Юлия Цыпленкова
Невеста на уикенд
– Ну?
– Ну и вот, – ответил Колчановский и склонился к моему лицу.
Закрыв глаза, я ждала, когда шеф поцелует меня, но он всё чего-то тянул. Не выдержав, я открыла глаза. Костик тут же распрямился и нервно хмыкнул.
– Что? – не поняла я.
– Да черт знает, – он выпустил меня из объятий и отступил. После и вовсе отошел. Заложил руки за голову и прикрыл глаза. Я ждала. Наконец, Колчановский обернулся ко мне и произнес: – Как-то это всё… бездушно. И я помню, кто ты.
– В смысле? – я поджала губы, раздумывая, оскорбиться мне сейчас или подождать, что будет дальше.
Костик вернулся, взял меня за руку и утянул назад к качелям. Он сел, я тоже. Сложила руки на коленях и устремила взгляд себе под ноги. Шеф молчал, и я не спешила заговорить. Неловкая пауза затягивалась.
– Ты – мой работник, – все-таки произнес Колчановский. – Когда я собрался тебя поцеловать, то вдруг вспомнил офис, тебя у себя в кабинете… В общем, включился принцип насчет служебных романов.
– Это не роман, – возразила я.
– Я знаю, – отмахнулся шеф. – Надо как-то увидеть в тебе женщину.
– Ну, знаете, – вот теперь я оскорбилась. – Это вы втянули меня в эту историю. Между прочим, я тоже в вас мужчину особо не разглядывала. И целоваться с вами никогда не было пределом моих мечтаний.
Колчановский явно заинтересовался моими словами. Он развернулся ко мне, закинул ногу на ногу и устроил руку на спинке качелей.
– Так значит, ты не видишь во мне мужчину? Все видят, а ты нет?
– Да какой вы мужчина? – искренне удивилась я. – Вы – начальник. Зарплату платите и хорошо. Истукан каменный. Только и можете, что приказывать и отчитывать. Даже не похвалили ни разу, – я даже хлюпнула носом от обиды. – Стараешься, стараешься, спину не разгибаешь, зрение портишь, нервы себе треплешь, а тебе в ответ только новые указания. Тоже мне… мужчина. Женщину он во мне не видит. Да нате, смотрите!
Я вскочила с качелей, сбросила плащ и отошла на несколько шагов. Раскинула руки и покружилась, показывая себя со всех сторон. После расстегнула несколько верхних пуговок, чтобы стала видна ложбинка между грудями и уперла правую ладонь в бедро.
– Я – женщина, – произнесла я.
– Я вижу, – усмехнулся Костик и сделал глоток шампанского.
Затем неспешно поднялся на ноги и также не торопясь приблизился ко мне, не сводя взгляда. Он поднял руку, провел тыльной стороной ладони по моей щеке, после его рука скользнула мне на затылок, и пальцы зарылись в волосы. Вдруг они сжались, собрав волосы в кулак и оттянув мою голову назад. Я ахнула от неожиданности, и шеф накрыл мои губы своими губами.
Бокал, который он всё еще держал во второй руке, отлетел в сторону, я услышала его возмущенный звон. Освобожденная ладонь, опустившись мне на спину, притиснула меня к сильному мужскому телу, и я вцепилась в плечи Колчановского, чтобы удержаться на внезапно ослабевших ногах. Наш первый поцелуй вышел немного неловким и коротким, мы еще только пробовали друг друга на вкус, знакомились и привыкали. Но, надо заметить, этот проход хищника к трепещущей лани и решительные, чуть грубоватые движения, свое действие возымели. Мужчину рядом с собой я ощутила, очень хорошо ощутила, и оттого дико смутилась. Потому, когда Костик оторвался от моих губ, я поспешно отвела глаза и прикрыла губы подрагивающими пальцами.
– Ух, – непроизвольно вырвалось у меня, и на меня посмотрели уже знакомым самодовольным взглядом.
– С премьерой, Вероника Андреевна, – провозгласил шеф. – Примите мои аплодисменты. И что скажете?
– Вы хорошо целуетесь, – буркнула я и поспешила отойти от Колчановского, негромко хмыкнувшего мне вслед.
Я подняла с качелей свой плащ, снова надела его и зябко поежилась. Костик уже стоял рядом. Он протянул руку, и я подняла на него рассеянный взгляд.
