Юрий Рассулин
Верная Богу, Царю и Отечеству. Воспоминания

Полная версия

Как видно из моих воспоминаний, обе эти цели были Соловьевым достигнуты».

«Деятельной помощницей Вырубовой в деле облегчения участи Царской Семьи была ныне покойная жена генерала Сухомлинова Екатерина Викторовна, проявившая к Их Величествам много трогательной внимательности. Ее можно поставить в пример многим и очень многим нашим придворным дамам, хотя она не только не была таковой, но, напротив, до начала войны не была принята при Дворе ни разу, а потом всего несколько раз, и никогда не пользовалась благоволением и милостями Их Величеств, скорее даже отрицательно относившихся к ней. Но несмотря на все это, она не забыла Императорской Семьи в тяжелые для них дни и, как я уже писал, помогала ей по мере сил и возможности».

«Принимаемый как родной и близкий, я часто бывал у А.А. Вырубовой в ее маленькой квартирке на 6-м этаже на Фурштатской улице. За неделю до моего приезда в Петербург она потеряла своего отца, скончавшегося 25 января. Это новое горе, свалившееся на нее после всего ею пережитого и перенесенного, окончательно убило ее. Я только мог преклониться перед ней, с таким христианским смирением и так безропотно несшей тяжкий крест, возложенный на неё Господом Богом, и в своём горе ни на минуту не забывавшей о тобольских Узниках, помогавшей Им последними деньгами и вещами и своими письмами ободряя их в их одиночестве» [выделено составителем]¹⁵⁷.

Свидетельство «Мэри Хэппи»

Известная писательница Русского зарубежья Алла Кторова (Виктория Кочурова), утверждает, что одна её знакомая, которую звали Мэрри Хэппи, являлась дочерью Юлии Александровны фон Ден – близкой подруги и Государыни Александры Феодоровны, и Анны Вырубовой. Если это действительно так, то выводы Сергея Владимировича Маркова можно дополнить мнением человека, не связанного непосредственно с описываемыми событиями, более того живущего в другую историческую эпоху, но тем не менее, имеющего полное право на выводы, так как передаёт их со слов своей матери – непосредственной свидетельницы тех событий. Однако, многие подвергают сомнению происхождение Мэрри Хэппи, как и факт её существования, относя всё к богатому писательскому воображению Аллы Кторовой. Как бы то ни было, но та характеристика Анны Александровны, которая приведена в книге Аллы Кторовой «Перо Жар-птицы. Пращуры и правнуки» от лица Мэрри Хэппи, безусловно, заслуживают внимания, поскольку являются выражением подлинной правды:

«Если судить по совести, то необходимо признать, что российская история должна, прежде всего, отдать долг Анне Вырубовой, которая простодушно, по-институтски открыто и наивно бросалась то к одному, то к другому, ко всем, кто, по ее мнению, мог бы помочь в освобождении семьи русского Императора. Она лихорадочно собирала деньги (и очень много собрала), несмотря на смертельную опасность. После ареста в Царском Селе ее сначала увезли в тюремный замок, откуда она смотрела с ужасом на озверевших «рабочих и крестьян», ревущих: «Распни их!» и яростно размахивающих при этом красными тряпками с призывами: «Николая II Кровавого, предательницу немку-царицу с отродьями – к ответу!». После тюремного замка Анна Вырубова попала в Центробалт к организаторам этого гнусного представления, к матросам, к «красе и гордости русской революции», как называл их Ленин. Она сидела в завшивленном, заплёванном окурками трюме, ждала расправы, но в этих страшных, немыслимых обстоятельствах она смогла, – а как – невозможно себе представить! – наладить переписку с Императрицей!»¹⁵⁸.

