Юлия Резник
Нулевой километр
Глава 11
Ближе к зиме расположенные на побережье рестораны в большинстве своем закрывались. Сделав за несколько месяцев купального сезона годовую выручку любого другого некурортного заведения, местные собирали столы и стулья, зонтики и навесы и отправляли в чулан, где им предстояло пылиться аж до самой весны. Круглый год работали только некоторые заведения. Прощаясь с приехавшими на заработки сезонными рабочими, но оставляя на зарплате своих. Так что в услугах Семена зимой в кафе «У Рубена» особенно не нуждались. Но зная, как ему нужны деньги, дядя Рубен все равно подкидывал Краснову работу. То разгрузить что-нибудь, то купить, то починить – руки у Семы росли из правильного места. А иногда, когда кто-то из основных сотрудников заболевал, или если у них вдруг появлялись какие-то неотложные дела, которые можно было решить исключительно в рабочее время, Семен выходил на подмену.
Он как раз менял фильтры в кофемашине, когда в кафе вошла Дуня. Погода на улице была отвратительной и совсем не по-субтропически студеной. Спасаясь от промозглого ледяного ветра, Дуня надела пуховик с богатой меховой опушкой, вязаную изумрудного цвета шапку и толстый полосатый шарф.
– Привет, – сказала она, шмыгнув носом.
– Привет. Выпьешь чего-нибудь? Кофемашина будет промываться целую вечность, но можно заказать чай.
– Вообще-то я по делу, – Дуня подула на озябшие руки.
– Дело ко мне? – Краснов ткнул пальцем в грудь. На нем была красивая байковая рубашка в крупную рыже-зеленую клетку. Сам себе он напоминал бармена из какого-нибудь салуна на Диком западе. Не хватало разве что ковбойской шляпы и сапог с острыми носами.
– К тебе. Ты вообще собираешься заниматься? С нашего последнего занятия прошло почти десять дней, и твоя контрольная по алгебре…
– А что с ней? – Семен растер пальцем бровь со шрамом и отвернулся, чтобы не показать Дуне своего неожиданного смущения. С контрольной он и впрямь напортачил.
– У тебя трояк. А ведь мы проходили эту тему.
– Ну, трояк и трояк.
Краснов клацнул кнопкой чайника и, распаковав пакетик Липтона, опустил тот в чашку. И пофиг, если Дуня не захочет пить чай. Его дело – угостить девушку.
– Значит, ты сдаешься?
– В каком это смысле? – Семен резко обернулся, уставился на Дуню из-под насупленных бровей.
– В смысле учебы. Ты больше не собираешься со мной заниматься, так?
Может, ей было неловко, ведь почему-то Дуня тоже отвернулась. Стащила с головы шапку и тряхнула головой, приводя в порядок смятые под ней волосы. В этот момент из-за затянувших небо туч пробилось яркое-яркое солнце, от которого за несколько пасмурных дней кряду глаза порядком отвыкли, и полыхнуло языками пламени в Дуниной рыжей гриве. Семен зачарованно моргнул.
– Так?! – переспросила Дуня с нажимом.
– Кхе-кхе… Нет. Я… в смысле, я думал, что ты сама не хочешь.
– Чего не хочу?
– Ну, заниматься со мной, после истории с Веткой. Тамерлан мне все рассказал.
– Что именно? – сощурилась Дуня.
– Что она тебе разболтала о…
Как тут было закончить? О нас? Так не было их! Никогда, мать его так, не было. Был он, была она. А между ними – неуверенность и страх.
– О, да. Она не упустила возможности меня поддеть. Но каким боком это относится к нашим занятиям?
– Хочешь сказать, что ты готова и дальше продолжать помогать мне с учебой? – изумился Семен, поставил перед Дуней чашку, достал сахарницу из шкафчика под стойкой.
– Послушай, твои отношения с Сандаловой меня не волнуют. Но я не хочу выглядеть дурой в глазах наших друзей, окей? Хочешь быть с ней – пожалуйста. Только тогда…
– Что?
