Владимир Войновский
Ява
16
– Я пропал, – сказал вслух Валерий, увидев военкома.
– Чего? – спросил один из призывников.
– Да вон тот полковник обещал меня определить в тайгу, лес валить.
– Он всем что-нибудь обещает, – засмеялись товарищи.
– А по мне главное, что среди «покупателей» морских нет. Тешусь мыслью – на флот не попаду. А два года, согласись, братва, это не три.
Из бараков на поляну начали выходить толпы ребят. В считанные секунды они заполнили свободную площадь. Вместе с парнями, сидевшими в автобусе, их было человек триста.
– С районов ребят привезли. Интересно, сколько они уже здесь томятся? – с сочувствием произнёс водитель.
– Выходим строиться, – скомандовал подбежавший майор.
– Где нам становиться?
– А где хотите. Сейчас будут называть фамилии, и формировать команды для отправки.
Над поляной стоял гул, как от огромного роя пчёл. Все что-то обсуждали, разговаривали, ругались, смеялись.
– Ста-но-о-ви-и-ись! – скомандовал вышедший вперёд военный. – Равня-я-йсь! Сми-и-ир-но-о-о! Равнение на средину!
Офицер приложил правую руку к козырьку фуражки. Четко развернулся на сто восемьдесят градусов и громко отрапортовал:
– Товарищ полковник! Личный состав на перекличку и для отправки построен!
– Вольно!
Так же чётко развернувшись, подполковник продублировал команду:
– Во-о-оль-но!
Стоящие с Ременным офицеры разных званий и родов войск выровнялись в одну шеренгу. Каждый в руках держал папку. После команды «Смирно!» они выходили по очереди на середину, громко называли фамилии призывников, которые строились сержантами в колонны для отправки. Сформированные команды грузились в технику, которая увозила их за пределы «сортировочного» пункта.
Все «покупатели» разъехались. На поляне остались стоять девять из пятнадцати сегодня прибывших парней. И ещё человек двадцать из других районов.
– Разойдись! – спокойно, как бы уставшим голосом, скомандовал майор.
– А нам куда?
– Располагайтесь на полянке. За вами скоро прибудут. Ожидайте. А вы, – он обратился к ранее прибывшим, – шагом марш в расположение наводить порядок. Скоро ещё две партии привезут.
Ругаясь и бубня себе под нос, «коллеги по несчастью», изрядно утомившиеся от ожидания, направились в строение. Они с завистью смотрели на ребят, расположившихся на молодой травке.
Ещё через час на двух автобусах приехали новые новобранцы. Они «высыпали» на территорию и смешались с уже томящимися под солнцем ребятами. Чтобы «салаги» не расслаблялись, их несколько раз строили в шеренги и колонны. Досматривали личные вещи на предмет спиртных напитков, и ещё Бог знает чего.
От скуки сержанты устроили спортивные состязания и уроки строевой подготовки. По непонятному стечению обстоятельств к «девятке» из областного центра никто не подходил. Они, молча, наслаждались жизнью и наблюдали за всеми остальными. Через некоторое время призывников строем повели в столовую, расположенную под навесом. После обеда их увели в барачное строение, располагаться на постой. «Девятка» осталась никем не замеченной и не покормленной.
На территорию пересыльного пункта въехал «Газ-53» с будкой. На ней большими буквами написано «Служба быта». Из кабины вышел капитан грузного телосложения. На вид ему было, лет пятьдесят. Форма полевая и, видимо, не «по богатырю» сшитая. Одним словом – был неопрятен. Хотя именно его внешний вид привлек взгляды девяти новобранцев. Переваливаясь из стороны в сторону и разминая ноги, он вошёл в офицерский домик. Парни обратили внимание на его усталое лицо.
Ближе к вечеру подул холодный ветерок. Прибывший «покупатель» и полковник Ременный вышли на улицу. Они переговаривались и шли к горстке молодых людей. Лица офицеров были красные, как помидоры, и озарены счастливыми улыбками.
– Ну что, сынки, заждались? – добродушно, по-отечески спросил капитан. – Не замерзли?
– Заждались.
– Не замерзли, но зябко, как-то.
– Кушать хочется. Нас не кормили.
