Юлия Цыпленкова
Волчьи тропы
Глава 2
Когда за окном стемнело, я почувствовала дрожь волнения и предвкушение чего-то невероятного, жаркого, томительного. Наран зашел за мной. С виду он был совершенно спокоен, но я чувствовала волнение брата. Прислонившись к дверному косяку, он скрестил руки на груди и посмотрел на меня. Вздохнув, я встала с низкой скамеечки. Бросила в зеркало последний взгляд и поймала ответный взволнованный и горящий взгляд своего отражения. После обернулась к брату и кивнула. Наран отлепился от косяка, пропустил меня вперед, и мы вышли из логова.
Это было так странно и даже волшебно. Полная луна, светившая с черного неба, окутывала улицы поселения призрачным светом. Из домов выходили молодые волки и волчицы. Ни волчат, ни волков, которые уже нашли свою пару, не было видно. Даже родители не появились, чтобы напутствовать нас с братом. Сегодня мы становились взрослыми. Это была только наша ночь.
Кроме нас с Нараном, больше пар не было: все направлялись к лесу поодиночке. Ни разговоров, ни смеха, ни даже приветственных взмахов рукой. Словно все мы тени, не видящие друг друга. Мы все были друг у друга на виду, но не замечали никого вокруг. И так будет, пока мы не придем на Священную Поляну, где уже пылает Огонь. И тогда зазвучат песни, волчицы выйдут в круг и будут кружить в своем танце, а волки выбирать ту, за которой встанут. И если волков окажется несколько, они будут сражаться за волчицу. И лишь сильнейшему она откроет свое сердце. Священная Ночь соединит их, и из леса они выйдут уже парой.
Утром в поселении начнется праздник, стая будет встречать тех, кто сделал выбор. Накроют столы, наготовят множество яств. Все волки наденут нарядные одежды. Будут звучать поздравления, заиграет веселая музыка. Это одна большая свадьба. Счастливы пары, соединившиеся в Ночь Выбора.
Те, кому не посчастливилось, могут еще месяц приходить в лес на Священную Поляну. Их тоже будут чествовать, но большой праздник прогремит лишь раз. Потому все мечтают найти пару именно сегодня. Наран будет сражаться за Райну, она ему тоже понравилась. И мне кажется, что утром он выведет ее из леса, держа за руку. Помоги моему брату, Лесной Дух…
– Айна!
Этот крик разрушил торжественную тишину ночи.
– Айна, не ходи! Прошу тебя!
Несколько голов обернулись в мою сторону, но я лишь вздернула подбородок.
– Айна! Я уже выбрал тебя, не ходи!!!
Волчонка утащил домой его отец, и шествие возобновилось. Брат тихо усмехнулся, но я сделала вид, что ничего не слышу и не вижу. Не моя вина, что волчонок столь безрассуден. Ничего, скоро он отправится в горы, а когда вернется, здесь подрастут другие волчицы. Он еще найдет себе пару.
Поселение уже давно осталось позади, вокруг тихо шумел ночной черный лес, нашептывая странные слова, от которых вскипала в жилах кровь. Кажется, не я одна слышала этот шепот. Наран вдруг задрал голову и прерывисто вздохнул. Недалеко послышалось то ли поскуливание, то ли постанывание, и это вынудило на мгновение остановиться, чтобы усмирить бешеное сердцебиение.
– Идем, – одними губами произнес брат, и я послушно поспешила следом.
Священную Поляну мы увидели еще издали, когда на стволах деревьев заплясали оранжевые блики. Ладонь Нарана сжала мою руку, и я почувствовала, какая она горячая. Брат посмотрел на меня, и я увидела, как глаза его мерцают зеленоватыми всполохами. Это было завораживающе. Должно быть, со мной происходило то же самое, потому что рука брата потянулась к моему лицу, но он отдернул ее, мотнул головой, и мне достался сердитый взгляд, словно я толкала его на что-то дурное.
Мы приблизились к самой кромке Поляны и, остановившись, посмотрели на огромный костер, который, казалось, лизал небо. Восторженный вздох рядом заставил очнуться, и я сделала тот важный шаг, после которого пути назад уже не было. Наран, отставший на границе света и тьмы, догнал меня, мы обменялись последними взглядами в эту ночь и разошлись в разные стороны. Брат направился в сторону, где стояли волки, а я к волчицам, замершим в молчаливом ожидании.
