа. Завершается окончательное формирование размера прибыли на стадии реализации продукции. Стоимость затрат всех стадий «жизненного цикла» продукции, начиная со стадии производства, включая прибыль всех стадий, оплачиваются торговой организацией, которая добавляет свои затраты и свою долю прибыли. Таким образом, прибыль не производится на предприятиях – производителях продукции (услуг), а просто приписывается в форме информации как добавленная (ничем не обоснованная) стоимость пустоты, и окончательно ее размер определяется на стадии реализации продукции в сфере обращения, т. е. на рынке.
Иллюзия того, что прибыль образуется от владения капиталом – стоимости основных производственных фондов, увеличенных на сумму прибыли каждого производственного этапа, и является собственностью владельца капитала, – тут же пропадает, если учесть, что стоимость товара по продажной цене – цене реализации, оплачивается покупателем (!!). Таким образом, еще раз уточним, прибыль не производится, а образуется как простой арифметический результат за счет обмана потребителей этой продукции, которые оплачивают ее реальную стоимость вместе с необоснованной прибавкой – прибылью. После покупки не стоимость продукции, а сама продукция в овеществленном виде, поступает в собственное распоряжение потребителей, а прибыль, которую оплатил покупатель, в форме информационных фантомных денег – в распоряжение и «собственность» (!?) капиталиста. При этом часть реальных денег покупателя, представляющих собой заработную плату работников – производителей продукции, превращаются в фантомные деньги, потому что ими оплачивается прибыль, представляющая информационные мифические деньги, которые отражают не стоимость реального продукта, а пустоту, или «прибавочный продукт», по К. Марксу. В результате этого часть реальной заработной платы работников производителей продукции в размере прибыли тоже превращается в фантомные деньги.
Кроме того, в неумной погоне за наживой в размер фантомных богатств стали включаться арифметические результаты (информация) всех видов квази – и преступной деятельности[182]. Для поддержания статуса мифического богатства в его размерах стали учитываться расходы частного капитала на личные нужды, т. е. показатели стоимости на строительство яхт, роскошных особняков и вилл с садами, лугами, бассейнами и полями для гольфа, роскошных офисных зданий и других предметов изощренной роскоши, которые тоже стали обозначаться капиталом, хотя они, даже по К. Марксу, и не являются самовозрастающей стоимостью. Частной собственностью, доведенной до полного абсурда, становятся уже не только построенные дороги, здания, сооружения, но и земля, ими занимаемая, недра, озера, реки, леса, поля, даже участки Луны. При этом превращение в гигантскую частную собственность немногих происходит любыми доступными средствами и противозаконными способами. Основой такого легкого и быстрого приумножения богатств являются аморальные способы спекуляции, ростовщичества, обмана, мошенничества, хищений, коррупция, взяточничества, казнокрадства, грабежи и убийства. Появились целые отрасли, «деятельность» которых основана на использовании именно таких безнравственных методов: все виды торговли, включая торговлю мифической недвижимостью и «акционерным капиталом», мифическими «ценными» бумагами и облигациями, бесплатной землей и природными ресурсами, людьми, финансовые ссудные и кредитные операции, доходы от казино, игровых автоматов и лотерей. На этих же аморальных принципах осуществляются войны и вооруженные столкновения, где одни люди истребляют других, существует противозаконная преступная деятельность (воровство, грабежи, убийства, терроризм, нарко- и порнобизнес, торговля оружием, людьми, проституция) в целях обогащения.
Концентрация «капитала» в руках немногочисленных представителей олигархической верхушки в условиях монополизации промышленности и ее сращивания с финансовым мифическим «капиталом» позволяет получать необоснованные сверхприбыли за счет беспощадной эксплуатации наемных работников и проведения экономической политики в частных интересах небольшой кучки олигархов и власть имущих, и приобретает уродливые формы, не имеющие ничего общего с повышением социальной эффективности производительных сил общества. Неутолимая жажда легкой наживы только от владения собственностью не знает границ, и поэтому дальнейшая концентрация «капитала» происходит уже за рамками государственной экономики путем создания транснациональных корпораций под лозунгом глобализации мировой экономики и мировой торговли. При этом, размещение современных производств в экономически отсталых странах, с одной стороны, казалось бы, способствует повышению общего уровня производительных сил[183] на планете, но с другой стороны, в действительности приводит к снижению общего уровня социально-экономического развития и социальной эффективности экономик всех стран. Это происходит за счет использования колониальных принципов организации перемещенного производства в этих неразвитых странах и несправедливого распределения полученных социальных результатов труда в корыстных интересах частнособственнического капитала, разрушения структуры национальных экономик «благодаря» сокращению реального сектора экономики и перемещения рабочих мест из организаций материального производства в сферы услуг и квазидеятельности, и, как следствие, деградации населения, снижению уровня профессионального и личностного развития населения не только экономически развитых стран, но и других государств.