– Не целуй меня на глазах у всего класса так, будто мы пара! Они решили, что мы встречаемся! И когда Ветка начала болтать языком про ваши с ней шуры-муры…
– Да?
– Ребята подумали, что я обманутая жертва, и стали меня жалеть! Спроси – нужно ли мне это?
– Нет?
– Вот именно. Не нужно. К тому же такие ошибочные сведения вредят… вредят… – Дуня всыпала сахар в чай и нервно размешала тот ложечкой, не торопясь закончить начатую мысль.
– Вредят… – подтолкнул ее Семен.
– Вредят моей личной жизни.
– Ах вот как, – сощурился Краснов. – И каким же образом?
– Самым непосредственным. Парни, которым я нравлюсь…
– Не спешат к тебе подкатывать, думая, что ты – моя?
– Вроде того. Только что это за пещерные – моя-твоя? Я не вещь, чтобы кому-то принадлежать. И даже если… точнее, когда я начну с кем-то встречаться, я не стану чьей-то.
Дуня, наконец, собралась с силами и вскинула на него взгляд. Смешная. Она даже отбрить его не могла, чтобы не коснуться всей этой феминистической чуши. У Краснова же на этот счет было совершенно иное мнение. Его женщина, когда она у него все же появится, будет именно его. И точка. Она будет ему принадлежать целиком и полностью, от и до. Семен и так слишком долго мирился с чужим – чужой одеждой и игрушками, чужими мужиками рядом с матерью и чужой девушкой рядом с собой… Так что к черту набирающую обороты моду! Он слишком собственник. Слишком эгоист. Вот и все, с этим разобрались. Осталось выяснить, про каких таких парней Дуня талдычит?
– И что, много желающих занять мое место?
– Речь сейчас не об этом!
– Как это? Ты сама только что сказала…
– Что я не хочу, чтобы ты меня использовал в своих играх с Веткой.
– А я не играю.
– Черта с два. Думаешь, я не понимаю, что ты меня поцеловал, чтобы заставить ее ревновать? – зеленые глаза Дуни полыхнули. Семен никогда не видел Северного сияния, но почему-то был уверен, что это свечение выглядит как-то так… Удивительно. – Ну, что ты молчишь?
А что ему было сказать? Да, я тебя использовал? Семен хмыкнул. Ведь кому-кому, а себе он предпочитал не врать. После долгих раздумий Сема вынужден был признать, что к Дуне его тянуло и раньше. На самом деле очень сильно тянуло. И, может, не будь он таким замороченным идиотом, все бы у них срослось. Но он не мог не думать наперед, не мог не… бояться (да-да, тут она тоже очень четко все уловила), что втянется в нее, в эти отношения со всеми потрохами. Что поверит… ей. И в то, что с ним, Семеном Красновым, может случиться сказка. А жизнь опять укажет ему на место.
– Семен…
– Что?
– Ты думаешь, что недостоин? – спросила она его как-то. И… нет, черт его все дери! Нет. Он так не думал. Но сука-жизнь каждый раз убеждала его в обратном. Его проклятущая жизнь.
– Ладно! – Дуня выдохнула. Встала из-за стойки, так и не выпив свой чай. – Это неважно. Не отвечай.
– Окей, – Семен примирительно выставил перед собой ладони. – Я не хотел тебя обидеть. Правда.
– Тогда друзья? – Дуня улыбнулась и протянула ему маленькую, будто прозрачную ладошку.
– Угу. Друзья.
– Так когда ты придешь позаниматься? Любовь Михайловна сказала, что желающие смогут переписать контрольную во вторник. От этой оценки зависит твой результат за четверть.
– Ну, надо же.
– Ага. Сем, с таким аттестатом ты сможешь поступить. Пусть на какую-нибудь не слишком популярную специальность, но ведь сможешь. Главное – всунуться, а потом, может, выйдет перевестись…
– Ты сейчас говоришь, как Рюмочка.
Дуня проказливо улыбнулась.
– Я слишком много времени с ней провожу, помогая с Новогодним балом.
– Хм… Звучит претенциозно.
– Придешь? – Дуня снова натянула шапку и полезла в карман за варежками.
