Элеонора Фео
Дотла. Книга вторая
Глава двадцать седьмая
Ванесса
mgk, X Ambassadors & Bebe Rexha – Home
Натягивая рукава толстовки ниже, практически до самых пальцев, Ванесса спускалась с лестницы и не могла перестать улыбаться. С трепещущим сердцем и зацелованными, красными губами. Голова казалась приятно пустой, а состояние – окрыленным.
Они целовались минут тридцать, прежде чем в конце концов против воли отстранились, решив, что пора спуститься вниз. Телефон лежал на тумбочке возле кровати, и дотягиваться до него, чтобы узнать время, не хотелось ни Ванессе, ни Арсу. Сейчас, наконец узнав, что их чувства взаимны, они не могли насладиться друг другом и этой близостью, словно перед этим не виделись целый год.
Ванессе действительно было мало его.
В один момент Арс усадил ее к себе на колени, зарываясь пальцами в волосы, продолжая прижимать к себе, целуя убийственно медленно. Растягивая удовольствие и разжигая внутри пламя. Оставляя дорожку поцелуев по линии челюсти, на шее, скулах и возвращаясь к губам. Поглаживая ладонями поясницу, ведя до лопаток и снова вниз. Каждое прикосновение опаляло огнем, от которого тряслось все внутреннее существо. Было сладко, горячо и самую малость нереально.
Непонятно, сколько прошло времени, когда Ванесса надавила на его плечи, заставляя откинуться назад, на ее кровать. Опираться на руки было больно, и Арс мягко скатил ее вбок, а она обхватила его лицо ладонями, не прерывая поцелуй. Его ладонь поползла от ее талии вниз, и он закинул ее ногу на свое бедро, сделав их еще ближе друг к другу. Сжал пальцами кожу сквозь мягкую ткань спортивных штанов, и Ванесса ощутила новую порцию трепета в груди, от которого из головы выносились любые мысли. Со скоростью экспресса, если не быстрее.
Время терялось. Реальность – тоже.
Пространство вокруг плыло, и Ванесса тонула в этом самом прекрасном на свете мгновении. В долгом бережном поцелуе. Уверенных касаниях рук, которые прижимали все ближе. Ощущении его тела. Так близко. Так нужно. Так… правильно.
Так, как должно было быть. Всегда.
Они целовались долго. Ванесса не могла остановиться, даже когда, казалось, воздуха не хватало. И факт, что Арс тоже ни разу не попытался отстраниться, а только держал все крепче, – пускал ток под кожу. Мерцающие искры. Импульсы, дергающие будто электричеством. Заряд такого счастья, что Ванесса едва справлялась с этой мощью.
Она была влюбленной девчонкой. Самой счастливой на свете влюбленной девчонкой. И ей не хотелось отпускать его, прерывать этот поцелуй, выходить из комнаты и возвращаться в реальность. Ей хотелось вечно чувствовать его губы, руки на своей талии, искреннюю улыбку сквозь поцелуи и солнечный свет за ребрами, такой яркий, чистый, нежный, какой бывал только на восходе.
Сегодня восход был внутри нее.
– Я бы провел весь день здесь, но нам правда надо встать, – проговорил Арс в ее губы, и Ванесса с ним согласилась, прикладывая все усилия, чтобы взять себя в руки.
– Да, ты прав, – сказала она и отстранилась. Так быстро, что даже Арс удивился тому, как легко она это сделала.
Повернулась к нему спиной, чтобы не поддаться искушению вернуться. За спиной прогнулся матрас, Арс поднялся на ноги. Ванесса дрожащими от эмоций руками поправила топ и убрала волосы с лица, заведя их за уши. Наверняка растрепанная и раскрасневшаяся. Задыхающаяся от нехватки дыхания и чувств, что били в грудную клетку изнутри. И с улыбкой на губах, которая никак не хотела уходить.
Шаги за спиной. Арс остановился в метре, наверное. Ванесса сделала глубокий вдох, оборачиваясь к нему.
– Ну что, идем? – спросил.
– Да.