– Идем домой, – сказал он с улыбкой. – Звезд на сегодня достаточно.
– Да уж, – ответила я и вложила в раскрытую ладонь свою руку. – И поесть бы не мешало.
– Согласен, – кивнул шеф. – Пойдем воздадим должное трудам моей Аннушки.
– Домработница? – уточнила я.
– Она, родимая, – кивнул Костик. – Потом будем имитировать любовные отношения: сидеть в обнимку и смотреть какую-нибудь сопливую мелодраму.
Глава 6
Субботнее утро ворвалось в мою жизнь солнечным светом, звоном будильника над ухом и бодрым:
– Вставай, поднимайся, рабочий народ!
– Не-ет, – заныла я, накрываясь одеялом с головой.
Одеяло с меня сорвали, подушку отняли, шлепнули по мягкому месту, теперь ничем не защищенному, кроме нижнего белья, и провозгласили:
– Пора, любимая!
Я развернулась и посмотрела через спутанные волосы на жизнерадостную физиономию начальства. Начальство протянуло мне стакан с водой и широко улыбнулось:
– Похмелись, пьянь.
Я села, убрала с лица волосы и воззрилась на Костика. Он блестел, как начищенный пятак. Намытый, побритый и причесанный, без единого следа вечерних возлияний – это вызывало одновременно ненависть, отвращение и восторг стойкостью начальничьего организма. Я себя чувствовала разбитой калошей.
– Почему тебе хорошо? – спросила я хрипло и облизала сухие губы.
– Пить надо уметь, а не вливать в себя всё, что горит, – усмехнулся он.
Это да. Я вчера на нервах выпила всё, что нашла у Колчановского. Нет, начиналось всё чинно и благородно. Мы поужинали при свечах для создания нужной атмосферы, выпили по бокальчику и отправились смотреть «сопливую мелодраму», опять же чтобы проникнуться. И вот на этой фазе план начал давать сбой. Мы сидели в обнимку и смотрели фильм с каменными физиономиями, не зная, что делать дальше.
– Может, закинешь на меня ноги? – предложил шеф.
Я кивнула. И начались мучения. Во-первых, чтобы взвалить нижние конечности на Колчановского, мне пришлось принять позу полулежа. Он рассеянно поглаживал мое колено, я беспрестанно тянула на это колено юбку. Пыталась вольготно развалиться, пробовала подпереть щеку кулаком, вертелась со спины на бок и обратно, пока Костик не убрал с себя мои ноги и не встал с дивана. Вернулся он с вином и двумя бокалами. Идея показалась мне заманчивой. Пьяному море по колено, и это я знаю точно. Потому вскоре значительно повеселела и внесла конструктивное предложение, чтобы теперь шеф полежал на мне, ну, в смысле, положил голову на колени.
Он согласился. Теперь КГ расположился на моих коленях, а я рассеянно ворошила его волосы.
– О чем фильм? – неожиданно спросил шеф.
– Черт его знает, – ответила я. – Кажется, про любовь.
– По идее, да, – согласился Костик.
Мы еще некоторое время пялились в экран, но вскоре Колчановский сел и велел:
– На колени.
– В каком смысле? – опешила я. – Костя, я на садо-мазо не подписывалась! Нет у нас в договоре такого пункта.
Он воззрился на меня с ответным изумлением, наконец, моргнул и расхохотался. Я веселиться не спешила. Неожиданно открывшиеся наклонности доморощенного мистера Грея меня не впечатлили. Я приготовилась дать отпор, если меня решат «пороть и гладить», и для поддержки боевого духа выхлебала очередной бокал вина.
Колчановский продолжал ржать, словно полковой жеребец. Наконец, выдохнул, вытер глаза и, посмотрев на мою деловитую физиономию, снова рассмеялся. Я обиделась и выпила еще бокальчик, теперь потому, что просто хотелось.
– Ко мне на колени садись, извращуга! – воскликнул Костик, справившись с приступом хохота.
Я посмотрела на предлагаемые колени, затем на начальника и задрала нос:
– Не сяду.
Бунтарский дух, пробужденный алкоголем, добавил мне независимости и упрямства. Костик протяжно вздохнул. Затем поднялся с дивана и унес полупустую бутылку. Это стало поводом для сильнейшей обиды, и я вообще отвернулась от шефа, не забыв сообщить:
– Я с тобой не разговариваю.
