Юрий Берков
Воспоминания. Автобиографическая повесть
6
После окончания школы я не собирался поступать в институт с моим троечным аттестатом. Да и сидеть на шее у матери (студенческая стипендия была невелика) мне не хотелось. Я решил сам зарабатывать и устроился работать на спасательную станцию в пос. Мартышкино. Меня оформили мотористом-рулевым на катер, но приходилось выполнять самые разные работы: строить гараж, рыть котлован для бензохранилища, выходить в Финский залив рано утром и ставить перемёты, а вечером вытаскивать их вместе с пойманной рыбой. Вода в заливе была чистая и рыбы было много. Особенно угрей. Специально мы их не ловили, но они сами запутывались в перемёте.
Впрочем, в конце июля я предпринял попытку поступить в училище ГВФ (меня привлекала авиация), но на медкомиссии я срезался. У меня обнаружили шумы в сердце. Это были последствия миокардита, которым я переболел в 14 лет, после сильной простуды. Об авиации пришлось забыть.
Я по-прежнему занимался радиолюбительством и летом 1957 г. приволок домой из ОФИ УКВ – радиостанцию. Это была переносная армейская радиостанция А7А, работающая от батарей. Я переделал её на сетевые лампы, соорудил блок питания и начал работать в эфире с позывным UA1FDC. Вскоре у меня появились друзья по эфиру, Коля Осипов, Женя Тимофеев, Валера Кучук и другие. По средам мы организовывали круглый стол и обменивались новостями.
Однако радиосвязь меня не очень привлекала, больше всего я любил собирать и настраивать аппаратуру. Я давно мечтал собрать магнитофон, и после окончания школы взялся за это дело. Материально мы стали жить лучше, поскольку я уже работал, и мог позволить себе купить на барахолке некоторые радиодетали.
Но моя работа на спасательной станции неожиданно прервалась. Как-то в августе я встретил, Вову Пинчук и он убедил меня поступить в ПТУ №1 при заводе «Электросила» учиться на электрика. Он и Саша Ермолаев уже подали туда документы (после неудачной попытки поступить в ВУЗ), чтобы отвертеться от призыва в армию. ПТУ давало отсрочку на два года. Мне армия не грозила, поскольку я был единственный сын у матери, но я согласился и подал документы в училище (чего не сделаешь за компанию!).
7
ПТУ №1 находилось на Московском проспекте, недалеко от завода «Электросила» и ездить на занятия надо было на электричке. Мы выскакивали на ходу с электрички на станции Броневая и добирались пешком по грязи до Московского проспекта через огромный пустырь. Никаких построек в том районе (Кубинской улицы, Ново-Измаиловского проспекта) в те времена не существовало. С электрички мы именно выскакивали, а не выходили как все нормальные люди. В те времена в электричках не было автоматических дверей. Мы садились во второй вагон, а при подходе поезда к платформе станции Броневая, открывали двери и выпрыгивали на платформу с ещё довольно быстро движущегося поезда. Это было своего рода развлечением. Однажды Сашка Ермолаев плохо оттолкнулся от дверной стойки (толкались назад, чтобы погасить скорость и занять наклонное положение) и, не удержавшись на ногах, несколько метров проехал по платформе на животе. Хорошо, что он был в перчатках, иначе бы в кровь содрал себе пальцы.
В училище я проучился два года. Практику мы проходили на заводе «Электорсила» и на стройках города (Ленинский проспект, пос. Стрельна). В училище оказались очень неплохие преподаватели, и я прекрасно изучил теоретическую электротехнику. Это помогло мне лучше понять и радиотехнику. Я посещал радиоклуб, работал в эфире и строил более мощный радиопередатчик.
А ещё в училище меня приятно удивила столовая. Я был удивлён высоким качеством приготовления блюд и их разнообразием. Цены же были низкие как в самой захудалой студенческой столовой. Но всё объяснилось, когда я разговорился с одним учащимся ПТУ – Славкой Вороновым. Оказалось, что на кухне работает его отец, и что совсем недавно он был шеф-поваром известного ресторана. В ресторане он проворовался, и его выгнали. Но он лелеял надежду снова вернуться в ресторан, и ему надо было сохранить высокую квалификацию. Вот он и готовил кроме обычных столовских блюд ещё и чанахи в горшочках, чебуреки, чахохбили, солянки, люля-кебаб и прочие ресторанные блюда. Оказалось, что если уметь и не воровать, то и в третьеразрядной студенческой столовой можно готовить ресторанные блюда.
После занятий плаванием на Нижнем пруду, 1956 г.