Я скользнула взглядом по девушкам, узнавая и не узнавая их. Они будто преобразились. Глаза всех волчиц сияли: у кого желтыми всполохами, у кого зелеными, у кого-то даже небесно-голубыми. У всех волосы распущены. Их заплетет избранник, когда придет время. Никаких украшений, никаких нарядов. Это все лишнее: мы не прельщаем мужчин ухищрениями. Только наши тела и наш запах, который уже жадно ловят самцы, почти незаметные за отблесками костра.
На каждой волчице лишь свободное платье, и больше ничего. Нет даже обережных плетений, которые мы порой носим в человечьем обличье. Мы свободны и открыты. Мы такие, какие есть, и как только заиграет мелодия, льющаяся, как говорят, с самих звезд, платья скользнут по телам вниз, и больше ничто не сможет скрыть нас от волков, готовых грызть глотки друг другу, лишь бы получить желанную пару. О, Лесной Дух, пусть эта ночь станет для меня самой волшебной!
Когда все началось, я даже не поняла, просто луна вдруг оказалась прямо над кострищем, и кровь ударила в голову. Забурлила, понеслась по венам, застучала в ушах, словно ритм невидимых барабанов, и платье поползло вниз по телу, освобождая от своих оков. Не было ни страха, ни стеснения, ни мыслей о том, что множество мужских глаз сейчас с жадностью следят за нами.
Кто первый направился к костру? Не знаю, я не увидела, как не заметила и того, что оказалась в такой близости от огня, что почувствовала его жар на своей коже. Это окончательно смело разум. Первый плавный тягучий шаг, и оранжевые всполохи танцуют на моем теле. И я тянусь за извивающимися языками, сплетаюсь с ними, повторяя каждое их движение. Из темноты горят жадные глаза. Запах вожделения разносится по Поляне, пьянит настолько, что кажется, будто ты уже не на земле, что ты кружишься где-то над костром, удерживаемая его жаром и первобытной силой, что проснулась в крови.
А когда закончился танец, волчицы, все как одна, бессильно повалились на землю. Мы тяжело дышали, находясь на грани обращения. Зверь в нас торжествовал, вытеснив сейчас все человеческие чувства. Только жар желания, только еще неизведанное томление в телах, заставляющее нас жадно вдыхать запах разгоряченных самцов, выискивая тот аромат, который хочется выпить, словно сладкий нектар.
Волки, успевшие разойтись по Поляне, окружили танцующих девушек широким кольцом, шагнули из темноты на свет, безошибочно выбирая свою волчицу среди множества обнаженных тел. Они шли в своих звериных ипостасях, и мы следили за их приближением. Ноздри трепетали, губы приоткрылись, оглашая Ночь нетерпеливыми стонами. Они были нужны нам, нужны как воздух, – нет, как хворост! – чтобы не дать погаснуть полыхающему в наших телах огню.
Мой жадный взгляд нашел без ошибки темно-серого волка с бурыми подпалинами, метнулся к черному, на голове которого выделялись несколько светлых шерстинок, припорошивших волка, словно иней: Ран и Ори. Они оба направлялись ко мне. За ними шел более светлый волк. Кажется, он жмурился от собственной смелости, поглядывая на двух огромных самцов, но все равно упрямо шел. Это был Тар, я узнала его. Но прежде, чем волки дошли до меня, ожидая моего выбора, из черноты леса метнулась серебристая стрела. Мое нутро свело сладкой истомой, и я не поняла, кто же из них так взволновал меня.
Серебристый волк стал передо мной, отгораживая от трех самцов, оскалился, вздыбливая шерсть, так требуя остановиться. И Ори, и Ран замерли лишь на мгновение. Тар исчез, так и не решившись связаться с сильнейшими. Серебристый поднял морду и, посмотрев на меня, жадно втянул носом мой запах. Но я сделала шаг назад, не спеша выбирать хоть кого-то из троих, несмотря на то, что аромат одного из них сводил меня сейчас с ума.
Ран и Ори остановились напротив серебристого волка и угрожающе зарычали. Тот склонил голову, но, не обнаружив слабости, продолжал скалиться. Я отошла еще немного и замерла, следя за самцами. Рычание нарастало, волки вздыбили шерсть, и их ярость смешалась с вожделением. Каждый из них был готов вцепиться в глотку сопернику. Один против двоих, и это тоже касалось каждого. Кажется, я жадно подалась вперед, глубоко дыша их чувствами. Они валили с ног, превращая человеческую оболочку в зверя, не меняя личины.
