Юлия Валерьевна Щербинина
Конрад. Инстинкт зверя
– Однажды в наше прибежище явились Содо и Рем. Было лето, и они кочевали по всему Кайергарду. Не имея привязки к конкретному селению, проще прокормиться, если умеешь постоять за себя, выживать в дикой природе и скрываться от монстров. Потом они решили отдохнуть от экстремальных условий и на несколько дней прибиться к нам. Естественно, моя стая проявила интерес к собратьям. А они ко мне. Вожак это быстро заметил и пытался уберечь меня от их назойливого внимания, распорядился стае не оставлять меня одну, пресекал любой наш контакт. Но Содо и Рем оказались настойчивыми.
Зара тепло улыбнулась воспоминаниям, а в Конраде неожиданно стал пробуждаться интерес.
– Бывало, я выйду на крыльцо, подышать воздухом, только расслаблюсь, и они тут как тут. Появятся с двух сторон и заговаривают меня так, что я забываю обо всём на свете. Всё что-то рассказывали, смешили, делали комплименты, просили рассказать о себе. В такие моменты начинаешь совсем терять голову и забываешь, к чему это всё ведёт. Нас заставали, их выгоняли или гнали меня домой. Так всегда происходит у волаков – стая так просто не отдаёт свою женщину, а тот или те, кто положил на неё глаз, начинают добиваться. Без разницы, хочет ли она сама этого или нет. Но они делают всё, чтобы захотела.
Здесь он решил уточнить:
– Они делают это осознанно, с намерением создать семью или просто чтобы развлечься?
– Если он один, намерения у него могут быть разные, – пожала плечами Зара. – Короткая интрижка, длительные отношения. Может даже любовь… У кого что в приоритете. Если же мужчин больше одного, а дело не ограничивается одной-двумя совместными ночами, это уже перспектива размножения. Ты ведь знаешь, что для зачатия ребёнка одного мужчины мало. Будущее поколение жрецов ягуара собирает в себе гены сразу нескольких. Если до такого доходит, волаки обычно создают семейную стаю и держатся вместе, пока не родится и не вырастит ребёнок. Не всегда из желания жить счастливой семейной жизнью. Обязывает чувство долга перед вымирающим народом. Так вот…
Зара перевела дыхание, побегала глазами по полумрачной комнате и продолжила отдаваться воспоминаниям:
– Отвоевать женщину у её стаи проще, если она сама этого захочет. Несмотря на все препятствия, Содо и Рем вскружили мне голову. Один раз даже почти сумели заманить меня в лес, но стая вовремя спохватилась. Это была последняя капля. Им обоим надавали тумаков и с треском выгнали из прибежища, а меня вожак выпорол и запер одну в доме. И хоть мне порядком досталось, что-то в тот день во мне вдруг щёлкнуло. Зов инстинкта или дух бунтарства. Наверное, и то, и другое. Как и у любой женщины моего возраста, у меня были раньше мужчины, но только среди альтаидов и всегда по одному. Особо долго отношения с ними не длились. А эти двое разожгли во мне первобытное пламя… В общем, когда наступила ночь и все наконец легли спать, я оставила зажжённой свечу и села у окна, так, чтобы меня было видно. Как я и думала, Содо и Рем не сдались. Они скрылись в лесу, чтобы продолжить меня караулить, увидели меня в окне и поняли, что я жду их. Забрались на крышу, вскрыли чердак и через него проникли в дом. И мы наконец-то остались втроём, настолько, чтобы им хватило времени как следует заявить на меня свои права.
Она посмеялась, налившись краской, но выглядела не смущённо, а игриво и злорадно. Конрад никогда не видел её такой. Лишь меланхоличной и робкой, как тихая послушница монастыря.
– Вожак чуть от злости не лопнул, когда пришёл утром проводить со мной воспитательную беседу, а застал спящую в постели, объятую двумя мужчинами. Он проиграл. И больше ничего не мог сделать ни мне, ни им.
– Помнится, потом появились ещё двое? – уточнил Конрад, не переставая удивляться откровениям с виду скромной девушки. Хотя о наличии у неё четверых партнёров он прекрасно знал.