– Земля холодная.
– Ну, что это за бойцы, которых вы мне расхваливали, товарищ полковник, – разочарованно произнёс улыбающийся военный и обратился к новобранцам. – Солдат должен стойко переносить все тяготы и лишения солдатской службы. Уют я вам создам, разрешив разместиться в одном из автобусов. Они только утром отсюда поедут… а вот насчёт еды помочь, увы, ничем не могу. На вас не рассчитано. Питайтесь здоровой, домашней пищей. Размещайтесь, я сейчас подойду.
Военные развернулись и ушли. Новобранцы не заставили себя долго упрашивать. Они разместились в салоне ближайшего автобуса. В нём было потеплее, чем на улице, да и ветер не продувал. Быстро разложили на сиденье продукты. Принялись ужинать.
Вернулся капитан. Он сел на небольшой откидной стульчик возле водительского места.
– Сынки, для начала хочу обозначить следующую мысль. Я больной и очень старый. На моём веку было много всякого и хорошего, и плохого. Хочу, чтобы вы поняли сразу. До прибытия к месту я за вас отвечаю головой. Однако не настолько, чтобы нести за вас ответственность в полной мере. Хотите бежать – бегите. Поймают – посадят. Выбор прост. Или честно отдать Родине почётный долг, отслужив два года. Или отсидеть за дезертирство два года…, а потом отдать долг Родине длиной ещё в два года, но уже не в элитных войсках, а в стройбате. Правда, есть разница?
– А в какие войска мы попали?
– Не обо всём и не сейчас. Для начала уясните, что бегать бессмысленно. Хотя воля ваша. Вон поле. Вон дорога. Выбор за вами, – он замолчал, обводя всех присутствующих испытующим взглядом.
– Ну, а всё-таки, куда нас везут?
– Служить Родине! Если я правильно понял, «бегунков» среди вас нет. И это к лучшему. Теперь к распорядку. На данной территории и до прибытия в часть вы подчиняетесь только мне и никому больше. Понимаю немые вопросы в ваших глазах. Полковник для вас с этой минуты никто. Только прошу: не надо его посылать куда подальше и строить козни. Он свою работу сделал. Надеюсь, неплохо. У меня о вас сложилось хорошее впечатление. И не только из сухого официального языка справок, характеристик и рекомендаций, находящихся в ваших личных делах. Только вот с одним, наверное, придётся расстаться. Панин Олег, – он повернулся к худощавому парнишке, – похвально ваше рвение. Однако вам исполняется восемнадцать через два месяца. Вот тогда милости просим.
– Товарищ капитан, я же с ребятами. Я специально упрашивал в военкомате, чтобы меня с ними. Мы с Сергеем и Ванькой с первого класса вместе. Разрешите, пожалуйста, остаться. Ивана в другой команде отправили. Ну, хотя бы нам с Серёжкой вместе остаться разрешите.
– Сам я ничего решать по этому вопросу не могу. Если до отправки получу разрешение командира части, то, считай, повезло. А нет, так нет. Договорились?
– А вы точно постараетесь?
– Слово офицера! – военный хитро прищурился и улыбнулся. – Так, а теперь дальше. Про то, кто и кому подчиняется, надеюсь, всем ясно. Между вами смуту наводить не буду и старшего по этой причине назначать не стану. Еще накомандуетесь и наподчиняетесь… В двадцать ноль-ноль в первом бараке начнётся демонстрация художественного фильма. Всем находиться на сеансе. Никуда не отлучаться. Ожидать условный сигнал: «команда 26-А на выход». Берём свои вещи и быстро на улицу. Я буду вас ждать. Куда едем, сейчас не скажу. Считайте это военная тайна. Вы уже солдаты, привыкайте. Меньше знаем, легче спим. Ваше дело сторона. Приказали, сделали. Всё. До двадцати часов свободное время. Вопросы есть?
– А мы в населённом пункте будем служить или в тайге? – вопрос задал парнишка среднего роста со жгуче черной шевелюрой и такими же усами. На вид он был немного старше остальных. Наверное, из-за чуть-чуть сдвинутого носа. Валерка ещё тогда подумал, что он, видно, боксёр.
