– … а потом мы с Вовой увидели таджиков, как раз на том жигуленке, они, представляешь, Вова видел, в багажнике машины везли какого-то человека, – продолжала рассказывать Ленке о сегодняшней встрече Маша. – Они так на нас смотрели, аж жуть. Я так напугалась, Лен, ты не представляешь. Я думала, они сейчас достанут пистолеты и начнут в нас стрелять.
– Они, что, убили этого человека?
– Какого?
– Который в багажнике был, Маша, – Ленка с ухмылкой посмотрела на нее.
– А, ну да. То есть я не знаю, но думаю, что убили.
– Тогда почему вы не позвонили в полицию?
– Лен, ты что? Они бы узнали, кто звонил, и убили бы и нас.
– Маша, ерунду не говори. Как они могут вас выследить?
– Обыкновенно, – тут я отдал должное логике своей жены, – они же всегда могут купить информацию у продажных полицейских: кто звонил, адрес регистрации. Сейчас никто не застрахован от того, что тобой могут заинтересоваться и сделать все, что захочется. В такое время живем, Лен, – со вздохом сказала моя Маша, – никто не защищен сегодня. Вид у них был не как у простых таджиков на заработках, а как по телевизору показывают тех, кто в Сирии воюет.
– Нас будут убивать, а мы будем молчать, так что ли?
– Слушай, Ленка, вот возьми и позвони сейчас сама, раз такая умная. Прошло не так уж много времени, не больше часа.
– Да теперь-то что, они уже уехали, ищи ветра в поле.
У Сереги зазвонил мобильный. Он взял телефон со столика и ответил. Немного поговорив, отключился.
– Сейчас Петровы приедут, – положив мобильный обратно, возвестил Серега. – Это предпоследние приглашенные на сегодня. Приедут вдвоем без детей, слышишь, Натусик?
– Слышу, слышу, дорогой, сейчас приедут Петровы, – ответила Наташка, ни на секунду не отвлекаясь от рассказывающего ей о чем-то Дениса.
– Слушай, это же твои друзья.
– Мои и что? Я что должна прямо сейчас соскочить, начать бегать и кричать: “Сейчас Петровы приедут?”– Отстань от меня, Сережа. Иди лучше вина мне налей, – она протянула ему свой бокал. – Доктор с женой когда приедет?
– Обещали к десяти вечера подъехать. У Доктора, операция какая-то.
– А что, он разве практикует? – спросила Ленка.
– Да, прям, это я просто так сказала, – с неохотой отвлекаясь от Дениса, стала пояснять Наташка. – У Доктора там какое-то собрание собственников, чего-то там решают. Да, Денис?
– Ага, – кивнул он в подтверждение этих слов. – Вчера ему позвонил старший бизнес-партнер, и сегодня они встречаются.
Доктор никогда не был хирургом и даже ни дня не проработал как врач. Он после школы поступил во Второй мединститут на санитарно-гигиенический, как-то закончил его, получил диплом. Еще на последнем курсе друг по институту подкинул ему денег на раскрутку идеи, с которой Доктор, тогда еще совсем не Доктор, носился. Идея заключалась в создании клиники для прохождения медкомиссий. Они открыли это заведение сразу после окончания. Клиника занималась тем, что выдавала справки для водителей, для тех, кто покупает оружие, кому нужны санкнижки, короче, вот эти все справки для всяких там разрешений. Бизнес оказался очень выгодным: снял помещение, арендовал личные печатки у знакомых врачей-специалистов, посадил двух девочек в белых халатах, и нормально. Клиент идет, деньги несет, а девочки только заполняют справки, вклеивают в них фотографии, расписываются за докторов и ставят печати. Если какие-то вопросы возникают, Доктор их разруливает. Все просто, почти законно, прибыльно. Никаких тебе высоких технологий в медицине и стоматологии, никаких затрат на оборудование, лекарства и так далее.
– Хорошо, а где Петровы? – спросила Маша.
– Я же сказал, что скоро будут. Только что разговаривал с Кириллом, – сказал Серега.
– Не обижайся, Сережа, я просто не слышала. А чем они занимаются, Кирилл и …?
– Света, – закончила за нее Наташка. – Да, вы же их совсем почти не знаете. Света моя старая подруга, мы вместе в школе учились. Кирилл работает главным технологом где-то в оборонке, а Света в небольшом ювелирном магазине заведующей.
– И как они живут? – спросил Денис.
