Александр Леонидович Аввакумов
УЛЬМ – 43
– Вот читал твои показания, запросы и вопросов у меня к тебе не только стало меньше, их стало больше. Не бьются твои объяснения с показаниями капитана Левашова. Ты вот здесь пишешь, что прибился к их группе в лесу, объясняя это тем, что немецкий самолет расстрелял вашу колонну. При этом вы сказали ему, что ехали в машине с начальником штаба батальона, фамилию, которого ты не помнишь.
Он замолчал и пристально посмотрел на Козырева.
– Тебе не кажется это странным?
Внутри Козырева все оцепенело. Сердце почему-то застучало в голове, покинув свое привычное место. Он хотел что-то ответить, но понял, что не может сделать этого, язык отказался повиноваться ему. Он сидел и молчал, мысленно представляя, как его выведут к ельнику и выстрел в затылок оборвет его жизненный путь. Назаров, похоже, понял его состояние. Он ухмыльнулся и эта ухмылка, словно вернула Козырева к жизни.
– За что? Я не враг народа…., – прохрипел он. – Я отлично тебя понимаю, Назаров, что сейчас такое время, когда можно делать то, что нельзя было делать раньше. Но, я действительно не враг. Меня сильно контузило, я был долго без сознания и поэтому мог что-то спутать.
– Ты знаешь, Козырев, меня сейчас осенила мысль, которая может спасти тебя от ямы. Это, наверное, единственное, что я могу сделать для тебя.
В этот момент он готов был броситься к ногам Назарова и целовать его пыльные сапоги.
– Что взамен?
– Я должен знать, о чем думают наши командиры. Надеюсь, ты понял, что мне нужно от тебя?
– Я не дурак, я, конечно, все понял.
– Вот и хорошо, гражданин Козырев. Иди, больше я тебя не задерживаю….
Он вышел из кабинета, не веря своему счастью. Ему вдруг захотелось запеть и он, мысленно затянул какую-то лишь ему известную песню.
***
Покровский посмотрел на наручные часы. Он и радист ждал легковушку, которая уже опаздывала на двадцать минут. Он посмотрел по сторонам и повернувшись к напарнику тихо произнес:
– Ждать больше нельзя. Уходим…
Они развернулись и направились в обратную сторону.
– Придется выходить в эфир из адреса, – произнес Олег Андреевич.
– Это опасно…..
– Я не думаю, что они засекут нас. Пеленгаторов я в городе не видел.
– Все равно, опасно, – ответил радист.
Покровский остановился и, посмотрев по сторонам, схватил радиста на ворот шинели и крепко прижал к стене дома.
– Ты, что, сука, заскулил, как побитая собака? Ты забыл, под чем подписывался? Если забыл, то я тебе быстро припомню. Может тебе напомнить, сколько ты человек сдал в гестапо в лагере? То-то, вот и молчи…. По тебе давно уже виселица плачет.
Он отпустил его и, сплюнув на землю, последовал дальше. За ним, словно побитая хозяином собака, поплелся радист. Они вошли в дом и поднялись на второй этаж. Покровский открыл дверь ключом, и они вошли в квартиру.
– Давай, готовь рацию, – произнес он и направился на кухню.
Он налил в чайник воду и поставил его на керосинку. Заварив чай, он вышел из кухни и посмотрел на радиста, который сидел за столом. Поправив наушники, он посмотрел на Олега Андреевича. Тот посмотрел на часы и кивнул головой. Радист положил руку на ключ и начал передавать радиограмму. Рука радиста уверенно выбивала точки и тире, которые пересекали пространство, линию фронта и принимались радистом Абвера.
– Я закончил, – произнес он и посмотрел на Покровского. – Будем ждать ответ
Покровский кивнул. Он сообщал в центр о понесенных его группой потерях и просил руководство разведки переправить его группу из Москвы в Челябинск. Время тянулось неимоверно долго. Стрелки часов словно приклеились к циферблату и отказывались двигаться. Наконец, рация запищала. Радист, схватил со стола шифр блокнот и стал быстро записывать цифры. Станция замолчала, он снял наушники и протянул Покровскому бланк.