– Судя по тому, что ты выделил слово «тайга», заключаю жгучее увлечение охотой. Спешу уверить, что дичь у нас по всей части бегает. Особенно фазанов много, хоть руками лови. Но ты же, скорее, знаешь, что фазан птица юркая, – и капитан рассмеялся.
– А как по части женщин? – спросил всё тот же парнишка.
– Тебя как звать, сынок?
– Романом.
– Так вот, Рома. По части женского пола всё, как и везде. Снасильничал, посадили. Сговорился по любви, простили. Однако если сговорился с чьей женой или дочерью? Ну, тогда как повезёт. Мой тебе совет: избегай близости, как огня. И тебе спокойно, и людям хорошо. Но тебя я запомнил. И на заметочку, для себя, возьму. Ещё вопросы будут?
– Нет.
– Разбежались.
«Покупатель» вышел из автобуса, пацаны подождали, когда он отойдёт на значительное расстояние, и рассмеялись.
– Ну, ты, Ромка, загнул. Охота, дичь, девочки. Теперь уж точно будет всё.
– Я вот только не понял про фазанов. Наврал, что ли? Или точно в глухом лесу будем служить? – рассуждал Роман.
Это потом, когда они прослужат первый месяц и сносно выучат армейский сленг, будут смеяться шутке офицера. «Фазан» есть «расстёгнутый». Это третья ступенька, между «молодым», идущим после «салаги», и «дедушкой». И ничего сложного.
«Салага», он же «дух», он же «лысый» – полугодка, носящий на своем ремне тренчик и ходящий в наглухо застёгнутом на все пуговицы и крючки кителе, иногда с зашитыми карманами брюк. Тренчик располагается на расстоянии ширины ладони от бляхи. Самая бесправная часть армейской иерархии. Передвигающаяся быстро, не привлекая внимания, «как дух прошелестел».
«Молодой» – почти тот же «салага», но без тренчика и слегка приподнявший голову. Передвижение замедляется, но в зависимости от инерции и заданной траектории.
«Фазан» – это когда разрешается ходить с расстёгнутым крючочком на гимнастерке. Видели настоящих фазанов? Вот и эта категория ходит вальяжно, задрав кверху голову, пренебрежительно относясь ко всем, кто ниже, и учтиво «подпевая» всем кто выше.
«Дедушка» – вот бы всем в одночасье становиться «дедушками». Тогда не служба, я мёд. Но… Эта категория наступает с отсчёта первой минуты «стодневки», то есть за сто дней до выхода приказа о демобилизации отслуживших свой срок солдат и сержантов срочной службы. С окончанием этого количества суток начинается почётная категория – «дембель».
Для сегодняшних призывников это всё ещё очень далеко.
17
Приблизительно в девятнадцать часов Панова Олега вызвали в офицерский «корпус». Вернулся он сияющий и счастливый.
– А наш капитан настоящим мужиком оказался. Не соврал. Дозвонился до командира части. Мне разрешили начать службу на два месяца раньше. И ещё новость для всех. Разрешили потому, что мы все будем полгода в учебке. Только в какой, не сказали.
В двадцать часов десять минут ребята сидели в столовой и смотрели художественный фильм «Александр Невский». Неожиданно включили свет, остановили фильм, и голос дневального оповестил:
– Команда 26-А, с вещами на выход.
Услышав условный сигнал, обозначенный «покупателем», новобранцы подорвались с места и устремились к выходу, сметая на своём пути всех стоящих и сидящих. На улице находился «Газ-53» с будкой, на которой было написано «Служба быта». Возле открытой двери фургона стоял капитан.
– Не тормозим. Быстро внутрь. Так. Раз. Два. Три. Ну, шевелимся. Восемь. Девять. Все.
Он резко закрыл дверь и задвинул наружный засов. До слуха ребят доносились удивлённые вопросы:
– Товарищ офицер, а их куда? У нас ещё никого не увозили ночью.
– В разведку, сынки. Прощайте.
Хлопнула дверца кабины и машина взревев, начала движение с территории пересыльного пункта.
– Так вот в чём дело. А он нас за нос водил. Поздравляю. Мы разведчики. И что здесь тайного? – рассуждал светленький и конопатый парнишка Саша Бадиков.