Между тем именно частная собственность на средства производства и результаты общественного труда является основой формирования фиктивной экономики развитых стран на принципах монетаризма в виде финансовых пирамид. Представление денежных и финансовых средств как особого специфического вида продукта позволяет использовать их в качестве товара на финансовых рынках. Однако сами по себе финансовые средства в любых формах (золоте и других драгметаллах, денежных знаках или их заменителях) не являются ни продуктом производства как результатом совместной человеческой деятельности, ни продуктом потребления человека как таковым. Стоимость, как экономическая категория, является, по сути, – всего лишь абстрактной расчетной условной характеристикой продукта производства, придуманной для эквивалентного обмена на другие продукты, а денежные знаки и их заменители – всего лишь материализованными овеществленными носителями количественных измерителей абстрактных стоимостных характеристик. Поэтому стоимостные показатели, как и другие показатели продукции (вес, размеры, цвет, наименование материала и т. д.) выступать в форме самостоятельного товара без самого продукта не могут в принципе. Более того, любую стоимостную оценку, т. е. абстрактный показатель – информацию – считать собственностью, а тем более частной собственностью – это нонсенс, хотя именно понятие частной собственности является в настоящее время основой экономики монетаризма, свободного рынка и общественного устройства всех без исключения государств.
Формирование экономики, построенной на частной собственности и ориентированной на удовлетворение индивидуальных потребностей собственников капитала, приводит к целому ряду негативных социальных последствий. Появляется огромное количество трудоспособного населения, бесполезно занятого в сферах квазидеятельности, которые занимаются не производством социально значимых продуктов потреблении, а торговыми и валютными спекуляциями, финансово-кредитными операциями, операциями с недвижимостью, организацией азартных игр, проституции, нарко- и порно бизнесом, лотереями, рекламной деятельностью и т. п. Такие категории населения, которые не заняты в сфере материального производства, например, Т. Веблен относил к «праздному классу»[184]. При этом выхолащивается сама идея разумности человеческой деятельности. Необоснованно высокие виртуальные[185] (мифические, информационные) нетрудовые «доходы» в корне изменяют само понятие производительного труда и его результатов, нравственные представления о целесообразности человеческой деятельности, социальной полезности результатов труда и жизнедеятельности общества.
Высокие нетрудовые доходы собственников «капитала» объективно приводят к формированию извращенных потребностей этой части населения и их семей и, соответственно, к созданию экономически нецелесообразных с социальной точки зрения производств, предназначенных для удовлетворения этих демонстративных потребностей богатейшей части населения. Это в целом снижает эффективность использования трудового потенциала общества, приводит к его социальному расслоению по уровню жизни, создает социальное напряжение. В связи с тем, что нетрудовые доходы образуются в громадных количествах фантомного[186] капитала и формируются в основном в правящей элите олигархов, декларируется и фактически реализуется экономика потребления и производства, ориентированная на уровень потребления и вкусы именно «праздного» класса. В структуре экономики появляются отрасли, производящие продукты потребления представительского класса, когда их функциональное назначение утрачивается и подменяется сугубо демонстративными качествами: часы, усыпанные драгоценными камнями, позолоченные лимузины, роскошные особняки, золотые унитазы и т. п. Одновременно с этим в соответствии с жизненными стандартами США, провозглашенными в качестве идеала, в обществе все большее распространение получает парадигма существования на основе индивидуального потребительства и накопительства в форме «жизни» в кредит. Частная собственность на средства производства приводит к несправедливому распределению результатов общественного труда[187] и необоснованному ограничению доступа основной массы населения к созданным их трудом материальным и духовным ценностям. Это позволяет за счет средств, недополученных трудящимся населением, и средств от квазидеятельности, не только удовлетворять извращенные потребности небольшой кучки собственников «капитала», но и создавать неоправданно роскошные условия труда и жизни для себя и мелкобуржуазной прослойки клерков, управляющих (громадные виллы, помещения офисов, административных зданий, клубов, престижные гостиницы, рестораны и т. п.). Естественно, на производство данных продуктов бессмысленно затрачиваются ограниченные трудовые и материальные ресурсы общества. В то же время миллионам людей не хватает средств для удовлетворения насущных физиологических потребностей, нормальных условий жизни, многие умирают от нищеты и голода, огромное количество беспризорных детей, бездомных, а основная масса трудоспособного населения прозябает в нищете.