Он молчал, и тогда я бросила на КГ взгляд искоса, чтобы понять, что он там еще замышляет. Шеф скрестил на груди руки и качал головой:
– Н-да-а, Вера, – произнес он глубокомысленно. – Не ожида-ал.
– Чего?
– Что ты, Вера, алкаш.
Я окинула его высокомерным взглядом и ответила:
– Я – женщина. А вот ты, Костик, – я нацелила на него палец, – негодяй и мерзавец. Загнал честную девушку шантажом в ловушку и радуешься. А у меня душа болит!
Мне стало жалко себя до слез. И пока я хлюпала носом, Колчановский снова сходил за вином. Но когда я потянулась за бутылкой, надавал мне по рукам.
– Жадина, – насупилась я.
– Я хочу догнать тебя, дорогая, – ответил шеф. – Глядишь, снова начнем понимать друг друга.
Не знаю, насколько он успел за мной, потому что я снова умчалась вперед, найдя золотой запас начальничьего бара, и взяла этот «Форт Нокс» без единого выстрела. Когда Костик нашел меня, я была уже совершенно раскрепощена и готова к свершениям. В какой-то момент музыка сменила кино, которое так никто из нас и не усвоил. И последнее, что я помнила – это как мы с шефом с упоением целуемся под какой-то забойный ритм. В общем, так или иначе, но конечного пункта в плане на вечер мы все-таки достигли. Смущения там точно уже не было.
Вспомнив всё это, я широко распахнула глаза и огляделась. В первую очередь посмотрела на то место, на котором спала, но следов второго тела рядом я не обнаружила. После осмотрела себя. На мне была надета мужская футболка, и я подняла настороженный взгляд на шефа.
– Секса не было, – сразу успокоил Колчановский. – Во-первых, я с трупами дел не имею, а во-вторых, ты меня взбесила. Вера, тебе совершенно нельзя пить. Это же женщина-напалм какая-то!
– А? – тупо спросила я, пытаясь усвоить информацию.
– Стакан на, – хмыкнул шеф и сунул мне в руку тару. – Там очень неплохое средство от похмелья. Пей и в ванную. Время идет.
– А во что я оденусь? – спросила я, запоздало чувствуя, как щеки заливает краска стыда.
– В то, что забрала из дома, – ответил Костик, направляясь на выход из гостевой комнаты.
– А я была дома? – искренне удивилась я.
– Была, дорогая, еще как была. И я с тобой. Логово у тебя миленькое.
– Почему логово? – не поняла я.
– Потому что ты – чудовище, мой маленький поросенок.
– Кто?
Из-за двери донеслось хрюканье и смешок. Я некоторое время пялилась вслед шефу широко распахнутыми глазами. Наконец, очнулась, выпила содержимое стакана и снова легла. Затем подтянула колени к груди, мечтая испариться на фиг, потому что было даже страшно спрашивать, что я вчера творила, если Колчановский придумал мне это сомнительно-милое прозвище.
– Я сказал – живо!
Голос шефа, похожий на удар хлыста, сорвал меня с места, и я убежала страдать в ванную. Однако зелье Колчановского и прохладная вода сделали свое дело, и смущение я загнала поглубже, чтобы не вызвать еще больших насмешек. А то, что мой начальник далеко не равнодушный сухарь, я уже знала точно. Потому вышла к нему с независимым видом, запахнувшись в шефов банный халат.
– В плечах не жмет? – он бросил на меня ироничный взгляд и кивнул в сторону кухни. – Завтракай и будем собираться.
– Кость, – все-таки смущенно позвала я – бравады хватило ненадолго. Он обернулся, и я продолжила, старательно глядя в сторону: – Я вот что подумала. А разве твой друг не знает, как ты живешь, с кем встречаешься? Он же рядом.
– Не рядом, – ответил Колчановский. – Он живет в Провансе, там же у него практика. Сюда с женой приезжает на годовщину свадьбы и на некоторые семейные праздники. В этом году приехал первый раз. Так что мы по срокам с нашей историей укладываемся.
– А общие друзья, родные…
– Общих друзей у нас почти нет, а его родные тоже живут за границей, в Испании. Сюда Сашка с Люсей приезжают к ее родителям. – Я открыла рот, и Костик ответил раньше, чем я задала следующий вопрос: – А они – люди другого круга, и мы никак не пересекаемся. И живут в пригороде. – После подошел ко мне, развернул и легонько придал ускорение коленом под зад: – Давай-давай, поросеночек, шевели копытцами. Потом малюй пятачок, и мы выдвигаемся.
