Элеонора Фео
Дотла. Книга вторая
Быстрый взгляд на Андрея. Он коротко кивнул ей, будто говоря: «Давай, я с тобой. Все будет хорошо». И Ванесса ему поверила – как и всегда, впрочем.
– Кое-что случилось прошлой ночью.
И в звонкой, почти кричащей тишине она отставила бокал на журнальный столик и осторожно закатала рукава своей кофты. Желтый приглушенный свет упал на влажные местами бинты. На подрагивающие руки. Обнажил правду, отвратительно-кровавую, болезненную.
Ванесса опустила глаза на свои предплечья. «Феникс» молчал, но это молчание казалось таким громким, что закладывало уши.
На спину легла ладонь. Огладила лопатки коротким, поддерживающим движением. Ванесса сквозь ткань чувствовала тепло прикосновения, которое придало храбрости. Повернулась, находя глазами глаза Арса. Темные в этом освещении, но такие греющие.
Она посмотрела на ребят, замечая удивленно распахнутые глаза.
– Я крутила спаркли. Неудачно. И обожглась. Ничего серьезного, ожоги несложные, но их много. Все руки. На выздоровление потребуется две-три недели, и на это время я выпадаю из тренировок. Но, – судорожный вдох, которым она чуть не подавилась. – Я постараюсь вернуться к вам уже через две с половиной недели. И я справлюсь, наверстаю все упущенное. Мы не проиграем из-за меня, клянусь. От себя я сделаю все, что в моих силах, и даже больше. Эта травма никак не повлияет на наше выступление на фестивале. Вы все так же можете рассчитывать на меня. Целиком и полностью, клянусь, – из последних сил борясь со слезами, щиплющими глаза, проговорила она.
Ванесса боялась тишины в ответ. Боялась злости, разочарования, отторжения. В глубине души, где-то далеко-далеко, этот мерзкий страх прятался и не хотел вылезать, не хотел растворяться и уходить. Бился раненой птицей, расковыривал ожоги на руках, рвал бинты.
Шорох, стук, с которым поставили бокал на стол, шаги.
И вдруг – обнимающие руки, прижимающие к себе. Поглаживающие по спине. Аромат слив, черной смородины и шафрана. И красное пятно волос, промелькнувшее перед глазами.
– Несса… – Тая. Тихо, на грани шепота. – Тебе очень больно?
Ванесса вскинула голову. Тут же наткнулась на взгляд Али. Полный беспокойства и боли, что отразилась в приглушенном свете ламп.
– Уже не так сильно, – проговорила Ванесса в ответ. – Я пью обезболивающее.
– А тебя осматривал врач?
– Да, ночью.
– И что сказал?
– Все, как обычно при ожогах. Обезболивающее, противовоспалительное. Никаких нагрузок и грязи. И ездить на перевязки.
Она отвечала на вопросы Таи, при этом смотря в глаза Али, которая приподнялась, сползая с кресла-мешка, и приблизилась, сев рядом с диваном. Ничего не говорила и не делала, но смотрела, кусая губу, разглядывая перебинтованные предплечья так, будто силой мысли могла заставить эти раны затянуться.
– Может, тебе пропустить этот фестиваль? – Вит.
Ванесса повернула голову, находя его взглядом. Он чуть наклонился вперед, выглядывая из-за Арса, и смотрел на Ванессу с таким же выражением лица, как и Аля: полным тревоги и беспокойства.
Ванесса отчаянно замотала головой.
– Нет, конечно! Я смогу, не сомневайтесь, пожалуйста.
– Никто не сомневается, Несса, – подала голос Аля. – Мы лишь хотим, чтобы ты поправилась. Восстановилась окончательно. Это не последний фестиваль в нашей жизни. Будут еще.
– Нет, ребят, дело ведь не в этом, – запротестовала Ванесса. Тая отстранилась от нее и села на пол у дивана, продолжив, однако, держать Ванессу за руку. – Все в порядке, вы все можете не волноваться, – Ванесса обвела взглядом ребят: девочек, Андрея, Арса и Вита. – Я в любом случае выступлю, потому что успею поправиться к этому моменту, но я хочу, чтобы вы знали, что я не хочу вас подводить и не буду. Из-за того, что я совершила глупость, мы не проиграем.