– Да… – немного заторможено отозвалась Зара. – Но до этого было ещё далеко. Около двух лет я жила с Содо и Ремом. Правда, со стаей пришлось попрощаться и уйти искать другое пристанище. Так принято. Завела семейную стаю – уходи из предыдущей, не совращай других. Инстинкты очень заразительны, и это грозит распадом стаи, если женщина начнёт привлекать других. А она будет. Независимо от своего желания. Волаки очень чувствительны к страстям и инстинктам женщины своего вида. Природа как может старается сохранить нас от вымирания.
Как назло, в памяти всплыли образы сцен в ночном лесу, где Ингрид с жаром отдавалась Рахиону, и в гостиной подземелья, где оба набросились друг на друга, напрочь игнорируя присутствие Конрада. А уж как он застал её с Мортеном!.. То, какую это вызывало у него реакцию, волак помнил так же ясно, как светит полуденное солнце. Хотя как на женщину на Ингрид никогда не смотрел и даже не воспринимал её таковой. Долгое время она оставалась для него бесполым существом со стройной, спортивно подтянутой фигурой и соблазнительными формами, не более.
– Но со временем у меня появился третий партнёр. Аксель, – сказала Зара и с каким-то то ли сожалением, то ли досадой вздохнула. – Без него было уже не обойтись, мои инстинкты играли против меня, но за популяцию нашего народа.
– То есть? – приподнял он бровь. Зара выразительно посмотрела на вождя.
– Двоих мне стало мало, Конрад. Физически, не морально. После долгого сожительства с двумя мужчинами мой организм стал требовать полноценного оплодотворения, а для этого нужно как минимум трое. Избежать это или как-то попытаться обмануть природу невозможно. Сначала мне удавалось игнорировать неудовлетворённость, на что-то переключаться, забывать. Потом приходилось просто терпеть. Ты знаешь, это ужасно мучительно… А однажды Содо и Рем ушли добывать пищу и надолго задержались. Тогда был конец календарной зимы, самая пора лютых метелей. Тяжёлое время для выживания на севере. Многие скитались по Кайергарду в поисках пропитания, так в наше прибежище забрёл мой старый знакомый Аксель. Он был со мной в той стае, из которой я ушла. Узнал меня и… Слово за слово, решил пока задержаться. Но инстинкты настолько коварны, что быстро выдают женщину противоположному полу, даже если она никак их не проявляет. Знаешь, как животные выделяют феромоны в брачный период? Так вот, Аксель почувствовал мои и… Даже несмотря на то, что отношения раньше у нас с ним были не очень… Вообще не очень, я считала его неотёсанным, самовлюблённым мужланом. Но тогда, пока Содо и Рема не было дома, я получила свежее мужское тело и наконец-то испытала удовлетворение. Аксель остался с нами.
– Вот теперь мне интересно, каким боком сюда вписался Лексо, – хмурясь, признался Конрад. – Если было достаточно троих.
– Это действительно самое интересное.
Зара поднялась с дивана, опять попыталась скрыть руками живот и заходила по комнате.
– Ты не обращал внимания, как к нему относятся другие волаки в нашем племени?
– Как-то не замечал.
– А зря. Ты бы понял, что многие его презирают, а некоторые точат на него зуб, и задумался бы о причинах. Раньше Лексо славился на весь Кайергард не самой хорошей репутацией. После поражения в войне с Андрокадом всем нам пришлось туго, каждый выживал как мог. Лексо бродяжничал по северу с мелкой шайкой бандитов, устраивал ночные грабежи в селениях, кого-то убивал, кого-то насиловал. А женщин нашего вида по большей части соблазнял по-хорошему. Так уж повадилось в нашем народе, что многие почему-то совсем не против короткой интрижки с крутым бандитом. Как и с брутальным вожаком или предводителем большого племени.
С этими словами она одарила вождя разоблачительной улыбкой, а тот лишь пожал плечами.
