Владислав Творожный
Анафора
– Вы так восхитительны. – вдруг резко проговорила Алиенора.
– Первое впечатление всегда обманчиво, – рассмеялся он и подкинул дров в камин, тот разгорелся сильнее, – человек я плохой, и хуже всего то, что я этим доволен.
– Почему же вы плохой? Неужели сам факт того, что вы вывезли меня из этого леса в самый дождь, согрели и накормили, разве он не делает вас хорошим? Во всяком случае, я считаю наоборот.
– Не делает. – спокойно ответил Адриан.
– Тогда знайте, что я ничем не лучше вас, может даже хуже.
– Вы еще слишком молоды, чтобы так судить. Осознание своих действий приходит в зрелом возрасте, а в старости мы совершенно их забываем.
– Ну, вам до старости не так далеко, как мне. – рассмеялась Алиенора.
– Вы правы. – немного улыбнулся он. – Может хотите чая?
– Нет-нет, вы и так сделали уже слишком много.
– Пустяки… Даже не берите в голову. – попросил Адриан.
– А можно личный вопрос? – спросила она.
– Задавайте. – повернулся он к ней.
– Я помню вас на службе у отца, солдаты уважали вас, помню все те разговоры, почему же сейчас на вашем месте какой-то забавный мужчина?
– Что-ж, – задумался он, – я могу вам ответить на этот вопрос, но только пообещайте, что не расскажете Грегору Импрессиолю о том, что мы вообще виделись и разговаривали. Мы с ним в глубоком конфликте.
– Обещаю, к тому же я сама ничего ему не рассказываю.
– Дело все в том, что Грегор Импрессиоль пошел на уступки еще во времена своей молодости. Заключил невыгодный пакт, по сути обменял свободу на подачки от Рюстов. – с недовольствием говорил Адриан. – Я видел все их лица, лицемерная радость, один я был против всего этого. Однако кто меня послушал? Меня вычеркнули, как газетный лист смяли и выбросили.
Всю свою жизнь я пытался восстановить справедливость. Наши земли были отобраны, мы готовы пойти на реванш, я собрал совершенно новую армию, не ту, что была у Ореля Импрессиоля. Новые тактики, совершенное вооружение, преданные солдаты и возможности, но твой отец даже не хотел это слушать. Он сказал, что я не прав, впервые, когда мы с ним заговорили о прямом вмешательстве. Я продолжал приводить аргументы, понимая, что эти терзания искусственные, мы сильны, мы способны давать отпор.
Тогда он ответил, что человеческая жизнь не стоит того, чтобы распоряжаться ею как шахматной фигурой. Со злости я ответил ему, что тогда его жизнь не стоит вообще ничего. Он лишь кивнул и закрыл мои карикатуры. Я не остановился, но я уважал его право, солдат всегда подчиняется королю. Благо он не слишком интересовался боеспособностью армии, особенно после того, как пакт был заключен. Все было на мне, логистика, обеспечение, командование и развертывание сил, к нему я приходил лишь с просьбой увеличить расходы. Однако проходили годы, и вместо того, чтобы улучшать и совершенствовать армию, он начал тратить деньги на развлечение толпы.
Меня это раздражало, но в один момент я прямо ему сказал, что так дело не пойдет. Мои угрозы не были реальны, но мне хотелось вправить ему мозги в нужное русло. Все эти гости уходят, вино пьется, а свечи сгорают. Однако преданная армия остается с королем даже в момент упадка. Он не смог меня понять, а в скором времени уволил со службы заменив тем самым Гюнтером.
– Как я вас понимаю… – искренне ответила она. – Я сама часто замечала это в своем отце, и меня это тоже раздражало. Вы даже не представляете как!
– Представляю. – ответил Адриан. – Я замечал, что ты особенная. Не принимай мой комплимент близко к сердцу. Однако в твоих глазах я видел пустоту, которая присуща и мне, все твои переживания, яростный взгляд. Мы с тобой не такие как он и другие. В нас сформированны совсем другие нравы.
– Пустота. – она осознала его слова. – Вы правы, меня глушит пустота.