– Не думаю, что хулиганы вроде меня там желанные гости.
– А я не думаю, что хулиганы знают слово «претенциозно», – парировала Дуня. Семен усмехнулся. Подпер задницей стену и сложил на груди руки.
– Так и скажи, что тебе нужен кавалер.
– На самом деле с этим у меня все в порядке. – Дуня осмотрелась по сторонам и, перевесившись через барную стойку, шепнула ему на ухо: – Но ты мог бы пригласить Мариам. Пожалуйста…
Семен чуть повернул голову, наблюдая за тем, как, будто в замедленной съемке, шевелятся Дунины губы. Теперь, когда он знал их вкус, это было особенное испытание. Особенное и неожиданное в плане собственных на него реакций. Краснов представил, что какой-то придурок целует их, и… О, нет. Только не это. Он свою порцию ревности исчерпал еще с Сандаловой. Нажрался так, что до сих пор мутило. Так что… нет, избавьте.
– Ветка-то все равно пойдет с Сиваковым.
О, да. Потому что папа Митьки – крутой чел из МВД. И именно он прикрывал задницу Веткиного отца. И ее выбор был очевиден. Сандалова каждый раз занимала местечко, где потеплее да повыгоднее. Семен ее в том не винил, а где-то даже понимал и сочувствовал. Ведь Ветке тоже приходилось нелегко. Каждый раз договариваться с собой. Поступаться чувствами и мечтами.
– Без проблем.
– Правда?
– Угу.
– Класс. Спасибо большое.
Дуня и впрямь светилась от счастья. Словно он бросил к ее ногам весь мир, а не просто согласился выручить их общую подругу. И этим она его трогала. Своими небезразличием и добротой, идущими не от вбитых обществом понятий, как надо, а из глубин души.
– Завтра в семь? Будет нормально?
– Чего?
– Если мы позанимаемся в семь?
– Ага. Самое то.
Благодаря Дуне он все же написал контрольную на четверку. В его табеле за вторую четверть остался всего одни тройбан. По русскому. И пусть это был далеко не самый лучший результат в классе, Семен втихую собой гордился. А вчера даже засмотрелся на рекламный буклет очередного ВУЗа, криво-косо прилепленный в маршрутке. МЧСники обещали более чем хорошие условия поступления и даже крышу над головой. И к черту, что эта крыша была казарменной.
– А знаешь, думаю, тебе очень подойдет такая работа, – уверенно кивнула Мариам. В нежно-персиковом платье-облаке она походила на пирожное безе. И выглядела так же аппетитно, как и нелепо. Но ему было все равно. Семен такой ее и любил.
– Почему ты так решила?
– Не знаю. Ты основательный и очень надежный. С тобой ничего не страшно.
Ага. Даже появиться в школе на Рождественском балу, который Мариам собиралась проигнорировать.
– Ну, не знаю. Может, из этого что-то и выйдет.
– Обязательно! Иначе просто не может быть.
– А ты? Уже сказала отцу, что не хочешь поступать в медицинский?
– Нет… Может, наберусь смелости и поговорю с ним на каникулах. Ой, смотри, кажется, это Дуня с Кешкой. Какие они краси-и-и-вые, правда?
Ах вот, значит, что у Дуни за кавалер! А он-то думал… Нет, к Когану Сема относился хорошо, можно сказать, даже отлично. Но почему-то всерьез, как соперника, он его не воспринимал. Хотя-я-я за последнее время Тамерлан неплохо так возмужал. И даже вытянулся. Так что с Дуней они смотрелись вполне себе ничего. Та не стала надевать каблуки, в отличие от большинства девчонок, и из них с Тамом неожиданно вышла очень красивая пара.
– Сема! Сем… – окликнул Краснова Бык.
– Я отойду, ага? Узнаю, что случилось.
Мариам кивнула и, робея, спряталась между по-новогоднему украшенным фикусом и колонной.
– Ну, чего тебе?
– Мы хотим купить шампанского для девчонок. Ты в доле? – поинтересовался Бык громким шепотом.
