Владимир Владимирович Васильев
Обязанное бесправие
Либеров вышел, громко хлопнув дверью.
– Ну что, мистер, – по-свойски спросила Госдепа Влада Владимировна. – Хорошо торгуешься! Сколько?
– Я уже представил вам всестороннее соглашение, – бесцветным голосом произнес Джон Ланкастер. – Также я требую пятипроцентной скидки на нефть и газ в этом году.
– Джонни, сын мой, не борзей, в натуре! – произнес Гундосов. – Три с половиной максимум! Зато табачок могу продать за полцены.
– А у меня такой конфискат от колумбийцев имеется! – облизнулся Рашид Гумарович. – Ваши обалдеют, мамой клянусь!
– Кстати, давайте в торговле ураном обойдемся без посредников! – встрял Шавченко.
– Вот так бы сразу! – воскликнул мистер Госдеп. – А то торговля органами, ЦРУ, закулиса…
– Куда же мы без закулисы и ЦРУ, – вздохнула Влада Владимировна. – Кто же тогда виноват? А с вами сразу ясно – кто виноват, и что делать…
Тем временем, пользуясь отсутствием матери, Неделима попыталась проскользнуть в ее комнату, чтобы взглянуть в окно – нет ли там папы? Мама была всегда рядом, но при одном ее виде Неделиму переполняла нравственная и физическая брезгливость. Папа, родной, мудрый, веселый и заботливый был уже двенадцать лет виден лишь через мутное окошко, но это не только не умаляло дочернюю любовь, а еще и делала ее сильнее.
– Хорек, бля! – из-за двери выскочила ее старшая сестра Едина, размахивая бейсбольной битой. Бита опустилась Неделиме на голову, и она потеряла сознание. Очнулась она уже вечером. Первое, что она узрела, была чавкающая мать в окружении святого Гундосова, представителя Пигмеева и уплетающей за обе щеки Едины.
– Едина, детка, ты соседку тухлыми яйцами забросала? – деловито спросила мама.
– Конечно, мамочка, – кивнула послушная дочь.
– Провокации без меня были, акции несогласованные? – вопросила мать.
– Только эта, бля, тварь бешеная, – кивнула Едина на сестру. Неделина застонала.
– Еще и ленточками какими-то обвязалась, на гандоны похоже, – брезгливо осмотрела Неделиму Распутина. – Нечего бегать на сторону, за бугор смотреть! Сухари каждый день получает, воду пьет, целых два платья есть, пара туфель, трусы и тапочки! Все ведь есть, все сама покупаю, от сердца отрываю, работаю, как рабыня на галерах! У детей в Европе и США и этого нет, они червяками питаются, голыми ходят, а мы – семья-победитель, великая и могучая! Незачем тебе папу видеть и слышать, я сказала!
– Я хочу жить с папой, – слабо, но уверенно сказала Неделима.
– Неделима, фу! Едина, фас! – распорядилась любящая мать. Едина вновь обрушила биту на голову сестре, и Неделина умолкла.
– Едина, ты любишь меня? Ответь коротко, что да! Голос! – приказала Распутина.
