Влас Дорошевич
Забытый драматург
Это была потрясающая картина!
А между тем этого «Скупого рыцаря» никто и никогда не ставит на русской сцене.
Потому, – что он не годится для сцены.
Какое невежество!
А кому, например, придет теперь в голову исполнить «Моцарта и Сальери» [12].
– Невозможно! Длинно, утомительно, скучно!
А тот же И.В. Самарин один, с начала до конца, читал «Моцарта и Сальери», – и никому не казалось ни длинно, ни утомительно, ни скучно.
И он находил высокое художественное наслаждение в исполнении этой вещи на литературных вечерах, и публику захватывали эти два грандиозных образа: великого Моцарта и убийцы Сальери.
– Ну, да ведь то Самарин! С его искусством!
Следовательно, тут все в исполнителе, не в исполняемом. Значит, можно же исполнять эту вещь!
Артист умный, интеллигентный, развитой, прекрасно читает стихи, щеголяет богатством и разнообразием интонаций, обладает превосходной мимикой, томится, что бы ему найти «хорошенькое»:
– Небольшую, знаете ли, вещицу! Но тонкую, филигранную и, главное, литературную! Знаете, эти современные пьесы, – они не дают возможности щегольнуть «кружевной» отделкой роли.
– Да вот сам пушкинский «Фауст, сцена на берегу моря» [13]. В гетевском «Фаусте» у Мефистофеля немного есть, где можно бы так щегольнуть, именно, «кружевной» отделкой. Слова Мефистофеля, – какое обширное поле для тончайших интонаций, для мимической игры.
– «Фауст»?.. Как-то нет!.. «Отрывок»…