А в следующий момент он сделал шаг, разделяющий их, и снова поцеловал ее, а она ответила, сразу, с готовностью, обхватывая его шею руками, слегка врезаясь короткими ногтями в теплую кожу. Арс подхватил ее под бедра, и она прижалась грудью к его груди. Усадил на письменный стол, убрал волосы за ухо с одной стороны и положил ладонь на скулу, оглаживая острую линию и кожу у их соединенных губ. Целуя жарче и быстрее. Пуская разряды под кожу, по ниточкам вен и сосудов.
А она хваталась пальцами за его плечи, касаясь ледяными пальцами горячей шеи, и он каждый раз едва заметно вздрагивал от этих прикосновений, от жалящего контраста температур, а она млела, прижимаясь ближе, скрещивая ноги на его талии. Вторая его ладонь лежала на ее бедре, оглаживая ногу сквозь ткань спортивных штанов.
Каждое его прикосновение ощущалось маленькими пожарами под кожей. Даже когда их разделяла одежда, даже если это было не кожа к коже.
Ванесса представляла, каково это – целовать его – полтора года, а сейчас, когда у них появилась эта возможность, когда они пересекли все проведенные когда-то линии, смели последние баррикады мало-мальской, почти не существующей дистанции, она не могла остановиться.
Ванесса чувствовала теплые солнечные лучи на своих пальцах и коже ног, которыми обхватывала Арса. Чувствовала ластящуюся нежность, хлещущую пылкость, которая так сильно напоминала пламя, разгорающееся внутри.
Что бы они ни делали, огонь был везде. И всегда. Рядом, в них самих. На фитилях, с которыми они практически не расставались.
Почти судьба.
Предназначение.
Красная нить, что путается, растягивается, тянется, но никогда не рвется.
Именно такой красной нитью, кажется, были связаны они с Арсом.
Мысль мелькнула во время поцелуя и смазалась ощущениями, но потом Ванесса вернулась к ней: когда они все же отстранились друг от друга; когда смеялись под теплым, ярким маревом солнечного света, потому что понимали, что ведут себя как безумные, не в силах насладиться друг другом; когда выходили из ее спальни: Арс пошел к себе, уступив ей место первой зайти в ванную.
И сейчас: когда Ванесса спускалась на первый этаж.
Боль в запястьях вернулась, не перекрытая искристыми эмоциями. Все еще витая в своих мыслях, улыбаясь непроизвольно широко от разрывного, лучистого, как сегодняшнее солнце, счастья в груди, Ванесса завернула в кухню. И ахнула, подскочив на месте.
Андрей сидел за столом, держа в руке кружку. С кофе, судя по терпкому, насыщенному аромату, что наполнял комнату, полную света и воздуха.
– Привет, – пискнула Ванесса.
Чувствуя, что губы запекло сильнее, а на щеки хлынул краской жаркий румянец. Она точно самая безнадежная в этом доме по части скрытности.
Андрей скользнул взглядом по ее лицу, но не показал ни единой эмоции, когда кивнул, коротко улыбнувшись, и сделал еще глоток кофе.
– Привет. Как чувствуешь себя? Как твои травмы?
Скользнул взглядом к ее рукам. Ванесса надела водолазку с длинным рукавом, чтобы прикрыть бинты. Кроме Андрея, все еще никто не знал о том, что случилось, и она собиралась подобрать подходящий момент, чтобы рассказать ребятам. Сердце колотилось как ненормальное, и мысли путались, уносили Ванессу обратно на второй этаж, в руки Арса. К его губам, ласкающим и нежным. Требовательным, чувственным.
– Все в порядке, – заверила она, вцепившись пальцами в ткань рукавов. – Я как раз спустилась за обезболивающим. Ночные уколы перестали действовать.
– Тебе на перевязку не сегодня?
– Нет, только завтра. Арс… – она запнулась, голос взлетел до высоких нот. Обругав себя мысленно, Ванесса продолжила. – Арс сказал, что будет возить меня на перевязки.
Андрей покивал, растягивая губы в улыбке, снова скользя взглядом по ее лицу. Конечно, он все понял, ну разве могло быть иначе? И Ванесса хотела заобнимать его до беспамятства за тактичность, когда Андрей встал со стула, кивком головы указал на соседний и произнес, поворачиваясь к кухонной столешнице:
– Садись, я сейчас все тебе дам. Кофе?
Не сказав ни слова о том, что видел. И о том, о чем конечно же догадался.
