Юлиан Климович
ОнЯ
Моисеич посмотрел на меня вопросительно, – зачем ты усложняешь? Неужели ты не понимаешь, что мне это тяжело?
– Слушай, а я ведь только сейчас догадался…
– Ты никогда не отличался сообразительностью. О ее чувстве ко мне не знает разве что пес на заводских воротах и ты. Хотя по поводу пса я бы не ручался.
– И давно?
– Ты такой несообразительный? С рождения скорее всего, – пожав плечами ответил он.
– Ну, нет, – ничуть не обидевшись, удивился я.
– Да почитай с самого начала нашей работы. На первом новогоднем корпоративе, когда ты еще где-то не понятно где работал, и на нем, понятно, не присутствовал, я с ней переспал. Пьяный был. После еле-еле эту новогоднюю историю на тормозах спустил. Так жалел и бога молил, чтобы все выкрутилось. Но Людмила оказалась женщиной не только красивой, но и умной, и жертвенной. Хотя я ее насильно не заставлял, перед ней у меня вины нет в отличие от Нади.
– Так ты еще и поэтому переезжаешь, – утвердительно покивал я.
– Отчасти, практически совсем не поэтому. Столько лет прошло… , – он веером собрал шампуры и переложил с мангала на большую тарелку. – Первая партия божественного мяса готова. Прошу к столу! – позвал он всех.
– Борис Моисеевич, зачем же вы бога на мясо пустили? – Уже заметно пьяный Андрей, радостно заржал каким-то икающим смехом.
– “И смеется на редкость мерзко, как гиена хохочет” – с отвращением подумал я.
– Что только не сделаешь ради таких дорогих гостей, – отшутился Моисееич. – Давайте нальем и выпьем за нашу встречу на этой земле, за то, что ничего под луной не происходит зря, и наша встреча, наша совместная работа тоже была не случайна, и в будущем она отзовется для нас только добром, и мы будем вспоминать это время с удовольствием. За нас! – Он поднял бокал и поочередно чокнулся со всеми. Мне он при этом сказал: “Будь здоров, Андрей. Все у тебя получится”.
В это время из дома вышли Наташа с Надей. Еще о чем-то живо переговариваясь, они спускались по лестнице вниз к столу, возле которого мы все собрались.
– Привет всем! – весело крикнула Наташа.
Приветливо окинув всех мимолетным взглядом, Наташа внезапно остановилась и буквально впилась глазами в Андрея. Возникла короткая неловкая пауза. Первой отреагировала жена Андрея, которая небрежно произнесла: “и вам не хворать, женщина”. Она вызывающе-вопросительно смотрела на Наташу. Мне тоже стало неловко. Маленький червь ревности закопошился в голове. Надя взяла под руку Наташу, сдвинула ее с места, и подвела ко мне. Через секунду моя жена также пристально стала всматриваться в меня. Жуткое ощущение, ничем не подкрепленное, кроме не поддающегося разумному объяснению поведения Наташи, сжало мое сердце. Она разглядывала меня, как будто я был привидением, которое только что явилось перед ней.
– Наташа, что с тобой? – я обнял и ее и отвел подальше от людей.
Я первый раз в жизни видел ее такой.
– Кто тот мужчина, ваш финдир? – голос ее дрожал. Она искоса внимательно смотрела на него издалека.
– Да. Что, черт побери, происходит, Наташ? – Меня пугала и в тоже время бесила ее реакция. В голову лезли разные мысли одна дебильнее другой, но под стать всей ситуации.
– Поехали, я тебе дома расскажу.
Она смотрела на Андрея, а он с удивлением, несмотря на выпитое, достаточно трезво глядел на нее. Неловко что-то объясняя своей жене, которая, похоже, тоже почувствовала себя не в своей тарелке, по-идиотски хихикая и постоянно оглядываясь на нас, кадровичка пыталась разрядить обстановку, грозящую обернуться скандалом. Не долго думая, взяв Наташу за руку и на прощание молча, махнув рукой Моисеичу и Наде, я поспешно зашагал в сторону калитки. Наташа шла рядом, пытаясь все что-то понять, она теперь заглядывала мне в лицо.
– Ключи доставай, – коротко приказал я, когда мы подошли к машине.
Я так никогда не вел себя с Наташей, но сейчас считал вправе так обращаться с ней. Ревность и одновременно растерянность владели мной. Обида оттого, что моя жена так откровенно разглядывала чужого мужчину, тем более прилюдно, выводила меня из себя. Удивление ушло, оставив место злости и ревности. Наташа достала ключи, открыла дверь, и сев завела двигатель.