Судьба оказалась милостива к Анне Александровне в той степени, в какой это можно отнести к человеку, лишённому Родины, потерявшему своих друзей, перенёсшему столько нвзгод, невероятных страданий и испытаний в тюремных застенках. Тем не менее чудесное избавление от расстрела и, наконец, удачное бегство вместе с матерью в Финляндию по льду Финского залива, участие добрых людей, обретение нового своего земного убежища – тихого уединённого пристанища в стране голубых озер, – такой невероятный и благоприятный исход в, казалось бы, безнадёжной ситуации не мог произойти по воле случая. Несомненно, что Святые Царственные Мученики не забыли свою верную Аню. Их молитва оберегла Анну Александровну, дала возможность окончить свои дни относительно спокойно и исполнить сокровенное желание – послужить Богу в ангельском, монашеском чине.

Исполнила Анна Александровна и ещё одно замечательное дело, на которое, несомненно, благословил её Господь. Ею была написана удивительная книга воспоминаний, на страницах которой предстала перед читателем правда о святых Царственных Мучениках и обо всём том, что произошло с Россией, русским народом и с нею самой в тяжелейший период крушения Русского Самодержавного Царства. Кто знает, быть может, то благословение, которое будущий священномученик протоиерей Иоанн Восторгов дал Анне Александровне, касалось именно написания воспоминаний о наших замечательных, оклеветанных и гонимых Самодержцах. Перед Анной Вырубовой ставилась задача сказать правду о Них, в ответ на злобную клевету, раздававшуюся повсюду, чтобы правда сохранилась для потомков. Вспомним его письмо к Анне Александровне от 30 июня 1914 года: «Храни Вас Бог на то дело, о котором я писал Вам, и да подаст Он Вам и терпение, и смирение, и благодушие, и ту настроенность, без которой нельзя довести добра до конца».

Глава 16. Монахиня Мария. Финский период.

Териоки

Воспоминания Анны Александровны Танеевой (Вырубовой) «Страницы моей жизни» завершаются декабрем 1920 года, когда вместе с матерью они по льду пересекли границу возникшего на обломках Российской Империи государственного образования – суверенной Финской республики, которая уже не принадлежала революционной России. Оказавшись таким образом на территории сопредельного государства, они, мать и дочь Танеевы, некоторое время проживали на своей даче в Териоках, но вскоре переехали в Выборг.

Что побудило Анну вместе с Надеждой Илларионовной покинуть Териоки, которые они очень любили, неизвестно. Нестабильность политической обстановки и близость советской границы, вызывавшие опасения, имели, скорее, второстепенное значение. Основная причина всё же, на наш взгляд, заключалась в другом. Причина была в той атмосфере, которая царила в Териоках и которая не могла не тяготить Анну Александровну. В то время там можно было встретить много высокопоставленных особ, укрывшихся от революции и проживавших на своих дачах.

Вот как описывает Териоки того периода композитор Пётр Федорович Миролюбов в своих воспоминаниях:

«Парки, сады с дачами охватывали в Териоках целые кварталы, всех дач, конечно, не перечислишь. Многие из них были весьма комфортабельными, такие как дача Мюзер, дача Ландезен, дача Хейкель – все они располагались в сторону залива и некоторые из них, имея парки, пересекали своими участками даже Куоккальское шоссе. Интересно отметить, что очень часто дачи носили название, соответствующее имени жены владельца: “Анино” – дача К. С. Богданова, жену звали Анной Константиновной, “Танино” – дача полковника П. П. Александрова, жена его – Татьяна Домиановна. Особенно роскошными считались дачи-дворцы Захарова, Иванова, Шитова, Седеркреуц, графа Ностиц, графа Шереметьева. Было здесь и ателье художника Леви, дача Дальберга с артезианским колодцем, из которого била вода со страшной силой и зимой и летом. Роскошные дачи имели князь А. Оболенский, князь Демидов-Сан-Донато. Невозможно всех перечислить, это далее скуку нагоняет, можно сказать, устанешь и читать! Одним словом, богатые имели дачи и состояние и таковое проживали и беднели, а рабочий человек своим трудом наживал деньжонки и покупал у богатых за бесценок маленькие дачки, ремонтировал их и жил в них. <…>

Вспоминаются также имена военных, живших в Териоках после революции: генерал Александр Голдтгойер из свиты Его Величества, генерал Владимир Бойсман, участник Первой мировой войны, генерал Ермаков и другие. Князь Урусов имел в Териоках своё дело, он часто заходил в школьную библиотеку. Одевался он в папаху и военную шинель, без погон, конечно»¹⁷⁴.

