Юрий Егоров
Сто тысяч добрых дел. Рассказы
Уже на следующий день после исчезновения непутёвой говорушки все начали переживать: не случилось ли с ней что плохое? Алексей разругался с Марком, что тот отпустил девочку без провожатого.
– Как я мог знать, что она просто так уйдёт? «Трещалка» слова не проронила. Я думал…
– Ты всегда отличался чёрствым характером! – Анастасия готова была растерзать бывшего аккордеониста.
В общем, Марку досталось от всех!
Не мешкая, дружно отправились на поиски. Почти все они давно не ходили в лес, а тут прошагали по буреломам несколько километров. Никого и ничего не нашли, даже следов. Татьяна звала беглянку, пока не охрипла. Экс-истопник Борис не соглашался прекращать поиски, и его чуть ли не силком пришлось выводить из леса…
Вернулись без сил, полуживые, и опять принялись проклинать вздорную девчонку! Поклялись навсегда забыть негодницу!
Но уже на следующий день дружно отправили бедного Марка в район, узнать, не случилось ли что с их Олой. Бывший аккордеонист не покидал посёлок лет сто и не на шутку испугался, что не найдёт дорогу в райцентр. Не пощадили…
А сны пропали вместе с Олой, словно «Трещалка» забрала их с собой. Так в забытом Богом посёлочке яркое солнышко навсегда спряталось за густые серые тучи…
Эпилог
В медицинском училище шёл обычный учебный день.
В одной из групп педагог распекал ученицу за бесконечную болтовню. И тут её позвали к директору.
– Может, ты объяснишь, что это всё значит? – строго спросил директор, едва девчонка вошла в кабинет.
Она, как всегда, ничего не поняла и принялась тарахтеть глупости.
Не выдержав, директор взял её за руки и подвёл к окну.
Во дворе училища стояли пятнадцать стариков.
Увидев в окне Олу, вперёд вышел Марк. В руках он держал аккордеон…
ПОЧТАЛЬОН
1.
Началась эта история давно, никто не помнит, когда точно, со старой гадалки Леи, к которой вся Содомиха бегала за своим будущим. Предсказывала гадалка плохо. Придумывала всякое невероятное, а ей и верили. Потом оправдывалась, почему не получилось. Так вот в тот год она напророчила, что случится у нас нечто невероятное, что всё изменит, настоящее чудо.
Тогда письма в посёлке разносил Агафангел, самый блаженный человек на свете. Казалось, какой из него почтальон: рассеянный и несерьёзный. Случалось, адресатов перепутает, а то вообще по дороге всю корреспонденцию растеряет. Все на него жаловались, тем более, что должность завидная в наших краях, где государственные служащие на перечёт.
Значит, слушайте: приносит он на Рождество странное послание для Каллиники, библиотекарши. Вскрыв конверт, на небольшом розовом листочке одинокая женщина с удивлением увидела рисунок весёлого карапуза. Каллиника не придала этому значения: мало ли кто над ней хотел пошутить? Многие ведь знали, что библиотекарь мечтала о ребёночке. Так вот: в середине лета у неё родилась девочка. И от кого бы? В Содомихе все мужчины на виду. Если бы кто хотя бы посмотрел в её сторону: все бы тотчас узнали.
Правда Каллиника ездила пару раз в город за новыми книгами, но божилась, что ни к одному мужчине даже не приближалась!
Обсуждали эту историю долго, имелись сомневающиеся. Но, в конце концов, решили: чудо и есть, так что говорить на эту тему больше нечего.
Следующей весной случилось страшное наводнение, и тут поселковый староста Мавр вспомнил, как и ему на Рождество, пришло странное послание-пророчество. Что не должны они, общиной, противиться счастью Конкордии и Мелетины. Иначе – потоп. А если и дальше упорствовать будут и осуждать, то весь посёлок сгорит в адском огне! По этому случаю собрали сход. Конкордия и Мелетина всё отрицали, и даже не смотрели друг на дружку. Спорили до хрипоты. Спросили Лею, что она думает.
– Если ослушаемся предписания, сгорим дотла! Точно говорю, – подтвердила Лея. – Карты говорят, и по кофейным зёрнам смотрела.