– Она не утихает… – продолжил он. – Она преследует нас и отступает только в моменты сильных эмоций. Мы либо избранные, либо изгои, неспособные жить и радоваться простым мелочам.
– Я так долго размышляла о своей жизни и не могла подобрать слова, чтобы описать ее. – сказала она через время. – Вы же сказали их за меня.
– Ах, вы так юны Алиенора. – тяжело вздохнул Адриан. – Взошли бы вы на престол, я уверен – наше государство воскресло после тьмы.
– Согласна, я тоже в уверена. – улыбнулась она. – Никаких светских посиделок, никаких гостей из Афферена, они все меня достали. Расхаживают по нашим улицам как паразиты и считают себя ровнее нас.
– Надеюсь я доживу до того момента, когда ты взойдешь на престол.
– Мне кажется, что я не готова. – честно призналась она.
– Как солдат, я готов посягнуть вам на верность, будьте же нашей королевой, и мы всегда будем на вашей стороне, всей армией!
– Я принимаю вашу присягу. – улыбнулась она и посмотрела на время.
– Вы собираетесь домой, вас проводить? – спросил Адриан.
– Собираюсь, но не стоит, я знаю дорогу. – ответила Алиенора и стала одеваться. – У вас очень уютный дом, мне здесь комфортно.
– Если хотите, можете в любой момент заходить в гости, я всегда держу дверь открытой. – проговорил Адриан. – Рад был познакомится лично, признаюсь я давно не общался с интересными людьми.
– Взаимно, Адриан. – улыбнулась она. – Думаю мы увидимся еще.
Она с незнакомым новым чувством ускакала в замок, а Адриан радостно открыл газету вернувшись в дом. Разумеется, сегодняшний день не был совпадением, Адриан следил за Алиенорой и раньше, более того, он изучал тропы в солнечную и дождливую погоду, чтобы не упустить мельчайшие детали, которые могли бы испортить его план, и он удался, она искренне поверила, что это чудесное послание судьбы. На то и был расчет…
Одним осеннем вечером, Адриан в окружении двух солдат вышел на вечернюю прогулку. Чтобы куда-то пойти не требовалась охрана, но не в этот раз. Они долждались полной тьмы и пробрались в старый многоэтажный дом, он находился недалеко от окраины города. Здесь должна была произойти тайная сделка, Адриан не называл, что именно ему нужно, но это что-то стоило очень дорого, ибо за это он готов был отдать три золотых слитка.
Вдали послышались конницы, виднелись проезжающие кареты.
Неожиданно шаги стали робко подбираться к заброшенному зданию, где Адриан уже ожидал встречи. Его насторожило то, что топот пошатывал деревянный пол, людей было слишком много. Вмиг тишина, солдаты подошли поближе к забитой досками двери, и через секунду оставшиеся после вандалов стекла начали трескаться под звуком топоров. Жандармы ломали оконные рамы и шли напролом, сметая все на своем пути. Двух стражей Адриана мигом скрутили, как только они попылась дать отпор, силы были неравны.
Адриан мигом вскочил, забрав свое золото и принялся бежать на второй этаж. Он слышал, как бьется стекло и как кричат его стражи. Жандармы схватят и его, если он не продолжит бежать. Выхода нет, он один на втором этаже, жандармы уже на его хвосте, затаиться не получится. Шаг и вот он прыгает с оконной рамы и летит на твердую плиту, звук падающего металла привлекает ожидающих снаружи жандармов, и они скачут в его сторону.
Между золотом и решеткой было принято единственное правильное решение – сбросить все слитки и бежать со всех ног. Адриан понимал, что его подставили и теперь пощады не будет. Теперь это не конкуренция, это борьба за жизнь. Дворами, снимая с себя одежду, он петлял сквозь подьезды и узкие тропы. Вскоре ему удалось оторваться и вернуться в дом. Он был зол, зол на всех, и Грегора, и солдат не способных сдержать жандармов, ну и на инициатора сделки. В этот же вечер он приказал разыскать поддельника.
