Янина Хмель
Призраки прошлого
Дневники Дианы
Ровно как и я не знала, реальна ли она – девушка на балконе. Я всё ещё сомневалась в её существовании. Не верила своим глазам. Может, Виктор был прав, и мне пора обратиться к специалисту. Может, мои галлюцинации – симптом какого-нибудь заболевания.
Она смотрела на меня уверенно и сдержанно. Сейчас она молчала, и я засомневалась, слышала ли я её тогда.
– Слышала, – ответила на мой незаданный вопрос Айви.
Я вздрогнула от её голоса в своей голове. Медленно поднялась и вышла на балкон, схватилась за железную перекладину обеими руками.
– Зачем ты всё это делаешь? Мне так до палаты с мягкими стенами недалеко…
– Тебе пора всё узнать.
– Не проще ли тебе всё рассказать мне, а не ждать, пока я докопаюсь до истин?
Я разговаривала с ней на равных, будто она была человеком. Так ли протекает одна из стадий шизофрении?
– Я говорила тебе, что часть правды ты узнаешь из дневников.
– Но я даже не знаю, где мне их искать!
– Ты не искала. Ты была занята им! – В её словах проскользнул упрёк. – Я слышала все твои мысли и желания…
– А он тут причём?
– Он вечный камень преткновения!
– Что?
– Дневники на самом видном месте! – ответила Айви, а потом исчезла.
Рассерженная я вернулась в комнату. Разве, чёрт возьми, может всё это быть реальным? Расправив руки в стороны, я опустилась на кровать, прочувствовав каждый свой ноющий позвонок. Мне хотелось поскорее погрузиться в сон, а завтра убраться отсюда. Чем я только думала, когда сломя голову неслась в прошлое.
Я открыла зажмуренные до этого глаза и замерла. Дневники на самом видном месте. Квадрат в углу потолка был сдвинут. Я была почти уверена, что найду там дневники. Медлила я не дольше секунды, а потом подскочила и стала придумывать варианты, как добраться до нужной зоны. Потолки в доме были высокими, и если я стану на стол, всё равно не достану до того квадрата даже кончиком пальцев.
Виктор застал меня, кряхтящую, как курица-наседка на яйцах, и усердно тянущуюся рукой к потолку. При этом я стояла на стуле, который стоял на стуле, стоящем на столе.
– Ты в своём уме?!
– Если бы я начала падать, испуганная твоим внезапным появлением, ты бы успел меня поймать? – фыркнула в ответ.
– Не хочу знать, что ты там забыла. Слезай оттуда! – скомандовал он.
– Дневники! – простонала я. Мне почти удалось отодвинуть плитку дальше и дотянуться рукой глубже.
– Слезай, – спокойнее повторил Виктор. – Я схожу за стремянкой.
Я повиновалась и спустилась прямо в его объятия.
– Как безрассудно, Ева! – Виктор недовольно убрал руки с моей талии.
Я ничего не ответила ему. Потому что то, что я хотела сказать, было не к месту. И никогда не будет «к месту» между нами.
Виктор вышел и через минуту вернулся со стремянкой. Молча отодвинул в сторону моё шаткое сооружение, подставил лестницу и полез к квадрату сам.
– Э-э-э… – я недовольно возразила ему.
– Тебе безопаснее быть на земле, – это было сказано тоном, которому мне не захотелось перечить.
Я молча наблюдала, как он поднялся до самого верха, просунул руку в открытое углубление, и как изменилось его лицо, когда его рука на что-то наткнулась.
Я испуганно вжалась спиной в холодную стену:
– Они… там?
– Кажется, там действительно что-то есть, – он вытянул из чёрной дыры что-то увесистое и поднёс к свету.
Это была стопка старых потрёпанных тетрадей, перевязанных вместе бечёвкой.
Виктор спустился с лестницы. Я подскочила к нему и выхватила из рук находку.
– Мне хочется спросить, как поиски завели тебя туда, но я боюсь твоего ответа.
– Айви подсказала, – спокойно сказала я. Мой взгляд был прикован к дневникам.
Виктор оставил меня на ночь одну в их с мамой спальне, хоть ему это далось с трудом – он тоже хотел узнать тайны Дианы. Я пообещала, что всё расскажу утром.