– Это все, – произнес он и начал сворачивать антенну.
Покровский вышел в соседнюю комнату и достал с полки томик стихов Маяковкого. Он быстро нашел нужную ему страницу и приступил к расшифровке. Минут через пять он окончил расшифровку и отложил в сторону карандаш.
«Организуйте прием груза – 15 мест. Сообщите о готовности складов».
Он мысленно улыбнулся.
«Началось, – подумал он. – Нужно срочно сообщить об этом Соколову. Пусть примет и разместит людей».
Он вернулся в зал и посмотрел на радиста, который укладывал рацию в вещевой мешок.
– Когда у нас связь с группой из Челябинска? – поинтересовался он у него.
– Сегодня….
– Тогда разворачивай рацию. Нужно срочно сообщить им о прибытии группы.
Радист, молча, достал из мешка рацию и снова стал готовить ее к работе. За окном квартиры громко хлопнула дверца машины. Покровский подошел к окошку и отодвинув сторону штору, посмотрел во двор. Посреди двора стояла выкрашенная в белый цвет автомашина, около которой курил водитель.
– Отставить! – шепотом произнес Олег Андреевич. – Погоди, у нас еще есть время….
Он снова посмотрел в окно. Из подъезда соседнего дома, вышли три человека и сели в автомобиль. Как показалось Покровскому, один из них был арестованным. Снова громко хлопнула автомобильная дверца, и машина скрылась в арке.
– Готов? – обратился он к радисту.
Тот кивнул.
– Вот текст, – произнес он и, развернув томик стихов, протянул ему небольшой листочек.
Вновь запищала рация, передавая его приказ о приеме груза. Радист прекратил передачу и достав папиросу, закурил. Прошло минут пять, и рация вновь запищала, каким-то жалким звуком.
– Вот возьмите….
Радист протянул ему бланк с шифровкой и начал собирать рацию.
***
Корнилову разбудил настойчивый звонок. Она не сразу поняла, что это звонит телефон в соседней комнате. Она сунула босые ноги в домашние войлочные шлепанцы и прошла в комнату.
– Я слушаю вас, – произнесла она глуховатым спросонья голосом.
– Здравствуйте, Вера. Вот решил напомнить вам о себе, – произнес мужской голос, в котором она узнала Покровского.
– Что вам от меня нужно? Я выполнила все, о чем вы меня просили….
– Давайте, без истерик. Во-первых, не просил, а приказал. Усвойте это, я никогда не прошу, я лишь приказываю.
В трубке послышался смех Олега Андреевича.
– Вот что, милая, – произнес Покровский, – тебе снова нужно будет выехать в Челябинск. Будешь сопровождать груз. Время, будет оговорено позже.
Она хотела ответить, но на том конце провода раздались короткие гудки отбоя. Вера положила трубку и обессилено, села в кресло. В этот момент она поняла, что вот так долго ждать, когда позвонит этот человек, становится сложно. Она почему-то снова вспомнила Воронцова, от которого за все это время не было никаких вестей.
«Жив ли он?» – подумала она и, поднявшись с кресла, направилась на кухню.
В комнате снова зазвонил телефон. Корнилова вытерла руки об фартук и сняла трубку.
– «Зорька»! Это Крылов. Жду на старом месте. Время прежнее….
Она хотела сообщить ему о звонке Покровского, то майор уже положил трубку.
«Стоит лишь подумать….», – подумала она, возвращаясь на кухню.
День пролетел незаметно. Стало смеркаться. Город словно улитка втягивался в темноту: на окнах опустились светомаскировочные занавесы, на улицах появились усиленные наряды милиции и военных. Корнилова надела пальто и взглянув на себя в зеркало прихожей, вышла из дома. Несмотря на время года, в воздухе уже витали запахи приближающей весны. Осмотревшись по сторонам, девушка направилась в сторону остановки.