– Э-э-э… Почему бы и нет? А как вы собираетесь его сюда протащить? – Семен кивнул в сторону сидящего у входа в зал завуча.
– А мы сюда ничего и не потащим. Вот, гляди… – Ромка раскрыл широкую ладонь, на которой в тусклом свете спортзала Семен не сразу разглядел ключ, очевидно, от какого-то кабинета. – Так ты скидываешься?
Семен полез в карман. Дядя Рубен как раз расплатился с ним за две последних смены.
– Это много. Я вот так возьму… – Бык выхватил несколько купюр.
– Сходить с вами?
– Ну, уж нет. На твой счет, Сём, у вахтерши особенные распоряжения. Мы с Юлькой все притащим. Ее шмонать точно не будут.
– Ты уверен? Не боишься, что спалитесь? – забеспокоился Семен, понимая, что в случае чего директорской дочке достанется больше всех.
– Да не. Она сама предложила. – По лицу Быка расплылась блаженная улыбка.
– Ну, смотри. Осторожно там. Бутылками не гремите.
На все про все у Быка с Юлькой ушло не больше получаса. Семен как раз успел станцевать один медленный танец с Мариам, когда их обоих позвали. Стараясь не привлекать к себе особенного внимания, их компашка просачивалась в кабинет музыки по одному. Стучали в дверь в одном им знакомом порядке (тук, тук-тук, тук-тук-тук) и только после этого проникали в святая святых.
– Ну, ребят, за окончание первого полугодия! – какого-то черта происходящим руководил Сиваков. Пожалев, что пришел, Семен отошел к окну и уселся на подоконник. Пробка вылетела с оглушительным хлопком. Ребята зашикали:
– Да тише ты! Совсем спятил?
– Спалимся!
– Да не ссыте вы! Куда разливать-то?
– Ой, а бокалов нет, – с сожалением заметила Дуня.
– Нет, вы слышали? Бокалы ей подавай! – захохотала Ветка. – В учительской стаканчики есть. Одноразовые. Возле кулера с водой.
– Что, прикажешь туда идти? – возмутился Кешка.
– А что здесь такого?
– Если ничего – так сама и топай!
В темном классе, освещаемом лишь фонариком телефона, повисло странное напряжение. Семен хмыкнул. Спрыгнул с подоконника и, бросив «я принесу», вышел из класса.
Глава 12
Юльке не спалось. Слишком много всего случилось в тот вечер. Эмоции бурлили в ней, как пузырьки кислого шампанского, стаканчик которого она выпила за компанию с друзьями, закрывшись в кабинете музыки. На дне бутылки осталось совсем чуть-чуть. И эти остатки вообще-то предназначались для нее и Ромки. Но тот по-джентельменски уступил Юльке свою порцию. И в этом был он весь. Заботливый, щедрый и внимательный к своей девушке. Юлька, которая лишь недавно начала понимать, какое ей досталось сокровище, пыталась спорить. Тогда, чтобы ей угодить, но в то же время и не отступить от своего же решения, Быков немного отпил прямо из ее стаканчика. Намеренно касаясь губами того же места, что и она. Ребята притихли. Только Сандалова с присущим ей цинизмом насмешливо бросила, пародируя героев недавно вышедшей на экран Нашей Раши:
– Да ты успокойся! Он просто хочет тебя споить, чтобы использовать в своих грязных целях.
– Ветка, ну, ты чего?! – ужаснулась Мариам.
– А что? Ветка, небось, хорошо знает, о чем говорит, – сощурился Тамерлан.
– Ты охренел? – взвилась Сандалова, но Юлька с Ромкой в их споре уже не участвовали. Они смотрели исключительно друг на друга, чувствуя такую непреодолимую тягу, что нечем было дышать.
– Ром…
– М-м-м?
– А давай отсюда сбежим?
– Куда? – не понял Бык.
– К тебе, – шепнула Караулова и закусила губы. Ромка сглотнул. Его кадык проехался туда-сюда по мощной шее и застрял под удавкой воротничка. Дрожащей рукой Бык попытался расстегнуть пуговичку. Получилось не сразу.