Таким образом, Териоки в то время оказались центром скопления петербургской знати. Анна Александровна не могла не оказаться в центре внимания великосветского бомонда, которого она и раньше старалась избегать. Отсюда легко представить, что вместе со знатными особами в это местечко перекочевал дух и атмосфера петербургских салонов, где привычным и излюбленным способом времяпрепровождения являлись обсуждение тем, которые волновали недалекие умы накануне революции: конечно, Царская Чета, конечно, Вырубова, конечно, Распутин. Оказаться в такой атмосфере – значило вновь предстать на суд перед неумолимым, беспощадным и несправедливым общественным мнением, т. е. вновь сделаться объектом нескончаемых пересудов, старых, грязным салонных сплетен, шушукания и скрытой враждебности. Анна Александровна достаточно настрадалась от этого, и снова переносить эту моральную пытку ей, видимо, было не по силам, и так подорванным годами гонения.

Единственным исключением из круга бывших высокопоставленных особ мог быть генерал В. Н. Воейков, который был женат на Евгении Фредерикс – дочери графа В. Б. Фредерикса (полное имя – Евгения Валентина Жозефина). С её сестрой Эммой Фредерикс (полное имя Эмма Елена София) дружила Анна Александровна. В воспоминаниях П.Ф. Миролюбова можно найти подтверждение сказанному:

«На даче доктора Боткина (того знаменитого Боткина, капли которого до сих пор продаются в аптеках у нас в Финляндии) после революции жил генерал Владимир Николаевич Воейков, бывший комендант императорского дворца. Очень хорошо помню его роговые очки и толстые стекла, очевидно, он был близорук. Генерал Воейков часто заходил в наш дом, где жила В.Н. Абрамовская, наша соседка по квартире. Встречая нас, т. е. меня и моего приятеля, ещё на улице перед школой, он ласково приветствовал нас и давал нам по карамельке, приговаривая: “Вот вам обоим письма!” – и вынимал из кармана обычно карамель “Кис-кис” (два котенка играли на картинке обертки). Часто, завидя генерала, мы радостно бежали ему навстречу. В.Н. Абрамовская часто бывала в гостях у Воейкова, там она встречала Анну Вырубову (урожденную Танееву), фрейлину императрицы. Воейков был женат на дочери графа Фредерикса, а А.В. Вырубов, муж Анны Танеевой, был троюродным братом Воейкова. Имя генерала Воейкова было хорошо известно местным жителям!»¹⁷⁵

Выборг. Акутины.

Покинув Териоки, Анна Александровна вплоть до 1939 года проживала в Выборге, где они вместе с матерью Надеждой Илларионовной (до её смерти в 1937 году) снимали квартиру в доме Акутиных. Этот дом являлся самым красивым зданием в городе и получил название «Дворца Эден». Как пишет Елена Майяла в автобиографических записках, «самой известной обитательницей этого дома была Анна Вырубова, фрейлина последней российской императрицы Александры Федоровны. Из маленькой пенсии и скромных заработков за преподавание языка она помогала своей матери, Надежде Танеевой, и племяннице, Татьяне фон Пистолкорс»¹⁷⁶.

Елена Майала – дочь Марины Павловны Акутиной, вышедшей замуж в 1942 году за Николая Александровича Шувалова. Марине Акутиной в 1939 году, когда монахиня Мария вынуждена была покинуть Выборг, было всего 20 лет. Т. е. Марина Павловна в свои детские и юные годы была хорошо знакома с монахиней Марией (Анной Вырубовой).

