Юлиан Климович
Короткое знакомство
Через двадцать минут наш автобус, свернув на короткий разбитый подъезд, вкатился на городской автовокзал, который оказался типичным образцом советского общественного места. Таким же, как и аэропорт. Обычный провинциальный автовокзал, во всяком случае других мне и не довелось видеть. Железные колонны, носившие на себе следы многократной окраски серебрянкой, как древние сосны, вырастающие из заплеванного и изгаженного асфальта ничейной транзитной территории, тяжело держали длинные ряды двускатных крыш над посадочными платформами. Старый рассыпающийся асфальт серел под колесами десятка разнообразных автобусов. Наш автобус остановился рядом со столбом, на котором криво висела ржавая табличка с надписью “Комсомольск-на-Амуре”. Под табличкой уже толпились люди с сумками и чемоданами. Второй водитель, поставив фильм на паузу, вышел, чтобы загрузить багаж. Новые пассажиры сгрудились перед дверью. Мы смотрели на них сверху. Водитель-морж на входе проверял билеты, которые приходилось чуть ли не с силой вырывать из недоверчивых рук. Люди ругались, стараясь поскорее сдать свои сумки-пакеты-чемоданы и войти в салон.
“Извечная советская боязнь не успеть, опоздать, боязнь того, что тебе ничего не достанется овладела ими в этот момент”, – вычурно, в стиле текста к кинохроники, подумал я.
– Почему они так торопятся, у них ведь у всех есть билеты? – спросил я Иру.
– Там не указаны места, а сидеть сзади желающих мало. Там часа через два будет настоящая Сахара, да еще тряска.
– Да, двигатель-то сзади, – согласился я.
Через десять минут все расселись и устроились. Дверь с шипением закрылась, и автобус тронулся. Второй водитель взял пульт и снова включил сериал. Люди, сидящие возле прохода, вытянули шеи так, что их головы лесенкой сходились к центру в конце автобуса. Через пять минут вновь прибывшие задние пассажиры, поняв, что смотреть так невозможно, уселись поудобнее и наладились спать. Ира, пока заходили пассажиры, собрала волосы в большой пучок, открыв нежную шею. Ее голова слегка склонялась влево, а в мочке чуть покрасневшего уха блестела маленькая золотая сережка-гвоздик с прозрачным камушком. То, с каким нарочитым вниманием Ира смотрела на экран, было понятно, что она чувствует мой взгляд. Непроизвольно она провела рукой по правой щеке, задев при этом сережку, которая заискрилась в лучах восходящего солнца. Чтобы не смущать её своим взглядом, я снова уставился в окно. Мимо проплывал город, похожий на большой пригород. Эклектичность застройки резала глаз, но не удивляла. Наш автобус ехал теперь по другой дороге. То тут, то там возникали островки частной застройки, которые достаточно быстро вытеснили остатки советских жилых коробок, исчертив довольно спокойный ландшафт кривыми серо-коричневыми заборами. Где-то за четвертым-пятым перекрестком от вокзала слева выросла нескладная красного кирпича новодельная церковь.
– А Амур мы увидим? – обратился я к Ире.
– Здесь нет, только часа через два-три, и то мельком, а потом уже когда будем переезжать мост в Комсомольск, – с готовностью ответила она.
– Понятно, – сказал я. – А в Комсомольске есть пляж?
– Да, очень большой, но там запрещено купаться.
– Почему?
– Очень грязная вода, китайцы стоки сбрасывают в свою Сунгари, а из нее вся эта химия и грязь попадает в Амур.
– Жаль, а я хотел искупаться…
Ира немного подождала, не скажу ли я еще чего-нибудь, но я промолчал, и она снова стала смотреть сериал.
Немедленная готовность ответить на вопрос выдавала в ней провинциальность, обычно сразу безжалостно убиваемую перебравшимися в столицы в поисках лучшей жизни. За время, что я находился здесь, люди показались мне наивными и простыми, как дети. Да, общение было короткое и мимолетное, но я успел составить мнение. Может быть усталость повлияла на восприятие действительности, приукрасив и дорисовав ее, но мне казалось, что местную жизнь я увидел и вполне объективно себе представил. Довольно архаичный уклад порождал не только эту трогательную где-то наивность, но и свои страхи, которые владеют людьми. В Москве страхи одни, в Питере немного иные, но те и другие совершенно отличаются от страхов, вызванных архаикой провинциальной жизни.