Следующим днем, он мчал вместе с крепкими всадниками на сказанный адрес, где находился тот, кто сдал его жандармам. Выломав деревянную калитку, они пробрались в старый дом находящийся в районе усадеб и выходных дворов, где горожане обычно коротали свои летние деньки. Прямо в длинной прихожей, на кровати, лежал пожилой мужчина с растрепанными волосами и такой же грязной седой бородой. Он спал и явно не ожидал гостей.
У него была специфическая репутация. Местные жители знали его как темного травника, который знал нечто большее, в отличии от городских лекарей. В своих методах он не использовал магию, однако лечение он осуществлял исключительно природными ядами и опасными растениями. Немногие кто выживал, благодарили его и рекомендовали лечение другим.
– Просыпайся старик! – скинул его Адриан с кровати.
Тот непонимающе открыл глаза и неспешно, кряхтя и упираясь, попытался встать на ноги. Адриан всячески ему с этим мешал постоянно возмущался, оскорбляя всех находящийся в этой комнате.
– Что вам от меня нужно? – посмотрел на него дед своими заспанными глазами. – Разве я причинил вам ту боль, которую причиняете вы мне?
– Ох, старче, а ты как будто бы и не причем? – рассмеялся Адриан. – Не строй из себя святого, по твоей вине арестовали моих лучших стражей!
– Я не понимаю того, о чем вы говорите… – ответил травник.
– Нет, ну вы слышали? – посмотрел Адриан на всадников. – Он не понимает того, о чем я говорю. Смешно, не правда ли? – Адриан открыл дверь из прихожей в следующую комнату. – Тащите его сюда, будем вспоминать.
Стражники взяли травника подруки и повели в комнату с кушеткой, разными ящиками и свисающими с потолка мухоморами на веревке.
– Сажайте его на кушетку, пусть отдышится. – указал Адриан.
Травник сел и внимательно следил за всеми нападавшими.
– И так, давай проясним ситуацию. – проговорил Адриан спокойным голосом. – Твой коллега, обещал предоставить нам большое количество экстракта одного красивого цветка, я готов был оплатить любую сумму. И ты знаешь, старче, меня мало интересует то, как ты живешь и каким образом обманываешь людей, но со мной не следует шутить, договор был договором, но ты или он, кто-то из вас спустил на меня жандармов, разве так можно?
– Я выгнал его, как только узнал, что он согласился на эту сделку. – переменился в лице травник. – Вы знаете, почему я сотрудничаю с жандармами. По-другому мне нельзя работать, только под их контролем. К тому же мне сразу стало ясно, что яд вам нужен вовсе не для лечения, вы собираетесь кого-то убить, и как жаль, что вас не словили на этот раз!
– Какой вы злой, – рассмеялся Адриан в издевательской манере, – да ваши травы поубивали намного больше людей, чем мне необходимо. Поэтому не вам судить, что и в каком количестве мне использовать. Где мой экстракт?
– У меня его нет, я не использую его! – вскрикнул он.
– Ох, нет! – тяжело вздохнул Адриан. – Насколько мне известно, ты назначаешь его всем обратившися от проблем с сердцем, а у нас таких весь город. Поэтому отдай по доброй воле то, что принадлежит нам и мы уйдем.
– Ни за что! – вскрикнул травник и достав с кармана красный порошок, резко дунул и распылил содержимое по комнате. Во рту стало печь, а глаза стало шипать. У стражей рядом с ним начался сильный кашель.
– Во дела, – задумался Адриан, – мы живем в эпоху огнестрельного оружия, а травник думает, что сможет отбиться от солдат перемолотым жгучим перцем. Прошло твое время, папаша, лучше бы ты купил винтовку!
Адриан пошел открывать окно…
– И так, на чем это я остановился? – спросил Адриан. – Точно, вспомнил. Мы говорили о том, как не рационально распылять перец честным людям в лицо, и при этом жить в хибарке, которая отлично воспламеняется.
– Вас накажут, вас всех обязательно накажут! – крикнул травник.
– Охотно верю. – рассмеялся Адриан. – У беспомощных людей всегда надежда лишь на то, что кого-то кто-то накажет, но редко это уходит дальше сказанных фраз, поэтому показывай мешочек, иначе это выйдет за грани сделки и перейдет в настоящие угрозы.
