Эбби-Линн Норр
Рожденная водой
– Да. У нее сегодня запись к парикмахеру в «Оазисе», и она как раз закончила. Совпадение, только и всего. – Модный салон красоты «Оазис» располагался в паре кварталов от кафе. – А тебя Майра подбросит?
– Не-а. Люблю ходить пешком, – ответила я, прикрывая маму, ведь она, наверное, еще не вернулась с Кладбища.
Во взгляде Джорджейны сквозило неодобрение: путь от кафе до трейлерного парка занимал не меньше часа. Я знала, о чем она думает. Мы не раз с ней это обсуждали. Подруге нравилось мамино беззаботное отношение к жизни, но когда дело касалось меня, Джорджи полагала ее совершенно безответственной. Из нас двоих, считала она, я была мамой, а Майра – ребенком. Что ж, наверно, в чем-то она права.
Глава 3
Джорджи схватила меня за руку, когда спортивное авто ее мамы остановилось у входа в кафе.
– Пойдем. Мы тебя подвезем.
Лиз – влиятельный юрист. Как и моя мама, она слишком занята работой, поэтому каждой из нас знакомо чувство одиночества, а вот по части богатства Джорджейна – полная противоположность мне. У нее есть все, что можно купить за деньги, кроме разве личного вертолета, хотя я уверена, что и его они с мамой могут себе позволить. Они живут в особняке с собственным бассейном и спортивным залом, носят дизайнерскую одежду и пользуются самыми крутыми современными гаджетами. При этом Лиз работает не покладая рук и едва замечает родную дочь. Попытаться сослать Джорджейну в Ирландию на все лето – вполне в ее духе.
– Привет, Тарга. Как дела? – Я села на заднее сиденье, и Лиз, высунувшись между передними креслами, одарила меня пластиковой улыбкой. В ухе у нее навеки застрял блютусовый наушник. Светлые волосы, с которыми только что поработал стилист, выглядели просто потрясающе. Произношение ее больше напоминало британское, нежели ирландское. Джорджейна рассказывала, что, поступив в один из лондонских университетов, мама стала брать уроки по фонетике, чтобы скорректировать акцент и научиться говорить как англичанка.
– Все хорошо, Лиз. Отлично выглядишь. Как дела?
Вместо ответа Лиз вернулась к разговору со своим невидимым собеседником, голос которого звучал в ее наушнике. Они обсуждали «дело Майкла».
Вслед за мамой Джорджейна повернулась ко мне, закатила глаза и произнесла одними губами: «Прости». Я покачала головой и улыбнулась: слишком хорошо я знаю Лиз, а потому ничего иного от нее не ожидала.
– Мама все еще на работе? – спросила Джорджи. – Может, поужинаешь у нас?
Я хотела было согласиться, но заметила, что Лиз стрельнула глазами в сторону Джорджи, не прерывая телефонного разговора. Не знаю, почему я ей не нравлюсь. Может, она считает меня типичным «отребьем из трейлерного парка», а может, ей вообще никто из друзей Джорджи не по душе. По словам подруги, мне не стоит принимать это на свой счет. Просто ее мама постоянно нервничает и слишком много работает, поэтому и кажется недружелюбной. Впрочем, Джорджейна редко отзывается о людях плохо, так что к ее объяснениям я отнеслась скептически. На самом деле, думала я, Джорджи сама таила на маму давнюю обиду, но всеми силами старалась этого не показывать.
– Спасибо, не стоит. Дома меня ждет отличный ужин. – Отчасти это было правдой: продуктов в холодильнике действительно хоть отбавляй.
Они высадили меня у дома, я зашла в пустой трейлер, достала мобильник и набрала номер маминого офиса.
– Поисково-спасательная служба «Синие жилеты», – ответил мне энергичный мужской голос.
– Привет, Майка. Это я, Тарга.
– Тарга! Как ты? – Майка всегда был рад со мной поболтать. Все потому, что, как и большинство мужчин, он запал на мою маму.
– Отлично, спасибо. Мама все еще в офисе?
– Нет, уже ушла. Странно, что она еще до сих пор не дома. Ты хочешь, чтобы я отследил ее по рации?