– Ну же! – и они сорвались с места, все разом.
Аромат первой крови ударил в нос, я застонала и упала на колени, более не в силах выносить бурлившей во мне Силы. Я не понимала в этой сваре, кто кого ранит, чей скулеж вновь перерастает в яростное рычание. Шерсть летела клоками. На меня попали несколько капель крови, и я слизала их, тихо постанывая. Лесной Дух, я больше не могу-у-у-у… Мой вой разорвал ночь. Тело вывернуло от начавшегося обращения. Шерсть, пробив поры, покрыла тело, хрустели сухожилия, трещали кости, ломая человеческое тело.
– У-у-у, – снова завыла я и, сорвавшись с места, метнулась в кусты рыжей молнией.
Треск за спиной показал: за мной бегут, несутся со всех лап, спеша поймать непокорную волчицу. Чуткий волчий нос уловил, что преследователей двое – третий остался на Поляне, и запах его тоски и боли от несбывшихся надежд я тоже чувствовала. Обернувшись, я увидела черный и серебристый вихри, сметающие мощными грудными клетками все, что попадалось на их пути. Волки продолжали огрызаться, умудряясь цапаться даже во время этой безумной гонки. На поляне остался Ран. Наиболее юный и менее опытный, хоть и самый сильный из молодняка.
Мой бег закончился так же неожиданно, как и начался. Я обернулась, широко расставила лапы и зарычала, опьяненная своей силой, бурлившей сейчас в жилах. Тот пряный аромат волчьего вожделения, который скрутил внутренности на Священной Поляне, был все еще рядом, значит, Ран не был моим самцом. Ори или чужак? Мой взгляд метался между ними, и я в нетерпении переступила с лапы на лапу, после жалобно заскулила и упала брюхом на землю.
Серебристый направился ко мне, довольно урча, но Ори не подпустил, прыгнул ему на спину, и свара началась по новой. Они дрались так отчаянно и зло, что я поддалась этой ярости. Повизгивая и рыча, я металась между деревьями, вновь и вновь ловя их безумие, глотала его, словно вкуснейшее из лакомств. А когда серебристый, прижав черного к земле, остервенело вгрызся в него, я снова сорвалась на бег, спеша исчезнуть в притихшей черноте ночного леса. И вновь за мной бежали, и я чувствовала только тот самый запах, что будоражил меня с первой минуты, как я вдохнула его.
– У-у-у!
Тоскливый вой ударил по ушам, а после надрывный крик: «Айна-а-а-у-у-у!» – опять перешел в рвущий душу в клочья вой. Ори не мог сейчас удержать человеческую личину: зверь исцеляется быстрей.
Я выбежала на берег лесного озера и остановилась. Серебристая тень выскочила следом, и мы замерли друг напротив друга. Я видела, как трепетали ноздри волка, и сама втягивала носом запах его тела и крови, превратившую белоснежную шерсть в пятнистую. Я сделала первый шаг к нему и замерла, продолжая принюхиваться. Волк заворчал, и я, упав на брюхо, заглянула ему в глаза, в которых вдруг вспыхнуло то самое веселье, что так разозлило меня днем. Перевернувшись на спину, я зажмурилась и снова замерла, ощущая, как влажный нос тыкается мне в бок, брюхо, спускается ниже… И тогда я снова вскочила на лапы, но, сразу же припав к земле, оскалилась и зарычала. Это была игра, и волк принял ее. Он прыгнул на меня, и я, увернувшись, снова замерла. Мы так и резвились какое-то время, то догоняя друг друга, то снова разбегаясь. Чужак, ставший моим избранником, веселился, не замечая своих ран, словно их не было вовсе.
Мы замерли, глядя друг другу в глаза. Обернулись одновременно и с земли поднялись также дружно, продолжая рассматривать друг друга. Оторвавшись от карих глаз, я развернулась и шагнула в обжигающе холодную воду. Волк последовал за мной. Когда вода достигла пояса, я зачерпнула ее ладонями и осторожно обмыла затягивающиеся раны. Волк, не отрываясь, смотрел на меня. Я улыбнулась и потупилась.
– Я так и не знаю, как тебя зовут, – сказала я.
– Идар, – ответил он.
Я снова зачерпнула ладонями воду, и продолжила смывать подсыхающую кровь. Идар… Это имя так сладко легло на язык, и мне захотелось произнести его вслух.