Травник молчал и сопротивлялся.
– Эх, столько от тебя проблем. – проговорил Адриан. – Несите бочку сюда, пусть травник полюбуется солями азотной кислоты.
Стражи вышли к двору, чтобы снять с повозки небольшую бочку.
– Она же взрывается, тут повредится не только мой дом, но и округа.
– Именно, – подтвердил Адриан, – хороший план, да?
– Нет, погибнут травы. – возмутился он. – Почва будет отравлена.
Стражи занесли боченок доверху заполненный селитрой.
– И так, твой ответ? – спросил Адриан у травника.
– Хорошо, забирайте весь экстракт, он лежит на третьей полке в среднем мешочке. – с горечью ответил травник. – Только не упоминайте меня…
Адриан жестами показал что-то стражам, и они ударили старика по затылку. Тот потерял сознание и упал на кушетку. Дальше стражи начали обчищать все полки и забирать все то, что на их взгляд казалось ценным. Они унесли бочку с селитрой, а потом подняли и спящего травника.
– Хорошая была хибарка, жаль, что хозяин так неаккуратно обращался с огнем. – проговорил Адриан сам себе и разбил горящую керосиновую лампу.
Сосновые доски стали выделять свой запах и трещать.
О дальнейшей судьбе травника ничего не было известно.
Газеты утихли спустя неделю. Адриан ранним утром собирался выгулять своего коня. Вышел во двор, осмотрел свое имение и направился в царскую конюшню. Поговорил с кавалеристами, ушел с ними завтракать, и только ближе к обеду вернулся на прежнее место, чтобы завершить начатое.
– Как ваше здоровье? – проговорила выскочившая на лошади Алиенора.
Адриан не отдернулся, но безмолвно удивился.
– Не только вы умеете появлятся из ниоткуда. – рассмеялась она.
– Ах, это вы, принцесса Алиенора. – он поклонился. – Правда. Не ожидал, что после обеда на меня решит выскочить лошадь со скакуном…
– Вам ли не знать, что надо быть готовым ко всему. – слезла она с лошади. – Вы на прогулку или чисто проведать коня пришли?
– Собираюсь съездить за город, да прокатиться по берегу реки.
– Можно я составлю вам компанию? – посмотрела она ему в глаза.
– Это вовсе не обязательно. – заключил он. – К тому же день сегодня холодный, а у реки ветер влажный, можно с легкостью застудиться.
– Я редко болею, можете не переживать.
Адриан кивнул головой и вывел своего коня. Они поскакали к реке, все дальше и дальше отдаляясь от замерзшего города. В поле стояли одинокие деревья, уже без листьев, виднелся туман, поглощающий малейшие лучики солнца. Загадочная погода, люди стараются сидеть дома, встретить кого-либо в этой пустоте невозможно. Копыта звонко тормошили замерзшую почву.
– О чем вы думаете? – спросила она его, когда лошади замедлились.
– Я постоянно о чем-то думаю. Иногда мысли преследуют меня каждую ночь. С другой стороны, оставаться наедине с мыслями – черезчур приятно.
– Мне не нравится, я наедине с мыслями ощущаю себя одиноко.
– Верно, но от этого нам никуда не деться. – кратко ответил он ей.
Дальнейший разговор он не продолжал, ускорил своего коня.
– Вы так и не ответили. – догнала она его. – О чем вы думаете?
– Думаю о вас, дорогая принцесса. – твердо ответил он. – Меня беспокоит то, что вы прогуливаетесь одна и всегда без сопровождения охраны. Вам ежесекундно угрожает опасность, вы должны это понимать!
– Успокойтесь, Адриан, мне не угрожает опасность, а в данный момент, с вами я ощущаю себя в безопасности, даже несмотря на то, что мы далеко.
– Мне приятно это слышать. – он сделал вид, будто бы засмущался. – Однако я говорю вам на полном серьезе. Льюф опасный человек, у него много шпионов. В любой момент он может приказать убить вас или выкрасть из города. Поверьте, я знаю, о чем говорю, мне докладывают тайные ведомства.