– Нет, спасибо. У меня есть ее номер. Просто решила сначала позвонить вам, – тут я подумала, что пора раскрыть истинную причину звонка: – Ну что, вы поедете в Чертово Око по просьбе Рейчел Монтгомери?
– Боже. Слухами земля полнится.
– Ну, сегодня об этом говорили по всем новостям.
– Немудрено. Она же звезда. Такими темпами и мы скоро будем в зените славы, – хохотнул он.
Я молча ждала, что он скажет дальше. На другом конце телефона повисла короткая пауза. А затем…
– Нет, мы отказались. Эрик запретил. Впрочем, ничего удивительного. Думаю, в бухту он нас никогда не пустит.
– Наверное, оно и к лучшему? Безопасность превыше всего.
– Ну да. Но сегодня нам позвонил один богач из Польши. Как знать – может, получим заказ.
– Ого! Из Польши? Было бы круто. – Вот это новость. Надо непременно расспросить маму, когда та вернется с работы. – Ладно, мне пора. Спасибо, Майка.
– Не за что, Тарга. Береги себя, хорошо? – тепло попрощался он. С мамой ладил далеко не каждый, но ко мне почти все ее коллеги были очень добры.
– Спасибо, – я отключилась. Интересно, с чего вдруг какому-то польскому богачу вздумалось обратиться за помощью к канадским дайверам?
Я решила, что мама принялась за работу и наверняка вернется поздно, поэтому включила телевизор для фонового шума, зашла в Интернет, чтобы посмотреть свежие вакансии, и спустя какое-то время почувствовала, что в животе у меня заурчало. Тогда я приготовила ужин, состоявший из рисовой лапши с соусом песто, брокколи и остатками курицы. Припасенную порцию мамы убрала в холодильник: после работы она всегда голодна как волк. Затем прибрала на кухне и бесцельно пощелкала пультом, каналов у нас всего три. Не найдя ничего интересного, немного почитала и незаметно для себя задремала прямо на диване.
Мне снилось, как мимо меня проплывает холодная морская змея, и тут я ощутила прикосновение маминых мокрых волос к моей щеке.
– Ты вернулась! – Я приподнялась, протерла глаза и посмотрела на часы, висевшие на стене в кухне. Было два часа ночи. – Нашла? Быстро, однако.
– Конечно, нашла. Дно океана превратилось в самую настоящую помойку, растянувшуюся на полкилометра. Какой же там бардак! Ребятам, конечно, повезло – вовремя дали деру. Сейчас Кладбище усеяно таким количеством обломков, словно ураган пронесся по лесопилке.
– И что ты нашла?
Она вытянула вперед руки, крепко сжав ладони в кулаки.
– Какую открыть первой?
Я постучала по костяшкам пальцев ее правой руки, и моему взгляду предстали три кольца, каждое из которых было украшено драгоценными камнями: рубинами, изумрудами и бриллиантами. Я ахнула – до того они были прекрасны. Я примерила их и спросила:
– Как думаешь, сколько они стоят?
– Не знаю. Менеджер Рейчел предложил мне пять тысяч долларов, если я их отыщу. Разумеется, все строго конфиденциально. В общем, неплохо мы тебе сегодня заработали на колледж, – она поцеловала меня в макушку. Я не стала уточнять, что денег у нас было бы еще больше, если бы она оставила кольца себе: присваивать чужое – не в ее стиле.
Платят маме неплохо, но работа всегда выполняется по контракту. Хорошие заказы на дороге не валяются, и «Синим жилетам» нередко приходится бороться с конкурентами за солидный куш. Поэтому в карманах у нас то густо, то пусто. Частные заказы за вознаграждение, как, например, тот, который мама выполнила для Рейчел Монтгомери, встречаются еще реже. Но мама держит ухо востро и всегда охотно за них берется, а вырученные деньги откладывает на мою будущую учебу. Бывает, что она находит сокровища чисто случайно. Тогда она продает их местному коллекционеру.
– А что в другой руке?
В ней оказались браслет и ожерелье, прекрасно подходившие к бриллиантовому кольцу.
– Как же ты их нашла? Наверное, было непросто разглядеть их среди камней и кораллов?