Конечно же, я не спала всю ночь, листая страницы старых тетрадей. Казалось, они принадлежали маме: многое было написано её почерком. Но некоторые страницы были не её авторства. Часть из написанного я не понимала, часть повергла меня в ужас.
Теперь я сомневалась, что исполню обещание, данное Виктору. Пусть хоть у кого-то из нас останутся хорошие воспоминания о Диане…
«Никогда бы не подумала, что смогу убить своего ребёнка. Это звучит так ужасно… Но чтобы сохранить свою семью, я обязана пойти на это. Я знаю».
Это было первое, что мама записала в дневник. До этого я пролистывала старые мятые страницы с непонятными мне текстами. Я даже не представляла, на каком языке это было написано. И как яркая вспышка – абзац, вписанный маминой рукой. Мои руки, вместе с дневниками в них, задрожали.
Айви не заставила себя долго ждать. Присела рядом, мрачно посмотрев на тетради.
– Это же неправда? – Мой голос прозвучал неуверенно.
– Правда, – тихо ответила она.
– Ты… ребёнок Дианы, которого она убила?
Айви не ответила, лишь взглядом указала на дневники.
Я продолжила читать.
«Того ли ребёнка я убила? Кажется, я совершила ошибку. За которую поплачусь своей жизнью».
После следующих строк дрожали не только руки. Я вся дрожала, как лист, который вот-вот сорвётся с ветки от сильного ветра. Только в комнате не было ни дуновения. Казалось, мир вокруг замер.
Первым моим порывом было сжечь этот бред. Я перевернула на самую последнюю страницу: «Я больше так не могу! Она забирает его у меня!»
И всё. Ни слова больше.
Я посмотрела на Айви:
– Речь о Викторе?
– И о тебе…
– Я ничего не понимаю! Ты говорила, что здесь будут ответы, а тут только больше вопросов…
– Потому что ты не хочешь понимать! Не хочешь принимать. Диана больше всего в жизни любила его. А тебя… тебя она боялась…
– Но почему?
Я была на грани срыва, проклятые тетради отшвырнула в сторону и закрыла лицо руками.
– Потому что ты опасность.
Дверь открылась, и вошёл Виктор. А Айви исчезла.
– Так и знал, что ты не уснёшь.
Напрасно я отворачивалась и прятала заплаканное лицо. Он задержал свою ладонь на моей щеке и грустно улыбнулся:
– Ты расскажешь мне, что там написано?
– Тебе лучше не знать.
– А тебе лучше не тащить этот груз в одиночестве, – он медленно опустился рядом.
– Если бы ты раньше сказал мне, что я тебе неродная дочь! – не знаю зачем, но я произнесла это вслух. И как-то легче стало дышать.
– Ничего бы не изменилось, Ева. Людям не понять нашей любви.
– Я, видимо, не человек. Потому что о каких-то «людях» ты беспокоишься, а обо мне нет.
Виктор ничего не ответил на это, лишь прижал меня к своей груди. Я слышала, как быстро билось его сердце под тонкой футболкой.
– Если ты сейчас не отпустишь меня, я сорву её с тебя, – смело выдохнула я. Сделала бы я это? Вряд ли. Но чем дальше он находился от меня, тем проще мне было совладать с собой.
Он быстро отстранился.
– Это просто страсть, Вик. Однажды мы переспим и успокоимся, – я хотела проверить его реакцию. И мне удалось воззвать к эмоциям.
– Нет, Ева! Нет. Я люблю тебя. Люблю! – прорычал он.
Я усмехнулась.
– Но ты знала это? Это было жестоко с твоей стороны.
– Женщины, которым не позволяют любить открыто, на многое способны. Жестокость – меньшая из зол.
Виктор промолчал. Зато мне ответила Айви:
– Женщина, чей отец сам дьявол, руководит всеми жестокостями мира и не поскупится на изощрения, чтобы достигнуть желаемого.
Я уже привыкла к её неожиданному появлению и даже не вздрогнула.
Кого она имела в виду? Себя? Диану? Меня?..
Искренность
Наутро следующего дня Виктор почти силой затолкал меня на переднее сидение своей машины. Мою тайоту оставил в гараже старого дома. Убедил, что сам вернётся за ней.
– Я устала от тебя! – огрызнулась я.
Виктор пристегнул меня, как непослушного ребёнка, и захлопнул дверь. Я успела отдышаться, прежде чем он занял водительское место.