– Пф, Льюф? – рассмеялась она. – Я знаю его лично, и можете не верить, но когда-то он даже спас мне жизнь, а потом мы шли по такой же грунтовой дороге, и у него были все шансы меня похитить, но ему это не нужно!
– Должно быть это было раньше. – ответил Адриан. – Сейчас в нашей жизни все иначе. Он король конкурирующего с нами государства, я уверен, что отец заложил ему все свои амбиции, и он продолжил делать то, что делал Герман. Только вы являетесь мишенью, Льюф прекрасно понимает, что если выкрадет вас, то он сможет шантажировать Грегора без малейших усилий.
– Понимаю ваше беспокойство, но приказываю вам перестать мне перечить. – вдруг разозлилась Алиенора. – Я не доверяю чужим словам, у меня есть свое виденье этого мира. Если предположить, что такая ситуация возможна, то я сама смогу противостоять угрозам, мне не нужно попечительство. И впредь прекратите думать, что я добра и беспомощна.
– Простите, принцесса… – тихо проговорил он.
– Я не закончила. – перебила она его. – Запомните, что я не та, кого вы видите за этой оболочкой. Светские нравы и доброжелательность – иллюзия моего характера. Поэтому если Льюф, или быть может вы, либо кто-то еще попробует мне угрожать, то я приду за каждым, а последствия будут плачевными, можете не сомневаться.
Адриан многозначительно молчал, а Алиенора смотрела вдаль.
– Давайте поговорим о природе, – предложила она после длинной паузы и улыбнулась, – вам нравится запах осеннего леса после дождя?
Их прогулка продлилась еще несколько часов. Однако Адриан усвоил для себя лишь то, что Алиенора склонна к перепадам настроения. И вправе не шутит, она действительно способна пойти на риск, даже если в этом нет никакой необходимости. Ему стало понятно, что пора повышать ставки.
Несколько дней спустя, ему доложили о перехвате письма Льюфа, где он рассказывал, что собирается наведаться на светский прием к Грегору Импрессиолю вместе с Дитлингом и своей принцессой Александрой. Дата была согласована, а Грегор в свою очередь предложил устроить скромный пир, чтобы отпраздновать коронацию Льюфа и пожелать ему удачного правления.
У Адриана появилась искра в глазах. Все его годы ожиданий, все его планы и мечтания в скором времени смогут обрести жизнь! Он знал, что отступать нельзя, главное удачно воспользоваться моментом… И для него это был последний, решающий момент в его жизни. Собрав свиту идейных соратников, он приказал всем готовиться к быстротечному развитию событий, но при этом никого не оповестил о своих планах, опасался неодобрения и двойных шпионов, коих в его офицерской карьере было множество. Однако сообщил, что в скором времени Гюнтер будет смещен, поэтому армия должна быть готова к скорейшему возвращению Адриана, они достойны знать это.
Королевские амбиции и коварные планы. Все, что он мог сделать, он уже сделал, дальше все зависело лишь от обстоятельств, которые ему следует предугадать. Его энтузиазм твердил, что планы свершатся так, как он задумал:
– Ты все понял? – спросил Адриан у парня с большими глазами.
– Да, необходимо будет доставить этот мешочек со специей на кухню к Грегору Импрессиолю и объяснить поварихам, что это растертый орех, который подходит для жаренного мяса или рыбы.
– Не просто специя, как я тебе сказал? – повторил Адриан.
– Специальная специя, которая помогает от проблем с сердцем.
– Отлично, тогда как будешь доставлять овощи, передай поварихе, что это такой подарок от меня за место в конюшне, Грегор знает в общем. – проговорил Адриан и сунул развозчику крупную купюру.
Развозчик убедительно покланялся и вышел с дома Адриана.
На следующей неделе ожидалась встреча Грегора и Льюфа, поэтому монарх заранее приказал завести свежий урожай и много разных угощений. Тут развозчик и понадобился, он взялся за упряжку и на небольшой тележке с осликом привез ящики овощей, фруктов и ягод. По приезду, повариха сказала, чтобы тот выгружал все в подвал, после работы, она угостила его чаем.
– Что-ж, спасибо вам за чай, но у меня еще куча заказов. – проговорил он и собрался уходить, но потом отдернулся. – Ай, точно, забыл совершенно!