– Но потом он доигрался. Вместе со своей шайкой устроил налёт на селение, где жила моя бывшая стая, и огрёб так, что чудом смог удрать живым. Своих приспешников он тогда потерял и больше никого из них не видел. Неизвестно, выжили ли они вообще. Ему некуда было податься, альтаиды в Кайергарде каждый сам за себя, в стаи волаки кого попало не принимают, тем более особ с такой репутацией. То, как он оскалил клыки на своих же, быстро стало известно всему народу. Тогда, чтобы не сдохнуть в одиночку, он решил любой ценой прибиться к чьей-нибудь стае, даже рискуя своей шкурой.
– И как же?
– Используя меня.
Зара остановилась посреди комнаты, спиной к нему.
– Это было прошлой весной. Прошёл месяц с тех пор, как наша семья пополнилась за счёт Акселя, но я ещё не была беременна. Всё шло хорошо. Втроём они сдружились, занимались поиском пропитания и нашим домом. Я, несмотря на голодные времена, была счастлива и старалась создать им максимально возможный уют. Отношения с Акселем наладились, мы привязались друг к другу, научились друг друга уважать. И любить, как могут любить волаки. Да, любовь пускай у нас и своеобразная, но она есть… И вот, на наше прибежище наткнулся Лексо. Он навязчиво напросился с нами познакомиться, но Содо, Аксель и Рем узнали его по слухам и быстро выгнали с нашей территории. Однако он успел выяснить всё, что ему было нужно, увидел свой единственный шанс и стал выслеживать меня. Дождался, когда они уйдут на охоту, и пришёл в наш дом.
Наконец Зара обернулась и, не глядя на собеседника, села с другого края дивана.
– Знаешь, откуда шрамы на его лице?
Конрад отрицательно покачал головой.
– Это я его изрезала… Пыталась защититься от него кухонным ножом, когда он напал на меня. Но Лексо это не остановило. Он сильно рисковал, на карту была поставлена его жизнь. Если бы Содо, Аксель и Рем застали его, живым бы он оттуда не вышел, и в отчаянии он пошёл на радикальные меры. Лексо обезоружил меня и, несмотря на изрезанное лицо, сделал, что хотел. Заявил на меня свои права. Я пыталась убежать, сопротивляться, но… Самое обидное то, что пока он насиловал меня, заливая кровью из порезов на лице, долго сопротивляться я просто не смогла. Как ты сам уже понял – инстинкты.
Слушая её, Конрад не знал, как реагировать. Гнилая сущность Лексо наконец вышла из смердящего плесенью мрака, но хоть она и отвращала, отчего-то мало волновала сейчас. А вот всё, что рассказала Зара о природе их расы, заявлении прав и инстинктах было действительно интересно послушать.
– Он едва успел закончить, когда они вернулись. Но было уже поздно. Лексо вложил в меня свой ген и теперь должен был стать членом семейной стаи. Содо, Аксель и Рем были просто в ярости.
Закончив на тяжёлом выдохе, Зара вдруг тихо ахнула, схватившись ладонью за живот, и на взволнованный взгляд вождя объяснила:
– Толкается.
– М-м…
– Как бы ни хотели они выпустить ему кишки, понимали, что будущий ребёнок теперь и его забота тоже. Избили до полусмерти, да приняли, что ещё нам оставалось.
– И после всего, что ты сейчас рассказала, ты до сих пор хочешь, чтобы он продолжал безнаказанно топтать землю?
Какое-то время она молчала, болезненно хмурясь от новых толчков ребёнка.
– Да, Конрад, – ответила наконец. – Возвращать его ко мне, как ты уже понял, не нужно. Но и убивать тоже. Против нашего дела он не пойдёт и никому нас не выдаст, а наш народ понесёт ещё одну утрату. Нет… Пускай он дальше топчет землю, никому до него нет дела.
Конрад заметил, как её живот слегка дёрнулся, но Зара лишь с силой сжала челюсти.
– Ну а как же ребёнок, Зара? Как ты будешь его растить, не имея ни одного из четверых… его отцов?
– Я не хочу сейчас это обсуждать, – последовал сумрачный ответ. – И пожалуйста, не заставляй меня об этом думать, ладно?
