Янина Логвин
Ангел с разбитыми крыльями
Он ударил меня по лицу.
– Нет!
– Не умеешь. Но ничего, научишься. Парни, – скомандовал Скальфаро, вставая, – столкните его! Нам не нужны свидетели, мы и так увлеклись. На нем нет следов, так что просто сбросьте в реку.
Нет, этот Джанни не боялся убить меня лично. Он знал, что делал. Но ему нужны были гарантии молчания, и в тот миг он связывал их всех одним преступлением.
Они стояли и молча стреляли в землю у моих ног, пока мой плач не превратился в крик ужаса. Я видел по их взглядам, что каждый понимал: в этом убийстве он заходит за черту, но ни одного это не остановило.
Потом я сорвался с края моста и полетел вниз. Ударился о воду, и холодная река унесла меня на глубину вместе с цветными картинками моего прошлого.
Я умел плавать, я соврал.
Но лучшее бы тогда я умер.
Настоящее время…
– … Господин комиссар, и еще один вопрос от радио «Нордика Италия». Как вы думаете, может ли убийство адвоката Федерико Ла Торре быть связано с именем предпринимателя Марио Санторо и давним конфликтом, который повлек за собой войну криминальных кланов? Я имею в виду дело об убийстве Ремиджио и Лары Санторо семнадцатилетней давности, по которому одним из подозреваемых проходил сын убитого адвоката, Массимо Ла Торре.
– Нет. Не вижу никакой связи между названными вами людьми.
– Ну как же. Позволю себе напомнить слушателям радио, что именно Федерико Ла Торре выступал на суде адвокатом защиты и блестяще разбил сторону обвинения, которая строилась на показаниях самого Марио Санторо. Убийство его сына и невестки, известной модели Лары Айс, так и осталось нераскрытым. Также не было найдено и тело его восьмилетнего внука Адама. А позже Федерико Ла Торре с группой своих адвокатов взыскал с Санторо гигантскую компенсацию за клевету и судебные издержки.
Тогда на выходе из суда Марио Санторо поклялся, что рано или поздно каждый виновный в убийстве понесет заслуженное наказание – это было на всех заголовках газет, а через некоторое время по Ламбардии прокатилась череда смертей глав криминальных кланов. Не кажется ли вам, господин комиссар, что эта история может иметь продолжение? Ведь говорят, что Марио Санторо и сегодня негласно остается одним из влиятельнейших представителей итальянской мафии.
– Говорят? Послушайте, уважаемый, вы сейчас строите домыслы и конспирологическую теорию уровня «Есть ли жизнь на Марсе?» А наш полицейский департамент следует исключительно букве закона. Мы делаем всё возможное, чтобы расследовать данное преступление. Все новости по делу будут освещаться через отдел прессы. Что же касается личности Марио Санторо, то хочу напомнить, что вы говорите об уважаемом бизнесмене и меценате. На вашем месте я бы поостерегся бросаться подобными заявлениями.
– Это не заявление, господин комиссар, это предположения, которые возникли не на пустом месте. Известно ли вам, что в недавнем интервью, которое Марио Санторо дал одной из своих газет, он сенсационно заявил, что намерен передать управление страховым бизнесом и компаниями внуку Адаму, который закончил престижный университет в Швейцарии и получил прекрасное юридическое образование. Но где и при каких обстоятельствах нашелся Адам сеньор Санторо отказался рассказать и ничего не комментировал. Однако всем любопытным ясно, что светловолосый парень, которого заметили в его обществе, не может быть настоящим Адамом. Стоит только взглянуть на фотографии восемнадцатилетней давности. Это парень не имеет ничего общего с ребенком Лары Айс!
– И? Что вы хотите, чтобы я прокомментировал? Личную жизнь граждан Италии? Наличие семейных родинок на задницах их любимых чад? Вы полагаете это в моей компетенции?
– Нет, но я хотел уточнить…
– Следующий, пожалуйста! Не вижу смысла реагировать на ваши провокационные вопросы.
Я выключил радио, снизил скорость и свернул на боковую дорогу. Проехав тихий участок между богатыми виллами, остановил автомобиль у белых ворот и приспустил стекло на двери.
– Это я, Алонзо, – коротко бросил в переговорное устройство.
– Вижу. Открываю.
Ворота распахнулись, и я въехал в поместье моего деда. Неслышно повел автомобиль по дороге, медленно спускаясь по извилистому треку к дому.