– Поехали. – Я сел на переднее пассажирское кресло и сильно хлопнул дверью.
– Сейчас пешком пойдешь, – тихо произнесла Наташа. – Я не просто так разглядывала этого Андрея.
– А с каким умыслом ты это делала? – Со злостью спросил я.
– Знаешь КОГО я увидела?
– Что?
– Она резко нажала на тормоз и машина, завизжав резиной, остановилась, клюнув носом.
– Я тебя увидела…
– Что значит “тебя увидела”? – Совершенно не понимая, проговорил я.
– Вот как хочешь воспринимай, но этот Андрей – это ты пятнадцать лет назад. Я, когда его увидела, то сначала не поняла в чем дело: прическа другая, выражение лица, но в остальном это ты, понимаешь?
– Нет, не понимаю. Ты уже пила что ли?
– Ничего я не пила. – Наташа внимательно смотрела на меня. Ее сумасшедший взгляд говорил о том, что она не разыгрывает и не обманывает. – Ты понимаешь, что я говорю правду?
– Нет, не понимаю. Я давно вышел из детского возраста и даже подросткового, поэтому в сказки и фантастику не верю. Наташа, ты только послушай себя, это же бред: “он – это ты”. Как я должен воспринимать твои слова? Я этого Андрея, будь он неладен, уже три месяца вижу каждый рабочий день по несколько раз. Неужели ты думаешь, я не заметил бы хоть какое-то его сходство со мной? Нет, все-таки это бред какой-то, – я сильно потер лоб, затем с силой помассировал виски.
– Может и бред, но это факт. Слушай, – ее озарила какая-то догадка, – теперь я понимаю, почему вы так ненавидите друг друга.
– И почему?
– Потому что ты задавил в себе некоторые качества, которые считал плохими, а тот другой ты, наоборот развил их. Вот так и получилось, что вы оказались антиподами.
– Ну, ерунда это все и бред, Наташ. Только с твоих слов я должен верить, что мы с ним один и тот же человек, но так ведь не бывает в природе.
– Любимый, поверь мне, там остался другой ты. Совсем другой, но ты.
Наташа отстегнула ремень безопасности, обняла меня и поцеловала.
Черт знает, что мне в этот момент лезло в голову: нечто из фильма “Нечто” мимикрировавшее под меня, жидкометаллический двойник из второго “Терминатора”, еще какие-то двойники, страшными призраками стоящие вокруг, от которых веяло мертвечиной и холодом, образы рвали голову в клочья, но от Наташи пришло успокоение, стало теплее и уютнее. Дурацкие монстры отступили. Почти как в детстве. Вся тревога и фантастичность произошедшего смялась как фольга от шоколадки в небольшой комочек и упала куда-то под ноги на коврик машины. Тревога ушла, а пришел другой взгляд на сегодняшнее открытие новой стороны бытия.
– Если все действительно так, как ты говоришь, то это полное нарушение пространственно-временного континуума, – сказал я, немного отодвинувшись от Наташи, чтобы посмотреть ей в глаза. – Мы живем в одно и тоже время, разговариваем, ругаемся, ненавидим друг друга, такого не должно быть в принципе. Или мы просто очень-очень похожие люди.
– Господи, Андрюша, ну откуда ты знаешь, как должно быть? Какие к черту “принципы”, если факт остается фактом: я сейчас видела тебя. Принципам ты веришь, а мне нет?
– Ты же могла ошибиться.
– Давай опять не будем начинать, ладно? – Мимо, шелестя шинами, проехала машина. Наташа молчала и о чем-то думала. Я считал, что она сейчас попробует меня убедить. Но нет, она, наконец, очнулась от мыслей и проговорила, коротко рубя руками воздух перед собой, – Знаешь, меня поразило, что вы абсолютно разные, и кажется, как будто в одном все самое плохое, а в другом все хорошее. Знаешь, как бы взяли и разделили человека надвое и пустили зачем-то ходить по миру. Я как будто в бездну заглянула, когда в глаза ему посмотрела. Раньше у тебя все это было, но гораздо меньше, потом совсем исчезло, а у него всей этой дряни доверху…
– Ты хочешь сказать, что мы отличаемся нашими личными качествами?
– Да, вы вообще разные, и жены у вас разные, что я тоже успела заметить.