Она пожала плечами:
– Ничуть. Как правило, такие штуки хранятся в сейфе. Поэтому я искала металлическую коробку, только и всего. Найти ее, кстати сказать, было нетрудно.
Я замерла.
– Они были в сейфе?
– Ага.
– Мам, а как ты объяснишь менеджеру Рейчел, почему они теперь не под замком? – Моя мама проявляет неуемное любопытство ко всему на свете. Готова поспорить, что никакая она не рыба, а самая настоящая кошка[10], пусть и всего наполовину. К людям она особого интереса не проявляет, но, оказавшись в воде, с огромным удовольствием исследует окружающее пространство. Конечно, при виде закрытой металлической коробки у нее тотчас возникло непреодолимое желание узнать, что там внутри. Я представила, как она открывает сейф голыми руками, и из него одно за другим высыпаются драгоценные украшения. – А если бы там были купюры?
– Но ведь их же там не оказалось, – пожала плечами она. – К тому же сейф не был водонепроницаемым. Я верну Рейчел фамильные драгоценности – и это главное. Уверена, она будет очень довольна. Кому какое дело, что случилось с дурацким сейфом? Например, разбился о скалы. Верно?
– Пожалуй. Но не ты ли всегда говорила, что лишних подозрений вызывать не стоит? – порой у меня возникало ощущение, что мы поменялись ролями. Моя всегда донельзя осмотрительная мама вдруг становилась авантюристкой, а я – пресловутым регулировщиком наших с ней жизней. Видимо, даже ей порой надоедало все время осторожничать.
– Бро-о-ось, – протянула она своим музыкальным голосом и нежно потянула меня за прядь. – Я бы никогда не сделала ничего такого, что поставило бы нашу жизнь под угрозу, и ты это знаешь.
– Ну да, только под угрозой мы с тобой понимаем не одно и то же, – я старалась не думать о том, что может случиться с мамой, если ее тайна раскроется. Но простила ее за оплошность – как, впрочем, и всегда.
Я подогрела ее лапшу и попросила поведать о ночных приключениях. Она с наслаждением описывала мне подводный мир, украшая рассказ яркими деталями, а я все слушала и слушала, даже когда чистила зубы и готовилась ко сну.
К тому времени как мама закончила, я свернулась калачиком под одеялом. Она нагнулась и поцеловала меня, пожелав спокойной ночи. Но не успела дверь за ней закрыться, как я кое-что вспомнила:
– Мам?
Дверь приоткрылась:
– Да, солнышко?
– Майка сказал, что в офис сегодня звонил какой-то поляк. Саймон ничего тебе о нем не говорил?
– Хм. Нет. Наверно, они приняли звонок после того, как я ушла. Уверена, завтра все выяснится.
– Ладно. Расскажи, когда узнаешь.
– А теперь спать.
И я тотчас заснула. Мне всегда хорошо спится, когда мама дома.
* * *
– Я бы очень хотела увидеть стеклодувов… – говорила Сэксони, как вдруг мы услышали визг покрышек. Я узнала фирменный звук маминого дизеля еще до того, как ее грузовик со скрипом показался из-за угла. – …на острове Мурано, – закончила она фразу, но чем наша рыжеволосая подруга будет заниматься в Венеции, мы уже не думали. Грузовичок с логотипом «Синих жилетов» резко затормозил, едва не нырнув носом в асфальт.
Мы встретились в той части парка, которая выходит прямо на пляж, чтобы устроить пикник. Я захватила с собой лимонад, Джорджейна приготовила сэндвичи с яичным салатом, а Сэксони принесла домашнее печенье. Акико мы попросили взять овощи и соус, но в последний момент подруга написала, что дедушка дал ей срочное поручение и поэтому она не успеет на встречу с нами.
– Слушай, так резко тормозить твоей маме точно не стоит, – заметила Сэксони. Столь трепетное отношение к транспортным средствам передалось ей от двух братьев: оба были помешаны на автомобилях.
Оставив мотор включенным, а дверь открытой, мама пошла по лужайке по направлению к нам. Черные волосы ее развевались за плечами в такт походке. Я схватила мусор, оставшийся после ланча, и запихнула его в холодильник, который принесла Джорджейна. Что бы ни было у мамы на уме, лучше моим подругам об этом не знать.