В свободное от занятий время я занимался спортом. Летом много плавал в бассейне на нижнем пруду. Видя, как плавают ребята из спортивной секции, самостоятельно освоил технику плавания кролем и брасом. Зимой любил ходить на каток, неплохо катался на лыжах. Потом записался в лыжную секцию и через год выполнил норму второго разряда. От былой хилости не осталось и следа. Шумы в сердце исчезли.
Моя мать по-прежнему работала в артели инвалидов, тётя Паня охраняла склады на Транзитке, а в свободное время увлекалась рукоделием. Вся комната у неё была украшена кружевами. Дядя Андрей работал поваром в воинской части. С тётей Паней мы виделись постоянно, а вот дядя Андрей приезжал в Ломоносов редко. Мать тоже редко выбиралась из Ломоносова, чтобы навестить сестёр, тётю Тоню и тётю Катю (с другими сёстрами она вообще не общалась).
8
После окончания в 1959 г. ПТУ, меня направили электромонтером по силовому оборудованию на военный завод п/я 32. Он выпускал аккумуляторы для подводных лодок. Завод находился на Лифлядской улице, и рабочий день начинался с половины восьмого. Чтобы успеть во время, мне приходилось вставать в пять часов и на первой электричке ехать в Ленинград. Там тоже всё было непросто. 35-ый трамвай, который шёл от Балтийского вокзала, был вечно переполнен в часы пик, и мне приходилось ехать на «колбасе» или висеть на подножке, чтобы попасть на завод.
Я плохо высыпался, уставал, и работа на заводе мне не нравилась. Но отработать надо было два года.
Лёша Холодов возле моего дома (позади открытое окно нашей комнаты), 1959 г.
С первой же получки мать разрешила мне купить велосипед. Я давно о нём мечтал. В нашем дворе я дружил с Лёшкой Холодовым. К нему часто заезжал на велосипеде Вовка Калина (Володя Калинин) и они вместе ездили по двору на велосипедах, выделывая разные финты, а потом уезжали в парк купаться. Я оставался один и с завистью смотрел им в след. И вот, наконец, моя мечта сбылась. Я купил новенький «Спорт» и быстро научился ездить. В тот же день вечером мы поехали с Лёшкой и Вовкой на Красный пруд. С тех пор поездки на велосипеде стали регулярными. Мы ездили в Большую Ижору, в Лебяжье, в Новый Петергоф. Обычно я задавал темп, а Лёшка и Вовка изо всех сил тянулись за мной. (Я был старше Лешки на 4 года и старше Вовки на 3 года, и физически хорошо развит).
В августе у меня неожиданно появился удобный случай уйти с завода. Вернее, не появился, а я создал его сам. А получилось вот как.
Со мной из ПТУ на завод был направлен Вова Рябов (учился в нашей группе). Он жил в Ленинграде и надумал поступать в СЗПИ (Северо-Западный заочный Политехнический институт). Конкурсы туда были небольшие, и можно было поступить даже с тройками. Вовка готовился к экзаменам и в обед решал задачки по физике и математике. Когда задачка не получалась, он обращался ко мне, и я, вместо того, чтобы подремать, начинал решать ему задачу. Выходило это у меня неплохо, и за две недели до вступительных экзаменов Володька предложил: «А давай поступать вместе!».
Домашняя вечеринка по случаю дня рождения матери, 1959г (мать слева)
Я сказал, что совершено не готов к экзаменам, на что он ответил: «Да и чёрт с ним, зато получишь академический отпуск. Неужели не надоело на заводе вкалывать?». Я подумал и согласился. Оформил отпуск и стал готовиться к экзаменам, безо всякой надежды поступить в институт.
Экзамены я сдавал с редкой наглостью. Не зная толком вопроса, я начинал придумывать, фантазировать. И к моему удивлению, это помогло. Помню, как у преподавателя физики, после того как я перестал понимать, что говорю, брови поползли вверх, глаза округлились, потом наступило тягостное молчание.
– Вы очень хотите поступить? – спросил он.
– Да, – ответил я.
– Тогда я ставлю вам четвёрку. – И, помолчав, добавил, – за наглость.
Я получил одну тройку (по-русскому) и три четвёрки (математика, физика, химия), и был зачислен в институт на электроэнергетический факультет.
Вовка Рябов тоже поступил и написал заявление на увольнение с завода. Я сказал ему, что институт-то заочный и тебя хрен уволят. На что он мне ответил: «Дурак, пиши заявление. Начальник цеха в отпуске, а остальным всё по-фигу». Я написал заявление: «Прошу уволить меня с завода, поскольку я поступил в Политехнический институт» и приложил справку о зачислении. В отделе кадров не заметили подвоха и уволили меня и Рябова. Так неожиданно я оказался на свободе.