– Нормально они живут, – ответил ему Серега. В оборонке сейчас видел, какое оживление? Кадров не хватает, если человек соображает в технике, его на вес золота ценят. Кирилл в основном и зарабатывает, а Светка детей воспитывает, у нее магазин рядом с домом.
– Кирилл, небось, ворует по-крупному, – сказал Ленка задумчиво.
– Не знаю, свечку не держал, но в последнее время они хорошо стали жить. Дачу строят, говорят в кредит.
– Так мы и поверили. Денис, налей мне винца, – протянув пустой бокал, попросила Ленка. Она потянулась на своем шезлонге и перевернулась на живот. И сзади ее фигура была почти безупречна. Ленка закинула руки за спину и начала развязывать вязочки на купальнике, чтобы не осталось белых следов.
– Ты так долго будешь возиться, – глядя на ее мучения, сказал вернувшийся с бокалом Денис. – Давай я развяжу.
– Тогда дай мне вина.
– На, держи, – он протянул ей бокал с вином, а сам, присев рядом на корточки, начал развязывать тесемки. – Ты как их завязывала, вообще?
– А, черт их знает, я давно уже его не надевала, не понимаю от чего он так завязался.
Я в это время посмотрел на Наташку, она с некоторой ревностью, это было видно по лицу, следила за возней супругов. Серега тоже смотрел на Дениса с Ленкой, а Маша взглядом мне показывала на Наташку, как бы говоря: "смотри, смотри, а эта-то как разволновалась". Сцену прервал автомобильный гудок за воротами.
– О, Петровы приехали, – подняв вверх указательный палец, с облегчением сказал Серега, и пошел открывать ворота.
Развязав, наконец, тесемки купальника, Денис поднялся и спросил меня: – А у тебя как дела, Вова?
– Хреново, как у большинства сейчас. Заказов почти нет, рекламировать нечего, сам знаешь, импорт подорожал сильно из-за падения рубля, никто ничего не покупает. Тоска. Крупняк западный, которой у меня был, все контракты свернул и отвалил из нашей богоспасаемый державы. Живу на старых запасах. Пока вот думаю, где можно деньгу поднять. Есть одна тема не очень законная, но очень денежная, вот ее я сейчас разрабатываю. Распространяться особо не хочу, скажу только, что это связано с нефтянкой, гешефт должен быть не плохой.
– Сейчас везде плохо дальше трех метров от Трубы, – Денис, отхлебнув вина, посмотрел сначала на жену, затем на Наташку.
– Это что значит, переведи, – попросил я.
– Это значит, что конторам, которые находятся дальше трех звеньев в пищевой цепочке от нефтяной или газовой трубы, сегодня не прожить. Все деньги закольцовываются в пределах этих трех звеньев. Люди не любят делиться ничем, кроме своих неприятностей, тем более деньгами.
– Похоже на правду. Те, кто когда-то производил, теперь уже сдохли, остались лишь перепродавцы, но и у этих денег мало. Сколько бы я не разговаривал, не уговаривал, народ не хочет тратить деньги на рекламу. Все сидят в режиме жёсткой экономии.
– Естественно, Вова, какая нахрен реклама, когда простой народ покупает по принципу: низкая цена, плевать на качество. Бизнес В2В держится только на личных связях и входит в цепочку из этих трех звеньев. Реклама – двигатель торговли в рыночных условиях, а у нас этого рынка никогда и не было. Конкуренция существует только за кресла чиновников, которые распределяют деньги в этом государстве, больше конкуренции у нас нигде нет.
– Понятно все это, Денис, мне другое непонятно: все было хорошо десять лет, а тут все стало вдруг плохо. Так ведь не бывает.
– Как видишь, бывает. Нефть упала, вот и кризис. Ты когда откаты платил, думаешь куда деньги уходили?
– В карман тех, кто заказывал рекламу.
– Правильно, – Денис произнес это "правильно" с растягом в нос, той самой интонацией, как кот Матроскин из Простоквашино, – а дальше эти деньги куда шли? – всё с той же интонацией, продолжая вскрывать логику процесса, задал следующий вопрос Денис Матроскин.
– Ну, покупали люди себе чего-то, – ответил я, раздражаясь от его менторского тона, – откуда я знаю?
– Правильно, ты все правильно сказал, – одобрительно проговорил он. – Не на оренбургские же платки или деревянные ложки они все эти деньги тратили, так?
– Всё так.