Автобус уже проезжал пригороды. Давно закончились многоквартирные дома, и пошла сплошная бессистемная частная застройка. С удивлением я обнаружил, что во дворах стоят деревянные сортиры. Конечно, я был готов к тому, что жизнь здесь несколько отличается, но чтобы настолько…
Я поймал себя на том, что опять смотрю на профиль Иры. Она, конечно, почувствовала мой взгляд и, немного помедлив, повернула ко мне лицо, спросила:
– А Вы не здешний? – очень непосредственно поинтересовалась она.
– Да, я из Питера. Еду по делам в Комсомольск.
Она улыбнулась и сказала:
– Петербург очень красивый город. Я очень хочу туда съездить.
– Без проблем, приезжай, я тебе покажу его.
Она улыбнулась на этот раз с благодарностью. Я тоже улыбнулся, но немного покровительственно.
– А ты зачем едешь в Комсомольск?
– Домой возвращаюсь, после сессии практику в университете прошла, теперь еду на каникулы.
“Интересно, могло бы у меня с ней что-нибудь получиться? Разница в возрасте всего десять лет. Маленькая, конечно, но…”.
– А на каком ты курсе?
– Второй закончила. – Ира опять повернула ко мне голову и ждала продолжения.
– А на кого учишься?
– На менеджера в сфере гостиничного сервиса.
– Это что, на ресепшене стоять?
– Сначала да, а потом все участки надо пройти и цель – это управляющий гостиницей. Мне очень нравится. После одиннадцатого хотела в Харбин ехать учиться, но денег не хватило, поэтому поступила на бесплатный к нам в Хабаровск.
– Разве можно в Китае учиться?
– Да, там есть международные ВУЗы, в которых преподавание идет на английском языке. У нас некоторые уезжают туда учиться. Там и английский, и китайский языки, выучиваются и остаются работать. Очень выгодно и перспективно в Китае учиться.
– И много уезжает туда?
– Не сказать, чтобы много, но с каждым годом все больше. Но это только у кого родители обеспеченные и есть желание в люди выбиться, а не просто диплом о высшем образованием получить, а потом менеджером по продажам сидеть в какой-нибудь шарашке или магазине.
Глядя на нее, я наслаждался моментом. Одно к одному: мое чувство столичного превосходства дополнялось присутствием очень красивой и неглупой девушки. “Все верно, сильному должно принадлежать лучшее”, – с удовольствием подумал я. “Обязательно надо переспать с ней”.
– Ира, чего ты хочешь от жизни?
Сильная усталость, придавившая по прибытии, сейчас перешла в другое качество, я чувствовал себя не то чтобы пьяным, но уже немного с бодуна. Кроме того, “бремя белого человека” давало возможность вести себя свободно с аборигенами. Вспомнилась сцена из замечательного советского фильма середины-конца восьмидесятых про молодежь, где один из гостей, желая понять современную молодежь, спрашивает дочь хозяев чего она хочет от жизни, а девушка, доведенная дурацкой выходкой своего друга до состояния аффекта, выдает свои сокровенные, но, как оказалось, совсем детские мечты. Мне захотелось услышать ответ Иры.
– Что Вы имеете в виду? – удивленно спросила Ира.
Она не спросила “в смысле?”, чем бы отбила у меня всякое желание дальнейшего общения. В моей системе координат встречный вопрос “в смысле?” всегда означает табу на общение с человеком, ответившим подобным образом. Нет, если дело касалось родных и близких, которых, как говорится, не выбирают, то ничего не поделаешь, но с людьми малознакомыми и малозначимыми для меня я, получив такой ответ, немедленно прекращал общение. Может это снобизм, но я всегда считал, что люди, задающие этот вопрос, либо тупы, либо таким образом выражают пренебрежение ко мне. А может быть все проще, и это у меня какой-то комплекс, о котором я не имею представления, заставляющий циклиться на таком ответе. Возможно, будь у меня опыт общения с психоаналитиком, то он рассказал бы о целом букете разных комплексов, которые сидят во мне. Я подозреваю, что психоаналитики живут тем, что заставляют людей поверить в великое множество разнообразных комплексов, живущих как паразиты внутри нас, и высасывающих жизненную силу. Но Ира спросила “что Вы имеете в виду” и тем окончательно убедила меня, что поездка не будет скучно-изматывающей.
– Только то, что сказал: что ты хочешь получить от жизни?
Ира посмотрела на экран, где молодой человек, изображающий богатого бизнесмена, дарил очередной золушке обручальное кольцо с огромным фальшивым бриллиантом, помолчала немного, а затем произнесла:
– Мужа хорошего, чтобы не работать, а дома с детьми сидеть и не считать копейки от зарплаты до зарплаты.
– Ну дом-то непременно в Москве, и чтобы с гектаром собственного леса?
– Совсем не обязательно, можно и здесь, – улыбнулась она.