– У меня ноги! – возмутилась я.
– Очень даже хорошенькие ножки, – согласился шеф и вдруг глумливо осклабился: – И выше тоже всё замечательно. Ты мне свои достоинства вчера продемонстрировала очень доходчиво… когда начала при мне переодеваться. – Я снова округлила глаза, а мерзавец продолжил, неожиданно писклявым голосом, пародируя меня: – Если думаешь, что я буду смущаться, то выкуси. Бухгалтер я только по специальности, а вообще… – он покачнулся и, уперев одну руку в бок, задрал подбородок: – Я – тигрица, р-р-р.
– Боже, – я закатила глаза и устремилась на кухню под глумливый смех Колчановского.
Вскоре шеф явился на кухню. Он уже успел сменить домашнюю одежду на джинсы и футболку, обтянувшую стройный торс и широкие плечи. Я оторвалась от приготовленной для меня яичницы, мазнула по нему взглядом. Костик подмигнул мне, налил себе сок в высокий стакан, устроился напротив и воззрился на меня веселым взглядом. У меня застрял кусок яичницы в горле. Я закашлялась, и шеф, потянувшись через стол, участливо постучал мне по спине.
– Спасибо, – сипло произнесла я, вытирая слезы.
– Я спас тебе жизнь, а ты говоришь всего лишь – спасибо? – фальшиво возмутился Колчановский.
Я сделала глоток горячего чая и подняла руку в предупреждающем жесте:
– Ни слова о том, что я вчера могла сказать на эту тему. Ничего этого не было, ясно? Я не помню, и ты забудь.
– Ну, знаешь, отлавливать пьяных бухгалтеров мне еще не приходилось. Негативный опыт тоже опыт, и он имеет свою ценность, – возразил Костик. – Но вообще я имел в виду поцелуй в благодарность за спасение.
– Любимый, мы свои люди, – ответила я, глядя на него поверх кружки с чаем. – Какие между нами могут быть счеты?
– Никаких, тигр-рица, – согласился подлец, и я опять поперхнулась.
В общем, сборы прошли весело, правда, радовался жизни только шеф, а я думала о скором будущем, и эти мысли грели мою душу предвкушением сладкой мести. Счет начальника, по моему скромному мнению, вырос до небес, и пора было спросить с него проценты. Константин свет Георгиевич о моем коварстве не подозревал, потому пребывал в радужном настроении, предвкушая развлекуху и победу, все-таки совместная пьянка сближает, и сегодня мы общались даже без тени скованности. И когда он приобнял меня, я ответила милой улыбкой и даже подставила щеку под поцелуй, в чем мне не отказали. Короче, мы оба были уверены, что справимся со своими ролями.
А спустя час моих сборов, мы спустились на подземную парковку, сели в авто шефа и отправились зарабатывать свой Оскар. Мы несколько раз повторили нашу историю, внеся некоторые уточнения и придав ей законченность. А еще меня радовало то, что я – девушка скромная, потому могу позволить себе смущение. За Колчановского не переживала, он – мужик хваткий и уже явно чувствовавший себя уверенно в выбранном образе.
Дорога вымотала. Народ пер в сторону природы и дачных участков, помирая от желания провести выходные кверху задом на любимых грядках. Мое похмелье, отпустившее после чудодейственного пойла, решило вернуться и напомнить о себе нудной головной болью. А может, виной тому была духота и пробка, растянувшаяся там, где машины должны гнать с разрешенной скоростью и превышая ее. Но как бы там ни было, виноватый мне был нужен до зубовного скрежета, и я быстро его нашла, лишь скосив глаза к водительскому сиденью. В конце концов напилась я из-за шефа, и сейчас страдала в выматывающем нервы неспешном течении автомобильного потока тоже из-за него. Я могла бы провести вечер пятницы с подругой, или же валяясь на любимом диване, могла почитать книгу или, черт возьми, познакомиться с кем-нибудь и сегодня сходить на свидание. Но я сижу рядом с человеком, который умело спрятал эмоции за привычной ему маской каменного истукана и отстукивает пальцами по рулю в такт музыке, наполнившей салон.