– Значит, деньги они тратили на покупку вражеских товаров и услуг, а не вкладывали их в экономику отчизны.
– Ладно, Денис, хватит выеб.., че дальше-то будет?
– Х.З. – что значит: хто его знает. Вова, все будет хорошо, если не будет все плохо, – Денис налил мне и себе вина, отхлебнул и посмотрел на небо. – А воздух-то какой…
Наташа посмотрела на него чуть ли не с восхищением.
– Ты такой умный, Денис. Расскажи нам ещё что-нибудь, – она повернулась на бок, откровенно его разглядывая.
– Только бедный, – иронично произнесла Ленка, закуривая сигарету.
– Прости, что ты сказала? – переспросила Наташа.
– Я говорю, он умный, но почему-то бедный, – пояснила Ленка, затягиваясь.
Дениса аж передёрнуло от этой фразы. Он залпом допил вино и что-то хотел ответить Ленке, но его опередила Наташа, которая не хотела семейных сцен в начале вечера.
– А где Петровы? – громко спросила она.
– Сейчас придут, Серега же за ними пошел. Наташа, напомни, как зовут девушку Петрову, а то мы так редко видимся, что я забываю, – попросил я, поддерживая игру, хотя в глубине души жалел, что Ленке сейчас не удалось оттоптаться на Денисовом самолюбии.
– Я же только что сказала, ты уже нажрался, Вова?
– Наташа, я не нажрался, просто что-то пропустил. Такое же бывает? Скажи, сложно, что ли?
– Ее – Света, его – Кирилл. Запомнил? – Наташка демонстративно повернулась ко мне спиной.
– Спасибо превеликое, – я демонстративно поклонился.
Если честно, Наташка меня в последнее время сильно раздражала. Нет, был период нашей с ней духовной, так сказать, близости, но он прошел, и потом нам обоим стало за это как-то неловко, возможно, поэтому теперь она платила мне тем же. Женщины хорошо чувствуют тех, кто их не любит, даже не так: они чувствуют даже простое равнодушие к себе, и их это бесит. Нет, она, конечно, симпатичная девушка, но ее туповатость, которую она, естественно, не сознает, немного напрягает. Моя Маша тоже, скажем, не Софья Ковалевская, ну дак, не для этого я и женился на ней. У нее есть неоспоримое преимущество – ее отец, мой тесть. Только за счет него я имею свой бизнес, чего я никогда и не скрывал, и не стеснялся. Каждому в нашем мире нужны хорошие стартовые условия. Мои способности и деньги тестя дали неплохие результаты в виде моей рекламной фирмы. Некоторые ведь проматывают данный им капитал и возможности в связи с полным отсутствием способностей к бизнесу, а я нет, я не потерял. Сейчас, правда, стало совсем плохо, этот проклятый кризис останавливает всю экономику, и мы уже начинаем проедать заработанное. Меня это нервирует, полное отсутствие заказов даже от старых проверенных клиентов ввергает в уныние. В славные "нулевые" через мое рекламное агентство прогонялись огромные рекламные бюджеты российских филиалов больших солидных западных компаний. Откатами не брезговал никто, даже почтенные зарубежные менеджеры высшего звена, поставленные своими советами директоров на пригляд за вороватыми аборигенами. Жизнь была прекрасна и безоблачна. В своем агентстве я занимался только финансовыми и представительскими функциями, единственный креативщик, который отвечал за все придумки и их воплощение, Федор, так его звали, по мере надобности собирал и организовывал свою творческую группу. Они работали в автономном от меня режиме, обсуждая и согласовывая концепции всех пиар и рекламных кампаний с исполнителями среднего звена наших заказчиков. Потом мы встречались с заказчиками на уровне руководства, утверждали концепцию или не утверждали, что случалось крайне редко, Федор грамотно отрабатывал вопросы на своем уровне, а затем я уединялся с ответственным от руководства заказчика и рисовал на чистом листе бумаги схему отката, цифры, даты. Когда мы приходили к соглашению по вопросу деталей, концептуально договоренность достигалась до начала работ, бумага сжигалась. Наликом баловались только мелкие сошки, солидные люди делали “выгон” с какой-нибудь консалтинговой или промоуторской конторы, которую я должен был на второй-третьей итерации прохождения денег включить в цепочку. Все просто и незамысловато. На следующий день мне перечислялся аванс, часто в стопроцентном размере от суммы договора. Надежность и качество – это то, что сделало мне репутацию в питерском бизнес-сообществе. Ни разу я не допустил просрочки по своим обязательствам, я имею в виду откаты, в то время как сдача заказа ни разу не прошла в срок, оговоренный с заказчиком. Творчество не влезает в прокрустово ложе точных сроков, да и сфера рекламы вырастает из вкусовщины и поэтому не может устраивать всех и во всем. Тогда у нас у всех складывалось ощущение, что мы уже европейцы и бизнес наш не хуже западного. Но мы заблуждались. Сейчас у меня было только одно желание, чтобы всё скорее уже рухнуло, раз мне не находится в этой системе места. Я хотел перемен, водоворота, который всё сломает в стране, перемешает и даст мне новые возможности.