В «Валаамском патерике» приводятся сведения о том, что юной хозяйке дома Акутиных – Марине – Анна Танеева давала уроки английского языка. Там же приведён отрывок воспоминаний Марины Павловны Акутиной-Шуваловой, рисующий облик Анны Александровны в эти годы:

«Она была очень религиозна, лето часто проводила в монастырях. Много рассказывала о Царской Семье. Я была тогда девчонкой, подробности этих рассказов, конечно, стерлись, но впечатление о том, что эти люди, память о них – самое дорогое в её жизни, осталось. Помню, что ей устраивали встречу с женщиной, объявившей себя Великой княжной Анастасией, якобы чудом спасшейся от гибели в Екатеринбурге. Анна Александровна не признала в ней царской дочери. И ещё хорошо помню, что она была очень мягким человеком. Несмотря на всё пережитое, в ней совсем не было ненависти, озлобленности»¹⁷⁷.

Слово правды о святой Царской Семье. Духовная брань.

Оказавшись в 1920 году вместе с матерью в Финляндии, возможно встретившись после долгой, казалось, нескончаемой разлуки со своими братом и сестрой, поселившись сначала в Териоках, а затем в Выборге, ощутив себя в безопасности, Анна Александровна наконец могла бы пожить тихо и безмятежно, вдали от житейских бурь и невзгод, по крайней мере, могла бы постараться сделать всё, чтобы никогда не возвращаться к переживанию тех страшных картин и ужасов, всего того, что было вымучено и выстрадано ею в России. Но… этого не произошло. Практически сразу она приступает к написанию воспоминаний «Страницы моей жизни».

Чтобы решиться после всего пережитого взяться за перо, нужно было не отчаяться, выстоять духовно, не предать свои святые идеалы, не разувериться в русских людях, не ожесточиться, сохранить любовь в сердце и найти силы встать за правду. И это единственное, что могла сделать Анна Танеева для многострадальной, страждущей России, для своего мятущегося, заблудившегося народа, для своих Венценосных Друзей. В этом она исполнила долг русского человека перед Богом, Царем и Отечеством.

В тех обстоятельствах, в которых она находилась, совершить нечто подобное означало совершить подвиг, причём подвиг духовный, так как не будучи глубоко верующим человеком, не черпая духовной поддержки из небесных источников, не питаясь обильно Божественной благодатью, немощная врачующей, а оскудевающая восполняющей и умудряющей, невозможно совершить сей труд. Почему? Да потому только, что посвящены воспоминания Помазанникам Божиим.

Неповторимость и бесценность её воспоминаний состоит в том, что слово о Царе Николае, Царице Александре и их Царственных Детях произнесено замечательным русским православным человеком – православным не по букве только, а по духу, по особому духовному устроению открытой, чистой души, по необыкновенной, детской вере, человеком, горячо и искренне любящим Тех, о ком идёт речь, любящим Россию и Русский Народ. И именно с точки зрения глубоко верующего, православного русского человека изображены Их чудные, светлые лики, даны оценки событиям и поведению людей, затронуты вопросы, касающиеся Божественных основ устроения Русской Земли. В её воспоминаниях найдём мы верное понимание истинных, духовных по своей природе причин трагического разрушения Самодержавной России.

Значение книги ещё и в том, что автор, Анна Александровна Танеева (Вырубова) из всех окружавших Царскую Семью людей являлась и является наиболее близким к Ним человеком, близким не только по своему положению приближённого друга, но по миросозерцанию, по общности духовных интересов и судьбы.