В сквере, где ее ожидал Крылов, было темно и безлюдно. Вера сразу заметила его, он стоял около скамейки и курил.
– Добрый вечер, товарищ майор, – поздоровалась она с ним.
– Добрый вечер, «Зорька». Давно мы с тобой не виделись, давно. Как у тебя настроение?
– Плохо, товарищ майор. Устала я жить в ожидании. Хочется все бросить и просто жить, как все нормальные люди.
Крылов усмехнулся.
– Ты думаешь, я не устал? Устал. Устал и твой Воронцов. Но идет война и нужно сжать зубы и делать свою работу.
– Мне сегодня звонил Покровский. Он предупредил меня о командировке в Челябинск.
– Понятно…. Что я тебе могу сказать, придется ехать. Наша операция переходит в завершающую стадию, и мы должны полностью контролировать ее.
– Я поняла вас, товарищ майор.
– Вот и хорошо, «Зорька». Единственная моя просьба – ничему не удивляйся.
– Что значит, ничему не удивляйся, товарищ майор.
– Сама увидишь. Держи себя в руках…. До свидания…
Крылов развернулся и направился вдоль аллеи. Девушка проводила его взглядом, и когда тот скрылся в темноте сквера, направилась в сторону дома. Она шла, и все думала о том, что ей сказал при встрече майор. О какой неожиданности говорил он, она так и не поняла. Буквально около дома ее остановил патруль.
– Документы, гражданочка, – обратился к ней один из патрульных. – Я, надеюсь, что у вас есть пропуск?
Она достала из сумочки документы и протянула их. Мужчина, поправив на плече винтовку, включил карманный фонарик и стал читать их. Он интересно шевелил своими пухлыми губами, чем вызвал улыбку у девушки.
– Вы, что улыбаетесь? – спросил он Корнилову.
– Это я так, своим мыслям, – слукавила она.
Он вернул ей документы и она, словно выпущенная на волю птица, снова устремилась вперед, где в темноте, черной громадой ее ждал большой и уютный дом.
***
Козырев постучал в дверь. Несмотря на наличие в квартире звонка, он не любил звонить. Эта привычка сохранилась у него с детства, когда вся их многочисленная семья ютилась в небольшой коммунальной квартире. За дверью раздались едва слышимые звуки шагов.
– Кто там? – спросил его женский голос.
– Это я, Козырев. Открой….
На какую – то долю секунды за дверью стало тихо, словно хозяйка прикидывала открывать ей дверь или нет. Звякнула металлическая цепочка и в образовавшуюся щель, он увидел лицо женщины.
– Анатолий? Это вы?
– Нет, призрак, – раздраженно ответил он. – И долго ты меня будешь держать на лестничной площадке?
Она открыла дверь, пропуская его в квартиру.
– Ты, одна? – спросил он ее, проходя в прихожую.
– А с кем я могу еще быть? Что за идиотские вопросы?
Он снял с себя портупею и стал медленно снимать с себя шинель. Взглянув на хозяйку квартиры, он улыбнулся.
– Что у тебя в чемоданчике? – спросила его она. – Покажи мне, что ты принес?
Он взял в руки чемоданчик и прошел в зал. Положив его на стол, он словно волшебник , открыл его и посмотрел на женщину. В глазах ее вспыхнули неподдельные огоньки любопытства. Он стал медленно доставать из него: бутылку коньяка, две банки тушенки, буханку хлеба, банку рыбных консервов, небольшой кулек с конфетами.
– Ну, как? Гуляем? – произнес он.
– Какой ты милый, Анатолий! Конечно, гуляем! – произнесла она и стала быстро сервировать стол, выставляя из буфета тарелки и рюмки.
Козырев подошел к ней сзади и, прижав к себе, полез своей рукой к грудям женщины.
– Анатолий! Что ты делаешь? У тебя такие холодные руки….
– Вот согрей, – произнес он ей в ухо и, развернув женщину, впился своими губами в ее губы.