Теперь передо мной встала задача найти себе интересную работу и чтоб недалеко от дома. Конечно, интересной для меня могла быть только работа, связанная с радиотехникой. Но в Ломоносове такой работы не было. И тут мне помог сын моих соседей по дому, капитан-лейтенант Петрушков Александр Александрович. Он служил во ВВМУС им. А.С.Попова (Высшее военно-морское училище связи) начальником лаборатории на кафедре радиоприёмных устройств, знал меня как опытного радиолюбителя и предложил мне устроиться в лабораторию старшим лаборантом. Зарплата была небольшая, но я согласился. ВВМУС находилось в Новом Петергофе и это меня устраивало. К тому же на работу надо было приходить к 9-ти.
9
Вскоре началась совсем другая жизнь. Осенью 1959 года я неожиданно оказался студентом – заочником в СЗПИ и старшим лаборантом на кафедре радиоприёмных устройств во ВВМУС им. А.С.Попова. Начальником училища тогда был контр-адмирал Громов. Пожилой, невысокий, седой и очень интеллигентный, он совсем не соответствовал своей грозной фамилии.
В мои обязанности входило готовить учебный класс к практическим занятиям: расставлять лабораторные установки, демонстрационные макеты, проверять их исправность, помогать курсантам, если у них что-либо не получалось. Лабораторные установки и макеты, имитирующие работу различных узлов радиоприёмника, мы изготавливали сами. На кафедре служило несколько мичманов, а в подвале были неплохие мастерские. Мичмана делали механическую работу, а я паял схемы и настраивал лабораторные установки.
Через год произошла реорганизация училища. В него влилось Гатчинское училище радиоэлектроники, которое возглавлял контр-адмирал Крупский М. А. (племянник Надежды Константиновны Крупской – жены В. И. Ленина.) Объединённое училище получило название ВВМУРЭ (Высшее военно-морское училище радиоэлектроники) им. А.С.Попова. Появились кафедры гидроакустики и радиолокации (разместившиеся в корпусах бывшего 7-го НИИ ВМФ, который перевели в Ленинград, там он был назван 28 НИИ МО). В училище стало три факультета: 1-ый готовил инженеров радиотехнической службы кораблей; 2-ой готовил инженеров связи; и 3-ий готовил специалистов по вычислительной технике. Возглавил училище вице-адмирал Крупский. Это был солидный, высокий полный человек, некрасивой, но очень запоминающейся наружности. Умный, интеллигентный, он всячески поощрял хороших преподавателей. Большое внимание уделял развитию практических навыков у курсантов по ремонту аппаратуры в условиях корабля. Всех нас интересовали его встречи с Лениным, и он не раз нам рассказывал о них. По его словам, Ленин был очень энергичным, волевым человеком, иногда резким, но чаще спокойным и вежливым. В домашней обстановке он был добродушен и весел, но иногда выглядел усталым и озабоченным. Маленький 9-ти летний Миша Крупский в те годы не мог и представить себе, что он общается с главой государства, вождём мирового пролетариата.
Вспоминается один курьёзный случай, который произошёл со мной уже после объединения училища. У меня была привычка передвигаться очень быстро. Я не ходил по коридорам училища, а бегал. И вот как-то, возвращаясь из столовой, я бежал по полукруглому стеклянному коридору, соединяющему столовою с главным корпусом. Впереди была невысокая лестница, и я увидел перед собой чьи-то до блеска начищенные ботинки и чёрные брюки, спускающиеся вниз. Раздумывать было некогда, я прыгнул вправо и столкнулся с другим человеком в форме. Это был вице-адмирал Крупский. Я нечаянно ударил его головой в живот. Опешив, я остановился. Остановился и Крупский, рядом с ним оказался его заместитель, капитан 1 ранга Бледнев.
Михаил Александрович тоже слегка растерялся и пробасил: «Ну что ж это вы, молодой человек, так неаккуратно? Надо быть осторожней». Я извинился и, стараясь не задерживаться возле начальства, рванул дальше. Будь я военнослужащий, мой проступок не остался бы безнаказанным, но что возьмёшь с молодого гражданского парня?