Разговор зашёл в тупик и оборвал все путеводные нити. Присматриваясь к Заре и обдумывая всё, через что ей пришлось пройти, от постепенного обретения семьи до её утраты, как бы неправильно это ни было, Конрад приходил к жестокому и циничному выводу. Этот ребёнок ещё не появился на свет, но он уже никому не нужен. Судя по тому, как нервозно морщится от его шевелений Зара – даже собственной матери. Наверное, ещё несколько месяцев назад Конрад бы воспротивился такому выводу, воззвал к человеческой гуманности к уже живому, хоть пока и не рождённому младенцу. Но сейчас, всё больше углубляясь в звериный ген, стал смотреть на мир иначе.
Вскоре он поднялся на ноги и заявил:
– Никто не тронет Лексо, если для тебя это так важно, Зара. Но только пока он не переходит нам дорогу. Он замылил свою грязную репутацию семейной стаей, но теперь, бросив тебя, откатился назад. Ни один подчинённый мне волак больше не признает его своим.
– Мне всё равно.
– Закончить наше дело и переселиться в Андрокад мы сможем через полгода или больше. Если всё пройдёт хорошо. А до этого времени, наверное, стоит подыскать кого-то из слуг или других кайергардцев, кто сможет помогать тебе с ребёнком.
– Я сама разберусь, Конрад, давай не будем об этом.
– Ладно. Если тебе что-то понадобится, Зара, ты знаешь, что можешь ко мне обратиться. Я всегда тебе помогу.
Она не ответила. Молчала, хмурясь и держась за живот, пока Конрад не направился к выходу из комнаты. И тут обронила:
– Конрад, я могу дать тебе один совет?
Волак неподдельно удивился. Вот уж не думал, что из них двоих в советах нуждается он.
– Давай.
Зара осмотрела его лицо и понурила голову.
– Держись подальше от Ингрид.
– Почему? – настороженно произнёс он, но по рассказанной ею истории уже начал догадываться сам.
– Она совсем молодая и свежая, не то, что те, которые на тебя вешаются. Каждая из них либо уже была беременной, либо стала женщиной не с волаком, а с альтаидом или эльфом. Первые уже выполнили долг перед своим вымирающим видом и могут спокойно сожительствовать с мужчинами просто ради удовольствия. У вторых инстинкт и брачный период наступают во время связи минимум с двумя мужчинами. Как было у меня.
– Насколько я знаю, Ингрид тоже эльфами не брезговала. А я на неё не претендую – женского внимания хватает по горло.
– И всё же её мир не долго будет крутиться вокруг одного Мортена. Даже если самой Ингрид так не кажется. Рано или поздно с её гормонами ей всё равно станет мало. А ты и его, и её держишь к себе слишком близко.
Конрад только покачал головой. Типичная ситуация, когда человек обжёгся сам и теперь боится за всех вокруг, даже несмотря на расхожие обстоятельства и совершенно разных людей. Но спорить с Зарой не стал и просто поблагодарил за ненужный совет.
Глава 3 «Сомнительный обряд»
Конрад шёл по коридору восточного крыла, когда навстречу ему выскочил Дэйв – волак, что присоединился к племени одним из первых. Как и все остальные их собратья, живущие в ближайших домах, он мог свободно входить в усадьбу вождя и его приближённых и чувствовать себя как дома.
– Конрад, там эта ненормальная вернулась, – с озабоченным выражением сообщил он, на ходу снимая капюшон зимнего плаща. – Только теперь она шарахается по селению и опять заливает всякую дичь.
Из груди вырвался нервный вздох.
– Веди.
Ненормальная – это местная престарелая ведьма с явными проблемами с головой. Одна из немногих кайергардцев, кто отказался присоединяться к племени, и единственная, кто отверг помощь с питанием и бытовой магией в доме. Она осталась жить в абсолютно пустом прибежище, что в нескольких километрах отсюда. На предложение волаков сменить место жительства с халупы на комфортные условия старуха принялась роптать невнятные слова, мотать головой, будто пыталась вытрясти что-то из ушей, в итоге швырнула в Конрада букетом каких-то сушенных трав и хлопнула дверью так, что её ветхая избушка чуть не рассыпалась на бруски.