– Мы знаем, Несса, – сказал Вит, опираясь локтями о бедра и переплетая пальцы. Несколько темных прядей упало ему на лоб, когда он наклонил голову, глядя на нее. – И если ты хочешь выступать, нужно сделать все, чтобы ты поправилась. Но что произошло? Когда ты успела?
Ванесса покусала губу.
– Я сделала глупость, потому что очень расстроилась. Узнала кое-что, что меня практически разбило. Потерялась. Будто свет выключили. Это случилось ночью. Я нашла парня, который продал мне спаркли, и пошла крутить в одиночку на площадку. Думала, это поможет отпустить все эмоции.
«По крайней мере, мне так говорили», – хотела добавить она, но не стала. Ванесса не хотела врать или недоговаривать, но все, что касалось Радмира, – также касалось Арса и его тайн из прошлого. А она собиралась сохранить этот секрет.
– Но у меня совсем нет опыта в этом. Я думала, это то же самое, что и крутить пои. Но оказалось, что действительно мало только уметь. Нужно еще и быть готовым морально, – произнесла она и вскинула подбородок, признавая горькую истину: – А я не была. Совершенно. Я не была подготовлена. Испугалась. Искры упали на руки, прожгли ткань. И все предплечья теперь в отвратительных ожогах, а я на некоторое время не смогу взять пои в руки. По собственной глупости. Поэтому вы вправе назвать меня глупым ребенком, ведь я себя повела именно так. Мне очень жаль, что это случилось и что я выпадаю из тренировочного процесса. Но я еще раз говорю: я все наверстаю. Извините меня, пожалуйста.
Снова тишина и ее дрожащие руки. Дрожащее сердце. Дрожащий голос и все естество.
Но…
– А знаешь, почему мне жаль, Несса? – спросил Вит.
Она повернула голову, посмотрела на него, ожидая ответа с колотящимся в груди сердцем.
– Мне жаль, что ты была этой ночью совсем одна. Что у тебя что-то случилось, а мы не увидели этого. Что ты одна получила травму и, наверное, испытала жуткий страх. Что тебе было больно и плохо, а мы не знали, не заметили, не поняли. И не были рядом с тобой в тот момент, – он нахмурился. Его ладони сжались в кулаки. – Вот почему мне жаль, Несса.
Щек коснулась прохлада, и Ванесса подняла руку к своему лицу, вдруг ощущая на пальцах влагу. Слезы. Она плакала. Соленые капли скатывались по щекам и собирались на подбородке – она заметила это только сейчас. Вит, закусив губу, протянул ей руку, и Ванесса протянула свою в ответ. Он осторожно сжал ее пальцы в своей ладони и произнес:
– Прости.
В следующий момент оказалась рядом Тая. Обхватила руками талию Ванессы и уткнулась лицом ей в живот. Аля примостилась на подлокотник дивана, осторожно привлекла Ванессу к себе, укладывая ее голову к себе между плечом и грудью, поглаживая по волосам нежно, мягко, будто убаюкивая. Успокаивая.
И в этот момент, самый теплый и безопасный на свете, Ванесса позволила себе еще одну слабость: она прикрыла глаза, и слезы бесшумно рванули вниз из-под ресниц. В этих соленых каплях, казалось, смешалось все: страх, вина, боль, облегчение, благодарность, любовь. Каждую из эмоций будто усилили в несколько раз, иначе Ванесса не могла найти другой причины, почему они ощущались настолько ярко.
Так, в объятиях и тишине, что пропиталась немой поддержкой и комфортом, запахом глинтвейна и духов Таи, они просидели до тех пор, пока последние слезы не высохли на щеках Ванессы.
Пока облегчение, наконец, не вытеснило из груди целиком чувство вины и страха.
– Спасибо, – произнесла Ванесса, когда открыла глаза. – За то, что беспокоитесь и переживаете. За поддержку, которая мне правда очень нужна. Но знаете, я была не одна этой ночью, – она улыбнулась, находя каре-зеленые глаза. – Арс был со мной, – пробежалась взглядом по лицам «Феникса». – А сейчас рядом вы все. И это самое главное.
* * *
– Привет. Можно к тебе?