10
После объединения училища меня поставили на штат инженера лаборатории и выделили отдельный кабинет. Там было полно разных измерительных приборов (ламповые вольтметры, генераторы, осциллографы, частотомеры и др.). Всё это позволяло отремонтировать и настроить любой радио-приёмник, телевизор, магнитофон. И ко мне понесли на ремонт всякую бытовую аппаратуру. Целыми днями я что-то паял, настраивал, ремонтировал. Не забывал и о себе. Наладил свой магнитофон и загорелся идеей обзавестись телевизором. Один из преподавателей отдал мне свой старый КВН и я переделал его на авангардовскую трубку (кинескоп с размером 30 см по диагонали от телевизора «Авангард»). Так у нас дома в 1960 году появился телевизор.
Привлекали меня и к научной работе. Один из преподавателей (капитан 2 ранга Ковалёв Николай Иванович) работал над проблемой скрытной радиосвязи. У него возникла идея преобразования обычного телеграфного сигнала в шумоподобный с очень широкой полосой спектра. Такой сигнал воспринимался обычным радиоприёмником как шум. В специальном приёмнике происходило преобразование спектра из широкополосного в узкополосный с частотной модуляцией (свёртка сигнала). На бумаге всё это выглядело очень заманчиво, однако в вопросах конструирования аппаратуры и её настройки Николай Иванович (равно как и другие преподаватели) был не силён и попросил меня сделать действующий макет радиолинии. Через год мы с успехом продемонстрировали работу макета в 34-ом институте ВМФ (институт связи) перед группой офицеров из Главного штаба в числе которой был и начальник связи ВМФ контр-адмирал Толстолуцкий. Позже Николай Иванович Ковалёв получил авторское свидетельство на изобретение.
Я же не раз демонстрировал свою домашнюю аппаратуру (приёмник, магнитофон, передатчик, приборчик для проверки транзисторов, волномер-гетеродин, универсальный блок питания, полуавтоматический ключ для азбуки Морзе) на различных (городских, областных и районных) выставках радиолюбительского творчества и каждый раз занимал призовые места (от второго до пятого). Я был доволен своей жизнью, но сильно уставал, поэтому дела мои в заочном Политехническом институте шли неважно.
Часто я приходил домой после работы в надежде позаниматься, но меня уже ждали посетители (знакомые матери, знакомые её знакомых) с просьбой починить испортившийся телевизор или радиоприёмник и я никому не отказывал. Мне давали небольшие деньги, и это было весьма кстати. Я уже копил на мотоцикл.
И вот, наконец, сбылась моя мечта. В 21 год я стал владельцем старенького лёгкого мотоцикла М1А, который приобрёл у мичмана, служившего во ВВМУРЭ им. А.С.Попова. После двухмесячной самостоятельной подготовки, я сдал на водительские права.
Вскоре я записался в мотоклуб ДОСААФ. Там мне выдали спортивные шипованные шины, объяснили, как форсировать двигатель и вскоре мой мотоцикл стал спортивным, гоночным. Вместе с ребятами из клуба я носился по пересечённой местности, по изрытой танками Иликовской дороги, которая вела на артиллерийский полигон.
Мотоциклист (байкер) Ю. Берков, 1961г. (фото с водительского удостоверения).
Мотоцикл часто ломался от такой зверской эксплуатации, я чинил его снова и снова. Через пару месяцев понял, что при такой езде моего мотоцикла надолго не хватит. Да и ребята в секции были не в моём вкусе, ругались матом, выпивали. Кроме езды на мотоциклах и выпивки у них не было никаких увлечений.
Помню как Витька Губа (Губин), маленький, но самый авторитетный в команде мотогонщик, в дымину пьяный, кое-как, держась за забор, добрался до своего мотоцикла, плюхнулся на сидение и упал на руль. Не поднимая головы, завёл мотоцикл и, газанув, рванул с места. Его отбросило назад, он поднял голову и помчался по улице на заднем колесе. Потом опустил мотоцикл, и круто повернул налево. Только его и видели. Ноги его держали плохо, но мотоциклом он управлял лихо. Через год он разбился – был слишком пьян. К тому времени я уже ушёл из секции.
Вспоминается и ещё один случай, связанный с мотоциклом. В училище я познакомился с курсантом пятого курса Юрой Юрченко. Он только что женился и жил в Ленинграде, на площади жены. У него был мотоцикл «Ява», который стоял в училище, во внутреннем дворе. Я часто ездил на работу на своём мотоцикле и оставлял его там же. Так мы и познакомились. Помнится как-то, Юрка предложил мне съездить вместе с ним в выходные дни на озеро Красавица, что на Карельском перешейке. Я согласился. Путь был неблизкий, но доехали мы нормально. На озере хорошо отдохнули, нагонялись на мотоциклах по лесным дрогам, а напоследок решили поменяться мотоциклами. Я сел на его «Яву», а он – на мой М1А. И случилось так, что он не справился с управлением и задел педалью переключения скорости за пенёк. Педаль отломалась у самого основания. Остался лишь острый обломок.