– Привет честному народу! – приветствовал подошедший Кирилл. За ним шли о чем-то переговаривающиеся Света и Серёга. Кирилл подошел к нам с Денисом, мы поздоровались и обнялись, так у нас в последнее время было принято. – Как вы тут отдыхаете, молодые люди и девушки, давно пьете? Судя по Серёге, не раньше, чем через часок мы вас догоним.
Кирилл был в цветастой футболке, бейсболке и голубых джинсах, а Света в легком коротком сарафане в цветочек, который очень шел ей. Ветерок легко обдувал наше лежбище у бассейна, принося откуда-то запах свежескошенной травы и какого-то цветущего дерева или кустарника. Нежно перебирая низ Светиного сарафана, ветерок поглаживал ее кожу травяным ароматом. Ее длинные густые темно-каштановые волосы были собраны заколкой на затылке. Они переливались в лучах солнца червонным золотом. На дне бассейна солнечные зайчики неспешно перескакивали с места на место, подчиняясь неторопливому волнению поверхности воды. Мне кажется, я на секунду влюбился в Свету, это было очарование момента, когда она шла к нам. Каждый раз, когда я видел эту пару, я задавал себе вопрос: что она нашла в Кирилле? Он был обыкновенный веснушчатый светловолосый парень, каких много в любом городке среднерусской равнины. Жидковатый физически для деревни, он отлично соответствовал типажу обитателя маленького провинциального городка. Чувствовалась в нем, как раньше писали в нашей литературе, мужицкая хитреца. Он не получил особо престижного образования и эрудиция из него не лезла отовсюду, но был он, видимо, упрям и последователен в достижении своей цели. Как-то на одной из пьянок, за стаканом вина, много уже выпитого за вечер, он признался, что его "голубая мечта" – стать директором завода, на котором он работает. – Ну, нормальная такая мечта,– одобрили мы его, а сами, пьяно подмигивая друг другу, ухмылялись, типа, куда тебе, лапоть.
– Ты так к нам обращаешься, как будто сам уже старый и пенс, – отозвался Денис.
– Он не пенс, конечно, никакой, но, работая на заводе среди своих старичков, сам уже начал понемногу превращаться в такого же. Не обращайте на его такие слова внимание. Хотя, он же теперь у меня главный инженер, – с нескрываемой гордостью ответила за мужа Света.
– Вау, – Денис присвистнул. – Твой муж теперь большой человек, и давно с ним такое счастье приключилось?
– Три месяца как.., – Кирилл подал бокал Свете и отпил из своего. – Сам даже не ожидал. Наш старый главный инженер ушел на пенсию, отметил свое 75-летие, и меня назначили вместо него, – он с трудом скрывал свою радость, которая распирала его изнутри, как газы при несварении.
– И как теперь живет твой завод, наверное, процветает? – спросила Ленка, даже не посмотрев на него.
– Хорошо живет. Сейчас очень много заказов появилось, много техники строим.
– Куете, так сказать, обороноспособность страны. От кого защищать-то собираетесь, – на этот раз Ленка повернула к нему голову и посмотрела, требуя ответа.
– От врагов, естественно. Знаешь древнюю поговорку: хочешь мира, готовься к войне?
– Знаю, конечно, только у меня есть подозрение, что мы нахрен никому не сдались. Старый анекдот про неуловимого Джо помнишь? Почему его называют неуловимым? Он неуловим, потому что его никто не ловит. А почему его не ловят? Потому что он нахрен никому не сдался. Так и с нашей родиной: она непобедима, потому что она нахрен никому не сдалась.
– Это ты зря, посмотри вон, как Штаты усиливают свои силы вокруг наших границ. Что они просто так столько войск держат?