Местные тогда махнули рукой и посоветовали забыть о ней. Сказали, старая колдунья давно тронулась умом, всё сидит за своими бесполезными травами и ведьминскими книжками да болтает сама с собой. Последняя попытка уговорить её пойти с ними увенчалась не просто полным провалом. На повторный стук и просьбу выйти поговорить дверь с томным скрипом медленно отворилась, запахло чем-то горьким, то ли дурманом благовония, то ли травами, и на вождя племени выплеснулся целый ушат кипятка. Если бы не реакция Ферзя, окатило бы с ног до головы.
Так с тех пор она и живёт в брошенном прибежище одна. Однако иногда в старухе просыпается нечто вроде жажды социума, и ведьма приходит в селение, расхаживает вокруг него и заливается несуразными речами, чем изрядно нервирует жителей.
Выйдя с Дэйвом в огромный холл, Конрад снял с вешалки у парадных дверей свой плащ. А пока надевал его, заметил вдали, в кресле перед камином, Мортена, на колене которого рассиживала Ингрид и игриво наматывала на пальцы прядь его волос. Брат сидел к нему в профиль и демонстративно не смотрел на него, зато девушка скоро подняла взгляд на вождя. Тот накинул на голову капюшон и вышел из дома.
На улице Дэйв указал направление. Конрад призвал тьму, сосредоточился на конкретном месте, перенёсся в нужное место и выдохнул. Сложный навык телепортации он начал осваивать недавно, и после нескольких неприятных неудач, когда его перебрасывало в самые неожиданные места, начинающий тёмный до сих пор немного нервничал.
Старуха расхаживала на окраине селения среди старых домов, где жили первое время волаки со своей стаей, когда Грегер ещё был вожаком. Низкая и дряхлая, с мышино-серыми волосами, облачённая в грязные лохмотья, что-то среднее между тулупом и мантией с капюшоном. Она походила не на колдунью, а на бездомную побирушку.
– И суть-то не людская, да зверьё в плоти человечьей! Человек то али зверь – всяко тут едино, – то бормотала, то отрывисто цедила ведьма, не по-старушечьи ловко преодолевая сугробы, достающие ей до колен. В руках она сжимала перевязанный бечёвкой мелкий букет сушёных трав и закрытую корзинку. Ещё до сих пор не посветлело, и её тёмный силуэт походил на скачущий по снегу живой валун.
– Послушайте. Женщина! – позвал её Конрад, не зная имени, и подошёл ближе. Та не реагировала. Только перестала цедить слова и теперь бормотала себе под нос, отдаляясь от волака. – Если вы решили поселиться здесь, мы выделим вам дом… Если только вы не станете ничем в меня кидать или брызгать.
– А здесь-то, где-то здесь, недалече будет… – распознал из невнятного бурчания. Старуха наконец остановилась и повернулась в сторону усадьбы. – Недалече будет. Да. Ох и суть величья-мощи. Ох и крови-то поглощено было. Сколько жертв сложило головы. Вот и чую, ещё одна душа на пороге. Бедой избавления станет искать. Ох бедой…
Вздрогнув, она вдруг выругалась так, что позавидовал бы любой сапожник, развернулась и перекатывающейся походкой, точно жирная гусыня, двинулась обратно, в сторону леса, не обратив на вождя ровно никакого внимания, словно бы его здесь и не было вовсе.
Тут рядом возникла Кэролин, присмотрелась к ведьме, что всё бормотала и ругалась на ходу, и поёжилась.
– Жуть какая! Надеюсь, я к сотне лет такой не стану.
– Она тёмная, верно? – спросил Конрад.