Без живой, действенной веры в Бога поднять эту тему невозможно, не исказив истины, не уклонившись ни одесную, ни ошуюю, как это можно видеть в воспоминаниях многих её современников. На этом тяжком, поистине подвижническом пути невозможно было противостоять давлению и сопротивлению со стороны тех, кто так или иначе препятствовал осуществлению благородного замысла, кто противился слову правды о Русском Самодержавном Царе, кто, питаемый сатанинской злобой, готов был пойти на любую подлую уловку: вымысел, искажение, шантаж, обман, прямой подлог – лишь бы не допустить того, чтобы эта спасительная правда стала достоянием русских людей. Нужна была и молитва, и укрепляющая благодать Божия, и помощь небесных покровителей. И сия помощь подавалась обильно, так как духовная связь с прославленными у Бога святыми Царственными Мучениками никогда не прерывалась, что не может вызвать никаких сомнений. А духовные наставники – святой праведный Иоанн Кронштадтский и человек Божий Григорий – не оставляли Анну Александровну и по отшествии своём в селение праведных.

Воспоминания были написаны довольно быстро и изданы в 1922 году в Париже, затем переизданы в 1923 в Берлине. Подробно история издания воспоминаний изложена в части первой настоящего Сборника¹⁷⁸ в очерке «История издания Воспоминаний А. А. Танеевой (Вырубовой)». Чтобы по достоинству оценить значение этого события, достаточно сказать, что появление книги «Страницы моей жизни» было встречено новой волной негодования и озлобленного раздражения как в Советской России, так и за её пределами. Имя Анны Вырубовой вновь подверглось поруганию. Было сделано всё, чтобы вновь очернить её и уничтожить добрую память о ней в сознании потомков. Задача состояла не только в том, чтобы дискредитировать её саму, но и в том, чтобы исказить до неузнаваемости её воспоминания. Для этой цели были приведены в действие все возможные грязные механизмы, включая откровенную ложь, фальсификацию и подлог, и всё это с привлечением интеллектуального потенциала профессиональных историков, литераторов, переводчиков, деятельность которых, несомненно, контролировалась властными структурами внутри России и определенными политическими кругами за рубежом.

По всей видимости, новые тиражи книги «Страницы моей жизни» в полном объёме и первоначальном виде больше не переиздавались, а то, что было переиздано, носило следы беззастенчивой правки, в результате которой текст был сокращён вдвое. Причина всего этого была проста и заключалась в том, что воспоминания раскрывали подлинную роль многих деятелей из среды русской эмиграции – тех, кто продолжал мнить себя радетелями о благе России, кто писал мемуары, претендуя на обладание истиной, а на самом деле скрывал подлинные причины произошедшего в России, кто, более того, искажением правды о Царе и его верных слугах прикрывал свою собственную неблаговидную, если не сказать более резко – грязную роль предателей и изменников Царя и России.

Развернутая в мире кампания преследовала цель не столько опорочить саму Анну Танееву, сколько запятнать светлую память о последних русских Царе и Царице и исказить представление о русском самодержавии в целом, как об исключительно благодатном, незаменимом для России Богоданном устройстве государственного управления, в котором с наибольшей полнотой в человеческой истории нашёл отражение принцип слияния (симфонии) светских и духовных властей, принцип единения в Боге Русского Народа вокруг своего православного Царя-Самодержца. По учению Церкви, именно таким образом устроенное государство наилучшим образом отвечает цели христианской жизни, как пути ко спасению человеческой души в лоне Православной Церкви, охраняемой всей державной мощью православного государства под скипетром Божьего Помазанника – самодержавного Царя. С наибольшей полнотой эта идея была воплощена именно в России, именно в русском самодержавии. В этой связи необходимо подчеркнуть, что развязанная кампания травли Русского Царя Николая II, Русской Царицы Александры и преданных им слуг, к которым по праву принадлежит Анна Александровна Танеева (Вырубова), имела прежде всего духовную основу.