– Оставь меня в покое! – с новым нажимом начала я. – Мне не нужна твоя опека!
– Вот как ты заговорила?!
– Ты мне не отец! – Этими словами я хотела уколоть его больнее, но он был сдержанным, как и всегда. Казалось, не существует чего-либо, что могло бы молниеносно вывести его из себя. Я же заводилась с полуоборота. И сейчас от моих слов больнее было только мне.
– Ты мне не дочь. Но моя любовь к тебе сильнее, чем любовь отца. Оттого и заботиться о тебе мне хочется больше…
– Не получится! Твоя роль изменилась, папочка, – последнее слово было сказано максимально раздражённо и язвительно.
Но Виктор лишь улыбнулся в ответ:
– Зато твоя роль всегда будет главной в моей жизни.
Я отвернулась к окну и закрыла глаза, как только он завёл машину. Уснула и открыла уже в городе, когда Виктор коснулся моего плеча:
– Мы приехали.
Я оглянулась по сторонам.
– Завтра у тебя встреча с психологом, – Виктор не смотрел на меня.
Его желание взять контроль в свои руки мигом вернуло меня в состояние бодрствования.
– Что?! Никуда я не пойду, ты знаешь!
– А ты знаешь, что я на руках тебя туда отнесу, если понадобится, – сощурился он и бросил в мою сторону короткий взгляд.
– Нахал! – прошипела я и вылезла из машины. – Верни мою тойоту на стоянку, – фыркнула в открытое окно.
– Завтра в девять утра она будет на месте ждать тебя.
Я поднималась до квартиры и бубнила себе под нос всевозможные ругательства в его адрес. В руках, прижимая к сердцу, я несла дневники, в которых надеялась найти ответы на свои вопросы. Если они – единственное, что поможет мне разобраться в этом кошмаре, в который превратилась моя жизнь, я изучу их от первого до последнего слова. Даже если придётся выучить старинные языки!
Когда я остановилась около квартиры, моё сердце застучало быстрее. Дверь была открыта. Все похожие моменты из фильмов ужасов пронеслись перед глазами… Я была уверена, что закрывала дверь, когда уезжала.
Я попятилась назад к лестнице, доставая телефон из заднего кармана, чтобы набрать Виктору. Дверь открылась, и на пороге показался Ян.
Я выдохнула.
– Боже мой, Ева! – Он бросился ко мне. – Почему твой телефон недоступен? Ты где была? – Ян прижал меня к себе.
От страха и напряжения я потеряла дар речи. К тому же мне было нечего ему ответить.
– Решила навестить старый дом…
Не совсем правда, но и не совсем ложь.
– Не думала, что ты вернёшься раньше, – сглотнула я.
– Ты была недоступна! – Ян по-прежнему обнимал меня.
Он не стал расспрашивать, почему у меня возникло внезапное желание навестить старый дом. Даже не поинтересовался, что за тетради в моих руках. Не спросил, с кем я ездила туда. Он просто был счастлив, что со мной всё в порядке.
А меня это раздражало. Может быть, это синдром молодой жены? Когда через несколько дней после свадьбы ненавидишь мужа так, будто вы прожили сто лет в браке? Может быть, это со временем пройдёт?
– Ева…
Ян лежал на своей половине кровати.
Я повернулась в его сторону.
– Куда хочешь поехать на наш медовый месяц?
– Зачем? – резко ответила вопросом на вопрос я.
– Прости?
– Мне кажется, в этом нет нужды…
Он замолчал. И меня накрыло чувством вины. Зачем я вышла за него замуж? Быть его женой, но оставаясь при этом в неведении, что Виктор мне неродной отец, мне было бы проще. Своим признанием Виктор всё испортил.
– Куда ты хотел бы поехать? – я осторожно нарушила тишину. Ту тишину, от которой мурашки бежали по коже: неужели каждый день моей семейной жизни будет таким?
– Туда, где тепло.
Я сконфуженно улыбнулась. Какой холод он сейчас имел в виду? Май выдался не самым холодным.
– Выбери сам. Мне, правда, неважно. Мне хорошо тут… – я задержала дыхание и солгала: – …с тобой.
Ян улыбнулся, коснувшись моего плеча губами. Его улыбка как будто бы говорила мне: «Я знаю, что ты лжёшь».