Выехав на проселочную дорогу, грузовик набирал скорость, прыгая на ухабах. В будке сильно трясло. Однако это обстоятельство только веселило всех присутствующих. Приближаясь к населенному пункту, через окошко в свете фонарей парни увидели падающий большими хлопьями снег. Когда «газон» свернула в аэропорт, все зашумели.
Ребята быстро прошли регистрацию и вышли на посадку. Самыми последними они поднялись по трапу и вошли в салон ТУ-154. Как сказал Ю. А. Гагарин: «Поехали!!!».
Через два часа сорок минут приземлившийся самолёт зарулил на стоянку. Сквозь стекло иллюминатора Валерка увидел большое здание аэровокзала с буквами, которые сливались в одно слово «Хабаровск».
– Товарищ капитан, мы дальше полетим?
– Нет, далее поедем.
Вышли на привокзальную площадь. Офицер посмотрел на прилегающую автостоянку и нахмурился.
– Да, а нас, кажется, и не встречают. Непорядок. Так, действуем следующим образом. Вы идёте и располагаетесь в каком-нибудь кафе или шашлычке, а я буду дозваниваться в часть. А там по обстоятельствам. Он ушёл.
Призывники огляделись и определились с местом ожидания. Им оказалась шашлычная, расположенная как раз напротив вокзала, с противоположной стороны привокзальной площади. Здесь скучали, сидя за столиками, два кавказца. Они внимательно наблюдали за вошедшей компанией. Быстро оценили ситуацию.
– У вас открыто? – спросил кто-то из ребят.
– Нэт! Но для дарагих гастэй будэм открыт. Э-э-э, чего кушат будэтэ?
– Шашлык всем. Салатики. Хлеба. Сока. Мужики, спиртное будем? И водочки, каждому по пятьдесят грамм. А потом увидим. Всё зависит от того, сколько будем ждать.
– Чего?
– А, сам не знаю.
– Э-э-э, служить идёте? – включился в разговор второй работник. – Мэстные? Илы приэхал?
– Какая тебе разница? Служить идём. Ну что, мясо будет?
– И шашлэк будэ-э-э-т, и люля-кебаб будэ-э-эт. Всё будэт, дарагой. Нэ валнуйся. Э-э-э. Садитес. Мэст многа.
Скинув в угол рюкзаки и сумки, ребята составили вместе два столика и заняли места. Персонал заведения быстро накрыл на стол. Принесли салаты, зелень, сок, водку. На большом блюде лежало девять шампуров с большими, горячими кусками мяса. Несмотря на то, что в самолёте кормили, молодые организмы ощутили голод. Выпили за приезд, закусили и принялись за шашлык, мясо которого было нежное, мягкое и сочное. Горячий жир стекал с губ. После выпитых пятидесяти грамм парни расслабились.
– Мужики, у кого, сколько денег?
– А что?
– Давайте повторим. Всё равно деньги или стырят, или отберут. Так чего себе отказывать в удовольствии?
– И то верно. Только давайте рублей по десять всё-таки оставим. Мало ли чего. Может, в магазин сбегаем, чего сладкого купим.
– Решено. Оставляем по десятке, а остальное на прогул пускаем.
Каждый подсчитал остатки. Сверх «червонца» деньги клались на середину стола. Набралась приличная сумма. Её вполне хватало на то, чтобы повторить полностью весь ночной ужин.
– Э, братаны, – позвал кавказцев Роман.
– Чэго?
– А можно повторить?
– Канэчно. О чём базар. Платы и кушай. Э-э-э, водочкы повторыт?
– Да!
За обновленным столом уже сидели вместе с хозяевами заведения. Их звали Закир и Этибар. После вторых выпитых пятидесяти грамм они уже казались достаточно своими. Шутили. Смеялись. Рассказывали армейские приколы из своей жизни. Они приехали служить с далекого Азербайджана и остались немного подзаработать, как они пояснили. В разгар веселья в шашлычную вошёл капитан. Обвёл всех взглядом. Покачал головой.
– Да-а-а-а-а, и оставить уже нельзя… на несколько минут отлучился. Отдыхаем?