Аля заглянула в спальню, когда Ванесса готовилась ко сну: расправляла кровать, откидывая пушистое покрывало, и проветривала комнату – из приоткрытого окна по полу стелился холодный воздух, касался лодыжек. В комнате еще пахло яблоком: Ванесса заварила чай так, как его заваривал Андрей. Запах медленно улетучивался, вместо него спальню наполняла ночная свежесть. Горела напольная лампа, кидая прямоугольник теплого света на стены и мебель.
Ванесса обернулась. Ответила улыбкой на улыбку.
– Привет. Конечно, заходи.
– Спасибо, – Аля перешагнула порог комнаты.
А затем ее глаза вцепились в перебинтованные предплечья: Ванесса сняла свитер и осталась в одном топе. Аля толкнула за собой дверь, но та не закрылась полностью, и сделала несколько шагов, присаживаясь в кресло.
– Поговорим с тобой? – тон Али был наполнен осторожностью и мягкостью.
Ванесса опустилась на кровать; поджала под себя одну ногу, согнув ее в колене. Она скучала по таким разговорам с Алей: вечером – в то время, когда воздух обычно пропитывается полумраком и искренностью. Несмотря на то, что они постоянно созванивались в течение последних двух недель, говорить по телефону и говорить вживую, имея возможность видеть глаза друг друга, – это совсем не одно и то же.
– Да, давай.
– Тебе нужна помощь в перевязке? – Аля кивнула на бинты.
– Нет, спасибо. Я буду ездить на перевязки в больницу первое время.
– Кажется, много чего случилось, пока меня не было?
Ванесса глубоко вздохнула. События последних дней – недель? – закрутились калейдоскопом перед глазами.
– Знаешь, кажется, что случилось все, что могло и не могло в принципе, – она нервно хохотнула, глядя на Алю. Холодный русый оттенок волос обычно зеленил ее глаза, но сейчас, в приглушенном теплом свете, они казались почти медовыми. – Вскрылась страшная правда, потом следующая – еще страшнее, и я так сильно жду, когда прекратится эта цепочка ужасов. А то, что всегда казалось мне идеальным… этот идеал, оказывается, выстроен болью и кровью. Потерями.
Перед глазами – спина, которая выглядит, как один большой шрам. Зажившие ожоги, один на другом.
– Даже если люди хотят нам показать что-то, на самом деле оно может обстоять совсем не так. А учитывая то, чем мы занимаемся, каждый через что-то прошел. Я потеряла часть волос и забыла, когда в последний раз была дома. Ты пережила травму и сожгла практически все волосы. Арс…
Она прикусила губу и замолчала, будто не хотела договаривать. Будто тоже берегла его секрет.
– У него тоже есть свои потери, – закончила за нее Ванесса.
Аля подняла брови, хотя удивленной не выглядела.
– Ты знаешь?
– Да. Мы… поговорили недавно. И он мне рассказал все… про Лею.
– Очень печальная, трагическая история. Но он давно ее принял. И живет дальше, – Аля потянулась вперед, положила ладонь на колено Ванессы, заглянула в глаза. – И любит дальше, Несса.
– Да. Я знаю. Теперь я понимаю это.
– Что произошло? Расскажешь?
– Всего лишь то, что я, как дура, усомнилась в этом. Усомнилась в нем, понимаешь?! – голос сорвался на последнем слове, даже несмотря на то, что она говорила негромко. Чувство вины снова затопило до самого горла. – В том, что он любит дальше. И дальше живет.
– Что заставило тебя сомневаться?
Ванесса нахмурилась. Захотелось передернуть плечом, сбросить тяжесть, которой напитывался этот разговор. И все воспоминания в голове.
– Другой человек. Который знал Арса еще дольше, чем вы с Андреем. И который знал Лею.
Аля выглядела так, будто в ее голове собирались паззлы прямо в эту самую секунду. Кусочки соединялись, один к другому. Выстраивались, цепляясь друг за друга правильными сторонами, создавая картинку перед внутренним взором. Взгляд постепенно зажигался осознанием. Будто вспыхивали лампочки гирлянд по внешнему краю радужки.
– Тот парень… Он?..
– Радмир.
– Радмир?! – глаза Али распахнулись. Это было не просто удивление. Шок, неожиданность, практически страх, и каждую из этих эмоций Ванесса теперь прекрасно понимала.
– Да.