– Простите, детки. Мне пора. Спишемся, – я поднялась и взяла принесенный из дома термос.
– Конечно, Тарга. Без проблем, – ответила Джорджейна. – Надеюсь, все в порядке.
Сэксони кивнула, не проронив ни слова. Обе во все глаза смотрели на мою маму.
– Какая же она крутая, – чуть слышно прошептала Сэксони. Она всегда подмечала, что моя мама – горячая штучка, и не стеснялась говорить об этом вслух.
– Да ну тебя! Хуже парней! – я шутливо похлопала подругу по плечу и пошла навстречу маме. Она остановилась подождать меня и помахала девчонкам, а те помахали ей в ответ.
– Все в порядке? – спросила я. Казалось, мама ничуть не расстроена, и мало-помалу сердце мое стало биться спокойнее.
Мы пошли к грузовичку. Она обняла меня за плечо:
– Все отлично. У меня к тебе предложение.
– В самом деле? Говори же скорее какое, – я обошла грузовичок и села на пассажирское сиденье. Ничего не ответив, мама резко сдала назад. Я помахала подругам на прощание и вдруг вспомнила о Рейчел Монтгомери.
– Прежде чем ты раскроешь все карты, – начала я, – скажи: ты уже вернула Рейчел фамильные драгоценности? – Я хотела попросить у мамы разрешения пойти вместе с ней и позвать Сэксони, но отвлеклась и совсем об этом забыла. Что ж, надеюсь, я не опоздала.
– Да, сегодня утром, – ответила она.
– Вот черт!
Ужасная из меня подруга. Ну, по крайней мере, Сэксони ничего об этом не знает, а значит, не станет на меня сердиться. Мама искоса на меня посмотрела:
– А что? Что-то случилось?
– Я не думала, что ты так быстро управишься, – вздохнула я. – Она обрадовалась? Расскажи, какая она? – Конечно, мне было любопытно, что представляет собой правящая королева тинейджеров всея Голливуда.
– Что значит «какая»? – вопрос явно сбил маму с толку. – Обычный человек. Ходит. Говорит. Сердце бьется, как у всех. Обрадовалась? Само собой, я ведь вернула ей ее безделушки.
– Ну ты хотя бы с ней сфотографировалась? Скажи, что да! – Но я, разумеется, знала, каким будет ее ответ.
– С какой стати? – она посмотрела на меня так, словно я только что озвучила самую глупую мысль на свете.
Я вздохнула:
– Не волнуйся. Я сама виновата.
– Да? В чем же? – она заморгала, глядя на меня в полном смятении.
– Сэксони от нее без ума, и я хотела попросить тебя… ладно, забудь. Рассказывай дальше, – я старалась на маму не обижаться. Ей ни за что на свете не пришло бы в голову сфотографироваться со звездой или взять у нее автограф.
Всякий раз, когда я говорила маме о чем-то «забыть», она понимала это буквально, поэтому история драгоценностей кинодивы моментально утратила актуальность. Мама перескакивала с одной темы на другую с той же легкостью, с какой меняла передачи, когда была за рулем.
– Помнишь, ты спрашивала меня о поляке, который звонил в наш офис?
– Ага. И что он сказал? Предложил поработать прямо в Польше? – страх подкрался и холодными пальцами пробежал по моей спине. Я не хотела, чтобы мама оставляла меня одну на все лето. Она и без того проводит каждую зиму в командировках. Однако чутье мне подсказывало, что дело вовсе не в этом, ведь вид у нее сегодня отнюдь не такой мрачный, как бывает, когда ее команда подписывает зарубежный контракт.
– Парня, который нам звонил, зовут Антони Баранек, – начала она. – Он – персональный ассистент польского богача по имени Мартиниуш Йозеф Новак. Крупная рыбешка! Но это еще не все. Ему принадлежит судоходная компания в Гданьске. Ей лет сто пятьдесят, не меньше.
– В Гданьске? – странное название отскочило от моего языка, словно резиновый мячик.
– Это город в Польше, на Балтийском море.
– Я догадалась, – проговорила я, стараясь скрыть сарказм. Впрочем, мама его и не заметила.
– Его компания много лет разыскивала потерпевший крушение корабль, который когда-то ей принадлежал. И в конце концов добилась успеха – по наводке Британского флота.