И я не сдержалась. Потянулась и переключила волну, не столько из желания найти что-то более для меня интересное, сколько из вредности. Костик скосил на меня глаза и… сменил ритм, подстраиваясь под новую песню. Я поджала губы и снова переключила.
– Меня так не достанешь, – скучающим тоном сообщил Колчановский. – Придумай что-то более действенное.
Я откинулась на спинку сиденья, скрестила на груди руки и устремила взгляд исподлобья на багажник автомобиля, ехавшего впереди нас. Шеф вернул свою радиостанцию и умиротворенно вздохнул. Мы помолчали. И пока тишина, нарушаемая лишь звуками из динамиков, давила на плечи гранитной плитой, раздражение всё сильней горячило кровь. Я закипала, медленно, но верно.
– Расслабься, – посоветовал непробиваемый КГ.
– Как? – мрачно спросила я.
Он пожал плечами и предложил:
– Слушай музыку. Приятное занятие, мне нравится.
– Я хочу пить, – буркнула я.
– Вода рядом с тобой.
– И мне жарко.
Он включил кондиционер. Пар поднялся к крышечке. Я уже слышала ее позвякивание.
– У меня болит голова.
– Таблетки в аптечке.
Я сжала кулаки, но вскоре их расслабила и прикрыла глаза, пытаясь уговорить себя, что психовать не из-за чего. Ну, пробка, ну, начальник, ну пропавшие выходные. Бывало и похуже. Ничего. Машина выберется из пробки, и мы покатим с ветерком. Однажды мы обязательно вырвемся… лет через сто!
– Р-р-р, – тихо зарычала я, ощущая, как пар срывает крышку.
– Тигрица, – хмыкнул Костик.
– Просто заткнись, – шипящим шепотом велела я.
– О-о-о, – протянул шеф. – Это уже серьезно.
– Замолчи! – рявкнула я, не зная, как выразить всю глубину своего гнева, чтобы не сжечь за собой мосты, и так уже хамила тому, кто давал мне хлеб насущным. Короче, собиралась отгрызть руку дающего.
Однако Колчановский имел иной взгляд на ситуацию, и потому велел:
– Выговорись.
– Всё, что думаю?
– Ага. Не стесняйся, я всё равно слушаю музыку. Так что выпусти зверя.
И я выпустила. Шеф прибавил громкость, я тоже. Вскоре салон разрывало от рока и моих воплей. Костик барабанил пальцами по рулю, я стучала кулаком по приборной панели. Он кивал в такт музыке, я мотала головой, изливая свое раздражение. Наконец я выдохлась и откинулась на спинку сиденья. Колчановский протянул мне бутылку с водой и уменьшил громкость до прежнего уровня.
– Легче? – спросил он.
Я сделала глоток, затем еще один и перевела дух.
– Да, благодарю, – кивнула я.
– Знаешь, тигрик, а я себя совсем не ощущаю женихом, – серьезно сказал шеф. – А вот мужем очень даже. Нормальная такая семейная пара: жена – истеричка и мудрый терпеливый муж.
– Я не истеричка, – возразила я.
– Зато я мудрый и терпеливый.
– И самовлюбленный.
– А почему нет, если есть, что любить?
– Эгоцентрик, – фыркнула я.
– А ты алкаш.
Я даже задохнулась от такого обвинения. Перенервничала, да. Так ведь не каждый день тебе твой начальник предлагает участие в афере, еще и с игрой в любовь. Это не просто посидеть на обеде с кем-нибудь, представившись невестой. Тут целый театр двух актеров! Еще и неуверенность в собственном будущем после помощи бессовестному вруну и авантюристу. Вырывала зубами из шефовой глотки каждую букву договора. Еще бы мне не нервничать! Алкоголь всего лишь помог расслабиться и забыться. А то, что алкоголя много, так и нервов было немало. Всё строго пропорционально.
– Будешь обзываться, я с тобой расстанусь в разгар аферы, – сухо произнесла я.
– Не-а, – Костик мотнул головой. – Договор, дорогая.
– Чертовы прагматизм и осторожность, – проворчала я, впрочем, не жалея о нашем «брачном контракте». Я была защищена, и это стоило того, чтобы отработать свою роль до конца.
– А сколько моей крови выпила, а нервных клеток уничтожила? А после? Да ты мне еще должна возместить ущерб! Так что буду брать долг прозвищами. Упыреныш ты мой, – почти с нежностью произнес Костик. Он осклабился под моим пристальным взглядом и закончил: – Женщина – напалм.