– Ага. Присаживайтесь. Есть будете?
– Не откажусь.
– А водочки?
– Самую малость. Грамм пятьдесят. Так, хлопцы, машина за нами выехала. Будет, где-то… через сорок минут. Так что, на всё про всё времени мало. Кушаем и идём на стоянку. Ну, кто тут грозился водочкой да под шашлычок. А?
– Дарагой. За счёт заведэния. Э-э-э, самый хароший шашлык.
– Ну, давай… раз за счёт заведения…
С прибытием офицера смеха за столом стало больше. Он был настоящей кладовой разного рода шуток и весёлых историй. Отведённое на приём пищи время вышло. Надо было собираться. С Закиром и Этибаром расставались, как с давними знакомыми. Они в два голоса приглашали заходить ещё, и уж обязательно, когда уволят в запас. Камчадалы хлопали их по рукам и обещали не забывать их тёплого радушия.
Вышли на улицу. Время двадцать три тридцать по местному. Дома час тридцать. Дул теплый ветерок. Валерий, прохаживаясь, вдыхал свежий воздух и рассматривал немногочисленных людей. Вдруг его голову прорезала мысль: «Вот пустая голова, а домой сообщить, где я?».
– Товарищ капитан, разрешите отлучиться?
– Куда, сынок?
– Я обещал жене и родителям телеграмму отправить. Они волнуются…
– Обещал, значит, выполняй. Пять минут.
– А где здесь… эта… почта?
– Зайдёшь в здание аэровокзала, там подскажут.
– Валера, подожди, мне тоже надо маме напеисать.
На автомобильной стоянке остался «покупатель» с кучей рюкзаков и сумок. Вся «девятка» находилась перед окошком телеграфа и заполняла бланки. Текст у всех был примерно одинаковый: «Прибыл на место. Хабаровск. Подробности письмом. Целую». Конечно, в пять минут они не уложились. Но за опоздание офицер никого не наказал. К тому же транспорта ещё не было.
Прождав ещё десять минут, военный пошёл повторно звонить в часть. В это время на площадку въехал и остановился «Пазик» желтого цвета. За рулём находился сержант, рядом лейтенант. Они смотрели на кучку ребят, а те, в свою очередь, на них. Когда к стоянке вернулся капитан, офицер в салоне заулыбался. Дверь, издав шипение, со скрежетом отворилась.
– Загружаемся. Это за нами, – спокойно произнёс сопровождающий.
Не заставляя повторять дважды, все новобранцы, шутя, создавая толчею, впихнулись в салон. Сержант, улыбаясь, повернул голову к молодому пополнению.
– Откуда будете?
– С Камчатки.
– Земляки, значит.
– Водители?
– Да.
– Ну, вот и нам замена подоспела. Нас шестеро. Осенью домой. Вот вам и передадим машины. Кто-то сядет за баранку этого «Мустанга». Месяца три в учебке потопчетесь и к нам в роту. Что, товарищ капитан, поехали?
– Давай, Яшка, крути баранку.
Взревел мотор. С рычанием включилась передача, и техника тронулась с места. Автобус вёз пополнение, постепенно приближаясь к месту службы и новому месту жительства камчадалов.
18
Где-то в полях, далеко от трассы показались огоньки.
– А вот и первые признаки нашей части, – проговорил капитан, указывая рукой на «светлячков», – ещё минут двадцать и будем дома.
Почему-то его облегчение, не передавалось Валерию. У него росло напряжение перед неизвестностью. Что-то скреблось на душе и ныло под лопаткой. Улетучились позывы сна. Хмель сошла на нет.
Девять пар глаз всматривались вдаль. Вот автобус свернул с асфальтированной трассы и покатил по просёлочной дороге, подскакивая на кочках и проваливаясь в ямах. «Пазик» остановился перед воротами. Выждав несколько секунд, водитель нажал на клаксон. Из домика выскочил солдат.
– Боец, шевели батонами, – в открытое боковое окошко крикнул лейтенант. – Пораспустились. Ну, я завтра с вами проведу беседу.