– Идар, – повторила я. – И-ида-ар. Идар-р-р.
Он откинул голову и легко рассмеялся. Это был такой счастливый искристый смех, что я снова невольно улыбнулась. Обошла его, пряча улыбку, и промыла рану на лопатке.
– Айна, – сказал волк, и я замерла оттого, сколько нежности он вложил в мое имя. Кажется, еще никто и никогда так его не произносил. – Айнара. – Идар резко развернулся, и озерные воды всколыхнулись, пустив волны по ровной глади, и я оказалась сжата в его объятьях. – Моя Айнара. Моя Айна.
– А вдруг я передумаю? – сощурилась я.
– Не позволю, – улыбнулся волк, и его губы накрыли мои.
Это не было ни вторжением, ни утверждением своего права, это был пьянящий, круживший голову настоящий поцелуй. Мой первый поцелуй, действительно первый.
Я не заметила, как руки сами оплели шею моего самца, как он поднял меня, и я обвила его бедра ногами. Вода вдруг перестала быть холодной. Мне казалось: еще немного, и она вспенится от того, как горячи стали наши тела. Идар понес меня на берег, блуждая взглядом по моему лицу.
Он осторожно усадил меня на траву и опустился напротив на колени. Идар собрал полную пригоршню моих волос, поднес к лицу рыжие пряди и зарылся в них лицом. Но уже через мгновение вновь прижал меня к себе. Ласковая трава приняла нас, окружив свежим запахом. Я любила. Первый раз и навсегда. Душой, телом, всем своим существом. Сгорала в жарких объятьях, металась, обезумев от ласк моего волка, и устремлялась к звездам, манившим своей далекой красотой и таинственным светом, так похожим на восторженное мерцание Силы в глазах Идара. Сколько это продолжалось? Час? Ночь? День? Вечность? Невозможно сказать, потому что я полностью исчезла в Ночь Выбора, испарилась, истаяла, пропала в упоительном вихре моей первой и единственной любви.
Лишь когда на небо вспорхнуло солнце, Идар выпустил меня из своих объятий, но мы еще долго лежали на берегу лесного озера, прижавшись друг к другу, наслаждаясь близостью, запахами утреннего леса и друг другом. Мне чудилась счастливая и долгая жизнь, какая и ожидала меня рядом с избранным волком. А то, что он чужак… Не для меня! Идар уже стал мне роднее всех родных. Как когда-то избранные волчицы моих братьев, которых они встретили в чужих стаях. Какая же глупая я была, осуждая их. Зов крови, родная стая… все это становится пустым звуком, когда приходит время, и ты встречаешь свою пару.
Идар, перевернувшись, навис надо мной. Он ласково провел ладонью по моим волосам:
– Как же долго я искал тебя, Айна, – сказал волк, отбирая мое дыхание в любящем поцелуе. – И я тебя нашел, моя волчица.
– Мой волк, – эхом откликнулась я, улыбнувшись в ответ.
– Навсегда, – произнес он, а после покрыл мое лицо поцелуями.
Лесной Дух, велика сила твоя и твоя милость! Благодарю…
Гостеприимный берег озера мы покинули, держась за руки. Мое платье нашлось на Священной Поляне. Огонь сейчас не взлетал до неба, а устало мерцал в наступившем белом дне. Здесь никого не осталось. Только кровавые следы то тут, то там устилали землю, вытоптанную множеством лап. Для кого-то эта ночь обернулась крахом надежд, для кого-то стала счастливейшей из всех ночей, что отмерены судьбой.
Я смотрела на своего невероятного волка, любовалась его статью, его открытым честным лицом и вспоминала великолепную волчью личину. Разве мог с ним кто-то сравниться? Все, кто сражался за меня этой ночью, были обречены на проигрыш.
– Идар, – позвала я.
Он обнял меня за плечи и вопросительно посмотрел в глаза.
– Где твоя стая? Ты поведешь меня к своим? – спросила я.
– Я одиночка, – ответил мой избранник. – Стая моего отца не признала меня, потому что я полукровка.
И он, отступив, отпустил меня. Ждал моего решения. Полукровка – значит, рожденный волком и человеком. Их недолюбливают, не принимают и не признают. Говорят, они слабые, но тот волк, что сегодня сражался за меня, не был слабым, он оказался сильнее самых сильных самцов моей стаи.