Вилла на озере Комо сменила свое старое название на новое «Лара», но осталась тем же красивым местом, каким я его запомнил в детстве. Когда я нашел виллу десять лет назад, то уже не был тем счастливым ребенком, которым это место меня помнило. Я был полон решимости уничтожить здесь каждый куст, каждое дерево и цветок, посмевший вырасти без моего участия. Но прежде хотел убить того, кто легко забыл и предал свою кровь.
Кто не нашел меня, когда я в этом больше всего нуждался, валяясь в горячке или избитый беловолосым ублюдком на земляном полу с такими же одинокими и потерянными душами. Я еще долго жил памятью о высоком, сильном человеке, и верил, что он придет и спасет меня. Вырвет из цепких рук инока Сержия. Пока эта вера не истлела и наконец умерла под новым крестом, появившимся на дальнем холме в саду.
Я даже не заметил, как её место заняла злость, которая выросла во мне вместе с силой. Пока однажды эта злость не превратила меня в демона, и я не освободил себя сам.
Тогда деда спасла охрана и его верный друг Алонзо, который вырубил меня шокером и был готов пристрелить. Но прежде мне удалось пробраться в дом, подобраться к шее Марио и оставить на ней следы. Однако шок деда, когда он узнал меня в скорчившемся на полу злом оборванце, каким я предстал перед ним, сила и радость, с какой он раскидал охрану, кинувшись ко мне – в тот вечер нам обоим сохранила жизни.
Тогда я впервые увидел, как горько плачет Дон Санторо, но сам лить слезы давно разучился. Я не простил деда, и наказал тем, что сначала ушел, а потом, когда он нашел меня на берегу, спящим под деревом в одних шортах и драных кедах, которые я стащил у зеваки-дальнобойщика, самоуверенно заявил ему, что сам совершу вендетту. Что я за этим вернулся и пусть не мешает, иначе он никогда не узнает, кто убил его сына и мою мать.
– Никто не сможет мне помешать! Я найду их всех и убью!
Мне еще не было пятнадцати, и ставший за эти семь лет совсем седым Марио, сел рядом и опустил руки на колени.
– Адам, когда ты вошел в дом, охрана уже две минуты наблюдали за тобой, думая, что на виллу залез малолетний вор, не имеющий понятия, кто здесь живет. Я успел убрать собак, чтобы они не разорвали дурака, и это спасло тебе жизнь. Но смерть не прощает ошибок и в следующий раз ты будешь мертв прежде, чем сможешь войти в дом своего врага.
– Не говори мне! Нет такой силы, которая лишит меня права на месть! Я ничего и никого не боюсь!
– Есть. Эта сила – глупость и самонадеянность юности. Жар ненависти и горячность сердца. А местью руководит разум! И ты боишься. Если заглянешь в себя, то поймешь, что боишься умереть, не отомстив за смерть родителей. Этот страх живет и во мне тоже. Я знаю, о чем говорю. Я помогу тебе и не стану мешать, даю слово. Но у меня есть условие.
– Ты не имеешь на это гребанное условие права! Ты бросил меня там, Марио! С ним! Я ненавижу тебя!
Я не успел моргнуть и вскочить с земли, как что-то холодное и твердое уперлось в мой подбородок, заставив заткнуться. А дед изменился до неузнаваемости, натянувшись в моменте, как старая жила, которую не перерубить.
– Ну, попробуй! Останови меня, сопляк!
Мы оба молчали несколько долгих секунд, глядя в глаза друг другу, пока он не отвел пистолет и не положил его рядом с моим бедром. Разом осунулся, вернув руку на колено.
– Давай, чего ждешь? Стреляй, твоя очередь.
Я сглотнул пересохшим горлом, но не двинулся. И тогда дед заговорил.
– Ты можешь ненавидеть меня, Адам, но тебе не справиться сейчас даже со стариком. Ты недостаточно умен, недостаточно силен и хладнокровен для мужчины Санторо. Месть бурлит в тебе, а должна застыть и затвердеть, как лед, только тогда твоя рука будет готова разить и вершить суд. Сколько их было?
Он спросил глухо, глядя на воду, но я понял.
– Четверо.
– Имена?
– Иди к дьяволу!
– Ты умеешь стрелять? Держал когда-нибудь огнестрельное оружие в руках?
– Нет, никогда.
