Алекс Риттер
Последние из них
– То есть все, кто заработал «космический психоз», неизлечимы?
– Большинство, если не сказать, подавляющее большинство. К настоящему времени, разумеется, мы научились гораздо лучше справляться с причинами этих расстройств психики, но не с последствиями. Профилактика – великая вещь, но стопроцентного результата она не дает. Поэтому сейчас количество случаев заболевания невелико, но большинство из них не поддается лечению.
Я уже понял, куда я попал, но все же спросил:
– То есть особый корпус на самом деле – большой космический дурдом?
– Можно сказать и так, – поморщившись, произнес Макартур. – Здесь содержатся люди с «внеземным измененным состоянием психики», привезенные из всей освоенной человечеством части Вселенной и признанные неизлечимыми.
– Зачем же тогда держать эту информацию в секрете?
– Причины существования особого корпуса до сих пор не афишировались потому, что вероятность получить «внеземное измененное состояние психики» в настоящее время очень невелика, однако страх перед этим заболеванием может оттолкнуть многих потенциальных космонавтов и особенно колонистов, далеко не всегда отличающихся высоким уровнем интеллекта и образования, от участия в программах Земного Содружества по дальнейшему освоению Галактики, – ответил доктор и почти сразу же задал вопрос:
– Надеюсь, я ответил на все ваши вопросы, и вы вполне удовлетворены вашим визитом к нам?
– Я бы хотел изучить вашу работу более тщательно, – заявил я практически не задумываясь. Когда еще представиться возможность взглянуть на внутреннюю кухню главного дурдома Галактики?
– Хорошо, – произнес космический психиатр. – Я могу провести для вас небольшую экскурсию. С чего вы хотите начать?
– Если уж меня допустили в местный филиал Ада в качестве наблюдающего архангела, то логично было бы начать экскурсию с самого горячего котла, – пошутил я.
– А вы быстро приспосабливаетесь, – заметил с легкой усмешкой Макартур. – Всего неделю назад начали работать в «Ватикан Ньюс», а уже выражаетесь как кардинал со стажем.
Я повторил свой прием со ртом – открыл и закрыл, ничего не сказав. Спрашивать о том, откуда доктор узнал о моем крайне небольшом стаже работы в издании Римской Католической Церкви, было явно излишне после его упоминания о беседах с КГБ. Уж что-что, а факт того, что специальным корреспондентом «Ватикан Ньюс» я стал совсем недавно, явно не относился к секретной информации.
– Впрочем, это неважно, – продолжил мой собеседник. – Я вам покажу все наши котлы, какие захотите. Надеюсь только, что у вас крепкий желудок. Вы же знаете правило: главное в космическом корабле – не блевать.
Последняя фраза подтвердила мое предположение о том, что в космос доктор Макартур отправился еще до того, как Земное Содружество в полной мере овладело технологией создания искусственной гравитации в малых объектах.
– Конечно, знаю, – ответил я. – Желудок у меня крепкий.
Идя вслед за космическим психиатром по узким мрачным коридорам, я вспоминал события недельной давности, с которых и началось мое сегодняшнее увлекательное путешествие в главный секретный космический дурдом.
Я как раз просыпался, когда мой оллком начал наигрывать некогда популярную песенку «Какая же я гнида». Хотя «просыпался» – это, наверно, сильно сказано, ведь пробуждение все же означает некий целенаправленный переход из состояния сна к состоянию бодрствования, а мое сознание продолжало вяло колыхаться где-то неподалеку от реальности, словно всплывшая кверху брюхом рыба у поверхности пруда. Впрочем, мое состояние несложно было понять, учитывая количество уничтоженных мной накануне спиртных напитков. Все еще пытаясь разлепить веки и синхронизировать свое сознание с окружающим миром, я потянулся за оллкомом.
– Слушаю, – прохрипел я.
– Привет, – сказал аппарат связи чьим-то слабо знакомым голосом.
Так и не сумев вспомнить, кому мог принадлежать этот голос, а также на кого я мог установить в качестве сигнала о входящем вызове такую мерзкую песню, я спросил:
– Кто это?
– Мартин Лютер Кинг.
– А-а-а, Марти. Какого черта тебе надо?
Его действительно звали Мартином Лютером – в свое время некая чета Кингов решила назвать своего отпрыска в честь одного борца за права человека. Больше ничего общего у них не было, а всплывшие в мозгу воспоминания о моем собственном недолгом опыте общения с наследником рода Кингов объяснили мне, почему на его входящие вызовы у меня установлена песня «какая же я гнида».
– Решил проведать, как ты, – жизнерадостно ответил он. Подобное настроение на человека, страдающего похмельем, действует ничуть не хуже, чем красная тряпка на быка.