– Стая твоего отца ошиблась, – улыбнулась я, протягивая к нему руки. – Моя стая примет такого сильного волка.
– Ты не отказываешься от своего выбора? – спросил Идар, вновь рывком прижав меня к себе.
Я отрицательно покачала головой. Как можно отказаться от своего сердца? Ночь Выбора потому и священна, что помогает найти свою настоящую пару. Того, кто пройдет с тобой до конца жизни, не предав и не обманув.
– Я бы все равно тебя не отпустил, – сказал мой волк. – Но мне хотелось, чтобы ты шла со мной по доброй воле.
Я потянула его за собой. Идар послушно сделал несколько шагов и встал.
– Идем, – я снова потянула его. – В моей стае живут несколько чужаков: их приняли. Тебя тоже примут. Кто посмеет оспорить дар этой Ночи?
– Я привык жить один, – ответил Идар. – Если ты захочешь жить только со мной, я смогу защитить тебя и наших волчат. – После слов о волчатах я смущенно потупилась. – И смогу прокормить вас. Ты не будешь знать нужды.
– В стае жить веселей, – рассмеялась я. – Тебе понравится у нас!
Идар усмехнулся. Но прежде чем отправиться дальше, он оглядел себя и отошел к деревьям. Вернулся мой волк со штанами в руках.
– Надеюсь, хозяин не обидится, – улыбнулся Идар. – Если бы я знал, что меня ожидает, я бы прихватил одежду из логова.
Я рассмеялась, подождала, пока самец оденется, а затем схватила за руку, увлекая за собой. Идар больше не останавливался, позволив вести его в сторону нашего поселения.
Звуки скрипки, флейты и барабана мы услышали еще издалека. Я радостно улыбнулась: празднество уже шло. Мне было любопытно, чем закончилась Ночь для моего брата и подруг. Кто сегодня веселится? Кого чествует стая? Перед тем, как выйти из леса, я крепче сжала руку Идара, обернулась к нему и рассмеялась. Я знала, что мне будут завидовать. Не могут не завидовать! Мне достался лучший волк. Идар улыбнулся в ответ и, крепко прижав меня к себе, жарко поцеловал в губы.
– Моя волчица, – прошептал он, и мне захотелось вернуться к озеру.
Но стая ждала, и я вновь потянула за собой своего волка. В поселении уже вовсю гремел праздник. Мы были последними, потому никто сразу не заметил еще одну пару, что вошла в поселение, переплетя пальцы. На самой широкой улице стоял длинный-длинный стол, за которым сидела вся стая, кроме волчат и тех, кто сегодня зализывал раны.
Стол ломился от яств, хмельной мед тек рекой. Мы, оборотни, пьем редко, но утро после Ночи Выбора – тот праздник, на котором не грех и напиться. Смех и веселые выкрики оглушали. Играла музыка, и недалеко от стола кружились пары. Деревья были разукрашены разноцветными лентами, а у девушек на головах красовались венки. Такой же был надет на мне. Это тоже ритуал: после ночи волк сам плетет и надевает на свою избранницу венок. Говорят, что так самец сплетает свою жизнь с жизнью волчицы, утверждая власть над самкой, обещая легкую и красивую жизнь, как те цветы, из которых сплетен венок.
Я посмотрела на Идара: теперь он улыбался легко и беззаботно, глядя на веселящуюся стаю. Мы подошли ближе. Я нашла взглядом Нарана. Он держал за руку черноокую Айриду и смотрел на нее с нежностью, которая нашла отклик в моей душе, и я прижалась спиной к Идару. Райну обнимал другой волк, который вернулся с гор еще два года назад. Они держались за руки, и это тоже нашло отклик в моей душе.
Неожиданно я почувствовала, как тело моего избранника напряглось. Тут же смолкла музыка, и все обернулись в нашу сторону. Я посмотрела на вожака. Гадар поднялся из-за стола. Он бросил на меня хмурый взгляд, затем посмотрел на Идара. Тот отодвинул меня в сторону, оставшись с вожаком один на один.
– Чужак, – сказал Гадар, – ты выбрал одну из лучших волчиц нашей стаи.
– Лучшую из всех стай, – ответил Идар и склонил голову, признавая власть нашего вожака.
Я выдохнула с облегчением. Если бы мой избранник задержал прямой взгляд на лице Гадара, это могло бы расцениваться как вызов. Гадар некоторое время рассматривал незнакомого самца.