– И теперь они хотят, чтобы «Синие жилеты» подняли эту рухлядь со дна моря, – подытожила я. – А зачем они обратились к иностранцам? Разве у них в Польше нет своих дайверов?
– В том-то и дело, – кивнула мама. – У «Судоходной компании Новака» есть небольшая поисково-спасательная команда, но они заняты другими проектами и ничего не смыслят в старых развалюхах. Наткнувшись на сайт «Синих жилетов», Мартиниуш изучил список наших достижений. Конечно, Саймон предупредил его, что везти нас туда будет недешево: придется арендовать снаряжение, заплатить за проживание и многое другое. Но старик стоит на своем.
– Ух ты. Лестно, однако.
Лестно для них. А для меня – сущий кошмар.
– Представитель клиента, Антони, направил аналитические данные Эрику, и тот сразу дал добро. Стало быть, проект запущен. Честно говоря, сроду не видела у Эрика столько энтузиазма. В общем, все показатели сошлись, так что «Синим жилетам» не терпится приступить к работе.
– А сама ты что об этом думаешь? – спросила я. Мама ведь еще ничего не сказала по существу. Что-то явно назревало – не случайно же она стремглав бросилась забирать меня с пикника.
– Старик готов заплатить кучу денег. Вдобавок он пообещал, что в нашем распоряжении будет любое необходимое оборудование – как для погружений, так и для полетов. Делает ставку на то, что проект долгосрочный.
– Послушать, так лучшего заказа и быть не может.
– Именно. Но есть одно «но». Мартиниуш читал обо мне в газетах, и работу он готов предложить лишь при одном условии: я непременно должна быть частью команды. – Мама повернула грузовик на нашу улицу.
Я представила, как Мартиниуш читает статью о маме: «Звезда подводного плавания Майра Мак’Оли, которой „Синие жилеты” во многом обязаны своему успеху, может справиться с поставленной задачей, как никто другой – ни до, ни после нее…»
– Саймон превзошел сам себя. Дал добро, не спросив моего согласия, – по ее взгляду было видно, что она не слишком-то довольна ситуацией. – Я, конечно, сказала ему, что, прежде чем хвататься за иностранный заказ, неплохо бы узнать мое мнение, а не думать, что я всегда тут как тут.
Мое сердце сжалось.
– Значит, ты уезжаешь на все лето?
В этот момент запищал телефон, и я опустила глаза. Пришло сообщение от Джорджейны: «Все хорошо? Приходи завтра утром. Обсудим».
– Я поставила шефу условие, – мама припарковала грузовичок на подъездной дорожке и повернулась ко мне.
– И какое? – я отложила телефон.
– Моя дочь должна поехать со мной, – улыбнулась она.
Я ахнула, и сердце мое забилось сильнее.
– А что сказал Саймон?
– Попытался меня отговорить, но я была непреклонна и без труда взяла шефа за жабры. Как, впрочем, и всегда, – мама мне подмигнула, и я рассмеялась. – В общем, он снова позвонил Антони и изложил ему мое условие. Объяснил новоиспеченному партнеру, что начались летние каникулы, а Майра, которую они хотят видеть, не намерена оставлять свою девочку одну дома.
– И что сказал Антони?
Во взгляде мамы читалось искреннее удивление.
– Не поверишь, Тарга. Видела бы ты лицо Саймона. Патрон Антони, Мартиниуш, ответил, что иначе и быть не может. Теперь, когда выяснилось, что у лучшего дайвера фирмы есть дочь, он настаивает, чтобы Майра взяла ее с собой. Не знаю почему, но как есть. – Она вопросительно на меня посмотрела. – Ну что, хочешь поехать со мной в Гданьск на все лето?
Не представляю, что отразилось на моей физиономии. Энтузиазм бил ключом. Мама, заметив это, быстро модифицировала свое предложение:
– Точно не знаю, как долго мы там пробудем. Зависит от того, что именно нам удастся разыскать и сколько всего предметов в грузовом манифесте[11]. Полагаю, на поиски уйдет не меньше полутора месяцев. Как бы то ни было, мы точно успеем вернуться к началу твоего двенадцатого учебного года. Что скажешь?