– Полюби меня такой, какая я есть, – пропела я в ответ.
– Не дай бог, – искренне ответил шеф.
Я собралась ответить, но в этот момент мы вырвались из пробки, и авто помчалось по серой асфальтовой ленте. Спорить я передумала. Невидимый оркестр уже играл увертюру, актеры готовились к выходу…
Глава 7
Машина подкатила к каменному домишке на два этажа с добротными железными воротами и камерой над ними. Я присвистнула. Неплохо так живут нынче бедные учителя. С родословной жены друга Костик успел меня познакомить еще в начале пробки, потому информацию я усвоила.
– Это стараниями зятя, – ответил шеф. – Два года назад это был еще обычный бревенчатый дом с деревянным заборчиком. Остался от Люсиной прабабки. Родители Людмилы сюда только на лето приезжали. Шурик решил сделать свадебный подарок родителям невесты и взял прави́ло в свои руки. В прошлом году родители сюда перебрались окончательно. Отец занялся сельским хозяйством, мать перешла работать в школу поблизости и в свободное время репетиторствует.
– Такой домик содержать накладно. Там охрана что ли?
– Да нет, – ворота открылись, и мы въехали на ухоженную территорию дома Люсиных родителей. – Из охраны тут три здоровенных кобеля, но их выпускают только ночью. Шурик оплачивает счета, родители поддерживают уют и порядок. Это же наследство его жены. Считай, позаботился о будущем.
– Ясно, – кивнула я.
Машина остановилась. Мы с шефом посмотрели друг на друга и непроизвольно взялись за руки. Взгляд Костика сверкнул шальным озорством, мой, наверное, паникой.
– Прорвемся, тигрулик, – широко улыбнулся Колчановский. Он выдохнул, тряхнул головой и, произнеся: – Ну, поехали, – вышел из машины.
Я наблюдала за тем, как шеф махнул рукой невысокому молодому мужчине в спортивных брюках и футболке. Мой пытливый взгляд тут же прилип к этому мужчине, пытаясь обнаружить в обычном мужике что-то этакое, что должно было указать на то, что он адвокат с практикой во Франции, но видела лишь среднестатистического дачника на пороге дорого коттеджа.
Мужчина спустился по каменным ступенькам, тепло обнялся с моим Колчановским, и они вместе направились к моей дверце.
– Сейчас бы коньячку, – помечтала я и зажмурилась на секунду, потому что шеф взялся за ручку дверцы.
Она распахнулась, и я воззрилась на Костика, который вдруг показался самым родным и близким человеком во всем мире. Потому свою руку я вкладывала в его ладонь, ощущая, будто хватаюсь за спасительную соломинку. И когда его пальцы сомкнулись, я облегченно выдохнула, чувствуя поддержку, опору и защиту.
– Выходи, тигруля, не бойся, – подбодрил меня Костик.
– Тигруля? – живо заинтересовался адвокат в трениках. – Это потому что прыгучая?
– Сунь ей палец в рот, тогда узнаешь, – ответил шеф, помогая мне выбраться из машины.
– Поберегу пальцы, – негромко рассмеялся Александр. – Привет, тигра Вера.
– Да слушайте вы больше этого балабола, – я смущенно посмотрела на приятеля шефа. – Лучше бы представил своему другу по-человечески. Меня зовут Вероника.
– Александр, – ответил адвокат и с галантностью истинного джентльмена поцеловал мне руку. – Рад познакомиться, Вероника.
– Взаимно, – мило улыбнулась я, радуясь, что на моей талии покоится начальничья длань, потому что, несмотря на внешнюю уверенность, я ощущала неслабую дрожь в коленях. Мне было страшно до жути, но монолит Костиного тела за спиной продолжал оставаться осью, которая поддерживала меня.
– Вот так и живем, – вздохнул Костик. – Рта открыть невозможно, сразу балабол.
– Мальчишка, – я покачала головой и тихонько ткнула кончиками пальцев начальство в лоб.
– Милая, когда я повзрослею, тебе станет со мной скучно, – Колчановский прижал меня к себе и чмокнул в щеку.
– С тобой не может быть скучно, – ответила я совершенно искренне, вспоминая, с какой находчивостью мой шеф подошел к вопросу подготовки.
– Это с тобой не соскучишься, – хмыкнул он, явно думая почти о том же.