Солдат откатил в сторону большие скрипучие ворота, и техника продолжила путь. «Где музыка? Где цветы? Мы уже приехали. Почему никто нас не встречает?» – Валерка думал всякую чушь. «Пши-ши-ши-и» издал «Мустанг» и встал на небольшом пятачке. Издавая всё те же скрипящие, шипящие звуки, открылась дверь.
– К машине! – чётко скомандовал капитан, и первым покинул салон.
– Бегом! – отточено бросил офицер рядом с водителем.
Девять парней один за другим, подхватив рюкзаки и сумки, выскочили на улицу. Автобус, изрыгнув клубы дыма, покатил к видневшимся в стороне боксам.
– В колонну по одному становись! За мной шагом марш! – всё происходило быстро.
Капитан отдавал команды, а вчерашние мальчишки исполняли их, даже не задумываясь.
Они шли свободным шагом к одноэтажному зданию, возле которого стояли полковник и майор. В свете уличного прожектора на здании виднелась табличка, писанная золотыми буквами на красном фоне: «Штаб в/ч № 33366-Б». Перед ним капитан скомандовал построение в шеренгу.
– Равняйсь! Смирно! Равнение на средину! – капитан чётким строевым шагом подошёл к старшему офицеру. – Товарищ полковник! Молодое пополнение в количестве девяти человек прибыло для прохождения дальнейшей службы, – сделав шаг вправо, развернулся к строю лицом.
– Здравствуйте, товарищи! – не опуская правой руки от козырька фуражки, поприветствовал новобранцев командир.
– Здравия! Желаем! Товарищ полковник! – отчеканила молодёжь.
– Вольно!
– Вольно! – продублировал капитан.
– Молодцы. Хорошо поздоровались. Какую школу ДОСААФ заканчивали?
– А у нас она одна на всю область, – вставил Валера.
– Хорошая школа. Достойных водителей готовит. И отличных бойцов воспитывает. Надеюсь, не ударите в грязь лицом. Не опозорите своих учителей. И с чувством гордости будете служить в нашей элитной части. Надеюсь, что и в дальнейшей гражданской жизни будете с теплом вспоминать два года, проведенные в ОСНАЗе. Добро пожаловать в нашу семью. Сейчас вас отведут в баню, переоденут в форму, выдадут чистое постельное бельё. До подъёма остаётся мало времени, поэтому не смею больше вас задерживать. Товарищ майор, принимайте пополнение. Прапорщик Жеволудов, – со стороны прилегающей к зданию аллеи подошёл старший прапорщик, – приступайте к своим обязанностям. Постарайтесь сделать так, чтобы у прибывших осталось время отдохнуть.
– Налево! Левое плечо вперёд шагом марш!
Войдя в казарму, Валерка почувствовал всё тот же запах гуталина, который преследовал его в военкомате. Где-то внутри, под лопаткой засвербело и заныло. К горлу подкатил комок. «Страх?! – подумал он. – Да, и неизвестность… что будет дальше?».
Все новобранцы почувствовали, как жизнь резко развернулась и стала «раком», оголив изнанку армейского бытия. Молодых в казарме ожидали два сержанта.
– Становись! Ценности и деньги бросаем в эти пакеты и укладываем вот в эту коробочку. Быстро. Туда же листочек с фамилией. Чего ждёшь? Ручки нет? Что, я за тебя должен подписывать бумажку? Пока нет ручки, упор лежа принять. Лечь, я сказал. Отжаться десять раз. Встать. Подписывай и складывай. Всё? Все сложили своё богатство. Негусто. На это не разгуляешься. В одну шеренгу становись. Нет, уроды. По росту. Привыкайте. Шустро. Подравнялись. С этой минуты вы никто и ничто. Всё делать быстро, чётко по команде. За провинность, нерасторопность или невыполнение приказа – наказание. Косо посмотрел – наказание. Не так ответил – наказание. Учитесь жить в движении, выполнять приказы и поставленные задачи командиров без суеты. В противном случае – наказание. Забудьте, кто вы и откуда. На весь период службы вы солдаты Советской Армии. Ничего нет личного. Есть только Родина. Которую вы будете защищать, стоя на охране её рубежей. Сейчас я вам представлю вашего первого командира. Он будет с вами всегда и везде в учебной роте, – он повернулся в темную часть удаляющегося прохода и крикнул. – Саша! Иди сюда!