Я перегнулась через центральную консоль и упала в ее объятия.
– Да! Да! Да! Черт, я понятия не имею, где находится этот Гданьск, но я согласна! Даже не верится!
Мама крепко меня обняла и вдруг отстранилась. В ее пронзительно-лазурных глазах сквозило беспокойство.
– Ты ведь знаешь, что я буду занята, да? Задание очень серьезное, к тому же я, как обычно, намерена работать и на компанию, и на себя. Впрочем, по выходным я буду свободна – Саймон не стал возражать. А вот остальным членам команды придется трудиться и по субботам. В общем, не волнуйся: времени у нас, конечно, будет немного, но выходные мы с тобой сможем проводить вместе. Договорились?
Я хотела поехать в Европу с тех самых пор, как узнала о ее существовании. Но вот беда: у нас никогда не было лишних денег, чтобы это устроить. Конечно, Польша для меня далеко не на первом месте, и я ничего о ней знаю. Но побывать в Европе, да к тому же бесплатно…
– А то! – я крепко прижала маму к себе. – Шутишь, что ли? Поехали скорее в Польшу!
Глава 4
– Куда? Куда ты едешь? – удивленно переспросила Джорджи, тщетно пытаясь совладать с машиной для попкорна. Непослушный аппарат выдувал горячий воздух и кукурузинки куда угодно, только не в миску. Выключив его, подруга пристально на меня посмотрела.
Я пришла к Джорджейне за пару часов до появления Сэксони и Акико. Мы всегда так делали, если нам нужно было побеседовать с глазу на глаз.
– Пожалуйста, скажи мне, что я ослышалась. Ты ведь не собираешься провести лето в Польше? Ну хоть признайся, что оговорилась и на самом деле едешь в Коста-Рику или в какое-нибудь другое классное место… раз решила меня бросить. – Она согнула свое длинное туловище пополам, подняла с паркета упавшую кукурузинку и швырнула ее в раковину. Затем поднялась и окинула меня взглядом, способным расплавить стекло. – Да, бросить. Именно это я и сказала.
В этот момент меня кольнуло чувство вины, но в глубине души я знала, что подруга за меня рада. У Джорджи есть любопытная особенность: сперва на щеках у нее появляются ямочки, и лишь после этого она расплывается в улыбке. Нет, не наоборот, как у всех остальных, а именно так: сначала ямочки, а потом улыбка. Так было и сейчас: она еще не улыбалась, но две большущие ямочки уже весело плясали на ее щеках. Я мысленно вздохнула с облегчением.
– Знаю. Прости меня. Я ведь не предполагала, что так получится. – Протянув подруге горшочек расплавленного масла, я смотрела, как она поливает им попкорн. – Но кто откажется от бесплатной поездки в Европу? Не каждый день выпадает такая возможность. Особенно мне.
– Понимаю. – Джорджи вздохнула, достала из ящика особую ложку, привела ее в рабочее положение, шлепнув себя по бедру, и принялась помешивать попкорн. – Ладно. Расскажи мне еще раз о том старом поляке. Если честно, я не думала, что ты меня так ошарашишь, поэтому слушала не слишком внимательно.
– Ну спасибо, – я бросила в нее кукурузинкой и высунула язык.
Увернувшись, Джорджи засмеялась, посыпала попкорн морской солью, снова его помешала и бросила ложку в суперсовременную посудомойку. А потом двинулась к раздвижной двери, которая вела на задний двор, и открыла ее, подцепив за ручку длинными пальцами ноги. Я проследовала за ней. Мы направились к стульям, стоявшим у ямы для костра. Небо было подернуто нежной персиковой дымкой. Пять деревянных стульев ручной работы были расставлены вокруг ямы, обнесенной кладкой из речного камня. Со спинки каждого свисал свернутый пополам мягкий плед. На стоявшем рядом столике нас ждали кувшин с ледяным чаем и стопка пластиковых стаканчиков. Порой, глядя на такие штуки, я невольно задумывалась, как сильно жизнь Джорджи отличается от моей. Она жила в глянцевом журнале, ну а я… в трейлерном парке. Дом Джорджейны находился в самом богатом районе Солтфорда, название которого – Белла Виста[12] – было выбрано не случайно: все дома здесь огромны и выходят окнами на Атлантику.