– Сильный, – наконец произнес вожак. – Очень сильный. Ты одержал верх над двумя сильнейшими волками моей стаи.
– Это была честная драка, Священная Ночь мне свидетель. Эта волчица была предназначена мне. Я взял свое по праву, – спокойно ответил Идар и, подняв голову, снова посмотрел на вожака.
– Ты уводишь Айну в свою стаю, – Гадар говорил утвердительно, и я вновь забеспокоилась.
– У меня нет стаи, – сказал Идар, и вот теперь в его голосе звучал вызов. – Я одиночка.
Вожак снова нахмурился. Он повел носом, словно заново знакомясь с моим волком.
– Почему ты одиночка? – спросил он.
– Моя мать была человеком.
Идар расправил плечи, и я поняла, что он готов защищаться. После его слов в поселении наступила полная тишина. Гадар приблизился так близко, что оказался лицом к лицу с Идаром. Вожак снова испытывал его. Одиночка, обиженный своей стаей полукровка. Такие редко способны жить среди других волков. Они привыкли полагаться на себя и всегда готовы к нападению, чтобы доказать свое право на жизнь.
Мышцы Идара напряглись. На мгновение мне показалось, что он обернется. Гадар зарычал. Мой волк выдохнул и, сделав шаг назад, вновь склонил голову, а я радостно улыбнулась. Он выдержал, не сорвался! Мне достался не только сильный, но и умный зверь.
– Хорошо, ты можешь остаться в нашей стае. Мы принимаем тебя, – громко произнес вожак, и я почувствовала, как напряжение, сковавшее сам воздух в поселении, спало.
Гадар указал в сторону стола. Волки потеснились, освобождая нам места. Идар обнял меня за плечи, и мы направились к столу. Вновь заиграла музыка, и стая пришла в движение. Наран махнул нам рукой. Они с Айридой потеснились, приглашая сесть рядом с ними. Мама поднесла тарелки и чаши. Ее задумчивый взгляд задержался на моем волке, но, кивнув своим мыслям, она вернулась к моему отцу.
Я не могла дольше смотреть по сторонам: мои глаза сами искали Идара, рука не желала покидать его ладони. Не хотелось ни пить, ни есть – только вернуться к озеру и снова любоваться жаром моего волка. Но законы стаи нельзя нарушать. После свадьбы новым парам будет дано время на то, чтобы насытиться друг другом, а пока мы должны быть со всеми вместе.
Взгляды стаи то и дело сходились на Идаре. Кто-то был насторожен, еще не зная, чего ожидать от него, кто-то смотрел с любопытством, кто-то просто принюхивался. Наран подергал меня за рукав и указал взглядом в сторону от стола. Я насупилась: отпускать своего волка не хотелось, но и брату сейчас было тяжело расстаться с парой. Однако он звал меня, и я кивнула.
– Я рядом, – шепнула я Идару, последовавшему за мной взглядом, как только я поднялась со скамьи.
Мой волк взглянул на Нарана и ноздри его затрепетали. Но, уловив запах схожий с моим, Идар кивнул и заговорил с одним из старых волков, который спросил его о стае отца. Наран отвел меня в сторону и взглянул на спину моего волка.
– Бестолочь, – беззлобно обозвал меня брат.
– Сам бестолочь, – ответила я, и мы рассмеялись.
На душе было немного грустно: теперь уже никогда не будет, как прежде. Беззаботные игры волчат закончились. Он теперь взрослый самец, у которого есть пара, я – самка, признавшая своего волка. Отныне мы равноправные волки в своей стае. Мама с папой уже не будут нас ругать или хвалить. Они отпустили нас с братом, признав равными. Родители присмотрят за нашими волчатами, если на то будет нужда, но никто не полезет с советом, как нужно жить, не покачает укоризненно головой.
– Иди сюда, – сказал брат и привлек меня к себе. – Значит, чужак?
– Он не чужак, он мой, – улыбнулась я.
– Я знаю, – рассмеялся брат. – Только…
Оторвавшись от Идара, я снова обернулась к брату.
– Что только?
– Ран, – коротко ответил тот. – Горячий он, мало ли что.
Усмехнувшись, я легкомысленно махнула рукой.
– Разве кто-то сможет напугать моего волка? – спросила я, рассмеявшись. – А Ран пусть найдет свою пару.
Махнув брату, я поспешила к Идару. Наран покачал головой, и ветер донес до меня его слова:
– Он ее уже нашел.