Из глубины коридора вышел парень с оттопыренными ушами и улыбкой идиота. Он явно отслужил только первые полгода и был оставлен за какие-то заслуги в учебке.
– Знакомьтесь, это ваш «отец и мать» – младший сержант. Ни братан, ни друг, ни ещё как-то, а четко и коротко, где бы вы ни были – только по званию. Ясно?
– Ага!
– Чё??? Это что за лепет. Упор лежа принять. Всем лечь, уроды! Отжаться десять раз… Делай раз… Делай два… Встать. Как надо отвечать по-армейски на вопрос командира или поставленную задачу?
– Так точно! – в один голос закричали девять глоток.
– Усвоили, молодцы. Саш, веди их в баню, а то смотреть на это стадо баранов противно.
Да, столько унижений и оскорблений за каких-то десять минут никто из новобранцев в гражданской жизни не испытывал. У каждого чесались кулаки и стоял звон в ушах от переполняющей злости. А самое непонятное – в стороне стоял старший прапорщик с издевательской улыбкой, наблюдая за этим беспределом. Яванскому стало жалко и стыдно за себя. Он, здоровый
парень, всегда дававший отпор любому обидчику, стоял сейчас и подчинялся этому ублюдку в форме. Наверное, такие чувства испытывали все его товарищи. И уж если бы военный тронул кого из них хоть пальцем, они, не задумываясь, набросились на него с кулаками.
– Равняйсь! Смирно! Напра-во! На выход шагом марш! – это уже командовал их первый командир.
Прошлись немного по ночной территории, и вошли солдатскую баню. Небольшое одноэтажное здание. Внутри тамбур, каптёрка с чистым бельём, раздевалка и собственно помывочная с лавочками, тазиками и душевыми гусаками.
– Внимание! Сейчас раздеваемся и складываем свои вещи: те, кто отправляет домой, на этот стол; те, кто не отправляет, вот в этот мешок. Затем разбираем шайки. Мыльные принадлежности можете взять свои.
– Отставить! – прервал старший прапорщик. – Вначале ко мне подстригаться.
По предбаннику сновало девять совершенно голых тел. Кто-то впихивал штаны, куртки, свитера в мешок. Кто-то сортировал вещи: что сжигать, а что отправлять. И снова пересортировка. Кто-то что-то забыл в кармане или решил сохранить дорогую сердцу безделушку. Валерий скинул свою одежду в кучу на сжигание, взял тазик и пошёл в банное отделение.
– Стоять! Куда?
– Мыться?!
– А подстригаться?
– Зачем?! – искренне удивился он. – Я уже и так коротко острижен.
– Не положено без соблюдения процедуры.
– Ну, ладно.
– Что?! Ну, ладно?! Ты как отвечаешь старшему по званию? – завопил Александр. – Ну-ка иди сюда.
Он бесцеремонно схватил Валеру за локоть и потащил к стенке. Замахнулся, явно намереваясь впечатать кулак в ухо. Ждать было нельзя. Нервы и так в самой крайней точке. Яванский резко высвободился и, несмотря, что голый, перехватив руку парня, вдавил его в опору.
– Отставить! – закричал Жеволудов, когда новобранец собирался врезать «сержантику» в его идиотскую улыбку. – Отпусти его и садись подстригаться. А ты поостынь малость. Они, считай, уже сутки на ногах.
Валерий присел на табурет. Заработала механическая машинка и заерзала по голове, то цепляясь, то царапая. «Да, отец был прав. Инструмент пятого века до нашей эры. Не стрижёт, а режет. У-у-у, больно», – витали мысли в его голове.
После помывки началась раздача обмундирования. Называется это действие: «Бери, что есть». Напяливали форму. Смотрели друг на друга и смеялись. Потом обменивались, что-то перемеряли. У кого короткая, у кого длинная. С сапогами тоже повезло не всем. Но в массе своей ребятам досталась обувь на размер больше родного и привычного для ноги. Пилотки у всех были огромные и держались на ушах. Наконец, кое-как облачившись в военное обмундирование, вышли на улицу. Вместе со старшим прапорщиком и младшим сержантом строем направились в казарму.