– А медленный танец? – просипел он.
– Станцуем и сбежим.
Так они и сделали. Станцевали. И пошли к Ромке. Тот жил уже совсем самостоятельно. В отдельном флигельке, что возвышался в глубине родительского сада. Домик этот был совсем крошечным – что-то вроде предбанника, играющего роль сразу и кухни, и коридора, и небольшой комнаты. Типично мальчишеской. В ней помещались лишь разложенный диван и письменный стол с новеньким компьютером, на который Ромка скопил сам, из тех денег, что ему платили родители за помощь по хозяйству. По случаю приближающегося Нового года на стене над неприбранным диваном он развесил электрическую гирлянду, а на подоконник водрузил банку с еловыми ветками. Правда, с украшением тех заморачиваться Ромка не стал. Повесил один-единственный темно-розовый шар, в котором, завораживая, отражались мерцающие огоньки, и этим ограничился.
Самым удивительным, когда это все же случилось, была Ромкина деликатность. Если честно, Караулова вообще ее не ждала от такого приземлённого, твердо стоящего на ногах парня. Но тот сумел ее удивить. Вопросом о ее готовности. И своим замечанием о том, что в случае чего готов ждать ее столько, сколько понадобится. Может быть, поэтому Юлька все же решилась…
Прерывая обрушившийся на нее поток воспоминаний, в комнате матери зазвонил телефон. Караулова медленно села на кровати – низ живота немного тянул, и резких движений делать не хотелось. В то время связь была неприлично дорогой. Звонили мало, в основном сугубо по делу. А потому настолько поздний звонок не сулил ничего хорошего. Это Юлька поняла сразу. Нащупав в темноте тапки, она обулась и вышла из комнаты.
– Нет-нет, ну, какая милиция? Подумайте о репутации школы. Да… Я понимаю, что вещь дорогая. Что? Еще даже кредит не выплатили? Хм… Я поняла. Завтра первым делом соберем педсовет и попытаемся найти виновных. Поспрашиваем детей… Говорите, телефон пропал из сумки, оставленной в учительской?
Завидев дочь, Ольга Петровна спешно свернула разговор.
– Что случилось?
– А ты не слышала?
– Нет.
– У Анастасии Сергеевны украли телефон.
– На балу?
– Угу. – Ольга Петровна несколько нервным движением поправила волосы. – Ты не видела ничего подозрительного?
– Нет, – пожала плечами Юлька.
– По-моему, ты вообще ушла очень рано.
– Угу, – Юлька беззаботно потянулась, понимая, как важно, чтобы мать не вцепилась в нее сейчас. Врать ей она никогда не умела, а сознаться в произошедшем пока не могла. Да и не считала необходимым. Это была ее жизнь. И даже по закону она, будучи совершеннолетней, могла делать все, что угодно. Юлька поморщилась. Все же, как Роман ни старался, избежать боли не получилось. Та до сих пор напоминала о себе. И о том, что случилось. Юльку бросило в жар.
– Ты у друзей поспрашивай. Может, кто-нибудь что-нибудь видел.
– Ага. Ну, я пойду. Глаза на ходу закрываются.
Караулова вернулась в свою комнату. Врубила древний комп и, пока тот запускался, уставилась в окно. Погода была по-настоящему праздничной и в кои веки безветренной. Молодой месяц, зависший на небе, вспорол своим тонким серпом грязно-серое брюхо тучи, и оттуда, укрывая деревья и крыши домов, пряча под своей белоснежной шубой оккупировавшие весь двор подчистую машины, посыпались лохматые хлопья снега. Даже как-то не верилось, что в такую ночь может произойти что-то плохое.
Комп запустился. Юлька открыла аську и написала в их дружеском чате: «У Клеточки на балу сперли телефон. Завтра будут разборки. Может, кто-то видел что-нибудь подозрительное?».
«Я видел ее зажимающейся со Стакан Стаканычем».
«Там, я серьезно».
«Так и я не шучу».
«Ладно. Если что-нибудь вспомните, напишите. Я спать».