– Была. К глубокой старости тьма покидает своего служителя, если у того начинает плыть кукушонок. Не нравится ей такой сосуд. Но у бывшего тёмного могут остаться определённые… способности. Проклятья, прорицания и всякая эта ересь. Некоторые начинают жрать людей или пить их кровь. Так они питаются их жизненной энергией. Но эта милашка безобидна. Поехавшая знахарка она. Потаскается здесь да уйдёт, так что не трать на неё время, Конрад. Хотя в дом бы к ней я не заходила и ничего из того, что можно съесть или хотя бы понюхать, с её рук бы не взяла. Кто их знает.
– Прорицания? – задумчиво повторил он, не переставая смотреть на старуху. Та уже уковыляла к опушке леса, но до слуха ещё доносился её бурчащий ропот вперемешку с руганью. – Она говорила странные вещи.
– Зайчик, я посмотрю на тебя, если вдруг станешь престарелым маразматиком с крышей набекрень. Не бери в голову. Пойдём-ка позавтракаем, я жуть как проголодалась после вчерашнего! Слуги уже накрыли на стол.
Однако в столовую Кэролин пришлось идти без него. Телепортировавшись с колдуньей обратно в холл усадьбы, Конрад встретился лицом к лицу с Леоном Валльстерном. Советник менгельского короля прибыл из страны, где почти не бывает снега, носил повседневные одежды и перемещался к кайергардцам сразу в усадьбу, чтобы не мёрзнуть на улице.
– Валльстерн? Чем обязан? – осведомился Конрад, снимая плащ.
– Да вот, решил проведать старых-добрых знакомых и наглядно оценить новые достижения, – холодно ответил герцог, так и излучая надменный скептицизм. – И вижу, не зря. Спонсированием Менгельберна и Сонции ваши достижения как некогда велики. Маги с утра дружно страдают мигренью, одни волаки зажимаются по углам, другие валяют дурака и бурно похмеляются, а их предводитель нянчится с местной сумасшедшей. Господин Конрад… Мне кажется, мои короли договаривались с вами немного на другое.
Повернувшись спиной к магу, чтобы повесить плащ, Конрад раздражённо сморщился. А когда обернулся, равнодушно сказал:
– Так получилось, что именно сегодня я дал своему племени заслуженный выходной. Это случается редко. Мы каждый день усиленно готовим армию носителей тениумов…
– Я, конечно, извиняюсь, что перебиваю. Но я думаю, для устранения всего-навсего двух человек армия носителей тениумов необязательна. По договорённости мы оказываем вам поддержку в финансировании вымирающего народа севера и в перспективе ходатайствуем на его законное переселение в другие страны, а вы убиваете королеву Розбель и принца Элленгара.
– По договорённости, Валльстерн, нам дали на исполнение наших обязанностей минимум год, а то и полтора, – неприязненно проговорил волак. – Прошло всего четыре месяца, и мы не тратим время впустую.
Валльстерн сохранял каменное выражение лица.
– Полагаю, у вас уже составлен подробный план действий. Я могу узнать некоторые его детали?
Играть в непоколебимую статую пришлось теперь Конраду. Потому что не было у него и в помине никакого плана действий по убийству тех, кого убивать ему категорически нельзя. Прошло ещё слишком мало времени, но пролетели эти месяцы как один миг, а он до сих пор не имел понятия, как выполнить свои условия договора и избежать расплату проклятьем.
– Подробного плана пока нет, так что детали весьма абстрактны. Не считаю нужным ими делиться, всё ещё много раз изменится.
– Почему-то я так и думал, – помолчав, снисходительно улыбнулся Валльстерн, и волаку вдруг жутко захотелось ему врезать. – Однако вынужден довести до вашего сведения, господин Конрад, что Менгельберн и Сонция безвозмездно обеспечивают Кайергард, но казна, как вы знаете, не бесконечна. Обоим странам приходится повышать налоги, приостанавливать давние проекты благоустройства городов и развития инфраструктуры, то есть, везде и во всём экономить бюджет. Если так будет продолжаться и дальше, спонсирование Кайергарда может привести к экономическому кризису. Я уже молчу о том, что среди знати уже ходят слухи о растрате казны со стороны королей. Это недопустимо. Пока Их Величествам удаётся пресекать сплетни, но долго это продолжаться не может. Дойди эти слухи до королевы Андрокада, у неё возникнут вопросы.