Женщина, нащупав рукой, край стола, поставила на него тарелку и крепко прижалась к мужчине. Она сладостно застонала, чем вызвала у мужчины неодолимое желание завладеть женщину прямо на месте. Он приподнял ее и положил спиной на стол.
– Анатолий, не надо, – тихо шептала она, ощущая, как мужская рука пытается сорвать с нее шелковые трусики. – Анатолий….
Она еще хотела что-то сказать, но он закрыл ей рот своей большой ладонью. Она перестала сопротивляться, чувствуя, как начинает уплывать в какое-то сладостное пространство, в котором нет краев и времени.
– Еще, – тихо шептала она. – Еще…..
Он выпустил ее из своих объятий и тяжело дыша, начал натягивать на себя спущенное галифе. Натянув штаны, он сел в кресло и посмотрел на женщину, которая продолжала лежать на столе. Наконец она встала и смущенно улыбаясь, стала приводить себя в порядок.
– Ну, ты и кобель, Анатолий, – томно произнесла она.
Она подошла к нему и села на колено. Вынув из его рта папиросу, она сделала глубокую затяжку.
– Жить нужно, Лариса, несмотря на войну. Сколько она продлиться, один Бог знает.
Она промолчала. Встав с колен, она, виляя бедрами, вышла на кухню. Он подошел к столу и, открыв бутылку с коньяком, налил себе в рюмку. Достав из кармана галифе нож, он вскрыл банку с тушенкой и нарезал хлеб крупными ломтями.
– Лариса! Что ты там возишься? Иди за стол, – позвал он женщину.
Она вышла из кухни и, улыбаясь, села за стол. Он взял в руки бутылку с коньяком и разлил его по рюмкам.
– За встречу! – произнес он.
Они выпили и стали закусывать. Лариса, женщина тридцати пяти лет, с большими серыми глазами на симпатичном лице посмотрела на Козырева. Она приехала в Москву за два дня до начала войны и остановилась у бабушки. В конце декабря 1941 года бабушка умерла, и она осталось в этой большой квартире абсолютно одна. Она уже давно не жила со своим мужем и где находился в этот момент, ее просто не интересовало.
Лариса не имела никакой профессии, которая могла бы ее кормить в столь суровое время. Незадолго до смерти бабушки ее отправили на земляные оборонные работы. Месяц, проведенный на этой работе, полностью деформировал ее понятия о прелестях жизни. В какой-то момент она поняла, что может просто погибнуть на этих работах и плюнув на все моральные принципы, стала искать человека, который бы мог ей помочь уйти от трудовой мобилизации. Этим человеком для нее оказался Анатолий Кириллович Козырев.
***
Козырев открыл глаза и не сразу понял, где он находится. Ему снова снился сон, в котором он сидит перед немецким полковником и быстро подписывает документы о сотрудничестве с Абвером.
«Чего только не приснится» – подумал он, вставая с кровати.
Лариса хлопотала на кухне, готовя ему завтрак. Он прошел в туалет, где побрился.
– Анатолий! Завтрак готов…. , – услышал он голос Ларисы.
Он вышел из туалета и направился в зал. На столе приятно шипела жареная карточка со шкварками.
– Лариса! Я тебя попрошу оказать мне маленькую услугу. Нужно будет отнести записку одному моему хорошему товарищу.
На лице женщины появилась недовольная ухмылка.
– А, ты сам, что не можешь это сделать? – спросила она его.
– Ненужно вставать в позу, Лариса. Конечно, я могу сделать и сам это, но тогда, зачем мне ты? Я одним росчерком пера могу тебя отправить обратно на земляные работы, если они тебе так нравятся, – ответил Козырев и, отложив в сторону вилку, встал из-за стола.
Это было так неожиданно для Ларисы, что она растерялась.
– Анатолий! Ты, что шуток не понимаешь? – примирительно произнесла она. – Конечно, отнесу, ты только напиши мне адрес….
Он надел гимнастерку и посмотрел на Ларису, которая по-прежнему сидела за столом и разливала чай по чашкам.
– Ты, что так смотришь на меня, Алексей? – спросила она его.