– Спасибо, – Ванесса опустилась на стул. Жить в этом доме, с этими людьми было слишком комфортно. – Да. Спасибо, Андрей.
Любовь к Андрею затопила ее, потеснив искрящиеся эмоции от долгих поцелуев. Как после такого тяжелого, мрачного дня мог сразу следовать такой светлый и замечательный, полный потрясающих мгновений, которые хотелось запечатать в банку или спрятать в пустой спичечный коробок, чтобы сохранить навсегда? Открывать, когда тяжело или плохо, и до мельчайших подробностей вспоминать, как было хорошо, тепло и сладко. Абсолютно прекрасно.
Андрей залил кипятком растворимый кофе. Добавил мед. Тихо размешал, не стуча ложкой по стенкам кружки. И поставил перед Ванессой. В нос тут же ударил сладкий кофейный аромат, насыщенный и густой, и Ванесса втянула его в себя.
Вернулся к кухонному гарнитуру. За спиной послышались копошения. Открылся шкаф, зашуршали упаковки лекарств. Через десять секунд перед Ванессой также оказались стакан воды и таблетка обезболивающего, которую она проглотила, запив водой.
– Ну что, дорогая моя? – Андрей опустился на соседний стул, ставя перед собой новую кружку кофе, и поднял глаза, взглянул на Ванессу. От кружки поднимались завитки пара и таяли в солнечном воздухе. – Расскажешь мне, что произошло? Вчера днем и сегодня ночью.
Ванесса стиснула руки, что лежали на бедрах, в кулаки. Неосознанно, но сильно. Стало волнительно и холодно. Закусила щеку изнутри, стараясь взять страх и беспокойство под контроль. Этот разговор все равно должен был случиться, пусть даже обещал быть тяжелым и, может, с печальным концом. Для нее, для них всех.
Но нести ответственность за свои действия нужно.
И Ванесса будет это делать.
– Если коротко, то меня заставили верить в кое-что, что разбило мне сердце. – Она положила руки перед собой на стол и уставилась на них. Обхватила ставшими вмиг ледяными пальцами горячую кружку. – Выбило из колеи. Дезориентировало. Опустошило. Я… не знаю, какие еще слова подобрать, чтобы выразить, насколько мне действительно было нехорошо после этого.
Андрей поймал ее взгляд.
– Я понял тебя.
– Это касалось Арса. Наших… взаимоотношений. И его чувств.
Андрей удивленно вскинул брови, но тут же непонимающе нахмурился.
– Кому ты доверилась в этом вопросе, как не самому Арсу?
Как же здраво, логично, правильно звучал вопрос. И как глупо и безрассудно она позволила убедить себя кому-то третьему, совершенно чужому в вопросе, который действительно касался лишь ее и Арса.
Ванесса стиснула кружку сильнее, обжигая кожу ладоней и пальцев до красноты.
– Радмиру.
Лицо Андрея снова удивленно вытянулось.
– Ты знаешь его?
– Мы познакомились недавно на одном из наших выступлений. И теперь я думаю, что это произошло не случайно.
– Он что-то… сделал тебе? – поинтересовался Андрей вроде бы спокойно, но Ванесса заметила: напряжение. Звенящее и массивное. Оно пропитало Андрея целиком всего за несколько секунд. Просочилось в голос, наполнило движения, отразилось в потяжелевшем взгляде голубых глаз так, что Ванесса ощутила: сердце в ее груди пропустило удар. Как минимум, один точно.
– Просто заставил сомневаться. А я, как последняя идиотка, повелась.
Андрей сузил глаза.
– Некоторое время мы одновременно состояли в Таносе, но это было очень недолго. Я с ним практически не сталкивался, и общаться не приходилось. Я знаю, какой он, исключительно по рассказам Арса. И если судить по ним, Радмир не самый честный и безопасный человек. Он точно тебе больше никак не навредил?
Ванесса помотала головой.