– О чём ваши короли думали раньше, когда соглашались на мои условия?
– О том, что устранить двух человек не сложно для такого прославленного народа, как ваш, и заявленные вами сроки всего лишь условный максимум.
– Я заявил ровно то, что я имел в виду. То есть – минимум год.
Валльстерн словно бы не услышал.
– Знаете, я давно дезинформировал королеву Розбель вашей мнимой гибелью. Если первое время она была настороже, то сейчас меньше всего ожидает от вас опасности. Её войска больше не рыщут по всему континенту в поисках волаков и занимаются своими обычными делами в штатном режиме. Ждать минимум год незачем, идеальное время для вашего наступления уже настало.
Тут Конрад усомнился в словах мага и скептично уточнил:
– Как вы могли убедить её, что я мёртв, не предоставив никаких доказательств? И я, и все волаки – опасность для власти королевской династии, что веками скрывала истинную историю Андрокада и о её настоящих основателях. То бишь волаках. Королева бы не поверила в то, что она может больше не опасаться меня, не увидев мою голову воочию.
С минуту Валльстерн обдумывал что-то, будто сортируя слова, которые можно говорить, а от каких лучше воздержаться, и в итоге принял свой обыденно надменный вид.
– Если вкратце – я воспользовался тем, что все защитные чары Римариуса развеялись, когда я погрузил его в летаргию, чтобы выманить вас из подземелья несколько месяцев назад. Все, кто пользовался его услугами, тогда решили, что он погиб, в том числе и королева. Тогда я сказал ей, что менгельская гвардия обнаружила вас и ваших приспешников на нашей северной границе, куда немедленно прибыли я, Римариус и пара учениц инквизитора. Последние трое принесли себя в жертву, чтобы вас уничтожить, но после этого ни от кого из вас и от них якобы ничего не осталось. Всё, что смогла сказать на это инквизиция королеве, это то, что две их ученицы бесследно пропали, как незадолго до того и их наставник, Дилль Штейнберманн. Так что моим словам она была вынуждена поверить. Короче говоря, я бы рекомендовал вам поторопиться с выполнением своих обязанностей. Розбель правит как ни в чём не бывало, Элленгар проживает беспечную жизнь золотой молодёжи. В которой, между прочим, легко может произойти какой-нибудь несчастный случай. Скачки, рыцарские турниры, охота. Воля для вашей фантазии, если не хотите убивать его в открытую.
– Что насчёт остальных членов королевской семьи? – подумав, всё же спросил Конрад.
– О, с их стороны никто не доставит вам проблем. С тех пор, как умерла леди Аделит, они не появляются ни в Сант-Валлисе, ни где-либо ещё. Лорд Демиар продолжает скрывать от всех умственно отсталую принцессу и заботиться об осиротевшей мисс Дионе.
Услышанное не на шутку удивило.
– Аделит умерла? Как давно?
– Кажется, примерно в те же дни, когда вы с королями заключили договор.
– Что с ней случилось?
– Не вдавался в подробности. Если я не ошибаюсь, она была больна после неудачной беременности. Наверное, последствия. Хотя я мельком слышал что-то о дефектах в генетике их семьи.
Что-то здесь было не так. Конрад был на все сто процентов уверен, что после заключения союза с Дионой у Сакрального тотема Аделит поправилась. Ведь обряд объединил два враждующих народа – волаков и королевскую династию – в одну семью, тем самым заключив между ними мир и сняв родовое проклятье, коим расплачивалась королевская семья.
А ведь для всех это была тайна. Неудачные беременности, отсталые или больные дети, смертельные заболевания, бесплодие – всё, чем расплачивались потомки первого короля Андрокада за деяния своего предка, держалось под железным занавесом тайны. Диона рассказала об этом только Конраду и верховному жрецу в надежде получить исцеление, а узнала о родовом проклятье и способе его снятия. И они этот способ применили. Почему же Аделит всё равно умерла?