Что же касается многочисленных усилий, которые были предприняты с целью искажения воспоминаний Анны Вырубовой, можно сказать, что достигнутые в этом направлении результаты лишь ярко и неопровержимо свидетельствуют об обратном. В попытке по справедливости оценить публикации на эту тему критерием истины может служить только одно – нелицемерное искание Божией правды через строгое исследование своей совести, насколько мы беспристрастны и честны, дабы не исполнились на нас слова Спасителя: эти люди ищут своего, а не Божьего, «отойди от Меня сатана, ты мне соблазн, ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Евангелие от Матфея, гл.16, ст. 23). Если мы избёрем этот путь и, взбодрившись от коварного сна, решительно отвергнем всякое лукавство, отряхнём нагромождения грязной лжи, отстранимся от ядовито-льстивых речей всех злопыхателей, как от дьявольского наваждения, то с неизбежностью во всём величии откроется истина. Тогда и мы твёрдо и жизнеутверждающе произнесём вслед за Псалмопевцем: «Немы да будут устны льстивыя, глаголющыя на праведного гордынею и уничижением» (Пс. 30). Да заградятся уста нечестивцев-клеветников, посмевших возвести хулу на верного Царского слугу – Анну Александровну Танееву (Вырубову), принявшей ангельский чин с именем Мария.

О масштабах подлой кампании, развязанной в мире в связи с выходом воспоминаний Анны Танеевой (Вырубовой), можно косвенно судить по тем действиям и усилиям, которые были предприняты в Советской России в ответ на выход «Страниц». Несомненно, что эта «литературная деятельность», а точнее возня, о которой будет рассказано в заключительных главах, соответствовала интересам не только большевистской верхушки, но и тех сил в мире, которые способствовали сокрушению Самодержавной России.

Не будет преувеличением, если предположить, что именно этот период жизни Анны Александровны сопряжён с её духовным, несомненно, молитвенным подвигом, когда она, фактически бесправная эмигрантка, по-прежнему беззащитная и немощная физически, только силой веры и твёрдостью своего духа могла противостоять кампании, которая имела целью не допустить того, чтобы правда о Божиих Помазанниках открылась всему миру. Ставка в этой борьбе была очень велика. И враги Русского Народа это хорошо понимали. Ведь речь шла и идёт о покаянии Русского Народа и о спасении России как Державы Русского Народа – единственного несокрушимого оплота Православия в мире перед лицом всеобщего отступления от Бога и поклонения духу стремительно идущего в мир антихриста. Это покаяние невозможно принести, не осознав всего того, что произошло, не осознав своей вины перед Царём и Царской Семьей. Без этого невозможно русскому человеку вернуться к святым своим идеалам верности Богу, Царю и Отечеству. Ведь отбросив любой компонент из этой триады, уже невозможно быть вполне русским и вполне православным. Поэтому только в этом триединстве залог спасения России и Русского народа. И пока яд клеветы на Божьего Помазанника Царя Николая продолжает отравлять души и сердца русских людей, не способны мы к искреннему следованию этим святым и спасительным идеалам, не способны принести пред Богом полноту покаяния за страшное отступление от Бога и Его Помазанника.

Книга Анны Александровны Танеевой (Вырубовой) продолжает оставаться нужной для нас сегодня, как духовное оружие, как яркое, неопровержимое свидетельство, как неоценимый вклад самой мученической жизнью автора, её самоотверженным трудом и горячей молитвой в дело торжества Русской Правды.

Монахиня Мария

После написания и выхода в свет воспоминаний Анны Танеевой для неё открылась новая страница жизни, о внешней стороне которой мало что известно, сведения очень неполны и отрывочны. Этот новый этап не отличает обилие ярких эпизодов и поворотов судьбы. Анна Александровна как бы покидает сцену, где разворачивались действия драмы, за которой следил весь мир. Злые драматурги пытались навязать ей роль, которую она никогда не играла. Её упорно хотели обрядить в чужое грязное платье, которое ей совершенно не подходило. Поэтому её решение уйти в тень выглядит вполне естественным и понятным. Жизнь той Анны Вырубовой, которую знали все и которая была всем открыта: и друзьям, и врагам, – закончилась. Вернее сказать, она продолжилась в её детище – книге воспоминаний «Страницы моей жизни».