Исполнять супружеский долг, а в голове держать образ другого мужчины – ужасно. Это даже хуже измены… Когда Ян закончил, я подскочила и сбежала в ванную. Лишь бы не видеть его глаза, а точнее – любовь в них. Безответную.
Смывая прохладной водой отпечатки нелюбимых пальцев со своего тела, я бубнила самые изощрённые ругательства в свой адрес: изменщица, предательница, иуда, гиена, падшая женщина…
– Ева, твой телефон разрывается.
– Сейчас!
Я замолчала и выключила воду.
– Как мерзко… – выдохнула я.
Кутаясь в полотенце, вернулась в спальню. Обнажённый Ян стоял у окна с бокалом вина. Я посмотрела на него, но вспомнила другое тело… Он услышал мои шаги и обернулся:
– Тебе налить?
Я отрицательно мотнула головой и взяла телефон: два пропущенных от Виктора. Я не собиралась перезванивать. Экран загорелся и высветилось сообщение: «Приём в 9:45. Машина будет ждать у подъезда в 9. Не опаздывай». Я сцепила зубы. Следом пришло: «Не злись!» Я не собиралась ему отвечать.
– Кто такой настойчивый? – Ян указал взглядом на телефон.
Я не знала, что ответить. Выдохнула.
– Кое-кто не очень важный.
И снова солгала мужу. Хорошее начало семейной жизни.
Ян пожал плечами. Сделал вид, что ему было достаточно этого ответа.
В девять утра я спустилась на парковку: моя тойота стояла на своём месте. Я подошла к машине. Водительская дверь открылась, и показалось довольное лицо Виктора.
Я протянула открытую ладонь, чтобы он отдал мне ключи.
– Как мило с твоей стороны, – съязвила я.
Он смотрел на меня с улыбкой победителя.
– Присаживайся, – кивнул на переднее пассажирское сидение.
– Вот ещё! Ключи.
Я так и стояла напротив него с вытянутой рукой.
– Я отвезу, – не сдавался под моим взглядом он.
– Я не нуждаюсь в услугах личного водителя.
Виктор пожал плечами.
– Нахал! – Я залезла в машину, громко хлопнув дверью в знак протеста.
– Ты же в курсе, что это твоя машина?
Его как будто забавляла моя злость.
– Зато полегчало, – пробубнила я.
Мне хотелось задушить его. Прямо здесь. Прямо в эту минуту. Голыми руками.
– Ева, я не хочу тебе навредить. Анна моя хорошая знакомая. Она квалифицированный психотерапевт…
– Один приём, – спокойно перебила его я, отдышавшись и прогнав мысли о том, как мои ладони смыкаются на его шее.
– Посмотрим.
– Ты сейчас выйдешь из машины!
Мы выехали с парковки.
– На ходу? – усмехнулся Виктор.
Я озлобленно фыркнула в ответ.
– Она поможет разобраться… – не унимался он.
– Я не говорила, что мне нужна чья-то помощь.
– Нужна. И если ты сама этого не понимаешь, то я…
– То есть, ты любишь меня по-взрослому? – я перебила его, он не успел закончить мысль. Вопрос неконтролируемо слетел с моего языка.
Виктор запнулся.
– Ева…
– Нет, серьёзно. Может, ты мне дашь дельный совет: как вести себя в постели с человеком, когда все мысли о другом?
Я впервые была свидетелем, как Виктор потерял контроль над собой: резко свернул на обочину и затормозил.
Он молчал.
– Если ты и правда любишь меня, то как ты спал с Дианой? А как сейчас спишь с Лидией? – я добивала его словами.
Виктор смотрел перед собой, не поворачиваясь ко мне.
– Может быть, помощь Анны тебе нужна больше, чем мне?
Что-то во мне оборвалось, и я перестала молчать. Если бы меня в нынешнем состоянии вернуть к алтарю перед Яном, я бы уверенно сказала ему «нет».
– Ты не можешь судить другого человека, пока не наденешь его обувь и не пройдёшь его путь. Ты не можешь сомневаться в моей любви, потому что я люблю, как умею. Я страдал дольше тебя. У меня было время привыкнуть. – Его голос казался уверенным, но я видела, как напряглись вены на шее.
Он злился. На меня? Или на себя?..
– Я просто хочу понять тебя.
– Если бы я мог понять себя сам, – выдохнул Виктор.