– Это я тоже понял, – усмехнулся я. – Думаешь, почему так получилось, если поверить в твою версию?
Наташа опять задумалась, глядя через лобовое стекло куда-то вперед по свету фар. Их мощный свет терялся уже в пятнадцати-двадцати метрах, поглощаемый темным пустым пространством. Ночь, разбавленная редкими огнями, окружала нас, затопив окрестности темнотой. Она в очередной раз вышла из состояния задумчивости, аккуратно потерла лоб и виски.
– Ведь все друг на друга влияют. Ты изменил меня в некоторой степени, я изменила тебя.
– Хорошо не “мне”, – пошутил я.
Наташа, пропустив мимо ушей шутку, продолжила.
– Я не знаю, что произошло с тем тобой, с тем Андреем, но очевидно это случилось до нашей с тобой встречи. В этом я уверена.
– И что дальше?
– Не знаю. Просто теперь понятно, что на свете существует один человек двух разных возрастов, с двумя разными судьбами. Более того, сильнее всего на свете он ненавидит себя.
– Видимо, если отсепарировать характер каждого человека, то получится две противоположные половинки.
– Ага, доктор Джекилл и мистер Хайд. Добро и Зло.
– Нет, я думаю тут немного сложнее. Я ведь не идеален, значит не все качества во мне положительные, и в другом Андрее есть неплохие черты. Он, например, может неплохо управлять, ну, или повелевать людьми. Я лишился этого после десяти лет жизни с тобой.
– Что, жалеешь? – Наташа с интересом посмотрела на меня.
– Нисколько, но это качество здорово облегчает жизнь. Управление другими людьми, это не только искусство устроить так, чтобы люди сделали, что ты им сказал, это еще и уничижение их. Надо не только повелевать, надо уметь заставить, ломая через колено. Люди ленивы и строптивы.
– Я тебя не узнаю, ты с таким пафосом говоришь, что уши в трубочку заворачиваются. Такой высокий философский слог…
– Просто то, что я говорю – прописная истина. Все знают об этом, но мало кто задумывается. Поэтому мало кто по-настоящему хочет власти над людьми – лениво, а главное все-таки стыдновато. Я раньше мечтал повелевать, ну ты знаешь, а теперь я мечтаю простого человеческого счастья. Возможно, я постарел, но думаю причина в отказе, таком очень личном отказе в получении удовольствия от унижения других людей.
– У меня никогда не было стремления к власти, – Наташа искоса быстро взглянула на меня, оценивая какую реакцию вызвали ее слова.
– Ну да. Тебе всегда хватало власти надо мной.
– Ерунду не говори, суслик. – Наташа ласково посмотрела на меня. Она решила задавить в зародыше этот небольшой личный бунт, который все больше овладевал моим сознанием.
– Наташ, правда, я устал быть “сусликом”. Тот “я” много больше соответствует “мне” первоначальному.
– Но он мерзок.
– Да, но он больше “я”, чем я сегодня. Ты переиначила меня.
– Суслик, но он отвратителен и порочен.
– Ты знаешь, как я себя ощущаю последние пять лет? – я сжал кулаки так, что побелели костяшки.
– Как? – Наташа немного повернулась в кресле устраиваясь поудобней.
– Беспомощно. У меня такое чувство, что я лишился чего-то очень важного, того, что составляет мое “я”.
– Ты просто завидуешь, – Наташа прищурилась и посмотрела таким взглядом, будто замерила меня с ног до головы штангенциркулем.
Ее взгляд неприятно царапнул. Я всегда боялся вот такого наташиного взгляда. Мнение единственного человека, которым я дорожил, сейчас закапывало меня в зыбучих песках снисходительности зрелого превосходства. Всю часть жизни, прожитую с ней, я боролся за ее одобрительный взгляд, когда она ласково и нежно смотрела на меня, позволяя воспользоваться ее расположением. Хотя слово “воспользоваться” довольно неуместно по отношению к той степени свободы, которая предоставлялась мне по случаю хорошего настроения. В этот момент я понял, как радикально эта зависимость от Наташи изменила меня. Не знаю, кто или что сделал так, чтобы я встретился с самим собой, но простое сопоставление очевиднейшим образом показало, насколько я изменился. Мне вдруг стало жаль себя, что я такой вот переиначенный, такой совершенно непохожий на себя первоначального, безвольно жду, что меня пригласят на новую работу, вместо того, чтобы бороться с самим собой за место под солнцем. Сожаление о себе преданном, навалилось на плечи, придавив к креслу.