– Управляться с ножом?
– Умею. Сам научился.
– Убивал?
Не знаю, чего он от меня ждал, но я не задержался с ответом. Упрямо расцепил губы:
– Да.
– Жалел после?
А вот здесь уже сдержать себя не вышло, и из груди выплеснулась ярость:
– Нет! Я убил бы его снова! Ненавижу!
Пистолет сам лег в руку, и я сжал на нем пальцы.
– Расскажи мне! – потребовал от Марио, жадно рассматривая вещь. – Что это? Как работает?
Странный разговор для деда и внука, не видевшихся семь долгих лет, за которые я успел вырасти до его роста, а он постареть. На моей коже горел след от шокера, худые ребра и спину покрывали шрамы и синяки, а бритая голова успела вновь обрасти волосами, но мне было плевать. Я вернулся, нашел свой дом и теперь хотел знать, как достать своих врагов.
– Это «Глок». Пистолет с 17-зарядным магазином. Рассчитан на десять тысяч выстрелов, разбирается за несколько секунд. Чтобы снять ствол, достаточно отвести затвор и нажать на рычаг-замыкатель.
– Покажи.
Щелкнул замыкатель. Наши пальцы пересеклись, но я не вздрогнул, как вздрагивал каждый раз, когда меня касался инок Сержио. Напротив, что-то теплое и родное согрело кожу, как только я ощутил тепло деда, словно так и нужно. Так и должно быть.
– Вот так. Используется с девятимиллиметровыми патронами. Выполнен из высокопрочного пластика, поэтому достаточно легкий, чтобы успеть выстрелить прежде, чем тебя убьют.
– А есть еще? Другие! Я хочу увидеть!
– Есть. У меня много чего есть, Адам, но не всё сразу.
Я поднял взгляд на деда. Он тоже смотрел на меня со слезами на глазах. Изучая, рассматривая… и ужасаясь. Я был похож на избитого дорогой волчонка, который вырвался из клетки и теперь смотрел на мир, оскалив клыки.
– Сначала, я хочу знать, мальчик, где ты был и кто сделал тебя таким. Кто помешал мне найти тебя. И кто за это заплатит!
Как долго я об этом мечтал. Хотел услышать именно эти слова. Но больше нет.
– Поздно. Он умер. Я убил его.
– Полиция?
– Дом сгорел. Никто не знает моего имени. Там, где я жил, меня звали Рино. И я не мальчик, дед, ты в этом убедишься.
– Десять лет, Адам. Это мое условие. Ты дашь мне десять лет и станешь тем Санторо, который отомстит за свою семью. И если будешь готов, я уступлю тебе это право, клянусь. Но не раньше. Иначе перебью всех сам! Скальфаро? Скажи, ты помнишь его? Он был среди тех четверых?
Я никогда не проговаривал эту фамилию вслух, и когда она внезапно прозвучала, мои пальцы сжали пистолет и побелели. Я вскочил и только тогда понял, что совершил ошибку.
– Не смей, Марио, он мой! И я не стану ждать! Найду и убью!
– Мориса Скальфаро больше нет, я позаботился об этом. Но оба его сына живы. – Голос деда звучал спокойно и тихо. – Который?
Я упрямо молчал, чувствуя, как дрожат ноги. А потом внезапно упал, скошенный умелым ударом, и оказался прижатым к деду спиной. Рванулся, но это не помогло – Марио Санторо держал меня мертвой хваткой у своей груди и заставил его расслышать:
– Я старею, но еще способен перекусить хребет каждому. Только скажи, Адам, кто, и я его разорву! Я отдам тебе всё, чем владею…
– Плевал я на твои деньги! Я хочу мести!
– Тот, кто вступит в эту схватку, не выживет, ты понимаешь это, дурак! Наши враги стали сильнее. А я хочу, чтобы ты жил! Жил!
Я все-таки вырвался, недаром в наших венах текла одна кровь. Обернулся, поднял руку…
– Так, как я жил – лучше бы сдох!
…И выстрелил.
Нажал на курок, но пуля осталась в стволе. Тогда я еще ничего не знал о предохранителе.
А я остался жить. В другой стране, под своим именем, ни дня не забывая о твердом слове, данном мне Марио Санторо.
– Хорошо, дед. Десять лет и ты научишь меня всему! Но у меня есть свое условие. Я не один. Ты примешь и его тоже!