Но уйти от компа сразу же не удалось, потому что, увидев ее в сети, Карауловой написал Ромка.
«Ты как?»
Юлька улыбнулась. Коснулась ладонями горящих огнем щек.
«Я в порядке».
«Это хорошо. Я тоже. Если тебе интересно».
«Ок».
«Нет. Не так. Я на десятом небе от счастья».
«Ок)».
«Ок, и все? Ты точно в порядке? Может, у тебя что-то болит?»
«У меня ничего не болит. Я просто не имею опыта ведения таких бесед».
«Я тоже. Но мы научимся».
«Ладно. Тогда до завтра».
«Юль…»
«Что?»
«Я тебя люблю. Очень-очень. И всегда буду».
«Я тебя тоже, Ромка. Иди спать, хорошо?»
«Иду. Буду представлять, что ты рядом».
«Ромка!»
«Я тебя люблю».
Посмеиваясь, Юля, выключила комп и улеглась в постель с ощущением того, что все-все сделала правильно. В нужное время, с нужным человеком. Одним единственным на всю жизнь. Как она и хотела. Даже удивительно, что ей понадобилось столько времени, чтобы оценить Быкова по достоинству. У нее кровь стыла в жилах от мысли, что она могла никогда не узнать, какой он. Не разглядеть за Ромкиной показной непритязательностью существующую в нем глубину. А за его видимой приземленностью – надежность. Он так прочно стоял на ногах, что эта основательность совершенно не взялась с парнем его возраста. Но такой уж он был. Ее Ромка. Теперь уж точно её.
Юлька уснула лишь под утро, а потому, если бы не мать, непременно проспала бы. Впрочем, даже поднявшись вовремя, она едва не опоздала. Слишком много времени в этот раз у нее ушло на сборы. Она перемерила всю свою одежду, начесала волосы у корней и, недовольная результатом, снова те выпрямила, а потом даже накрасила ресницы, надеясь привлечь внимание к своим довольно симпатичным глазам чем-то кроме очков, которые ей выписали еще в третьем классе.
В общем, в школу Юлька примчалась к звонку. Поймала Ромкин взгляд. Покраснела. Хорошо, что к этому дню контрольные остались в прошлом, и в журнале были проставлены итоговые оценки за четверть. Вряд ли бы она смогла сосредоточиться на учебе. Все ее мысли были о Роме. Юлька то и дело с ним переглядывалась, пропуская мимо ушей большую часть из речи Лавруши.
А где-то в середине урока дверь в класс открылась.
– Краснов! К директору! Сейчас же…
Ребята в классе загудели. Было не так уж много причин, по которым могла появиться такая срочность.
– Ребята! Тише… – Лавруша постучала по столу ручкой, призывая к порядку. А те и не думали затыкаться. Дверь в кабинет открылась опять.
– Валентина Лаврентьевна, вас тоже зовут!
Конечно, прежде чем уйти, Валентина Лаврентьевна в очередной раз попросила класс не шуметь. Конечно, ее никто не послушался. В одиннадцатом «А» поднялся гул. Народ окружил Юльку, надеясь, что ей известно, какого черта случилось.
– Я не знаю! Ну, правда, ребят…
– Думаешь, это как-то связано с пропажей телефона Клеточки?
– А что, у нее пропал телефон?
– Ага. Ты что, с луны упал? Сегодня только и разговоров, что об этом…
Внезапно дверь распахнулась снова. Так резко, что отлетела к стене. Разговоры оборвались, и все уставились на вернувшегося Краснова. Выглядел тот диковато. Злой, как черт, он застыл посреди класса, вглядываясь в лица одноклассников, а потом подошел к их с Дуней парте, сгреб в пакет, с которым ходил, ручку и тетрадь.
– Погоди, Семен, что случилось?!
– Ничего. Дай пройти.
– И не подумаю, пока ты не расскажешь нам, чего от тебя хотели! – Сверкая глазами, Дуня выскочила из-за парты, преграждая собой проход. Семен выругался, угрожающе сжимая и разжимая кулаки. Дуня не отступила. Тогда, не придумав ничего лучшего, Краснов рванул вбок, перепрыгнул через парту и был таков.