– Я слышала о нем, – третий голос, негромкий, но хлесткий и прохладный, неожиданно вмешался в разговор. Ванесса вздрогнула. Они с Алей одновременно обернулись.
В дверях, прислонившись плечом к коску и сложив руки на груди, стояла Тая. Красные волосы с той стороны, где они были длиннее, ложились на скулу, отбрасывая тень на белую кожу. Тая поджала губы и поежилась, словно почувствовала себя неловко.
– Простите, я не подслушивала вас, если что. Услышала знакомое имя из коридора. Наверное, мы говорим об одном и том же человеке. Он психолог. Недавно отучился и вернулся сюда. А еще он в прошлом артист огненного театра.
Ванесса вздрогнула снова. Всем телом. Что-то внутри затряслось, и она обхватила себя руками, покивав головой. Смотрела в глаза Тае, которые были наполнены голым пониманием. Она знала Радмира, и, казалось, этих знаний ей вполне хватало, чтобы понять, в какой западне оказалась Ванесса.
Ванесса положила ладонь на кровать рядом с собой и похлопала по покрывалу, приглашая Таю присоединиться. Она пересекла комнату и опустилась рядом с Ванессой, уткнувшись ладонями в свои колени.
– Моя подруга некоторое время встречалась с ним. Он законченный мудак. Просто ломал ее и ее психику постоянными манипуляциями: чувством вины, играми в «горячо-холодно», молчанкой, шантажом, газлайтингом. И причем делает он это так мастерски, – Тая зло усмехнулась. – Она поняла, что что-то действительно было не так с этим человеком, только когда, наконец, оборвала с ним все отношения.
Дыхание закупорилось в горле. Ванесса сжалась – неосознанно, просто реакция тела на человека, который попытался ее сломать. Только вот зачем? Кто она была ему? Никто. Кто-то ему был только Арс. И Лея.
Однако в каких масштабах это происходило после Леи – даже страшно было думать. Сколько еще было таких девчонок? И ведь все они были ему никем, как и Ванесса.
Однако у нее и Радмира все равно была одна связывающая ниточка – Арс. Сыграло ли это какую-то роль? Хотел ли он через нее дотянуться до Арса по этой нити?
Кажется, все было очевидно.
Ванесса подняла ноги на кровать и обхватила их руками, утыкаясь подбородком в колени. Боясь даже повернуть голову к Тае. Чувствуя ее цепкий, пронзительный, бесконечно-глубокий – настолько, что почти из пустоты состоящий – взгляд.
Глаза защипало предательски: неприятно и обидно.
– Несса? – позвала Тая полушепотом. – Я… не хотела.
– Продолжай, – буркнула Ванесса в свои колени. Ей нужно было услышать до конца. Услышать и в очередной раз понять, какой он человек. Чтобы точно перестать винить себя во всем, что она сделала по незнанию и наивности. – Пожалуйста, рассказывай. Когда это было?
– Давно, – продолжила Тая, но Ванесса все равно чувствовала ее взгляд на своей скуле. – Как раз перед тем, как он уехал учиться. Он тогда много с кем встречался. И много кого довел до нереальных проблем с самими собой. Такой весь хороший, комфортный, загадочный. Понимающий, мать его. И несмотря на то, что он перевстречался с половиной девчонок этого города, любил он совсем другую.
Ванесса закусила губу до боли. Еще немного – и прокусит до крови.
– Эта девушка умерла тогда, а при жизни любила не Радмира, а другого человека. И Радмир… не знаю… возможно, отыгрывался на других за это. Его перекосила невзаимность, а затем – смерть любимой девушки. Он просто вымещал свою боль болью на других. Чертов психопат. Но потом он уехал. Это все, что я знаю.
Наступила тишина, в которой вопрос, заданный хлестким голосом Таи, показался оглушающе громким.
– Он вернулся, Несса? Ты с ним знакома? Он что-то заставил тебя делать? Навредил?
– Я совершила очень большую ошибку. Но мы ее исправили. Все хорошо.
– Несса, – дрожащий голос Али ударился о сознание, заставил повернуть голову, посмотреть на нее. И с замершим сердцем осознать, что она догадалась. Паззлы сложились до конца, до финальной картинки. – Почему ты пошла крутить спаркли?