Саму же Анну Александровну уже ничто не связывало с миром, и она, наконец, исполнив данный ею обет, приняла монашеский постриг с именем Мария. Это событие произошло в Смоленском скиту Валаамского монастыря, который отныне стал для неё духовной родиной.

В этот период времени Валаамская обитель вместе с Пюхтицким женским монастырем в Эстонии становятся центрами духовной жизни, куда стремились истомлённые духовной жаждой сердца многих русских паломников, оказавшихся отрезанными от православных святынь своей Родины. Притягательная сила древней монашеской обители была огромна. Достаточно сказать, что после революции именно на Валааме проводились ежегодные съезды духовенства Финской епархии, преобразованной затем в Финскую Православную Церковь. Большую роль для приобщения православной молодежи к духу Валаамского монашества сыграла деятельность Русского Студенческого Христианского Движения, основанного и возглавляемого протоиереем Сергием Четвериковым. Отец Сергий, активный церковный деятель русской эмиграции и миссионер, преподаватель Богословского Института в Париже, несколько месяцев прожил на Валааме, где он вместе с игуменом Харитоном отредактировал Валаамский сборник о Иисусовой молитве. Этот сборник на протяжении многих лет составлял о. Харитон на основе святоотеческих книг и трудов подвижников благочестия – делателей Иисусовой молитвы. Два отделения общества действовали в Финляндии: в Выборге и в Хельсинки. О православном кружке в Хельсинки, в связи с участием в его деятельности монахини Марии, будет упомянуто ниже.

Хочется отметить, что влияние Валаамской обители сказывалось не только среди русских эмигрантов. Благодаря Валааму сердца многих шведов и финнов были покорены духовной силою русского православия, традиции которого на финской почве были после войны возобновлены на Новом Валааме. Плоды миссионерской деятельности с особенной силой проявились среди карел, которые по праву влились в семью православных народов. Для них был составлен алфавит из русских букв, построено много прекрасных школ и переведены богослужебные книги и нотные песнопения на финский язык. Эта работа была начата ещё до революции будущим Патриархом, а в то время архиепископом Финляндским Сергием (Страгородским) и продолжена монахами Валаамской обители после революции. В частности, на Валааме действовала школа для мальчиков-карел, а в 1926 году впервые в одном из храмов начались богослужения на финском языке. Их совершал иеромонах Исаакий, а по-фински пели несколько человек. Среди певчих был молодой послушник Анатолий Нечаев, принимавший активное участие в миссионерской деятельности. Впоследствии он стал архимандритом Афанасием и оставил в рукописи интереснейший рассказ о Валаамской обители, которым мы и воспользовались при написании статьи¹⁷⁹.

Притягательная сила Валаамской обители оказалась непреодолимой и для и Анны Александровны. И как только работа над воспоминаниями была закончена, повинуясь зову сердца, она отправилась в нелёгкое для неё путешествие и «с большим трудом, с помощью матери и близких людей добралась до острова Валаама»¹⁸⁰. Среди насельников монастыря был знакомый ей иеромонах Ефрем, которого она знала еще до революции. Неудивительно, что именно к нему направилась будущая монахиня в поисках духовного утешения и поддержки истомленной душе. Ему она открыла своё сокровенное желание о постриге.