– Нет. Вообще-то сначала он показался человеком, которому можно доверять, – она отстранила руки от кружки и спрятала в них лицо. Жар от обожженных ладоней мгновенно перекинулся на кожу щек, лба и носа. Слова, сказанные теперь в преграду из ладоней, зазвучали приглушенно. – Радмир понимал меня во многих вопросах, я могла с ним обсудить что-то, что связано с огнем, ведь он тоже артист в прошлом. Потом выяснилось, что он не просто какой-то случайный человек. Наверное, на мне сыграл именно тот факт, что он знал Арса. Знал… Лею, – Ванесса развела пальцы и посмотрела сквозь образовавшуюся щель на Андрея. В его голубых глазах плескалось напряжение. Неспокойное, волнующееся море перед штормом. Ванесса убрала руки от лица. – Он рассказывал о многих фактах из жизни, и они были правдивыми, их подтверждал Арс. Поэтому я не думала, что Радмир будет мне целенаправленно врать и вводить в такое заблуждение. Как говорится…
Андрей невесело усмехнулся краем рта и подхватил ее слова:
– Лучшая ложь – это ложь, в которой есть доза правды. В такую очень легко поверить.
– Вот я и поверила.
– Тебе нужно было поговорить с Арсом.
– Я боялась с ним это обсуждать, – Ванесса подняла на Андрея глаза. – Эта тема была лично для него тяжелой, и я… не хотела причинять ему боль этим разговором. Подумала, что это бы разбередило старые раны. Но теперь, – на губы скользнула легкая улыбка. В груди потеплело от воспоминаний их честного, искреннего разговора. – Я понимаю, что действительно нужно было обсудить это с ним в первую очередь. Чтобы не страдать самой и не волновать вас.
– Все хорошо в итоге?
– Да, все замечательно, – воспоминания о горячих, чувственных прикосновениях, одно за другим, наполнили голову, зажгли жар за корсетом ребер, будто подкидывая дров в высокий костер.
– Отлично, – Андрей сделал глоток кофе, поставил кружку перед собой с легким стуком. Несколько секунд смотрел в подрагивающую поверхность напитка, будто искал подходящие слова или думал, как начать следующий разговор, прежде чем снова посмотреть на Ванессу. – Скажи мне: почему ты схватилась за спаркли глубокой ночью, в полнейшем одиночестве, без любых средств самозащиты, когда тебя никто не мог подстраховать в случае чего? Ты же знаешь, что это категорически запрещено.
И – вот он.
Тот самый разговор, которого Ванесса боялась и одновременно хотела, потому что понимала: он должен был состояться, несмотря ни на что. Это правильно и честно. Андрей – ее руководитель, а она – поступивший неразумно, опасно и непрофессионально артист. И ее необдуманный поступок уже привел к тем самым последствиям из разряда «в случае чего».
Ванесса снова спрятала руки под стол, положив на бедра, и стиснула в кулаки. Украдкой сделала глубокий вдох и посмотрела на Андрея.
– Прекрасно знаю. Ты прав. Я поступила глупо, безрассудно, на сплошных эмоциях и не должна была этого делать. И готова понести наказание. Любое, даже выгон из «Феникса».
Его брови тут же взлетели вверх.
– С чего ты взяла, что я выгоню тебя из «Феникса»? – он искренне удивился. – Я не собирался этого делать.
И ее в ту же секунду накрыло толщей облегчения.
С головой. Утащило на дно за ноги.
Захлестнуло так сильно, заточило в себя, как в плотный пузырь, из которого мир вокруг виделся слегка преломленным, с радужными подтеками.
– Я ведь, – шепнула Ванесса. Сказать громче не смогла. – Грубо нарушила правила, – прочистила горло, вернув себе голос. – Подставила под удар выступление в финале фестиваля. Выбыла из тренировок на несколько недель. Заставила вас волноваться.
– Да, и я тебя накажу, – Андрей деловито покивал головой, давая ей понять, что сделает это. – Сколько тебе дают на выздоровление? Недели две-три?
– Около того.
– Ну вот тебе наказание, значит. Ты отстраняешься от тренировок на две недели.
В кухне повисла тишина.
– Но…
– Без разговоров.
– Хорошо, – согласилась она, чуть ошарашенная поворотом событий.
Ей казалось, что последует что-то… серьезное. Существенное. Андрей смеялся? Она не могла понять и вглядывалась в его лицо в попытках разглядеть фарс, но ничего не вышло. Он не шутил.
– Объясни же мне: почему ты пошла одну туда посреди ночи? С чего вдруг? Мы даже это не обсуждали всерьез.