– Раз так, то и думать нечего. Пусть живут вместе, какое наше дело, – согласился Мавр. – А кто их попрекнёт, выгоним в лес.
Так и съехались две немолодые женщины. Наконец устроили своё счастье. Никто им слова не сказал, боялись кары небесной.
Страшного пожара не случилось, после чего все окончательно уверовали в чудо, что послания так просто не приходят. Стали ждать новое Рождество, что дальше их ожидает.
И в самом деле, не ошиблись. Новые послания касались почтальона и малышки Улиты, сироты. Тут особо и сопротивляться не стали: оставили в покое Агафангела. Он хоть и растяпа, но уже немолодой. Решили больше на него не жаловаться. А для Улиты нашли приёмных родителей, не захотели последовать за её родителями настоящими – на поселковый погост. Дальше всем миром помогать стали, никто в стороне не остался.
Вот с тех пор чудо-послания приходили на каждое Рождество и в конечном счёте, коснулись всех жителей деревни.
Как требовали послания, угрожая в случае неисполнения разными бедами, отремонтировали школу, пасечника Флавия отучили от алкоголизма, темнокожего Иеронимуса более не стали притеснять и приняли в общину как равного, старухе Божене починили дом, дорогу в район поправили, мост через реку протянули. Затем принялись за церковь, что стояла разрушенной лет сто.
Ещё требовалось решить, кого приглашать священником. Для этого опять собрали сход.
– Мелетина справится, – предложил Мавр.
– Разве женщинам можно? – пошёл шепоток. – Это только у протестантов!
– Я в канонах плохо разбираюсь. Протестанты – не протестанты. Христос у нас один. А Мелетина станет хорошим попом, потому что правильная. А чтобы не сомневались: по этому поводу послание приходило, – объяснил староста.
– Тогда понятно, – раздались уверенные голоса.
В общем, согласились с Мелетиной.
2.
В один из вечеров в дом Агафангела заглянул староста. Сели пить чай. Мавр к разговору подступался долго, такие у нас обычаи – не хватать сразу быка за рога. Интересовался работой, как он письма получает, а потом признался, что до сих пор не верит в историю Каллиники.
– Не от святого же духа она родила? Точно без парня не обошлось. В городе с кем-то сговорилась.
– Как же так? – удивился Агафангел. – Ты же всегда поддерживал.
– Правильно, а что тут такого? Замечательная девочка получилась. Признайся, ты к этому руку приложил?
– Что, обрюхатил? Ты в своём уме?
– Не про это я, а про послания. Сам пишешь? Поверь, никому не скажу.
– Вот так дела! Я-то всегда на тебя думал. Мне и в голову такое прийти не могло! Конечно, я разношу письма и эти рождественские послания, в том числе. Но откуда они, и какие из них те самые, не ведаю.
– Тогда кто?
– А что, если Лея? Подговорили цыганку, вот она всё и устроила. Ведь каждый раз подтверждала по картам, пепел какой-то показывала, ещё со свечами ворожила.
– Но ведь про тебя тоже письмецо имелось, чтобы не увольняли. Не верится мне, что это Лея за тебя заступилась.
– Тогда и про себя вспомни.
– Что ты имеешь в виду?
– Кто без послания стал бы приводить школу в порядок, чинить дорогу…
– Ну, иногда… Я ведь грешным делом подумал: а почему бы и не воспользоваться…
– То-то.
– Тогда вот что: скажи, много ли этих рождественских писем приходило на самом деле?
Агафангел отвёл взгляд.
– Что же ты молчал всё время?
– О каких письмах ты говоришь, кто нам станет писать? Хорошо, что пенсии остаются, есть что носить. Две-три открытки за год с трудом наберётся.
– Неужели вообще ничего не было?
– Я так не говорил. Иногда меня просили… Мелета с Корди… За Улиту… Ещё несколько раз в сумку подбрасывали…
– Понятно, все письма наши, собственные. Получается, нет никаких чудес. Всё своё, рукотворное.
– Угу…, получается так. Главное, что всё хорошо устроилось. Все довольны.
– Что же теперь делать будем? По всему району молва пошла, что у нас в Содомихе чудеса происходят. Не случился бы скандал. Из областной газеты корреспондента прислать хотят.