И именно в тот момент треснуло что-то внутри.
Стекло.
Разбилось.
И оцарапало внутренние стенки, что были за ребрами. Ванесса утонула в крови, боли, огне и своей глупости. Окончательно. Бесповоротно. С головой. И захлебнулась.
Слезами.
И вот теперь все точно встало на свои места.
– Потому что перед этим мы говорили с Радмиром. Он рассказывал, что крутил спаркли. И как это успокаивает, приводит в себя, опустошает от ненужных эмоций, возвращает контроль. А мне это нужно было после одного из разговоров… – Ванесса нахмурилась, теперь понимая, как все это было очевидно на самом деле. – Одного из разговоров с ним. Он сказал мне кое-что, что меня сломало практически пополам… И мне нужно было прийти в себя. К тому же я долго думала над тем, чтобы попробовать включить спарклинг в программу к фестивалю. Ну и вот, – она вытянула перед собой руки. Дрожащие, обмотанные стерильно чистыми бинтами, под которыми заживали ожоги и лопались экссудатом пузыри. – Попробовала. Повелась.
– Ты – что?
Арс.
Девушки обернулись в один момент. Он стоял в дверях и смотрел на Ванессу. Зрачок практически целиком съел радужку, и глаза казались черными в скудном освещении. А то, что было в них, то, что топило его взгляд до краев этой черноты, пустило холодную, липкую дрожь по спине: ужас, оглушение, изумление.
– Он сказал, что крутил спаркли, все рассказал, и я…
– Несса, – позвал ее Арс. Покачал головой, не сводя с нее глаз. – Мир никогда не крутил спаркли.
Ледяной ужас стегнул по грудной клетке, и Ванесса замерла, однако она прекрасно различила момент, когда ужас в его потемневших глазах сменился слепящим осознанием, а затем – неожиданно – яростью.
– Это он тебя надоумил. Взяться за спаркли, – Арс сощурил глаза. Тон холодный, будто она окунула пальцы в бочку с ледяной водой.
– Я…
– Это Мир, да? Тоже он? – это «тоже» ударило под дых, почти согнуло пополам. – Из-за него ты!.. Боже, и как я не понял сразу? – он зло хохотнул, запрокинул голову, будто не верил в происходящее. Ванесса тоже не верила.
Арса почти разрывало от эмоций, они переполнили его в момент настолько, что он, по всей видимости, тоже не мог подобрать слов.
Или же их, наоборот, было чересчур много. Как и догадок в голове. И под этой тяжестью он ломался.
– Я не хотела, – Ванесса поднялась с кровати, закусив губу, обхватив себя руками за плечи. Глаза наполнялись слезами, и она зло заморгала, чтобы не расплакаться сейчас. Да вообще никогда из-за Радмира, потому что он не стоил ее слез и переживаний!
Желая лишь одного: чтобы он, наконец, исчез из их жизни. Жалея, что заговорила с ним тем августовским вечером. Он уже тогда все знал. А вот она еще не знала ничего.
Вдруг чувствуя теплое прикосновение тонкой ладони к своему плечу.
– Конечно, Несса не хотела, Арс, – голос Таи откуда-то из-за спины.
– Да я знаю! Естественно, знаю, Тая. Несса не хотела. Зато он, – Арс ткнул пальцем куда-то в сторону. Куда-то, где, по всей видимости, мог находиться Радмир. – Он хотел.
– Арс, – спокойный голос Али за другим плечом Ванессы. Арс тут же перевел на нее пылающий ледяной яростью взгляд. – Он мудак. Судя по тому, что я знаю и услышала сейчас, он мудак всю свою гребаную жизнь, но он не стоит всего этого. Успокойся. Несса в порядке, и это самое главное.
– А если бы Несса была не в порядке? Помнишь, что может случиться с любым из нас?
Лея.
Он намекал на нее и на то, что произошло с ней.
Ванесса вздрогнула всем телом. Смертельный холод пробежал по плечам и спине.
– Мы и так постоянно рискуем всем. И я не дам никому повысить шансы этих рисков.
Конечно, он боялся. Он уже проходил через потерю. Если он потеряет еще кого-нибудь, это сломает его окончательно и навсегда. Вышвырнет за шкирку из огненных искусств, не позволит вернуться, заточит в бесконечный мрак, откуда Арс вряд ли сможет выбраться снова.