Всю оставшуюся дорогу мы молчали. Я поглядывала на него из-под опущенных ресниц. Заметила, как напряжённо дёргались его скулы, будто он сдерживал там слова, что рвались наружу.
– Почему вы решили не говорить мне правду? – спросила я, когда Виктор затормозил на стоянке.
– Это было решение Дианы.
– Почему?
– Чтобы у тебя была настоящая семья? – вопросительно посмотрел на меня Виктор.
Он довёл меня до нужного кабинета и протянул ключи от машины. Я выставила ладонь, Виктор вложил туда ключи, а потом развернулся и ушёл. Мою руку всё ещё обжигало его прикосновение.
Спустя час я сидела в своей тойоте, опустив голову на руль.
Анне удалось расположить меня к себе. Вот только говорили мы не о призраке девушки, а о моих чувствах к Виктору. Я, конечно же, не называла имён. А она, конечно же, всё поняла.
Я впервые с кем-то чужим поделилась всем, что было у меня на душе. Выплакалась. Стало легче дышать, но не стало свободнее. Я почувствовала, как до того тугая верёвка на моих запястьях стянулась ещё туже.
Измена
В голове после этого приёма было пусто. Как бывает пусто в желудке после того, как выворачивает после отравления. Какое-то непонятное опустошение произошло в моей голове.
– Эта связь крепче, чем ты думаешь, – Айви появилась внезапно, как и всегда.
– Давно тебя не было видно и слышно, – вздрогнула я.
– Скучала?
– Если скажу, что нет, ты исчезнешь?
– Нет.
Я пожала плечами, мол, тогда неважно, скучала ли я.
– Ты так и не притронулась к дневникам.
Айви сидела на переднем сидении. Её белоснежная кожа была одного цвета с платьем, которое было на ней, и только ржаво-рыжие волосы раскачивались, будто на лёгком ветру. Окна в машине были закрыты. Кондиционер выключен. Даже я почти не дышала. А волосы всё равно не лежали на её плечах неподвижно. Почему-то это волновало меня.
– Я… мне… Я бы их сожгла! – выдохнула я.
– Я бы тоже, – улыбнулась она. Волосы замерли на её плечах. – Вот только ты должна узнать всю правду.
– Тогда ты исчезнешь?
– Ты не этого хочешь.
– Именно этого я и хочу. Чтобы ты исчезла!
Она и исчезла.
– Чёрт!
Я опустила голову на руль.
Расстроенная и раздражённая, я устроилась в сквере возле дома. Не хотела идти в пустую квартиру, а в машине мне мерещился запах Айви. Поэтому я сидела на свежем воздухе, растирая по холодным щекам бегущие слезинки. Хоть глаза были сухими и мне вовсе не хотелось плакать, но на душе было тяжело и пусто.
Я часто останавливалась в этом скверике, прежде чем пойти домой. Здесь было тихо и безлюдно, как будто он был заброшен, не видим для других.
– Так и знал, что найду тебя здесь.
Но не для него.
Я не стала оборачиваться: мурашки по всему телу у меня бежали только от одного голоса.
– Встань, пожалуйста. Земля ещё холодная.
– Не холоднее твоего сердца, – грубо бросила я.
– Ты несправедлива со мной.
– Зато честна.
– Встань, пожалуйста! – строже повторил Виктор.
Я поднялась и направилась к дому. Виктор догнал меня и остановил за руку возле подъезда. Я вздохнула. Он смотрел сверху вниз, проводя большим пальцем по щеке, остановил его на губе, потом приподнял моё лицо за подбородок.
Я не двигалась, даже не вздрогнула от его прикосновений. Как тряпичная кукла. Руки болтались вдоль тела. Только губы отвечали на поцелуй. Самый долгий, который был между нами. Казалось, если сложить все мои поцелуи с Яном в один, он будет короче и менее страстным, чем этот. Мои губы пылали и опухли, а внутри таял лёд.
– Теперь ты почувствовала тепло моего сердца? – Виктор всё так же смотрел на меня сверху вниз и обнимал за талию, не убирая ладонь с моего лица.
– Теперь я могу идти? – закатила глаза я.
Я лукавила, потому что идти не могла. Если он уберёт свою руку с моей талии – я упаду без поддержки. Ноги стали ватными. Я как будто уплывала в невесомость. Желание пульсировало чуть ниже живота.