– Откуда вам известно о «дефектах в генетике» их семьи, Валльстерн? – тихо произнёс волак. Советник менгельского короля пассивно улыбнулся.
– Мисс Диона сама поделилась своей бедой с моим королём во время переговоров. Тогда, когда вы притворялись лидером отряда кобр, господин Конрад.
– Видимо, его это заинтересовало, раз он поделился с вами чужой личной проблемой.
– Король Фрейдрих весьма дружелюбный и простодушный человек, ничего удивительного, что иногда он неформально общается с подданными, – невинно ответил герцог.
Но хоть ты убейся, волаку категорически не нравилось то, что «дефекты в генетике» правящей династии Андрокада уже не тайна. Глупая, зачем рассказала о такой слабости целой династии чужому королю! Но после визита к верховному жрецу всё должно было наладиться и у Дионы, и у всех её родных. Но несмотря ни на что, Аделит всё равно мертва…
Вопросы за вопросами колотились по черепной коробке, но обдумывать их сейчас не было возможности.
– Собственно, я увидел и сказал всё, что хотел, – объявил Валльстерн, расправив плечи. – Ах да. Господин Конрад… К моему сожалению, в связи со всеми изложенными мною фактами о содержании, порочащих слухах и грозящем кризисе… я должен сказать вам, что в скором времени обеспечение Кайергарда пищевым и бытовым довольствием будет вынуждено сокращаться. Следующая поставка гуманитарной помощи уменьшится в полтора раза. К сожалению, это не предел. Мне очень жаль. Но если вы хотите светлого будущего для народа севера, лучше бы вам приступить к исполнению своих обязанностей как можно скорее…
* * *
«Ферзь, какого злейдера?! Обряд у Сакрального тотема сработал или нет?» – рычал про себя Конрад, шныряя по заснеженному лесу в зверином обличии. Серые сумерки вяло пробивались сквозь густые тучи.
«Он был выполнен по всем правилам, значит, должен был сработать», – без энтузиазма отвечал ягуар.
«Должен был. Может, что-то прошло не так? Ведь после снятия родового проклятья Аделит должна была выздороветь, разве нет?»
Ферзь отозвался не сразу, и ответ только ещё больше запутал:
«Гипотетически… Я не могу знать точно».
Конрад остановился между тонкими стволами деревьев.
«Давай начистоту! Проклятье на семью Дионы навёл ты. А значит, должен в этом разбираться».
«Проклял её предка шаман, предок Рахиона. А я всего лишь помог отомстить за своих жрецов. Эти вопросы следует задавать не мне».
«Интересно, а кому же?»
«Тому, кто заключал ваш священный союз. Верховный жрец должен знать все ответы».
Некоторое время он бродил в задумчивости по лесу, думал о жестоких родовых проклятьях и сомнительных обрядах перед тотемом. Ведь, по сути, всё опиралось лишь на слова Преподобного, никаких доказательств того, что объединение перед великими духами возымеет какой-то эффект. Но зачем верховному жрецу врать? Тем более что один обряд – клятва Конрада верности народу и предсказанию шамана – был проведён успешно, и духи наградили его полной неприкосновенностью перед тьмой. Что же пошло не так со вторым обрядом?
Думал он и о леди Аделит. Четыре года она была его хозяйкой, и многому в своей жизни Конрад обязан именно ей. Маркиза приняла его на службу, укрыла от всего мира тот факт, что её страж – выживший смертник, бывший заключённый лагеря Каларгон, и за это он верой и правдой служил её семье. Ему всегда казалось, что в отличие от большинства людей, презирающих его за одно его существование, Аделит хорошо относится к нему. Пока она прилюдно не выказала своё истинное отношение, назвав Конрада никем, пустым местом, недостойным ни её дочери, ни простого человеческого обращения.
Тогда это вдребезги разрушило всё уважение и верность ей. Это предательство спровоцировало его, и Конрад рассказал Аделит о похождениях её муженька по борделям, в то время, пока она ждала ребёнка, и не терзался угрызениям совести, когда на нервной почве у маркизы случился выкидыш. Но он никогда не желал ей зла, тем более, смерти.