Научных обоснований превращения показателя стоимости овеществленного общественного результата в частную собственность, принадлежащую отдельным членам общества, нет. В реальной действительности объективные факторы не принимаются во внимание и предопределенность частной собственности на стоимость имущества, средств производства и результатов труда всегда отражает, кроме глупости, социально-политический характер отношений между различными слоями общества, обусловленными социальным устройством общества, закрепленным институционально. На заре цивилизации это определялось сословными признаками, основанными на социальном происхождении, с другой стороны – наследственными, и без всяких научных оснований утверждалось как «естественное» состояние бытия человеческого общества. Так, например, протестантизм вообще провозгласил такое положение вещей «божественным устройством мира». Затем по мере развития экономики стратификация населения стала все больше производиться по размеру богатства, оцениваемого в стоимостных показателях денег, и, наконец, в современных условиях утвердилась как основа общественного устройства и экономики всех стран. И хотя подобные основания подкрепляются государственной нормативно-правовой системой под эгидой демократии, однако всегда имеют антигуманный и антисоциальный, сугубо политический характер, так как властные полномочия на государственном уровне всегда осуществляются олигархической верхушкой в своих интересах[188]. При этом привилегия на частную собственность, по существу, нарушает требования всех объективных социальных законов организации жизнедеятельности общества: законов синергии, самосохранения, единства анализа – синтеза, динамики, единства информированности – упорядоченности, единства композиции – пропорциональности[189].
Несмотря на то, что обоснование частной собственности в теоретических концепциях вообще отсутствует, она априори принимается как «естественная» компонента устройства общества. Исторически власть имущие всегда относились к наиболее обеспеченным слоям общества, которые никогда не были заинтересованы в устранении частной, в том числе и своей, собственности. Поэтому в настоящее время частная собственность на материально-техническую базу производства и результаты труда наемных работников, по сути, – более изощренная форма такого же, как и раньше, грабежа населения, сохранения неравноправного, а точнее, бесправного положения большинства трудящихся, когда обеспечение собственной жизни работника и его семьи предоставлено ему самому в рамках установленной по усмотрению собственников «капитала» платы за труд, а результаты его труда (собственно, по большому счету – его жизнь) принадлежат капиталисту. В настоящее время формы грабежа трудящегося населения приобрели более изощренные формы. Сначала его обманывают непосредственно на производстве, искусственно[190] устанавливая необоснованно заниженный размер оплаты труда, достаточный только для поддержания и восстановления здоровья работника в трудоспособном состоянии, а затем отнимая еще часть заработной платы для оплаты ничем не обоснованной прибыли при приобретении продуктов потребления.
Права граждан, провозглашенные и зафиксированные в конституциях государств, у которых экономика базируется на неприкосновенности частной собственности, без права самим трудящимся распоряжаться результатами своего труда, остаются пустой декларацией. Свобода реализовать свои права выражается лишь в возможности объединяться в различные профессиональные и другие союзы для борьбы (?) за свои права, которые уже продекларированы в основном законе страны. Вместе с тем, все решения принимаются «собственниками» средств производства и «собственниками» продуктов наемного труда, исходя из своих частных, а не общественных интересов и не в пользу последних. При этом постановления властных органов, независимо от выборной, назначенной, наследуемой или узурпированной формы приобретения власти, объективно предопределяются интересами частного «капитала» небольшого числа олигархов, к которым в определенной степени относится и сама власть. Более того, подобное общественное устройство и экономические отношения институционализируются, т. е. приобретают узаконенный нормативный характер.
С правовой точки зрения управление и распоряжение материализованными (овеществленными) средствами и условиями жизнедеятельности, экосистемой, равно как и всей произведенной материальной и духовной продукцией (услугами) потребления, которые объективно, по сути и характеру производства и потребления, являются социальными (общими), должны осуществляться общественными, или государственными, органами власти, исходя из интересов всего общества. Самое главное при господстве частной собственности это то, что происходит нарушение объективно основного принципа совместной организации жизни людей в обществе – принципа гражданского равноправия. Очень часто принцип равенства прав подменяется понятием справедливости. Справедливость – это сугубо личностная категория нравственно-этического и социально-политического характера, связанная с представлением о неотъемлемых правах человека, прежде всего, о соответствии трудового вклада и оплаты труда, социальном положении и социальной значимости, преступлении и наказании, правах и обязанностях. Справедливость не является социальной категорией и у каждого человека свое собственное индивидуальное понятие справедливости. Более того, понятие справедливости зависит от того, с чьей точки зрения она рассматривается, в зависимости от условий, мотивов, целей, мировоззрения, культуры и многих других личностных факторов. В зависимости от этого, понятия справедливости могут быть абсолютно противоположными, поэтому она не может использоваться в качестве показателя социальной оценки.