Он промолчал и, развернувшись, направился в прихожую.
– Толя! А, записку?
– Все на столе. Прежде чем пойти, позвони, я написал номер телефона. Спроси, куда ее отнести.
– Зачем такая секретность? Ты словно в шпионов играешь….
Лучше бы она промолчала. Лицо Козырева исказила гримаса злости. Он вернулся в комнату и схватил женщину за горло. Он сжимал ее горло до тех пор, пока оно не начало синеть. Словно испугавшись этой вспышки злости, он освободил свою хватку. Прошло около минуты, прежде, чем она пришла в чувства.
– Больше так не шути…. А, лучше совсем не шути…
Лариса испугано смотрела на него, боясь произнести хоть слово.
– Ты меня, поняла?
Она, молча, кивнула.
– Отнесешь, позвони мне….
– Хорошо, – с трудом выдавила она из себя.
Он надел шинель, портупею и открыв замок, посмотрел на нее.
– И еще. Если я еще узнаю, что ты путаешься с этим Игорем, я удавлю тебя. Ты поняла?
Не дождавшись ответа, он вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Лариса осталась одна. Отодвинув в сторону чашку с чаем, она подошла к окну. Отодвинув в сторону штору, она увидела Козырева, которого ждала машина.
«Как он узнал об Игоре? – подумала она. – Я с ним познакомилась две недели назад и дважды была у него дома. Это другой район Москвы и там меня никто не знал. Неужели он выследил меня?»
От этой мысли ей стало как-то не по себе. Игорь был на пять лет моложе ее, из-за плохого зрения его не призвали в армию. Он был неплохим музыкантом и с его слов, вечерами подрабатывал в одном из ресторанов города. Она задернула штору и посмотрела на край стола, на котором лежала небольшая записка. Она взяла ее в руки, не решаясь прочитать содержимое. Однако, любопытство быстро победило в ней понятие приличия. Она развернула записку:
«Документы готовы…. Жду курьера».
Внизу был указан номер телефона. Лариса подошла к телефону и быстро набрала указанный номер. В трубке раздались длинные гудки ожидания. Наконец в трубке что-то щелкнуло, и она услышала мужской голос:
– Алло, я слушаю вас…..
– У меня записка для вас, – произнесла она.
– Я буду ждать вас в 14-00 у входа в парк имени Горького. В руках у меня будет газета «Правда».
Лариса хотела спросить, как будет он одет, но мужчина положил трубку.
***
Покровский, молча, смотрел в окно.
«Если сегодня машина не подъедет, значит, водитель арестован, – размышлял он. – Если его взяли чекисты, то, почему он не заметил наружного наблюдения за домом?»
Он посмотрел на часы. Они показывали, что прошло уже пятнадцать минут от назначенного им времени.
«Нужно меня адрес», – решил он, отходя от окна.
Он посмотрел на подчиненного, который сидел за столом, держа в руках автомат.
– Пошли, – произнес Олег Андреевич, – ждать больше нельзя».
Они вышли из дома на улицу.
– Пойдешь за мной на расстоянии пятнадцати метров. Ко мне не жмись….
Диверсант, молча, кивнул и поправил ремень автомата. Покровский неторопливый шагом направился в сторону трамвайной остановки. Он несколько раз останавливался около витрин магазинов, стараясь определить, следует за ним сотрудники наружного наблюдения или нет. Убедившись в отсутствии наружного наблюдения, он ускорил шаг. Трамвай подошел быстро. Краем глаза он видел, как вошел в переднюю дверь его подчиненный и расталкивая пассажиров, пробирался ближе к Покровскому. Он глазами остановил его и, развернувшись, стал продвигаться к выходу из трамвая.
Олег Андреевич вышел из вагона и, достав из полевой сумки газету «Правда», направился к входу в парк имени Горького. К нему подошла миловидная женщина и молча, протянула ему записку, которую достала из сумочки.
– Это все? – спросил он Ларису. – На словах ничего не просил передать?