– И что? Пусть приезжает. Ты у нас самый умный – власть. Что-нибудь придумаешь.
Эпилог
Как и предупреждал Мавр, вскоре в Содомиху приехал областной корреспондент. Весь посёлок дружно убеждал его в том, что никаких чудес не было и нет, и что все разговоры на этот счёт – обычные слухи, наветы.
Не помогло. Расписал как было и ещё приврал с три короба. Впрочем, чего переживать? На то и газетчики, чтобы сочинять! Многие ли верят их писанине? У этой областной газеты десять читателей. К тому же, Содомиха находится на краю света: самолёты сюда не летают, и поезда не ходят. Двумя рейсами в неделю заглядывает старенький автобусик из райцентра. И то, когда погода позволяет, а это случается через раз. Даже если здесь снежного человека найдут или какой-нибудь метеорит, никому мы не интересны…
Приближалось очередное Рождество.
В Содомихе все с нетерпением ждали: какое на сей раз послание принесёт почтальон?
НА КРАЮ ЗЕМЛИ
1.
Здесь на севере, где маленькие посёлки прижаты горами к морю, холодно и мало солнца. Поэтому места безлюдные. Лишь раз в неделю «Луиза», скромный тихоходный баркас, связывает нашу Фортику с Виской – уездным центром, городком, немногим больше и таким же полуживым. Каждый раз туда кто-то уезжает и обратно не возвращается.
Удивляться нечему, поскольку в Фортике ничего интересного нет. Вот и школа здесь, старая деревянная, построенная лет сто назад. Учеников мало. Артуру ещё не повезло с девчонками. В первом классе так получилось, что на пятерых ребят пришлось две девочки и одна из них вскоре уехала с родителями на материк. Осталась только Маша. Тут выбирать не приходилось. Все мальчишки в классе влюбились в неё.
Фортика – странный посёлок, где всё смешалось: эпохи и люди. В давние времена в этом месте жили сколты – особенный народ, русские викинги. Здесь они основали свою крепость. До сих пор на окраине посёлка сохранились какие-то глыбы да несколько покрытых лишайником каменных столбов, возле которых сколты молились странным богам, нам непонятным. Потом уже в начале семнадцатого века беглые монахи-расстриги построили у кромки моря деревянную церквушку, но её быстро уничтожил пожар. Остался почерневший остов. Во времена русских царей в Фортику ссылали революционеров, а после, при коммунистах, открыли большую пересыльную тюрьму. С того времени ржавая колючая проволока валяется по всему посёлку. Тогда же заключенные построили узкоколейку, которая ведёт неизвестно куда и обрывается километрах в тридцати от посёлка.
После войны появились эстонцы. Один из них, пастор Михкель или Михаил, как его звали на русский манер, обратил всех жителей Фортики в христианство. От эстонцев осталась мода на необычные имена. Старшего брата Артура звали Геркой. Русские родители дали ему имя Геральд. Именно его полюбила Маша. Её пятерым одноклассникам оставалось жевать сопли.
В наши дни Фортика живёт за счёт рыболовецкой артели, метеостанции, да маяка. Ещё имеется порт, где пережидают непогоду редкие в наших местах корабли и откуда каждую неделю на материк ходит пассажирский катерок.
Если где-то есть столица скуки – это Фортика. Молодёжи тут совсем нечего делать. Когда-то работал клуб, но лет десять назад его закрыли, и сейчас он превратился в обычную развалину. Сходить можно разве что в чахлую кафешку…
Неудивительно, что, окончив школу, все отсюда сбегают. Артур гордился капитанской фуражкой, мечтая уйти на флот. Не собирались оставаться в Фортике и его одноклассники. Петер-Пётр, закадычный друг Артура, после школы думал перебраться к своему дяде, на большую землю, в Африканду. Хотя не представлял, что в ней будет делать. Едва ли там лучше, такая же депрессия. Для Петера главное было уехать, куда – неважно. Ваня, сын местного священника, отца Сильвестра, готовился поступать в семинарию. Местные приклеили к его отцу прозвище «капитан Сильвер», хотя он совершенно на него не походил: маленький и щуплый с длиннющей седой бородой. Попугая не имел, зато у него жила маленькая беспородная собачонка – Шавка.