Желание Анны Танеевой исполнилось 14 ноября 1923 года, когда настоятелем монастыря игуменом Павлином (Мешалкиным, 1865–1935) над ней было совершено таинство пострижения. В память об этом событии в архиве Валаамского монастыря сохранилось подлинное свидетельство:

«Свидетельство № 701

декабря 23

Дано настоящее свидетельство за надлежащими подписями и приложением монастырской печати дочери Российского Статс-Секретаря и Обер-Гофмейстера Анне Александровне Танеевой (Вырубовой) в том, что по благословению Архиепископа Финляндского Серафима, 14-го ноября сего тысяча девятьсот двадцать третьего (1923) года в Валаамском монастыре в храме Смоленского скита Настоятелем Валаамской обители, Игуменом Павлином, Анна Александровна Танеева (Вырубова) пострижена в монашество и при пострижении наречена Мариею, во имя Святой Равноапостольной Марии Магдалины, празднуемой Святою Церковию 22-го июля.

Валаамского монастыря Настоятель Игумен Павлин

Духовник Иеросхимонах Ефрем»¹⁸¹.

Новопостриженная монахиня Мария вместе со своей матерью, сопровождавшей дочь в этой нелегкой для неё поездке, прожили около недели в избушке отца Ефрема рядом с гробом, в котором он спал. А затем они покинули остров на пароходике «Сергий» и через Сортавалу вернулись в Выборг¹⁸².

Живя в Выборге до 1939 года, сестра Мария могла навещать своего духовного отца непосредственно на Валааме.

Об этом периоде жизни монахини Марии (Танеевой-Вырубовой) сохранился небольшой рассказ поэта Ивана Савина, который в 1926 году вместе с молодой женой Людмилой Владимировной посетил Спасо-Преображенский монастырь на Валааме, где и повстречал Анну Вырубову (тайную монахиню Марию). Рассказ назван им «Встреча с Вырубовой на Ладоге»:

«…По грудам щебня, извести и стружек, по коридорам из небытия возникающих улиц проходим к берегу. Изумительно синяя вода озера будто сапфирами усыпана, так горит на солнце его бескрайняя грудь. Голубой “Сергий” – валаамский пароход – еле колышется у ступенчатой пристани. Звонко поёт медный колокол у руля. Капитан – весёлый монах с мятым клобуком на курчавой голове – протяжным новгородским говорком бросает команде:

– Отпускай канат. Снимай сходни.

Груда чемоданов, корзин и картонок вырастает под колоколом с надписью выпуклой вязью: “Труды валаамских иноков”. Ловко снует в толпе пассажиров и провожающих матросская команда голубого корабля – два послушника в серых рясах. Долгий баритонный гудок – и “Сергий” отчаливает, кормой описывает широкий круг и, рассекая волны острым носом, весело бежит мимо зелёных островов.

Пассажиры “Сергия” – почти сплошь иностранцы. Много финнов, шведов. Семья датчан во главе с бабушкой, всё время, и в поезде, и на пароходе, вяжущей голубой чулок. Немец-турист в тяжёлых альпийских ботинках, шляпе с пёрышком и дорожной котомкой за спиной. Недовольно грызёт папиросу некто в сером. Судя по огромным ногам и “Таймсу” в руках, – сын туманной Англии. Русских мало. Только мы с женой да две дамы, расспрашивающие отца Дионисия, капитана, про новости монастырские. Любезно склоняется суконный его клобук с золотым шнурком, венком лавровым и двумя финскими флажками.

– Раньше как будто не было у вас, отец Дионисий, такой кокарды?

Смеется монах:

– Заставили, матушка. Если, говорят, капитан, должен какое-нибудь отличие иметь. Ну и дали эти шнурки. Прихожу я к отцу игумену. Куда, спрашиваю, благословите прицепить кокарду? Цепляй, говорит, на клобук. К скуфье-то она не подходит…

Одна из соседок болезненно морщится, передвигая больную ногу. Мне страшно знакомо и это открытое, полное лицо, и эта палка-костыль с резиновым наконечником. Когда больная, сильно хромая, идёт к капитанской рубке, провожаю её внимательным взглядом… И годы испепеляющие, годы предельного могущества, годы безмерных падений и утрат молниеносно встают в памяти… Это – она. Анна Вырубова. Лучший друг последней российской императрицы…