Элтэнно. Хранимая Звездой
До того, как пришла тьма
… Честно говоря, этот страх был в Диме даже сильнее ужаса осознания, что он натворил тех ещё дел. Карлики-маги намеревались сотворить с миром нечто ужасное. Дима не знал, чего именно они хотят, но он почувствовал их злобу, их намерения.
«Хоть бы всё обошлось. Ну, пожалуйста», – умоляюще поднял он глаза к небу, когда вышел из пещеры на солнечный свет.
Увы, в тот же миг солнце закрыла тёмная грозовая туча. Подобное показалось Диме дурным предзнаменованием, а потому он всхлипнул от горя и наконец-то кристально чётко осознал – некоторые вещи лучше не делать. Никогда.
– Это оно? Это место?
– Да, здесь всё произошло, – тихо ответил своему спутнику ребёнок и выровнял огонь лампы так, чтобы тот в будущем светил ярче. Взрослый мужчина поступил аналогично. Темнота сразу попятилась, попыталась скрыться в укромных уголках.
– И что теперь, сынок?
– А теперь жопа, пап. Теперь можно терять надежду, – раздражённо сказал мальчик.
– В смысле?
– Ну, мне хотелось верить, что книга осталась лежать где-нибудь здесь, но… но, конечно же, эти твари её унесли.
Слова были правдивы. Из постороннего, чужого в пещере, валялись только пыльные полусгнившие тряпки, некогда бывшие одеждой Вероники, пара покусанных мышами свечей, давно потухшие фонарики и нож… нож, покрытый бурыми пятнами.
– Неужели это всё? Подумай, сынок, подумай. Ты же у меня умный парень, придумай что-нибудь.
– Есть шанс, конечно, что я вспомню, – размыслив, сказал мальчик. – Я же прочитал все страницы книги, так что их содержимое здесь, в моей голове. Нужно только как-то пробудить мою память.
– И как мне помочь тебе?
– Пап, не будь дураком, никаких волшебных пилюль, чтобы вспомнить все события своей жизни, нет, – в ещё более раздражённом тоне ответил ребёнок, а после грустно вздохнул и сказал: – Свет. Сделай хотя бы так, чтобы здесь было больше света, а я пока постараюсь вспомнить.
Мужчина задумчиво поджал губы. Пожелание сына было не так-то просто исполнить, у него ведь не было при себе никакого фонарика или хотя бы факела. В их распоряжении имелись только две едва работающие масляные лампы. Самодельные. Тяжёлые.
– Блин. Может, мне встать повыше, а? – задумчиво предположил мужчина и, не дождавшись от сына ответа, вскарабкался на алтарь да поднял вверх руку с лампой.
Держать тяжёлую лампу вскоре стало утомительно для него, но бедняга старался не думать об этом и не шевелился. Отчасти ему помогало созерцание лица мальчика. Он видел, какая возникла на нём сосредоточенность.
Последующие полгода Дима жил не своей жизнью. Он кардинально изменил быт. Забросил увлечения мистикой и превратился в на редкость послушного подростка. Его родители (будучи людьми нисколько не верующими) даже сходили в церковь и поставили в благодарность свечку. Они вознесли хвалу богу, так как сочли, что не иначе божественное вмешательство помогло их сыну преодолеть трудный переходный возраст. Им ни на секунду в голову не приходило, что таинственное исчезновение девочки из того же класса, в котором учился их сын, могло быть столь тесно связано с переменами в их ребёнке. Они не знали, что Дима и Вероника встречались. Они не знали, что их мальчик уверял следователя, что ничего-то он о судьбе Вероники не знает. Они не были в курсе всего этого. Всё знал один только Дима, но за лучшее он предпочёл забыть прошлое, как страшный сон. Наверное, у него это даже получилось. Постепенно вечера за просмотром сериалов перешли в общение с друзьями. Дима вновь начал ходить в спортивную секцию, согласился развлечься на дискотеке, и вскоре радости разгульной юности захватили его без остатка. Но, увы, ненадолго. И, как ни странно, предвестником грядущих жутких событий стал не ряд новостей о природных катастрофах, а хмурое замечание мамы: «Дим, а чего тебе твои вещи малы не становятся? Ты чего, как будто не растёшь вовсе?».
После этого последовали еженедельные замеры роста, и через полгода (тогда, когда все волновались из-за обилия пожаров, цунами, засухи, наводнений и прочего) его родители забили тревогу из тревог – их сын не просто не растёт, а ещё и уменьшается! Тогда пришло время сдачи различных анализов, бесконечных посещений докторов и даже регулярных семейных визитов в церковь. Последнее казалось Диме сущей глупостью, но он покорно делал всё, что ему велено. Намного страшнее для него выглядело признаться, что он знает причину своего недуга – это всё проклятие жутких карликов, некой Чуди Белоглазой.
Однако то, что Дима продолжал хранить свою тайну, не говорило о том, что он не пытался справиться с нависшей над ним бедой. О нет, парень досконально прошерстил интернет в поисках того, кем же могут быть уродливые слепцы, и как вообще можно снять с себя их злые чары. Но ничего толкового о Чуди Дима не отыскал, да и заклинания из сети не помогли. А вскоре его дни стали наполнены совсем иными заботами.
– Ха, ну ты блин даёшь! Как ты про это мог не слышать? – искренне удивился Димин сосед по парте Витька. – Везде же пишут, что обнаружен подземный город. Я все выходные даже провёл за просмотром чего там ушлые блогеры нарыли на эту тему.
– Слушай, я загородом с предками был, а на нашей даче сеть едва ловит. Там вообще, походу, хоть фильм ужасов снимай, ничерта нет, кроме речки-говнотечки, – пояснил Дима, прежде чем едко усмехнулся. – А с чего у тебя к заброшкам интерес такой? В археологи заделался, что ли? Так ты свои завалы в комнате сперва разгреби, даже новую цивилизацию откроешь. У тебя там явно новая жизнь завелась.