Ян, единственный на всю школу настоящий эстонец, намеревался вернуться на родину предков.
Хотел уехать из Фортики и самый хулиганистый в классе мальчик, без имени. В посёлке его звали «Отдай». С этими словом, он, будучи ещё карапузом, всё отнимал у окружающих. По мере того, как рос, эта привычка укоренилась, как и прозвище. Даже учителя в школе звали его так, а настоящее имя никто не знал. «Отдай» собирался в армию.
2.
Везде свои забавы. В Виске лет десять назад появились энтузиасты рэндзё, старинной не то японской, а может, китайской игры. Наподобие крестиков-ноликов на бесконечной плоскости. Рэндзё захватило поголовно всё население Виски. Даже старики стали большими фанатами этой игры. Недавно там даже провели чемпионат мира. В наш забытый Богом край, где нет ни одной гостиницы, съехались игроки из далёких стран.
В Фортике имелось своё: здесь гоняли на мотоциклах. Их тут много самых разных. Появились с войны. Первые два бросили финны, когда недолго хозяйничали у нас на побережье. Потом ещё одного, трофейного латанного-перелатанного «немца» – чёрную зверюгу BMW привёз дед Артура. Другой фашистский подарок – «Сахару» 745 кубиков откопали на болотах. К ним добавились послевоенные «Уралы». Эти достались от «вохровцев». На этом металлоломе и летала местная молодёжь. Герка – в числе самых безголовых. Благодаря ему Маша тоже пристрастилась к мотоциклетному безумию – лететь на запредельной скорости по каменистому извилистому побережью. Каску не надевала, так считалось особым шиком. И смотрелась эффектно: с развивающимися на ветру длинными русыми волосами.
Может, эта отчаянная страсть их и сблизила. Ходили вдвоём как приклеенные. Вероятно, именно Маша удерживала Герку в Фортике. Дожидался, когда она окончит школу. Хотели уехать вместе на большую землю. Набили себе на предплечье одинаковое тату: ястреба и голубку с буквами «G» и «M». Клялись во взаимной вечной любви…
Только судьба имела на них свои планы. За месяц до получения аттестата зрелости Маша разбилась на «Сахаре». Их обеих: мотоцикл и девушку собирали по частям. Она так и не закончила школу. Месяц провела в окружном госпитале в коме с переломанным позвоночником. Никто не верил, что выживет. И всё же здоровьем и характером оказалась крепкой, отделалась частичным параличом. Через год вернулась домой в корсете и на костылях.
Герка этого не дожидался. Выкрав у матери деньги и назанимав у знакомых, уехал из Фортики, как и мечтал. Вестей от него семья не получала. Как в воду канул. Потом прошёл слух, кто-то видел его в областном центре в большом универсальном магазине, где работал охранником вместе с «Отдаем».
Пока Маша вся в бинтах, обездвиженная, лежала в госпитале, Артур несколько раз навещал её. Передавал привет от брата, рассказывал, что тот хочет приехать, но не может. Маша, соглашаясь, мигала глазами. Артур врал, она понимала. Как-то весной принес ей букетик ландышей. На каталке возил девушку по парку. Про Герку к этому времени уже не вспоминали…
3.
Спустя месяц после возвращения Маши домой Артур позвал её замуж. По этому поводу в семье у парня случился ураган.
– Мало, что нас бросил твой старший брат, так ещё и ты приготовил сюрприз. Она же – инвалид! Он неё не то, что детей не будет, за ней самой надо как за маленькой ходить. Беспомощная! Не мужчина ей нужен, а сиделка.
Сама Маша предложению ничуть не удивилась. Только спросила: «Разве ты меня любишь?»
Артур промолчал. Поэтому, к радости его родителей, Маша отказала.
Так и жили они в посёлке бок о бок, в пяти минутах ходьбы друг от друга.
Маша большую часть времени проводила дома.
Артур устроился в портовую мастерскую. По всему побережью собирал металл для переработки. Собственноручно уничтожил ту самую «Сахару» и вообще больше на мотоцикл не садился. Из уважения к Маше.