– Мы обсуждали с Арсом, но он обрубил идею на корню. Сказал, что можно победить и без этого. Но недавно я услышала, что спаркли помогают забыться, отпустить. Что эти мириады падающих искр вокруг просто отрезают от всего остального мира. Совершенно иной уровень ощущений, и все прочее. – Ванесса усмехнулась. – Мне было плохо, и я решила, что мне нужно забыться. Отпустить. Перезагрузиться. И я пошла.
– Где ты взяла снаряжение глубокой ночью? – Андрей был серьезен: хмурил брови, но говорил с ней спокойно.
– Написала в чат фаерщиков. Один парень откликнулся, – Ванесса тут же вспомнила его, такого хмурого и немногословного. – А потом вдруг оказалось, что он вроде как знает Арса. И меня он тоже узнал. И сказал, что если бы сразу понял, кто я, то не продал бы мне их. Его зовут Сергей.
Андрей задумчиво нахмурился, как будто перебирал в голове тех, кто мог оказаться этим самым Сергеем.
– Интересно. Я никого не знаю с таким именем из наших. Ладно, допустим, – он снова посмотрел на Ванессу. Тяжело вздохнул. – Но если серьезно, Несса, – Андрей приподнял одну бровь и сделал еще глоток кофе, удлиняя паузу. – Если такое повторится, ты будешь отстранена не только от тренировок, но и от выступления на ближайшем фестивале или конкурсе. Надеюсь, достаточная мотивация, чтобы не повторять таких необдуманных поступков?
– Более чем, – Ванесса поджала губы, кивнула. – Спасибо, Андрей. Такого больше не повторится, я тебя уверяю. Я вынесла для себя урок.
– Я знаю, – он мягко, едва-едва улыбнулся ей краями рта. Протянул руку и ласково потрепал по голове, ероша волнистые волосы. – Хотя не представляю, как ты будешь выступать в этот раз. Есть шанс восстановиться, но…
– Если есть, значит, я восстановлюсь, Андрей. Не нужно отменять наш с Арсом номер. Мы выступим идеально, я тебе обещаю. – Ванесса протянула руку, положила ее поверх ладони Андрея, чуть сжимая. Будто прикосновение могло помочь ей убедить его. Заставить поверить. – То, что произошло со мной сегодня ночью, не повлияет на наше выступление.
Андрей положил поверх ее руки свою вторую, теплую и большую. Казалось бы, совсем неосознанно.
– Ты уверена? Будет тяжело. – он покачал головой. – Тебе нужно наверстать программу и доработать за три недели то, что остальные сделали за месяц.
– Основа нашей программы готова. Мы просто будем доводить ее до идеала. И сейчас, на тренировках, никто не запрещает мне повторять последовательность движений, включать в программу новые, разбирать их с Арсом. Ведь не запрещает, правда? – деловито уточнила Ванесса, вздернув бровь.
Андрей снова посмеялся своим грудным смехом и в примирительном жесте поднял руки ладонями вперед.
– Пожалуйста. Но никаких физических упражнений в эти две недели, уяснила?
– Конечно. И… – Ванесса поколебалась всего секунду. – Я сама расскажу ребятам обо всем, если ты не против. Объясню, что случилось, и дам знать, что это никак не отразится на нашем выступлении на фестивале.
– Хорошо, – позволил Андрей, не думая ни секунды. – Я ничего им не скажу о твоей травме. Сообщишь сама.
Теперь уже Ванесса поймала его руку и сжала обеими ладонями. И все же через прикосновения все эмоции и чувства всегда передавались лучше, чем одними только словами: радость, любовь, благодарность…
– Спасибо, что волновался обо мне. И прости за это же.
– А как мне не волноваться? За тебя и за остальных. Вы – мой коллектив и мои друзья. Моя маленькая семья.
Был ли у Андрея кто-то помимо «Феникса»? Даже если не сейчас, а когда-то давно, в прошлом. Что было до того, как он стал артистом огненного театра? И когда случилось «после»? Повлияло ли что-то на его выбор связать свою жизнь с огнем? Или, наоборот, повлиял ли этот выбор на что-то в его жизни?