– Что забыли, кого забыли? – удивилась повариха.
– Да, подарок от Адриана нашему монарху. – проговорил он, доставая мешочек, умещающийся в его большую ладонь. – Это вот специя иноземная, растертый орех, представляете совершенно дорогой какой-то!
– Греческий что-ли? – рассмеялась она.
– Да нет, он как-то мне называл, но я не запомнил. – задумался развозчик. – В общем Адриан рассказывал, что монахи использовали его для лечения проблем с сердцем, якобы для тех, кто не хочет от мяса отказываться, просто щепотку насыпать и все, через несколько дней боли уйдут.
– А с чего это он так раздобрился? – удивилась повариха.
– Так это ведь, монарх ему место выдал в царской конюшне, как узнал, что у того конь появился. Видимо и решил подарок сделать.
– Ах, вот как… – повариха пристально посмотрела на него. – Как ты думаешь, Монарх не будет против, если мы немного и себе отсыпем?
– У меня проблем с сердцем нет, а вы как сами захотите. – улыбнувшись ответил извозчик. – Ну я поехал, спасибо за чай!
Повариха ехидно смотрела на специю, но все же решила не воровать, подарок все же. Однако, никто ведь не посмотрит, если во время обеда и она себе щепотку добавит в суп к примеру? Вздумалось ей эксперимент провести, решила в течении недели в обед эту специю по щепотке добавлять, а там если ничего не произойдет, то забудет про нее и перейдет на обычную соль.
В день, когда собирался приезжать Льюф, к Грегору наведался в гости Мигель. Они славно позавтракали и оба были в приподнятом настроении. Когда же Грегор ушел, Мигель оставался еще в столовой и доедал салат. Мимо него несколько раз проходила повариха, она так поглядывала на него, будто бы пыталась что-то рассказать, но ее что-то держало. Мигель не начинал говорить первым, а просто старался этого не замечать, в надежде, что эта сплетница не подойдет к нему, ибо она любила перемывать кости.
– Мигель, я тут такое тебе сейчас расскажу! – решилась она.
– Милая Лида, поверьте, я очень рад, что вы узнали что-то новое для себя, – пытался он ответить более мягко, – но мне ваши рассказы – вот тут уже, поперек горла стоят! Представляете, никому не интересно знать о том, кто кому изменил, кто кого обокрал, ну не люблю я этого, поймите.
– Да знаю я, знаю! – с таким удовольствием отвечала она. – Но это для тебя будет интересно, связано с твоей профессией, я же знаю, о чем говорить.
– Меньше всего на свете мне хочется говорить о своей профессиии. – с иронией ответил Мигель. – Говори, но только быстро, мне пора отдыхать.
– Я разузнала, что ореховая стружка имеет такой положительный эффект для сердца, – говорила она, наблюдая за его удивлением, – достаточно добавлять ее в мясо в виде специи и все, на всегда забудешь о болях!
– Кто же вам сказал такую глупость? – вовсе не удивился Мигель.
– Да как же глупость, я добавляла эту стружку в свою еду и всю неделю мое сердце не болело, наоборот, мне кажется, что я стала энергичнее!
Мигель смотрел на нее поникшим взглядом.
– Поверьте мне, Лидочка, – положил он ей руку на плечо для дополнительной уверенности, – человеческое питание безусловно важно в вопросе болезней и здоровья, но никакой орех, никакой сок березы, чеснок и прочие продукты – не могут излечить человека от болезней. Наш организм устроен куда сложнее, поэтому не верьте случайностям, они склонны давать ложные надежды, придерживайтесь моей диеты, которую я вам советовал.
– Зря вы так, – расстроилась она, – всем ореховая стружка помогает, а вы не верите. Выходит, мне вновь придется есть одни овощи? Я не выдержу.
– Заметьте, никакое лекарство не может помогать сразу всем, если оно способно помочь сразу всем, это лишь означает, что оно не оказывает никакого терапевтического эффекта всякому, кто его принимает. – ответил Мигель.
– А если есть больше? – спросила она угнетенно.