– Ева, я не могу больше бороться с…
Я не позволила ему договорить – встала на носочки и поцеловала его сама. Он вздрогнул от неожиданности, но прижал к себе, опуская обе руки на мои ягодицы. Потом провёл вверх по спине к шее, слегка придавливая моё тело к своему. Но ему не нужно было сокращать расстояние между нами – я прилипла к нему, как мокрая ночнушка к голому телу. Он сделал шаг вперёд, я – назад, прижалась к подъездной двери. Ещё мгновение – назад вернуться будет нельзя… и он отступил.
– Прости, Ева…
Я пыталась выровнять дыхание.
– Пойдём… домой… – выдохнула я.
Он кивнул.
В лифте Виктор снова меня поцеловал. Я начала снимать с себя шарф и пальто. Он расслабил галстук у себя на шее резким движением. Я с пятого раза не глядя попала ключом в замочную скважину. Он оторвал две верхних пуговицы у себя на рубашке. В прихожей одежда с двух тел полетела на пол. Виктор подхватил меня на руки. С первого этажа наши губы ни разу не разъединились. Я не понимала, в какой из комнат мы оказались. Когда мои ладони упёрлись в его живот, я задрожала: впервые прикоснулась к любимому телу. Он целовал мою шею и плечи. Дрожь обуревала моё тело сильнее и настойчивее. Я вцепилась в его бока ногтями, пальцы свело судорогой. Виктор приподнял мои ягодицы и одним движением стянул джинсы и трусы. Он на мгновение замер, и я испугалась, что передумал… но он прильнул к моим губам нежно, а потом резко вошёл в меня…
Мы лежали на холодной плитке среди разбитой посуды и сломанного стола. Между нами была тишина. И громкое биение двух сердец.
– Ева… я не перестал тебя любить. И хотеть. Это не просто страсть.
– Доказательства приняты, – громко выдохнула я.
– Мы сломали стол.
– И разбили посуду.
– Может, инсценируем ограбление? – рассмеялся Виктор, присаживаясь и осматриваясь по сторонам.
Я тоже поднялась из положения лёжа.
– Как раз будет вразумительное объяснение моих синяков и разбитой губы.
– Но засосы на шее не объяснить… – Виктор поднял руку и провёл по моей нижней губе.
Под утро мы заснули, так как продолжать уже не было сил. Ни у меня, ни у него. Я не могла насладиться прикосновениями к его телу. Даже когда я уже засыпа́ла, моя ладонь медленно скользила по его груди и животу. Он дышал в такт скольжению моей ладони, медленно и умиротворённо.
– Я бы хотела перенестись в другой мир. Где мы могли бы вот так лежать вечно.
Я зарылась лицом в его растрёпанные волосы.
Когда проснулась, Виктора уже рядом не было. Испуганно подскочила, в страхе, что это был всего лишь сон… и замерла… его одежда была аккуратно сложена на комоде.
Я выбежала на кухню и остановилась в дверях: Виктор готовил свои фирменные блинчики. В одних трусах. На моей кухне.
Стол уже был отремонтирован. Осколки посуды убраны.
Я подошла к нему сзади и обняла со спины.
Так всегда делала мама. Он продолжал жарить блинчики, почти не реагируя на неё, довольно улыбаясь.
Вот только сейчас он обернулся и словил мои губы, награждая их поцелуем.
– Сделать кофе? – Я прижалась к нему, чувствуя его желание внешней стороной бедра.
– Я всё сделаю сам. – Он поцеловал меня в ключицу и отодвинул от себя: – Иначе останешься без завтрака.
– Кое-что насытит меня лучше твоих блинчиков… – Я подмигнула, сопротивляясь ему.
– Ева! – Виктор наигранно рассердился.
И я поддалась, присаживаясь на стул. Но не успокоилась. Ногой дотянулась до его бедра. Подняла разрез короткого халатика выше, специально спустила его с плеча.
Виктор обернулся и вздохнул:
– Сначала ко… – но недоговорил, опускаясь передо мной на колени, покрывая поцелуями оголённые бёдра.
Я запустила пальцы в его распущенные волосы и запрокинула голову. С моих губ сорвался сдавленный стон – я хотела, чтобы этот момент длился вечно… Но его разрушил поворот ключа в двери.