Ванесса раз за разом возвращалась к этим вопросам, прокручивая их в голове неосознанно, против воли. Они липли к сознанию и закручивались, словно туман, полупрозрачный, неуловимый, но густой, который все не получалось развеять.
В его огромном доме жили не жена и дети, не родители, братья или сестры, а жила его команда с его же подачи. В этом не было чего-то странного, конечно. Андрей имел друзей и знакомых здесь, часто ходил на встречи, а все его родные – конечно, они были! – скорее всего жили в другом городе или области.
Или же огонь когда-то спалил дотла все, что у него было?
Ванесса не должна была спрашивать, но… если спросит, у него ведь есть право не отвечать. И она поймет, если он решит им воспользоваться.
В следующий момент ее мысль прервалась звуком щелкнувшего паза: будто кто-то открыл ключом входную дверь. Ванесса встретилась взглядом с Андреем, который удивленно поднял брови. Может, Вит или Тая не ночевали дома, хотя это странно: сегодня у них была запланирована тренировка на одиннадцать, а перед тренировками ребята зачастую не позволяли себе ночных приключений. В конце концов, режим никто не отменял.
Андрей чуть наклонился вперед, чтобы видеть коридор у лестницы, к которому примыкала прихожая, и Ванесса тоже обернулась через плечо. До кухни донеслись копошения, и что-то тяжелое негромко приземлилось на пол. С ног скинули обувь. Раздались мягкие шаги.
А затем из-за угла вдруг показалась Аля. И сердце подскочило в груди, ударило чуть ли не в самое горло.
Блестящие ровные волосы раскинулись по плечам, и первая мысль, проскользнувшая у Ванессы: волосы у Али отросли. Хотя здравый смысл тихо нашептывал: для этого прошло слишком мало времени. Всего две недели. Но Ванесса всей душой хотела радоваться каждому сантиметру отросшей длины. К тому же, привыкнув видеть человека каждый день, после разлуки замечаешь даже самые мелкие изменения внешности.
Аля развернулась, и их глаза встретились. Она тут же просияла своей широкой, искренней улыбкой.
– Доброе утро. Я вернулась.
В уголках глаз мазнуло жжением, и в носу характерно закололо. Ванесса почувствовала, как ее губы тоже растягивает улыбка.
– Аля! – и кинулась вперед, налетая на смеющуюся, раскинувшую руки по сторонам Алю, едва не сбивая ее с ног. Тут же чувствуя на спине тонкие ладони, крепко обнимающие в ответ. И непомерное счастье, что снова забило в грудную клетку изнутри.
– Несса! Привет! Как я скучала, ты не поверишь.
А она верила.
Прекрасно верила и представляла, потому что сама скучала ничуть не меньше.
– Блудная дочь вернулась, – Андрей встал из-за стола и направился к ним, тоже разводя руки по сторонам.
– Андрей! – Аля обняла его, а он наклонился, прижавшись щекой к ее макушке, тепло поглаживая по спине.
– Почему не предупредила нас? Мы бы тебя встретили.
– Хотела сделать сюрприз и обрадовать вас.
– И это у тебя получилось, – сказала Ванесса, ловя взгляд зеленых глаз Али.
Она отстранилась от Андрея, повернулась к Нессе, и они снова обнялись. Коротко – на пару секунд, но очень искренне-крепко. Искренне-сильно. Так, что защемило в груди от пылающих чувств. И едва не треснули ребра.
– Посмотрите, кто вернулся, – голос Арса раздался в холле: он подошел к лестнице на втором этаже.
– Привет, Арс, – Аля широко улыбнулась ему, и он, спустившись, в два шага очутился около нее, крепко прижимая к себе.
– Привет, лисица. Почему не позвонила?
– Сюрпризом ехала к вам.
– Как родные? – спросил Андрей, когда Арс сделал шаг назад, оказываясь возле Ванессы. Укладывая ей руку на плечо и слегка прижимая к своему боку. Такой привычный, знакомый, бесконечно правильный жест.
В этот момент в голове вспыхнула, как искра, мысль. Словно очевидный факт.
Между ними ничего не поменялось после этой ночи, откровенного разговора и всех признаний. Не было смущения, робости, волнения, неловкости – ни одной из этих эмоций. Остались, заполнили ее изнутри знакомые уверенность и уют, тепло, укутывающее чувство защищенности и мерно горящее внутри пламя, которое разжигалось, стоило Ванессе вспомнить, какими нежными и одновременно требовательными были его поцелуи и руки на ее талии и бедрах.