Многочисленные попытки обосновать нормы справедливости до сих пор, по существу, остаются пустыми декларациями, так как отсутствуют теоретические основы определения реальных результатов и затрат труда. Парадокс этой ситуации заключается в том, что справедливость трактуется как обеспечение равенства всех граждан независимо от их индивидуальных особенностей, т. е. так называемая «уравниловка». Однако понятие «равенство», как и демократия, в человеческом обществе в принципе неосуществимо, вследствие уникальности каждого человека, половозрастных, национально-демографических, психофизиологических различий, исторически обусловленных различием природно-климатических, ландшафтных, социально-экономических и инфраструктурных условий жизни в различных урбанизированных и сельских поселениях. Предложения по обеспечению разумных соотношений справедливости на основе договоренности всех или полномочных представителей (?) между собой – это полнейшая утопия[191], которую невозможно не только реализовать на каких-либо согласованных теоретических основаниях, но даже осуществить чисто технически.
Положение усугубляется тем, что в настоящее время экономика большинства стран трактуется с монетаристских позиций и частная собственность определяется только в стоимостном выражении как стоимость основных фондов организаций, без привязки к конкретным производственным элементам этих организаций. Описание производственных организаций в стоимостной форме как акционерных обществ – это точно такая же бессмыслица, как и сама частная собственность. Что представляют собой акции или их определенное количество в материально-техническом виде, установить практически невозможно, поэтому нельзя построить технологическое описание производственных процессов и управлять ими с позиции стоимости неизвестно каких элементов. Не случайно «деятельность» различных фондовых бирж, оперируемых финансовыми (стоимостными) категориями в виде «акций» и других «ценных» бумаг, обозначается как игра и, соответственно, строится по правилам азартных игр. Более того, снижение или повышение стоимости акций на фондовом рынке, т. е. долевой частной собственности, никоим образом не связано с реальным производством продукции на этих предприятиях и технико-экономической интерпретацией показателей их производственной деятельности. Все колебания продажного курса валюты и так называемых ценных бумаг – это всего лишь спекулятивные изменения квазипродукта на фондовом рынке, т. е. в сфере обращения, без всякого соотношения с реальной производственной деятельностью. С этих позиций идея справедливого распределения общественных результатов труда среди всех граждан государства даже не может быть поставлена[192].
Необоснованное присвоение средств производства и в целом основных фондов и превращение их в частную собственность в неявной форме, по существу, приводит к частной собственности на результаты совместного труда и тем самым непосредственно на все трудовые ресурсы организации. К. Маркс совершенно верно указывает, что «… исходным пунктом развития, создавшего как наемного рабочего, так и капиталиста, было рабство рабочего. Развитие состояло в изменении формы его порабощения, в превращении феодальной эксплуатации в капиталистическую (?)»[193]. Таким образом, это своеобразная форма «рабовладельческого» наемного труда в современных условиях, когда работники организации практически лишены каких-либо реальных прав не только на конечные результаты труда, но и на «продажную стоимость» собственного труда. При этом, естественно, распределение конечных результатов общественного труда и оценка стоимости самого труда работников производится с позиций интересов собственников, причем не только на стадии производства и в сфере обращения, но и на всех этапах «жизненного» цикла продукции.
Экономика подавляющего большинства стран, построенная на частной собственности на средства и условия производства, в действительности не только не имеет никаких научных оснований, но и является антигуманной и антисоциальной как с социально-политических, так и с объективных социально-экономических позиций. Не случайно почти все разновидности демократических государств, основой экономики которых является институционально закрепленная частная собственность, не относят себя к социалистическим (общенародным) государствам, так как их политический строй имеет не социальную (общественную), а буржуазную направленность, опираясь на «прикормленный» «средний» класс. В качестве одного из обоснований частной собственности на средства производства апологетами экономики, основанной на таком виде собственности, выдвигается тезис о невозможности организовать эффективное управление производительными силами общества, если они принадлежит всему обществу, а не отдельному, частному лицу.
В действительности основой эффективного управления любого производства продукции потребления является эффективная технология и организация производственных процессов, а не управление капиталом как стоимостным показателем частной собственности. Однако управление производственными процессами осуществляется не капиталистами – владельцами капитала и не со стоимостных позиций, а наемным управленческим персоналом – специалистами: технологами, инженерами, конструкторами, экономистами, организаторами производства и другими работниками, где экономическая интерпретация производственной деятельности в отдельных случаях выступает лишь как частная оценка рациональности принимаемых технических решений. Следовательно, эффективность производственной деятельности организаций определяется не формой собственности, а качественным составом наемного управленческого персонала, включая и специалистов по экономическим вопросам. Поэтому эффективная или неэффективная организация производственной деятельности зависит только от качества действующей системы управления производством и уровня образования работников управления.