Плевать! На Рана, на Ори, на тысячу других волков. У меня есть мой волк. Мой!!! Со смехом подбежала я к Идару, схватила за руку и потянула за собой туда, где играла веселая музыка, где уже отплясывали счастливые парочки. Мой избранник, улыбнувшись, с готовностью последовал за мной. Его руки легли мне на талию, мои ладони накрыли могучие плечи. Мгновение мы любовались друг другом, и музыка понесла нас по кругу вместе с остальными волками.
Я смеялась, запрокинув голову, когда Идар кружил меня, взяв за руки. После посмотрела на волка, его глаза горели, а на губах играла счастливая улыбка. Идар подхватил меня на руки и воскликнул:
– Моя Айна!
– Твоя Айна, – ответила я и закричала: – Твоя!
– Моя! – выкрикнул Идар и радостно рассмеялся.
Вдруг музыка смолкла, кто-то тихо рыкнул, но в своем счастье я даже не заметила этого. Зато напряглись мышцы моего волка, когда взгляд карих глаз устремился куда-то мне за спину. Он поставил меня на ноги и закрыл собой. Пришлось встать на цыпочки, чтобы разглядеть, что встревожило Идара.
Из леса к нам шел Ран. Побежденный волк не возвращается, пока его раны не затянутся, и пока он не сможет твердо встать на лапы. Сын вожака нарушил это правило. Его обнаженное тело еще покрывали раны, но, кажется, молодой самец даже не замечал их. Склонив голову, Ран шел, прожигая Идара взглядом исподлобья. Он покачивался, но источал угрозу и желание впиться счастливому сопернику в глотку.
– Ран! Сын! – крикнул Гадар. – Остановись!
Но Ран будто не слышал. Он только еще больше ускорил шаг.
– Р-р-ран! – пророкотал вожак, и стая опустила голову, признавая его силу.
– Нет! – выкрикнул его сын, обращаясь еще в движении.
Никогда я не видела, чтобы волк мог менять личину на ходу. Лицо Рана вытягивалось в морду, шерсть все обильней покрывала его тело, и в конце концов он упал на колени, заканчивая оборот. Яростный рык свернул мои внутренности в жгут: столько гнева и властности в нем было. Я устремила взгляд к тому, кто издал этот рык, и увидела, что уже не Идар стоит передо мной, а серебристый волк. Это его рев потряс, кажется, даже Гадара.
Идар широко расставил передние лапы, пригнул голову и оскалился, готовый встретить Рана. Тот приготовился к прыжку, но успел лишь взвиться в воздух, когда его сбил бурый волк – вожак, сменивший личину. Он налетел на сына, подмял под себя и угрожающе зарычал. Ран прижал уши, скалясь и рыча в ответ. Молодой волк попытался вывернуться, и тогда Гадар сжал челюсти на его горле. Горестно закричала мать Рана, отшатнулась я, глядя на то, как отец треплет своего сына, посмевшего пойти против его воли на виду у всей стаи. Идар вернул себе человеческий облик и теперь хмуро следил за происходящим.
Гадар остановился, когда Ран затих. Язык его вывалился из пасти, глаза закатились, и мне на мгновение показалось, что он умер. Вожак обнюхал сына, тряхнул головой и, повернувшись, посмотрел на Идара. Я встала рядом с ним, сплела наши пальцы и с тревогой взглянула на вожака. Тот снова ткнул носом сына и вернул себе человеческую личину. У его ног заскулил Ран, открыл глаза. Его обратное обращение прошло помимо воли.
– Не отдам, – едва было различимо сквозь негромкий стон. – Мой выбор.
– Ран, – тихо, но с угрозой произнес Гадар. Затем вновь посмотрел на Идара. – В моей стае не будет мира, пока вы здесь.
– Мы уходим, – твердо ответил Идар.
Я испуганно огляделась, ловя хмурые взгляды отца, матери, Нарана, затем посмотрела на моего волка и улыбнулась ему. О чем я думаю? О чем сожалею? Мое место рядом с ним. Отныне его логово – мое логово. Я принадлежу этому волку сердцем, душой и телом. Он мой дом, мой вожак и моя стая. Гордо вздернув подбородок, я снова окинула поселение взглядом. Идар приобнял меня за плечи и повел обратно к лесу.
– Айна, – донесся до меня хриплый голос Рана, но я не обернулась.
Рядом со мной шел мой волк, и мне не в чем было сомневаться или раскаиваться.