Она обняла Арса и положила голову на его плечо.
Ей было хорошо. Сегодня. Сейчас.
– Все хорошо, мы договорились, что я приеду к ним сразу после фестиваля еще на пару недель – ответила Аля и стрельнула быстрым, хитрым взглядом в сторону Андрея. – Отпустишь в отпуск?
Он посмеялся, сложив руки на груди.
– Вот на фестивале выиграете – и пожалуйста.
– Отлично, – Аля не переставала улыбаться. Побежала глазами по ребятам, остановилась на Ванессе. – Я правда так скучала по вам. Спасибо, что поддержали меня.
Ванесса протянула Але ладонь, и та поймала ее своими пальцами, сжала, опуская глаза. Которые через секунду расширились, а брови сошлись у переносицы. И Ванесса сразу поняла, почему. Ей тут же захотелось одернуть руку, ведь цепкий взгляд зеленых глаз заметил наложенные на предплечье бинты, что показались на миг из-под рукава толстовки. Взгляд метнулся обратно, к глазам Ванессы, задавая немой вопрос. Ища ответ – в выражении лица или глубине взгляда. Сканируя, словно рентгеновскими лучами – Ванесса почти ощущала их, проходящие насквозь.
Закусила губу и коротко кивнула. Немое обещание все рассказать. Аля сузила глаза. А затем осторожно сжала ее ладонь и кивнула в ответ.
– Аля! – голос Таи, полный искреннего удивления, отразился на стен, вынудил обернуться и найти ее наверху у лестницы.
Она с широко распахнутыми глазами, со словами, что застыли на кончике языка, но так и не нашли выхода, вцепилась пальцами в деревянное ограждение и смотрела так, будто не верила. Сбежала по ступеням и заключила Алю в объятия, а Аля обняла в ответ.
– Привет! – Тая полурассмеялась-полувсхлипнула – все еще не верила до конца в происходящее. Прижимала Алю к себе, обнимая за шею. – Вот это сюрприз с утра пораньше.
– Ну хоть кто-то понял, что сюрприз! – с наигранным возмущением произнесла Аля, и холл наполнился смехом. Сквозь широкие окна комнату заливал яркий солнечный свет. Падал на деревянные ступени, грел открытую кожу рук, отражался в сверкающих, радостных глазах.
– Да мы поняли, поняли, не ругайся, – хохотнул Андрей.
Тая отстранилась, обвела теплым взглядом лицо Али и спустилась ниже, к плечам. Приподняла руку, взяла пальцами русую прядь.
– Мне кажется, или они стали длиннее?
– И мне тоже так показалось! – улыбнулась Ванесса.
Аля скользнула к ней взглядом и вернулась обратно к Тае.
– Вы просто давно меня не видели.
– Аля приехала! – громогласный, полный почти детского восторга крик отразился от стен. Вит стоял наверху и, кажется, тоже не до конца верил своим глазам.
– Привет! – она помахала ему рукой. – Пошли обниматься!
И в следующую секунду он понесся с лестницы, как радостный сайгак. Или сметающий все на своем пути ураган.
Тая успела нырнуть в сторону, сжавшись, чтобы ее не снесло этой волной эйфории. Аля отойти не успела – только пискнула, прежде чем волна на нее обрушилась: Вит налетел на нее, подхватывая под мышки, отрывая от земли и кружа в этом небольшом пятачке прихожей, хохоча радостно и громко. Аля взорвалась смехом практически следом. Пришлось посторониться, чтобы она случайно не задела всех ногами в своем полете.
Через несколько секунд визгов Али Вит, наконец, поставил ее на ноги и отстранил от себя за плечи, чтобы заглянуть в глаза.
– Ну наконец ты дома!
– Господи, Вит! – шикнула Аля с широко распахнутыми глазами, но рассерженной она совсем не казалась. – Я уже не в том возрасте для таких объятий, понимаешь?
– Да ладно, не преувеличивай, ты еще ого-го! – беспечно махнул он рукой и обернулся к остальным, обхватив, однако, Алю за талию для поддержки. – Ну что, отмечаем?