Мы устроились поудобнее и жевали попкорн, пока я рассказывала подруге о задании, которое «Судоходная компания Новака» поручила «Синим жилетам».
Джорджи взяла горстку попкорна.
– Чем будешь заниматься, пока мама на работе?
– Я уже составила список, – я достала телефон и показала ей несколько достопримечательностей Гданьска, фотографии которых нашла в Сети.
– Ого! – изображения ярких старинных зданий, выстроившихся бок о бок вдоль одного из городских каналов, явно произвели сильное впечатление на мою подругу. – Черт, как же там красиво! Почему я никогда не слышала об этом месте?
– Наверное, это не самый известный город в Европе, – пожала я плечами. – Но, может, оно и к лучшему, ведь туристов там наверняка будет не так и много. Сэксони не подозревает, какое столпотворение царит в Венеции в июле и августе, – я поежилась. Ненавижу толпы.
– Боюсь, что она об этом даже не задумывалась, – заметила Джорджейна. – Впрочем, в отличие от тебя, она не боится больших скоплений людей. Особенно если речь идет о толпе итальянских мужчин.
– Верно, – рассмеялась я. – Каждому свое.
Я рассказала ей о польских пляжах. Конечно, это не сотни метров сверкающего белого песка, как на Карибах, но нас, атлантических канадцев, этим не удивишь.
– У меня и список книг составлен, – я с наслаждением представляла, как лежу на пляже с толстеньким томиком.
– Охотно верю. Но готова поспорить, ты целыми днями будешь изучать местные достопримечательности и толком не успеешь ничего прочитать. – Она вздохнула. – Звучит заманчиво. Ну что ж, раз этим летом вы все куда-то уезжаете, надо чем-то заняться и мне…
– Может, все-таки согласишься на Ирландию? – я по-прежнему не до конца понимала, почему Джорджи сомневается. – Помню, когда ты вернулась оттуда в прошлый раз, все было хорошо. Мне показалось, Ирландия тебе понравилась.
– Да, но с тех пор прошло много лет, – кивнула она. – В то время я была ребенком, который только что лишился отца. Теперь все по-другому. Я выросла. К тому же я сказала Лиз, что останусь здесь лишь потому, что ты никуда не уезжаешь. Больше оправданий у меня нет. Похоже, мне все-таки придется полететь на изумрудный остров.
– Ты будешь в восторге, – подбодрила я подругу. – По-моему, Ирландия гораздо интереснее Польши. Но мне ли жаловаться?
– Да, там симпатично. Все такое зеленое и яркое. Давненько я там не бывала. Последний раз – незадолго до того, как твой папа скончался.
– За целых три года до его смерти, Джорджи. Тебе было всего пять. – В тот год, когда папы не стало, я по-настоящему поняла, что для меня значит наша дружба. Да, мы были детьми и были знакомы чуть не с рождения, но Джорджи стала моим утешением. Несмотря на юный возраст, она вела себя вполне по-взрослому, куда более зрело, чем я.
– Раз речь зашла о наших отцах… твой не объявлялся? – я с интересом посмотрела на подругу, достав несколько последних кукурузинок с маслянистого дна миски – они были твердыми, хрустящими и не полностью лопнувшими. Именно такие мне и нравятся, даже если они слегка подгорели.
Она покачала головой:
– Нет. Когда мы общались в последний раз, он жил в Эдмонтоне со своей новой женой. Думаю, в моем случае поезд ушел, а папа в нем – машинист. – Она отряхнула руки от соли. – Да и мамины рельсы, похоже, заскрипели. Пить хочешь?
Я кивнула, и она налила мне ледяного чая. Уголки ее губ грустно опустились. Мы обе потеряли отцов, – с той лишь разницей, что мой ушел не по своей воле. Джорджи винила в своей утрате себя и, наверное, будет винить всегда. А мне было трудно сердиться на человека, которого я почти не помнила.