– Ребят, да он вообще не в теме! – ничуть не обидевшись, громко воскликнул Витька и загоготал. Но другой Димин одноклассник не стал смеяться, а пояснил:
– Фишка в том, что механизмы там обнаружили до сих пор работающие. Причём всё типа чистый стимпанк. Крутится, вертится. Шестерёнок до дуры.
– Ого, – округлил глаза Дима.
– На, сам глянь.
На экране телефона было именно то, о чём ребята сейчас говорили, да и название статьи соответствовало, а потому Дима решил, что вряд ли это розыгрыш над ним. Но вот то, что…
– Да пранк над идиотами это, – уверенно заявил он. – Ради хайпа кто‑то расстарался.
– Ага, я тоже так думаю, – согласился тот самый одноклассник, что совал Диме телефон под нос. – С чего бы это при углублении шахты на нечто внеземное наткнуться? Но сделано зашибись. Реально клёво. Если даже рисовали, то вообще ништяк. Я тут, кстати, одну игруху гамал, и там графон тоже на высоте…
Димин сосед по парте, слушая отзыв по игре и при этом наслаждаясь отсутствием учителя после звонка, принялся раскачиваться на стуле. Из-за длины его ног смотрелось всё это как в «Ералаше».
– Ха, а чё за название игрухи? – заинтересовался отзывом Дима, но тут кто-то из девчонок позади него пронзительно завизжал. – Ты это чего, Марин? – ошарашенно спросил Дима, оборачиваясь. Девушка в ответ только указала подрагивающей рукой на окно.
Окно было закрыто вертикальными жалюзи так, что Диме с его места улицу было почти не видно. Ламели специально прикрыли, чтобы яркое весеннее солнце не мешало учёбе. Однако, и сквозь щели Дима разглядел нечто неладное. По этой причине он быстро встал и, суетно пройдя между партой и стульями, дёрнул за цепочку управления. Жалюзи рывком отъехали в сторону, и всем стало видно, как из-за ближайшей многоэтажки в небо по спирали неторопливо поднимается что-то чёрное. И это был не дым, и не птицы. Нет, нечто плотное и тягучее, отдалённо напоминающее гудрон, вздымалось к небесам.
– Ого. Что это за лажа? – спросил ни пойми у кого Витька, и весь класс затараторил предположения. Одно хлеще другого.
Дима вынужденно слушал предположения ребят, но сам в панической беседе не участвовал. Он смотрел на небо и отчётливо ощущал, сколь быстро забилось сердце в его груди. Предчувствие вопило о беде. С потоком же, пока ребята обсуждали его, происходили быстрые изменения. Едва чёрная масса достигла огромной высоты, как она разлетелась, словно брызги салюта.
– Красиво-то как, – тут же сказала одна из девчонок, но Дима не был с ней согласен. Ему сделалось на удивление мерзко и стыдно.
«Трындец, стыдно-то мне отчего?» – ещё успел он подумать головой, прежде чем внутренний голос сказал: «Как отчего? Это всё ты натворил».
Эта мысль не просто обрушилась на Диму. Он вмиг ощутил себя беспомощным, как тогда в пещере. Его ладони нервно сжались в кулаки, щёки покраснели от переживаний, трясущиеся губы поджались. Но его состояния ребята не заметили, они были сосредоточены на том, что творилось за окном.
Тёмный поток устремлялся всё выше и выше, при этом увеличивая радиус. Он, словно нефтяная плёнка на поверхности океана, быстро распространялся по небосводу, рассыпался чёрными каплями. Одновременно с этим вдали стал виден ещё один схожий поток. И ещё один. И ещё. Они так же, как и первый, сперва поднимались ввысь по спирали, а затем, распрямившись, словно вялые цветы, поставленные в вазу, взрывались каплями мрака.
– Что это? Инопланетяне?
– Какое-то биооружие?
– Не знаю, – звучали испуганные голоса ребят.
Это «не знаю» было последним, что услышал Дима, прежде чем чёрные капли превратились в кляксы. Они сначала медленно, а затем стремительно принялись расти, поглощая бирюзу майского неба, закрывая собой яркое тёплое солнце.
– Же-е-есть, – протянул Витя, когда в классе резко потемнело.
– Блин, я боюсь, – наперебой запричитали девчонки.
В мире воцарились сумерки. Солнца почти не было видно. Его яркие лучи старались пробиваться сквозь крошечные щели, оставленные непроницаемой чёрной массой, но этого было недостаточно для первой половины дня. Приближался полдень, а ощущение было таким, будто вокруг царил глубокий вечер. Из-за этого Дима чувствовал, будто оказался в могиле – тёмной, холодной, сырой.
– М-да, кто там заказывал апокалипсис? – совсем не весело пошутил Витька.
– Заткнись, дурак.
– А чего заткнись? Прикольно. Уроков сегодня точно не будет.
Ответ вызвал лёгкие смешки. Дети были напуганы, конечно, но всё ещё могли смеяться. Им нисколько не верилось, что тьма может прийти надолго.
– Прости, но я больше не могу, – едва не плача, сказал мужчина, а затем со стоном опустил подрагивающую руку с лампой вниз и устало сел на пол пещеры. На лице его отражалось отчаяние. Из глаз ручейками потекли слёзы.
– Па, прекращай сырость разводить, – тут же разозлился мальчик, а там, со злостью швырнув в стену один из мелких камешков, добавил. – Знаешь, если кому здесь и стоит плакать, так это мне. Это я, как полный придурок, повёлся и теперь ничерта не могу исправить. И что, как тебе, пап, легче от этого моего признания?