Широко улыбался. Такой искренне радостный, по-честному возбужденный, до сжавшегося сердца простой и настоящий. Свой. Родной.
Все, кто стоял здесь сейчас.
Ванесса пробежалась по счастливым лицам с ярко горящими глазами на них и ощутила, как сжалось сердце. От сладкой тоски. От зависти к самой себе. От мысли: и как ей повезло соединить свою жизнь с этими прекрасными людьми?
* * *
Тренировки в этот день все-таки не было – отменили по случаю приезда Али, – и Ванесса долго не могла найти момент, чтобы рассказать о случившемся этой ночью «Фениксу». Разговоры не утихали, у ребят было хорошее настроение, Вит бесконечно шутил, а Аля много и с горящими от счастья глазами рассказывала о родных и доме. Вечером, сидя в гостиной, которая буквально пропиталась запахом глинтвейна – девочки приготовили безалкогольный, на виноградном соке, – они продолжали общаться, будто не успели это сделать за целый день.
Аля развалилась в кресле-мешке, Андрей и Тая заняли кресла, а Ванесса, Арс и Вит сели на диван. Ванесса поджала под себя ноги, опустив на бедро бокал с глинтвейном, и грела об него ладони, чувствуя, как возвращается боль. Вечером она еще не пила обезболивающее, а эффект от дневной таблетки уже заканчивался. Арс сидел рядом с ней, и они соприкасались плечами и бедрами.
– Вы не представляете, как мне не терпится вернуться к тренировкам, – Аля запрокинула голову, волосы заструились, концами касаясь пола. Бокал, наполовину полный, стоял рядом с креслом на полу. В красной жидкости плавали кружочки апельсина и бутоны гвоздики. – Дома я умудрилась откопать свои старые тренировочные пои – из дерьма и палок, ей-богу, – и тренировалась.
– Завтра надо начать пораньше и закончить попозже, – произнес Андрей. – Наверстать нам упущенное за сегодня, а тебе – за две недели. Работы много.
– А до фестиваля меньше месяца. Да. У меня есть кое-какие наброски для сольного номера. Но я думала, что Ванесса и Арс могут мне помочь, – Аля перевела взгляд на Ванессу.
Каким-то своим шестым чувством Ванесса понимала, что Аля о многом догадалась – пусть и не знала наверняка, что случилось, но у нее, как минимум, уже был пул вопросов в голове. Аля не стала поднимать тему при ребятах, но несколько раз Ванесса замечала: взгляд Али приковывался к ее предплечьям. Будто она видела сквозь ткань или же силой мысли могла приподнять рукава, обнажить взглядам эти гадкие бинты, пропитанные лекарством, кровью и экссудатом.
И Андрей тоже не давил. Он никогда не давил. Казалось, вообще ни разу не вспомнил о том, что случилось. Или тоже понимал: подходящего момента, чтобы все рассказать «Фениксу», до сих пор не нашлось.
– Ты хочешь выступить втроем? – спросил Арс.
– Да, я бы была не против попробовать, – Аля кивнула. – У вас свое выступление, плюс ты наверняка готовишь номер как бризер. Но я подумала, что было бы здорово появиться втроем. Три артиста, крутящих пои на сцене, – это будет ярко. Сильный финал.
– Мне действительно может пригодиться ваша помощь, – медленно проговорил Арс. – Я уже думал об этом. И – да, я ставлю сольник с бризингом. Нужно будет обсудить это. Я был бы признателен за помощь вам.
Они все надеялись на нее.
Ванесса сжала сильнее бокал в руках, обжигая кожу ладоней. Стиснула зубы, собирая всю свою храбрость по крупицам во что-то цельное, большое и пульсирующее в груди. Во что-то, что придавало сил – сказать. Озвучить. Ребята, профессионалы своего дела, ее команда, ее друзья и семья, заслуживали знать правду.
Сейчас или никогда.
Потому что подходящего момента может и не найтись вовсе. Нужно делать его подходящим самой.
– Ребят, – негромко позвала Ванесса. Голос мелко дрожал, и она откашлялась. Приподняла подбородок, ловя на себе взгляды всех в комнате. – Послушайте. Мне нужно вам сказать.