Он боялся потерять тех, кем дорожил больше всего.
Вот только он снова забывал, что сам постоянно рисковал ничуть не меньше. По собственной воле, а не наводке кого-то другого.
– И что ты собираешься делать? – прозвучал сквозь пелену несущихся мыслей голос Али.
– Поговорю с ним. Я это так оставлять не намерен.
На глаза попались его руки, сомкнутые в кулаки.
– И что ты скажешь ему? – спросила Ванесса, и ее голос взлетел на несколько октав вверх.
Арс перевел на нее свой взгляд. Тяжелый и мрачный.
– Найду, что сказать, Несса. Я очень много хочу ему сказать.
– Но не в таком состоянии, Арс, – она сделала шаг вперед, всплескивая руками. Если он не слышал ее слова – они словно бы летели мимо, начисто приглушенные его эмоциями, – Ванесса использует жесты. Лишь бы их он увидел, потому что сейчас Арс полностью ослеп от злости, что захлестнула его целиком. – Что ты можешь сейчас ему сказать? Что сделаешь? Тебе надо немного успокоиться. Нам всем надо.
– Несса, я ни секунды не прожду. Ему конец. Доигрался в свои игры.
И Арс развернулся.
– Стой!
Ванесса сама не поняла, как так быстро оказалась рядом с ним. Успела схватить его за руку, не дав выйти из комнаты. Арс застыл напряженным изваянием. И воздух зазвенел, словно по хрусталю били железным ножом. Он медленно развернулся к ней, находя ее глаза. Она уверена: в них мольбы было ровно столько же, сколько в его – ярости.
– Не ходи никуда, Арс. Не надо. Не сейчас. Ты зол и не в себе. Ты выйдешь из дома – и что? На улице темнота и ночь. Приди в себя, пожалуйста. Подумай. Давай успокоимся. Я тоже в шоке, и зла, и ненавижу его, и мне жаль себя, и жаль, что я так глупо повелась. Но завтра будет легче и лучше. Завтра будет новый день. Мы со всем разберемся. А Мир пусть катится ко всем чертям! Но я прошу: останься сейчас дома.
И прежде чем Ванесса подалась вперед, обхватывая Арса руками в крепком объятии, которое больше было похоже на необходимость, она заметила просветление в его объятых мраком глазах.
Она чувствовала напряжение в комнате. Чувствовала, как Арс переглянулся с девочками, как они провели молчаливый диалог взглядами. Чувствовала, как крепко и сильно он вдруг прижал Ванессу к себе, словно боялся, что если отпустит, то сорвется и все же уйдет прочь, не сможет остаться и оставить ситуацию такой, какая она была. Чувствовала, как в предплечья возвращается боль уже после новой таблетки обезболивающего: возможно, от перенапряжения или стресса, бесконечной нервотрепки, что выжимала целиком, до последней капли. Чувствовала бьющее в грудную клетку сердце – и не понимала, чье оно: ее или Арса. Зажмурила глаза и только после этого поняла, что они до сих пор были наполнены слезами и оттого жгли. Одна капля скатилась из-под ресниц и прочертила неровную дорожку на щеке. Ванесса сильнее прижалась к груди Арса, чтобы он не увидел, не понял, не догадался.
Но случилось все ровно наоборот.
Он осторожно отстранил ее от себя за плечи, чтобы заглянуть в лицо. Его взгляд тут же приковался к мокрой дорожке, и что-то дрогнуло. Прямо на глубине каре-зеленых глаз.
– Прости меня, Несса, – он обхватил ее лицо ладонями, заглядывая в глаза. – Я не хотел тебя испугать. Знаю, что ты ни в чем не виновата. Только он.
Она помотала головой.
– Не уходи, пожалуйста. Ты мне нужен сегодня.
И он остался. Прижался губами к ее губам мягко и осторожно, и она ответила на поцелуй, который тут же стал почти болезненным, отчаянно-соленым, успокаивающим все беспокойство в грудной клетке. Ванесса чувствовала удивленные взгляды девочек за спиной и жгучую боль в предплечьях, остывающую мокрую дорожку, стягивающую кожу, и соль на языке, но все это было не важно.
Только лишь то, что Арс остался с ней.