– Я пойду за ним.
– Стой! Сначала нужно выяснить, что случилось, – все присутствующие синхронно повернулись к Юльке. Как к единственной, кто мог докопаться до сути, пользуясь, что называется, связями наверху. Выхода не было. Караулова пожала плечами и пошлепала к матери.
– Юлечка, погоди! У Ольги Петровны срочное совещание.
– А что случилось-то?
– Что-что! Краснов-то ваш у Анастасии Сергеевны телефон спер, – шепнула Юльке секретарша. Древняя бабулечка семидесяти трех лет, она работала на этой должности со дня основания школы.
– Краснов? Да не может быть!
– Я своими глазами видела, как он выходил из учительской. Вот скажи мне, что ему там было делать?
Юлька попятилась. Сказать, что они послали его за стаканчиками – значит сдать участников пьянки. Не сказать… подставить Семена. Ей нужно было посоветоваться с друзьями, прежде чем что-то говорить.
– Знаете, Роза Викентьевна, я, наверное, лучше позже зайду.
Караулова пулей вылетела из приемной и, перепрыгивая сразу через две ступеньки, поднялась по лестнице на второй этаж, где располагался их класс.
– Ну, что там? – вскинулись ребята, стоило ей появиться. Юлька и рассказала. Чувствуя, как волосы у нее на голове в ужасе шевелятся.
– Мы должны рассказать правду, – прошептала Мариам.
– Шутишь? Ты хоть представляешь, что тогда начнется? – возмутился Сиваков.
– Да. Представляю. Мне, может, побольше многих влетит, но если мы смолчим – то подставим Семена.
– То, что мы его послали за стаканами, не говорит о том, что он не прихватил телефон!
– Чего?! Ты совсем, что ли? Сема не такой! – возмутилась Вета.
– А ты откуда знаешь, какой он? – хмыкнул Митька.
– Прекратите! Сейчас не до ваших разборок. Нужно понять, что теперь будет.
– А что тут непонятного? Раз ментов сразу не вызвали, значит, есть шанс замять все на месте. Например, если он добровольно вернет телефон. А если нет… Наверняка будут разбираться. Телефон у Клеточки был новенький, дорогой. Семе восемнадцать. Может, и присядет. Ненадолго. Учитывая, что он попался впервые, срок наверняка скостят.
Юлька сглотнула. Обвела взглядом друзей, понимая, что никогда себе не простит, если такое случится. Выволочку от матери она переживет. А вот если невиновный пострадает из-за ее малодушия – вряд ли.
– Вы как хотите, а я расскажу все, как есть.
– Можно не упоминать про шампусик, – предложила Ветка.
– Ага. Как будто учителя у нас дураки и поверят, что мы ситро пили.
– Почему бы и нет?
– Они не первый год работают, Там. Скандала нам не избежать. Наверняка и родаков вызовут…
– А я вам говорю, что наши жертвы будут напрасны! – стоял на своем Сиваков. – Это даже не алиби.
– Мы все равно должны рассказать все как есть.
– Да кому мы должны?!
– Семену. Потому что он нас как раз не сдал… – Юлька распрямила плечи. Страшно было так, что подгибались колени, но она один черт решительно шагнула к двери.
– Нет, Юль стой, – вмешался в ситуацию до этого помалкивающий Бык. – Я сам расскажу, как было. А ты… Мы тебя не видели, так, ребят? – Ромка обвел тяжелым взглядом из-под насупленных бровей всех собравшихся.
– Ага… Так, – послышался нестройный ряд голосов.
– В магазин я ходил сам.
– Ну, уж нет. Я не позволю тебе разгребать это дерьмо в одиночку, – из – за парты вышел Женька Кравец. – В магазин ходили мы.
– Жень…
– Да все нормально, Бык. Нам с тобой в универ не поступать. Ну, что они нам сделают в худшем случае? Пожурят? Так мне похрену. И тебе тоже. Погнали… нужно заканчивать с этим дерьмом.