Лиз и Брент развелись, когда Джорджейне было всего пять лет, и отчасти поэтому ее мама взяла девочку с собой в Ирландию следующим летом. Дома у них царил хаос: первое время отец давал о себе знать и участвовал в совместной опеке, но вскоре стал пропускать встречи, а потом и вовсе пропал на целый месяц, никому не сказав, где он. В конце концов он полностью исчез, оставив лишь записку с адресом электронной почты и номером телефона, по которому Лиз могла с ним связаться, рядом было нацарапано: «Для экстренных случаев». Это окончательно развеяло все сомнения. После такого Лиз и Джорджи точно не станут ему звонить. Ни в экстренном, ни в каком другом случае.
– Ты прикинула, когда полетишь в Ирландию?
– Не знаю. Скоро, наверное. А ты уезжаешь…
– Через неделю, – представляя посадку в самолет, я всякий раз испытывала легкий всплеск адреналина.
Она кивнула:
– Попрошу секретаря Лиз посмотреть, какие рейсы доступны в эти даты, – в большинстве случаев Джорджейна называла маму по имени, а когда ей нужно было что-то согласовать, будь то покупка билетов или запись к зубному врачу, всегда звонила в ее офис. Я бы точно не смогла называть маму Майрой и тем более обращаться к ее секретарю с личными просьбами.
– Знаю, что ты сама пока не в курсе, когда вернешься. Сообщи мне, как только вы определитесь. Я постараюсь прилететь примерно в то же время. Вдруг нам повезет и мы еще успеем потусоваться пару недель, перед тем как начнется учеба.
Я согласилась и добавила:
– Отдохни на всю катушку, Джорджи. Ты ведь едешь в Ирландию, а не в Виннипег.
– Знаю, – засмеялась подруга. – Мне нравится моя тетя Фейт. Она клевая. Закоренелая хиппи! К тому же там живет мой кузен, с которым я еще не знакома. – Джорджейна сняла плед со спинки стула и укрыла им ноги.
– А я думала, что твоя тетя не замужем и у нее нет детей, – у меня остались смутные воспоминания о том, что говорили об ирландских родственниках Лиз и Джорджейна. Подул легкий ветерок, отчего по коже побежали мурашки, и я тоже укрылась пледом.
– Она не замужем, – пояснила подруга. – А мой кузен, если не ошибаюсь, всего на пару лет старше меня. Тетя усыновила его после того, как я навещала ее в последний раз. В общем, мы не кровная родня, и мне еще не довелось с ним познакомиться. Не знаю, почему она решила усыновить именно этого парня. Лиз мне о нем ничего не рассказывала. Выясню, когда приеду. Его зовут Джашер. Классное имя, да? – Ноги Джорджи выглянули из-под пледа. Она приподнялась и расправила его, укутывая ступни. Быть длинноногой порой не слишком удобно.
– Очень классное. Он симпатичный? – не то чтобы меня это волновало, но милая улыбка и широкие плечи точно обеспечат Джорджейне хорошее лето.
– Не знаю. Пришлю тебе фотку, сама посмотришь, – пообещала она. Тут ей в голову пришла интересная мысль, и она просияла: – Может, и ты себе найдешь интересного поляка.
– Как знать.
Она бросила на меня косой взгляд:
– Почему ты сомневаешься?
Ну вот, началось. Мы давно всерьез не обсуждали парней. Я старалась избегать подобных разговоров, потому что никогда не знала, что именно нужно говорить. Когда мы собирались вчетвером и речь заходила о парнях, Сэксони и Джорджейна за словом в карман не лезли, а мы с Акико по большей части отмалчивались – с той лишь разницей, что ей свои чувства удавалось облечь в пару коротких фраз, а мне просто было нечего сказать.
– Ну… – замялась я. Джорджейна терпеливо ждала. – Дело в том, что парни меня не привлекают.
– А девушки? – спросила она как ни в чем не бывало. Даже глазом не моргнула! Хотя надо признать, что вопрос был вполне логичным, к тому же задала его Джорджи, а с ней такие темы обсуждать не страшно, ведь, в отличие от многих, она никого не судит. Спроси меня об этом Сэксони – мне бы вряд ли удалось избежать критики.
– Нет, нет и еще раз нет. Слушай, я вовсе не имела в виду, что никого не замечаю и не умею ценить красоту в людях. Просто у меня никогда не было «бабочек в животе», о которых вы целыми днями судачите с Сэксони.