Кое-как я приспособился переключать скорости, цепляясь за этот обломок задником ботинка. Поехали назад. В Ленинграде много светофоров поворотов и у каждого приходилось переключать скорости. Так что задник моего ботинка совсем разодрался, и я стал царапать пятку. Пришлось ехать почти всё время на второй скорости. Трогался с места я как следует газанув, и оттолкнувшись ногами. Юрка в Ленинграде поехал с женой домой, а я направился в Ломоносов. И вот я порядком уставший, подъезжаю к Стрельне. Вижу, стоят два гаишника и машут мне жезлом. Стоят, покачиваясь, и поддерживая друг друга. Я остановился, спрашиваю, в чём дело?
– Ты превысил скорость, – отвечает один заплетающимся языком.
– Да я еду на второй передаче! У меня 40 км/ч.
– Не спорь, а то отберём права. Плати штраф.
– Сколько? – спрашиваю я, упавшим голосом.
– Руб…
Я достал мятый рубль и сунул гаишнику. Сам же, с досады и возмущения резко газанул, оттолкнулся ногами, и мотоцикл мой взвился как необъезженный конь. Я чуть не опрокинулся. Проехал на заднем колесе метров десять, осадил своего коня и потом, включив четвёртую передачу, помчался домой, нарушая все правила движения. Представляю себе лица гаишников, которые увидели такой старт!
Это последнее воспоминание о моей гражданской жизни.
Глава 5. Во ВВМУРЭ Им. А. С. Попова
1
Не знаю, как бы сложилась моя дальнейшая судьба, если бы зимой 1963 года не объявили дополнительный набор во ВВМУРЭ им, А.С. Попова. А получилось так, что осенью 1962 года приёмной комиссии не удалось набрать нужное количество курсантов на первый факультет. Это было связано с низкой рождаемостью в 1942 – 44 годах. Конкурса в училище (в отличие от прошлых лет) почти не было, но всё равно одной роты курсантов не добрали. И вот кто-то придумал пройтись по ВУЗ-ам страны и провести агитацию среди студентов – второкурсников. Во все крупные города во время зимней сессии были посланы преподаватели, которые старались заманить студентов в училище.
Желающих нашлось немало. Это были в основном «хвостатые» студенты, которые держались в вузе «на волоске», или малообеспеченные студенты, которые не могли жить на одну стипендию. Были и романтики, которым захотелось попробовать службу на флоте, надев офицерские погоны.
Узнав о дополнительном наборе, я задумался. За три с половиной года учёбы я закончил только два курса СЗПИ. Заочное обучение было рассчитано на 6 лет, но мало кто укладывался в эти сроки. Многие кончали СЗПИ за 8 и за 9 лет, многие бросали учёбу. Меня ждала такая же участь. Я подумывал о женитьбе, но с зарплатой в 90 рублей было безответственно создавать семью и обзаводиться детьми. Если бы я женился, то семейные и материальные заботы отняли бы всё свободное время. О высшем образовании можно было бы забыть.
С другой стороны, я никогда не мечтал о море и об офицерских погонах. Меня это совсем не привлекало, я был технарём до мозга костей. Как-то решил посоветоваться с Николаем Ивановичем Ковалёвым и он сказал мне: «Давай поступай. Учиться тебе будет легко, а после училища поплаваешь пару лет и придёшь сюда преподавателем». Мать тоже советовала поступать. Так я принял решение стать курсантом ВВМУРЭ им. А.С.Попова. Это снимало проблему получения высшего образования и все материальные проблемы в будущем.
Торжественный момент присяги. Справа начальник 1 факультета, легендарный подводник, Пётр Грищенко. Во время войны на Балтике он потопил больше всех кораблей противника. Служил в дивизионе с Александром Маринеско, который обогнал его по водоизмещению потопленных кораблей.
Меня зачислили на второй курс в феврале и до принятия присяги посадили на казарменное положение. После лекций нас усиленно пичкали уставами и строевой подготовкой.
Друзья – приятели, я, Слава Смыкал и Миша Седых, 1963г
Я стойко переносил всё это, хотя скучал по дому, по радиолюбительству, по мотоциклу. Жил надеждой, что скоро станут пускать в увольнение, и я смогу навестить мать.
Присягу мы приняли 5-го марта и нас впервые выпустили за ворота училища. Вот так круто в 1963 году изменилась моя жизнь.