– Если вы будете съедать один цельный грецкий орех ежедневно, безусловно это будет в десять раз полезнее, чем если вы съедите этот жирный кусок свинины. В вашей ситуации, соблюдайте предписанную диету и у вас не будет болеть сердце, этого вашему организму хватит за глаза.
Мигель раскланялся и удалился. Повариха уныло вернулась на кухню.
Ближе к вечеру, повариха готовила телятину с грибами по личной просьбе монарха, он ее обожал, особенно с гарниром и кусочками соли. Она все никак не могла успокоиться, ореховая стружка ей действительно помогла, или нет? Как понять, если чувствуешь себя прекрасно и ничего не болит? Чтобы это осознать, она решила добавить большое количество этой ореховой стружки Грегору Импрессиолю в телятину, а он ведь давно жалуется на сердце, ему сразу и полегчает. Потом она расскажет, что ее достижение излечило монарха, ибо готовит она божественно. Так и сделала…
Скромно и неспеша подъехала королевская карета.
Вышел Льюф, он был один и без охраны. Походка шаткая, старается упираться. Грегор удивился, когда не увидел его даму сердца и Дитлинга. Он ожидал пообщаться большой компанией, да только и Камилла отказалась ужинать, сослалась на то, что испытывает сильные головные боли.
– Здравствуй, Льюф, как ты? – спросил монарх с балкона.
– Доброго вечера, слабо, очень слабо…
– Ну заходи, я сейчас спущусь. – ответил монарх и вышел.
Они встретились на первом этаже и направились в королевский зал.
Трагичная обстановка, длинный стол, много еды, но нет живых людей.
– Что случилось, где Александра, где Дитлинг? – переживал Грегор.
– Я и Дитлинг отравились, а у Александры плохое самочувствие, решил ехать один, чтобы никого не тревожить. – ответил он и отвернулся от еды. – К тому же гроза собирается, тучи черные, оттого и настроение такое же.
– Согласен… – тяжело вдохнул Грегор и принялся есть.
– Вы так много наготовили, жаль, что все пропадет. – грустно сказал Льюф. – Надо было предупредить вас заранее, а не ждать личной встречи.
– Ничего, это мне как раз на вечер. – пошутил Грегор. – А ты есть вообще не будешь?
– Не буду, тошнота… – признался Льюф. – Согласен лишь на чай.
– Организуем. – ответил Грегор и подозвал слугу, стоявшего за дверью.
Мрачно и темно, разговор не клеился. Грегор ел и запивал все вином, а Льюф качался на стуле и болтал ложку в чайной кружке. Темы для разговора есть, а мыслей кажись и нет. Открыли окно, чтобы не было так душно, стало слышно, как дождь бьет по брусчатке и листве, стало еще грустнее.
– Может позовем музыкантов? – спросил монарх.
– Как хотите, но только пусть они играю что-то веселое, если будут играть реквиум, то я скопычусь прямо здесь! – рассмеялся Льюф.
– Тогда ну и к черту этих музыкантов, нам и в тишине хорошо!
Льюф радостно поддержал эту идею, давно не было такого спокойствия.
– Как там Алиенора, вы наладили с ней отношения?
– Да как сказать, – задумался Грегор, – кажись да, если Камилла не бегает ко мне с просьбой поговорить с дочерью, то значит все отлично. Она повзрослела, я вижу ее спокойной, действия четкие, размеренные, говорит без сарказма и шуток, всегда в одном тоне, возможно это из-за осени…
– Мне докладывают то, что она стала въезжать на нейтральные территории с каким-то всадником, скачет там около леса, вы в курсе этого?
– Нет, не в курсе, и мне, если говорить честно, совершенно все равно, – искренне ответил монарх, – она уже взрослая и свободная, чего я, старый дед, буду ей советы давать? Влюбится, так отлично, а если нет, то всегда поддержим, когда было по-другому?
– Да нет, я вовсе не об этом, – перебил Льюф, – мне кажется она планирует выкрасть нашего лесного работягу. Помните Изака?
– Помню, и ситуацию всю помню, – озлобился он, – повезло тебе Льюф, что добрый я человек, а так бы отхватил бы ты у меня!