– Как сладенько, – умилился адвокат. – Лимончик?
– Пошел ты, – отмахнулся Костик, сияя счастливым взглядом.
Похоже, он был доволен началом представления. Я, в общем-то, тоже. Всё оказалось не так страшно. И даже когда шеф выпустил меня из объятий, мое восприятие реальности не изменилось. Александр предложил мне руку, я не стала отказываться. Костик отстал, чтобы достать сумку, в которую сложил наши вещи на эти два дня. Когда я увидела всё, что набрала дома, даже немного удивилась обилию вещей.
– Я собиралась переехать к тебе? – спросила я, разглядывая чемодан у дверей комнаты, в которой провела ночь.
– Нет. – Ответил Колчановский. – Мы собирали тебя на дачу, но ты решила, что без вечернего туалета порядочная девушка не может явиться в незнакомое общество.
– И?
– И ты не смогла сделать выбор сразу. Полчаса пялилась на два платья. Я психанул и засунул в чемодан всё, что попалось под руку.
– Комком? – пришла я в ужас.
– Ой, только не начинай заново, – покривился шеф, и я поняла, что на эту тему я уже успела высказаться ночью.
– Вандал, – только и фыркнула я.
– Еще тиран, деспот и бесчувственная сволочь без стыда и совести, – покивал Костик.
– Э… хм, – скромно потупилась я. – Прости. Это всё нервы.
– Я так и понял, – усмехнулся Колчановский, и на этом мы перестали обсуждать обилие прихваченных вещей.
Разумеется, чемодан в гости к семейству адвоката не поехал, только несколько вещей, которые отобрал сам Костик, пока я умывалась и завтракала. Без вечернего платья. Но тут я спорить не стала, видать, запал прошел… Ну да ладно, закончили лирическое отступление. В общем, пока шеф забирал сумку, мы с Александром успели подняться к большой стеклянной двери.
– Вы для меня приятный сюрприз, Вероника, – с улыбкой говорил приятель шефа. – Никак не могу понять, почему Костя скрывал вас. Мы столько раз созванивались, а он ни разу не рассказал о том, что познакомился с такой очаровательной девушкой. Или вы знакомы совсем недавно?
– Может, перейдем на «ты»? – с ответной улыбкой спросила я, не спеша удовлетворить любопытство Александра.
– Это было бы чудесно, – продолжал сверкать белозубым оскалом адвокат. – Так когда же ты познакомилась с Костиком?
– Я не знаю, что ответить, – я неопределенно пожала плечами. – Мне про тебя Костя много рассказывал, а почему молчал про меня… Возможно, об этом стоит спросить у него. Мне теперь тоже любопытно услышать его ответ.
Колчановский как раз догнал нас. Я обернулась и взглянула на него, чуть прищурив глаза.
– Что я уже успел натворить? – спросил Костик. – Шурик, почему Вера рычит на меня взглядом? Любимая?
Я демонстративно отвернулась и прошла в дом, предоставив шефу самому отдуваться, отвечая на вопросы друга-адвоката, начавшего колоть меня с первых минут знакомства.
– Кажется, я стал ложкой дегтя в вашей бочке сахарной ваты, – покаялся Александр. – Просто мне стало интересно, почему ты скрывал от меня знакомство с Верой. Чем угодно делился, а переменами в личной жизни ни разу.
– Во-первых, ты хамишь, – суховато заметил Колчановский. – Если я и подшучивал над вами с Люсей, то не в ее присутствии, а ты это делаешь, когда тебя слышит моя девушка. А во-вторых, ты бы дал нам хотя бы отдышаться с дороги, а потом устраивал допрос. Мы попали в дикую пробку, пока добрались до тебя…
– Понял-понял! – вскинул руки адвокат. – Накормить, напоить, в баньке попарить, а потом уж и спрашивать. Всё по канонам. Верочка, – он догнал меня и снова выставил локоть, я отказываться не стала. – Если обидел шуткой, то не со зла.
Я кивнула, показывая, что услышала, но напряженный вид сохранила. А как же? Мой жених, этот… мой любимый мужчина ни слова не сказал про меня своему лучшему другу! И скажите, что это не повод обидеться. Тут такая цепочка умозаключений сразу выросла: молчал до сегодняшнего дня, значит, относится несерьезно, а раз относится несерьезно, значит, и его предложение – вранье. Он меня не любит!