– Может Штаты и усиливают свои силы, как ты метко подметил, но думается мне, они просто от нас отгораживаются всеми своими усиленными силами. Есть такая поговорка…
– Что-то вы сегодня фольклором увлеклись, как я посмотрю, – Серёга встал со своего шезлонга и направился к дому. Уже немного отойдя, повернулся и позвал: Кирилл, пошли рыбу жарить.
– Да, у нас сегодня сёмга, – произнесла Наташка тоном образцовой хозяйки. – Я знаю, что все её любят. Специально вчера заехали с Серёжей на наш рынок и купили свежей норвежской сёмги.
– Как это? – удивился почти уже ушедший Кирилл.
– А что тебя удивляет? – спросила Наташка.
– Её же запретили к ввозу из-за санкций.
Кирилл казался искренне удивленным, и я подумал: «он правда дурак, или прикидывается?»
Денис хохотнул и ответил: “И чё? Теперь её перегружают в море или ещё как-то там, и она становится российского происхождения. Российская такая себе сёмга. У неё же на морде не написано, что она норвежская, говорить она не умеет”.
– Но это же нарушение запрета, – Кирилл с искренним возмущением посмотрел на нас.
«Да, точно дурак, но как таких держат? Наверное поэтому и двигают», – подумалось мне.
– Слушай, – и Денис с некоторой веселостью начал задавать вопросы, – Ты же в курсе, что у Белоруссии нет выходов к морю? Как же ты воспринимаешь то, что мидии и прочие рыбные палочки у нас теперь сплошь белорусские? Ты интернет читаешь или хотя бы телевизор наш смотришь?
– Читаю, смотрю, но не понимаю, почему так происходит. Есть же запрет и здравый смысл. Раз запрещено, то запрещено, и никакие испанские мидии не могут прикидываться чилийскими или, тем более, белорусскими.
– О, а наши кузнецы обороноспособности, оказывается, неплохо разбираются в деликатесах, как я посмотрю, – Ленка на этот раз с интересом взглянула на Кирилла.
– Да это я так… в интернете вычитал, – чуть смутившись, произнес Кирилл и, посмотрев на Серёгу, который терпеливо ждал, когда закончится эта дурацкая беседа, сказал – Ладно, пойдем жарить.
Я остался у бассейна с Денисом и девчонками. Солнце почти завалилось на западный бок земной сферы в тихо подкравшиеся тучи, которые единым фронтом наползали с запада, как это обычно в наших краях бывает. Посвежело. Девушки, разгоряченные вином, пока не замёрзли, и мы болтали о всяких пустяках. Наташка, и присоединившаяся к ней Света, слушали очередные веселые истории от Дениса, а я, скучая, иногда вставлял несколько слов в неторопливый разговор Ленки и Маши.
Меня не оставляла некая тревога от увиденного сегодня на дороге. В последнее время приходилось разное наблюдать из жизни представителей бывших советских среднеазиатских республик у нас на улицах, рынках, магазинах, но это все-таки были в большей степени бытовые зарисовки, когда несколько гастеров-таджиков ходят по магазину с тележкой, в которой лежат килограммы морковки, лука, макарон, хлеба и несколько банок тушёнки или, если закупку ведет семья, часто вместо тушёнки в корзине лежит несколько упаковок халяльной курицы и что-то молочное. Сегодня ситуация была другая – сегодня мы с Машей увидели жизнь диаспоры, которая уже не считает нужным особо скрывать то, что у них происходит внутри, более того, они уже начали смотреть по сторонам в поисках несоответствия окружающей действительности их картинке мира. Взгляд, которым они провожали нас, был взглядом оценивающим, они как бы говорили: никуда вы не уйдете, мы здесь, и у нас есть к вам вопросы и претензии. Я увидел, как диаспора перестает быть просто диаспорой замкнутой на себе, а начинает проявлять себя как активная социальная составляющая. Может быть, это только игра моего воображения? Но я собственными глазами видел, как они смотрели на нас. И что из этого следует? Из этого следует то, что у меня под боком растет конкурент за ресурсы, который агрессивен и совершенно не разделяет моих ценностей, и то, что теперь мне придется воевать за уменьшающийся кусок пирога ещё и с этими чужаками. Такая перспектива мне не понравилось. Мне хватает соперников внутри своей системы, но эти – враги нам всем. С другой стороны, наши желания взорвать эту систему совпадают, поэтому я должен воспринимать их как союзников. Вот только после взрыва, есть ли у нас шанс одолеть этих голодных и воинственных фанатиков?