– Знаю, некрасиво вышло, простите. – извинился Льюф.
– Не извиняйся, я давно тебя простил. – вальяжно ответил Грегор. – А в ситуации разбирайся сам, Изака ты упек туда, сам же разрешил Алиеноре приезжать. Кто из нас король Афферена, чтобы решать такие вопросы?
Они оба посмеялись, Льюф отпил чая и взял кусочек хлеба.
– Мы же партнеры! – радостно сказал Льюф. – Мне не хотелось бы, чтобы этот чудик сотворил что-то еще… Каким бы он не был, меня всегда удивляло, он может втереться в доверие совершенно любому человеку, как это у него получается? Я ума не приложу, даже прочитав больше сотни книг, такого дара у меня не проявилось, а у него он с рождения.
– Нет счастья у таких людей, Льюф, – с умной мыслью и задумчивым взгядом начал говорить Грегор, – за любовь, за уважение надо бороться, он тоже мог бы, да только очаровать любую девушку ему не составляет труда. Без труда не будет счастья, ибо она надоест, и он вновь будет очаровывать другую, а та, что не воспринимает комплименты и не верит в любовь, никогда с ним не заговорит, просто поймет все с самого начала. Именно по ней он и будет скучать, она станет для него идеалом, которого он не постигнет.
– Не буду спорить, вы совершенно правы. – ответил Льюф. – Планирую завтра наведаться к нему, поговорю с ним, узнаю, как здоровье, может в город захочет выбраться… Он ведь городской человек, во всяком случае был.
– Мне кажется, что в городе он испытает временную свободу, почувствует себя вновь тем, кем он был, а тогда уж точно не сможет вернуться обратно и сбежит, а я не сомневаюсь, что Алиенора ему в этом поможет.
– Как странно, – заключил Льюф, – они еще даже ничего не сделали, а мы уже планируем ход их мыслей и вскоре выберем подходящее наказание… Почему нас вечно тянет следить за другими? Неужели мы готовы держать под контролем каждого человека, чтобы попросту знать, что и как он совершит, а оно нам надо вообще? Мы слишком высокого мнения о себе.
– Верно, мы короли, Льюф, – ответил Грегор, – вся наша жизнь сводится лишь к тому, чтобы наблюдать за другими и принимать те решения, которые простой человек никогда не сможет принять. В этом сущность контроля.
– Нас обвинят в любом случае, добрым быть для всех не получится.
– Хорошо, что ты это понимаешь. – ответил Грегор и выпил бокал вина.
В зал зашла Алиенора, она пристально посмотрела на Льюфа, потом на Грегора. Сказала, что хочет помочь поварихе, поэтому будет убирать ненужную посуду со стола. Грегор и Льюф не были против, разговор зашел в правильное русло, но теперь они эффектно меняли имена, чтобы Алиенора не поняла о ком в самом деле идет речь. Она же всем своим видом показывала, что тема их разговора ей не интересна, наоборот, даже занудна до скуки.
Льюф так и не притронулся к еде, всю дорогу пил чай, иногда закусывая его хлебом. Общались они до глубокого вечера и настроение у обоих стало веселым. Вышли на балкон и обсудили дальнейшие планы. Сослались на плохую погоду, которая портит все желание работать и думать о чем-либо. Уже провожая Льюфа до кареты, решили встретиться на неделе, а в следующем месяце собраться большой компанией, так еще и с музыкантами.
Вернувшись, Грегор попросил Алиенору не убирать телятину и оставить вино. Она послушалась и убрала лишь грязную посуду. Монарх сходил в библиотеку и взял там книгу о звездах, такое было у него настроение. В доме настала тишина, он переоделся, принял душ и вернулся обратно в зал. Открыл книгу и принялся ее читать, параллельно доедая телятину и допивая вино.
Ему вдруг резко захотелось спать, он направился в постель, оставив открытое вино, пустую тарелку и недочитанную книгу. Камилла уже спала, а в комнате Алиеноры горел свет, он не стал ее тревожить. Полежал около получаса, встал с сильным биением сердца, пошел в туалет, уснуть не удавалось. Затушил свечку, вернулся в постель и перевернулся набок.