– Вероника, тебя расстроил мой вопрос? – заметив, что мое лицо превратилось в каменную маску, забеспокоился Александр. – Ты обиделась из-за того, что Костя не рассказывал про тебя? Вы, женщины, слишком мнительные…
– Нет, Саша, я не обиделась, – ответила я с вежливой улыбкой, чтобы он даже не усомнился в том, что я обиделась. Нет, не просто обиделась. Я оскорблена до глубины души!
– Ну, Верочка, – беспомощно произнес адвокат. – Еще не хватало, чтобы мои неосторожные слова испортили вам настроение.
– Всё хорошо, – ровно ответила я. – Всё просто замечательно.
За это время мы поднялись на второй этаж, так никого из домочадцев и не встретив. Александр остановился у двери комнаты, которая явно предназначалась для нас, и я вошла туда, ни разу не оглянувшись на шефа.
– Ну, спасибо, дружище, – услышала я шипение Колчановского. – Ты разбудил в ней зверя, а мне теперь доказывай, что я не верблюд.
– Слушай, я вообще не думал, что так получится, – приглушенно ответил адвокат. – Я всё исправлю…
– Теперь уже я сам, – буркнул Костик. – Очень приятная встреча.
– Колчан, ну прости…
Дверь закрылась. Я обернулась и взглянула на широкую улыбку шефа. Он скинул на пол сумку, стремительно приблизился ко мне и сжал голову ладонями.
– Умница моя, – шепнул Костик. – Такая обида лучше сотни поцелуев.
И он от души чмокнул меня в щеку. В дверь послышался осторожный стук, и в комнату просунулась голова адвоката. Лапища Колчановского легла мне на затылок, а в следующее мгновение мой лоб встретился с грудью начальника. Я тихо зашипела, потому что под футболкой было скрыто что-то массивное и далеко не мягкое.
– Я просто хотел предупредить, что приехала Люсина бабушка, – сообщил Александр.
Напор длани шефа усилился, и я, не выдержав, ущипнула его. Теперь зашипел Костик.
– Ухожу-ухожу, – по-своему истолковал гримасу Колчановского адвокат.
И как только дверь закрылась, Костик отпустил меня. Мы сердито воззрились друг на друга.
– Перебор, – предупреждающе произнес он.
– Ты мне дыру во лбу хотел сделать?
– Не понял.
– Что у тебя под футболкой?
– Крест…
– Если ты думаешь, что его оттиск у меня на лбу изгонит бесов, то сильно заблуждаешься. Во-первых, бесов во мне нет, а во-вторых, единственный змей, которого я знаю, стоит передо мной.
– Ну, насчет бесов я бы не был так уверен, – проворчал себе под нос Колчановский, и я понадеялась, что он испепелится от моего взгляда.
Не испепелился. Вздохнув, я прошла к окну и посмотрела на открывшийся вид, он мне понравился. Там был сад. Костик подошел ко мне и примирительно произнес:
– Извини, если сделал больно. Я не специально.
– Угу, – промычала я. – Ты больно не хотел делать, твой друг не хотел растревожить мою тонкую душевную организацию. Если бы всё было правдой, я бы тебя сейчас придушила.
– За что?
Я обернулась и стукнула кулаками по груди шефа:
– Ты меня не любишь!
– Отлично! – восхитился женишок. – Не прощай меня сразу. Маленький скандальчик не повредит.
– Будь уверен, – пообещала я.
– Но без перегибов, – вдруг забеспокоился Колчановский.
Я покладисто покивала головой и отправилась осматривать нашу комнату дальше, чтобы скрыть акулий оскал счастья. Друг шефа мне нравился всё больше. Еще бы! Своим вопросом с подвохом он дал мне возможность, не нарываясь, отплатить Костику за принижение меня, как женщины, за ненавязчивые угрозы, шантаж и переживания. Если бы я могла признаться Александру в любви, я бы это сделала, честное слово. И не только за его неосознанную помощь, но и за то, что моему Костику придется извиваться ужом на сковородке, отвечая на неудобные вопросы. А то, что они будут, сомневаться не приходилось. Зато я теперь была освобождена от необходимости врать – я же обижена и полна неприятных подозрений! И в это мгновение я поняла, что насчет беса Колчановский прав, потому что где-то внутри меня раздавалось гаденькое хихиканье. Кстати…
