– Откройте, люди, откройте дверь мне! Стучусь в окно я, стучусь в косяк. Откройте, люди! Я – зимний ветер, Из мертвых листьев на мне наряд.
– Входи свободно, холодный ветер, Живи всю зиму в печной трубе; Тебя мы знаем, тебе мы верим, Холодный ветер, привет тебе!
– Откройте, люди! Я – неустанный, В неверно-серой одежде дождь. Я чуть заметен в дали туманной, На фоне неба и голых рощ.
– Входи свободно, дождь неустанный, Входи, холодный, входи, глухой! Входите вольно, дождь и туманы, Есть много трещин в стене сырой.
– Откройте, люди, дверные болты, Откройте, люди! Я – белый снег. Все листья, ветер, в полях размел ты, Плащом я скрою их всех, их всех.
– Входи свободно под крики вьюги И лилий белых живой посев Разбрось щедрее по всей лачуге До самой печи, о белый снег!
Входите смело, снег, дождь и ветер, Входите, дети седой зимы! Мы, люди, любим и вас и север За скорбь, что с вами познали мы!
К морю
На вечном трепетанье струй, Как вещи хрупкие, – вдали Спят золотые корабли.
И ветер – нежный поцелуй – Чуть шепчет вслух, И пена волн, Лаская челн, – Как пух.
На море праздник, воскресенье!
Как женщины с богослуженья, Идут к земле и в небеса – Там облака, здесь паруса: На море праздник, воскресенье! Порой вдали сверкнет весло, Как ограненное стекло.
Собой и часом просветленный И в перламутровый убор Вперяя взор свой ослепленный, Кричу я в блещущий простор:
«О море! Ты, как царь, одето В атлас отливный, в шелк цветной! Ты мощь немеркнущего лета Сливаешь с ласковой весной!
И ряд твоих зеркал качая, С волны сбегая на волну, Кочуют ветры, зажигая Их голубую глубину.
Ты – пламенность; скользя по волнам, Хотели б гимны петь лучи, – Но молкнут в золоте безмолвном Твоей блистающей парчи!
О море, общее наследство Простой, начальной красоты! Мое мечтательное детство, Мой юный возраст – это ты!
Ты исступленный, благодатный Восторг давно прошедших дней! Ты полно негой невозвратной Безумной юности моей!
Сегодня, в день твои просветленья, Прибоем пенистым маня, На новый бой, на достиженья Прими в прилив свой и меня!
Я буду жить с душой освобожденной Под взорами глубоких, ясных лиц, Что вниз глядят с таинственных границ, Как рвемся мы к их высоте бездонной; Вещей живой водоворот Меня помчит и увлечет В поток единый превращений; Я буду грезой скал, я буду сном растений, В артерии мои вольется кровь богов, И, как стрелу, направлю в даль веков Я власть моих хотений!
Во мне ложится тень. Как колея Обходит глубоко вкруг вспаханного поля, Обведена годами мощь моя, Уж не всегда, как меч, моя багряна воля, И гордость не всегда, как дерево, в цвету, И с меньшей страстностью своим лицом зеленым Хватает буйный ветер на лету – Тот, что в людских лесах проносится циклоном.
О море! Чувствую, как сякнут родники В моей душе – равнине пожелтелой… Еще хоть раз огнями облеки Мое измученное тело, Пока последний час, отмеченный судьбе, Его не возвратит, уже навек, – тебе!
Да! В неистомный вихрь зачатий и рождений, О море, примешь ты когда-нибудь мой прах! Ты будешь мчать его в бушующих волнах, Ты с красотой своей мои смешаешь тени; Гробницей будет мне безмерность сил твоих, Их тайные труды, их подвиг сокровенный, И существо мое в котле вселенной Исчезнет, растворясь среди естеств других, – Но возвратится вновь, чрез тысячи столетий, Вновь диким, девственным, как в мир приходят дети: Ничтожный ком земли, взглянувший в небеса, Мгновенье новое сознанья, Едва заметное сверканье, Недвижной вечности зажегшее глаза!»
На тихом трепетанье струй, Как яркие гроба, – вдали Спят золотые корабли.
Но ветер – нежный поцелуй – Чуть шепчет вслух, И пена волн, Лаская челн, – Как пух.
На море праздник, воскресенье.
Трибун
Как мощных вязов грубые стволы, Что деды берегли на площади соборной, Стоит он между нас, надменный и упорный, В себе связав безвестных сил узлы.
Ребенком вырос он на темных тротуарах Предместья темного, изъеденного злом, Где каждый, затаив проклятья, был рабом И жил, как под замком, в тюрьме укладов старых, В тяжелом воздухе мертвящего труда, Меж лбов нахмуренных и спин, согбенных долей, Где каждый день за стол садилась и нужда… Все это – с коих пор! и это все – доколе!
И вдруг – его прыжок в шумящий мир борьбы, Когда народ, сломав преграды вековые И кулаки подняв на темный лик судьбы, Брал приступом фасады золотые, И, с гневом смешанный, шел дождь камней, Гася по окнам отблески огней И словно золотом усыпав мостовые!
И речь его, похожая на кровь, На связку стрел, разрозненных нещадно, И гнев его, и ярость, и любовь, То вместе слитые, то вьющиеся жадно Вокруг его идей!
И мысль его, неистово живая, Вся огневая, Вся слитая из воли и страстей! И жест его, подобный вихрю бури, В сердца бросающий мечты, Как сев кровавый с высоты, Как благодатный дождь с лазури!
И стал он королем торжественных безумий. Всходил и всходит он все выше, все вперед, И мощь его растет, среди восторгов, в шуме, И сам забыл он, где ее исход! Весь мир как будто ждал, что встанет он; согласно Трепещут все сердца с его улыбкой властной; Он – ужас, гибель, злоба, смерть и кровь; Он – мир, порядок, сила и любовь! В нем тайна воли одинокой, Кующей молоты великих дел, – И, полон гордости, что знают дети рока, Он кровью вечности ее запечатлел.
И вот он у столба распутья мирового, Где старые пути иным рассечены, Которым ринутся искатели иного К блистательной заре неведомой весны! Он тем уже велик, что отдается страсти, Не думая, всей девственной душой, Что сам не знает он своей последней власти И молний, вверенных ему судьбой! Да, он – загадка весь, с ненайденным решеньем, И с головы до ног он погружен в народ, Что, целен и упрям, живет его движеньем И с ним умрет.
И пусть, свершив свой путь, пройдя, подобно грому, Исчезнет он с земли в день празднеств иль стыда, И пусть шумит за ним иль слава, иль вражда, Пусть новый час принадлежит другому! Не до конца его друзья пошли На пламенный призыв пророческого слова. И если он исчез, то чтоб вернуться снова! Его душа была в грядущем, там, вдали, В просторах моря золотого. Отлив, пришедший в свой черед, Ее на дне не погребет! Его былая мощь сверкает в океане, Как искр бессчетность на волнах, И в плоть и кровь вошел огонь его мечтаний, И истины его – теперь во всех сердцах!