– Только записку, – произнесла она и, развернувшись, хотела направиться в обратную сторону.
– Погодите, – остановил он ее.
Он достал из полевой сумки листочек бумаги и быстро написал на нем карандашом текст.
– Передайте ее ему, – тихо произнес Олег Андреевич. – Пусть не звонит, я съехал с квартиры.
– Хорошо. Все передам….
Она развернулась и направилась к остановке. Покровский рукой указал бойцу на нее. Тот бросил недокуренную папиросу в урну и направился вслед за женщиной. Проводив ее до трамвая, он вернулся обратно.
– Как? – коротко спросил его Олег Андреевич.
– Чисто. Ничего не заметил, – ответил диверсант.
Они развернулись и, пройдя парк, направились к ближайшей остановке трамвая.
– Куда, сейчас? – спросил Покровского его товарищ.
Он не ответил. Он вышел на дорогу и, заметив приближающийся к ним по дороге автомобиль, поднял руку.
– Слушай, друг! – обратился к нему Олег Андреевич. – Подбрось, до «Марьяной рощи».
Водитель, одетый в старую замасленную телогрейку, улыбнулся.
– Не могу, товарищ майор. Спешу….
– Я заплачу, не обижу, – произнес Покровский.
Водитель снова оценивающим взглядом посмотрел на него, словно, прикидывая, стоит или нет соглашаться.
– Я не обману….
– Хорошо, – ответил водитель – Деньги вперед….
Покровский сунул руку в карман галифе и достал деньги. Отсчитав несколько купюр, он протянул их водителю.
– Устроит?
Шофер кивнул. Покровский сел в кабину и посмотрел на подчиненного, который забирался в кузов.
– Не заморозим? – спросил он водителя.
– Не замерзнет, не в такой мороз возил людей в кузове.
Машина тронулась и помчалась по улице, поднимая за собой снежную пыль.
***
За бортом самолета рвались снаряды. Трассы трассирующих пуль, словно разноцветные елочные гирлянды, тянулись от земли к самолету. Наконец самолет попал в яркие щупальца прожекторов и жизнь его, сейчас, зависела от искусства и мастерства зенитчиков. Самолет завалился на крыло и стремительно понесся к земле, стараясь вырваться из светового электрического плена.
Сидевшие в салоне парашютисты, хватаясь за металлические поручни, со страхом смотрели друг на друга, стараясь отгадать, какой еще маневр будет совершать пилот самолета. Николай Груздев, командир группы диверсантов отчетливо видел, как волна страха, парализовала его людей. Кто-то из них лежал на металлическом полу, стараясь подняться на ноги, другие с посиневшими губами давили в себе рвотные порывы. Опыт летчика позволил ему вырваться из цепких щупальцев прожекторов. Самолет снова устремился в сторону Ярославля.
– Ну, как? – спросил его подошедший к Груздеву стрелок-радист.
– Что, сам не видишь? – ответил Николай.
– Через тридцать минут выброска, – произнес немец и скрылся в кабине пилота.
Груздев посмотрел на своих товарищей. Кто-то воспринял эту весть с улыбкой на лице, в глазах других затаился страх неизвестности.
– Все слышали? Приготовиться к десантированию, – громко произнес он.
Он закрыл глаза, стараясь вспомнить инструктаж полковника Штельмана.
«И так, после приземления, группа должна выйти к пересечению железной дороги и шоссе, которое находится не далеко от станции Красного октября. Там я должен встретиться с неким Соколовым, который отведет их в дом Никитина», – размышлял он.
Кто такой этот Никитин, он не знал. От размышлений его отвлекла дверь в кабину пилотов. Из нее вышел стрелок-радист и резким движением руки открыл пассажирскую дверь «Юнкерса». Холодный сильный ветер ворвался внутрь самолета, от которого перехватило дыхание. Немец посмотрел на Груздева и улыбнулся.
– Пора, – произнес он и рукой указал в темноту, которая словно черный бархат окутывало самолет.
Все встали и, зацепив карабины за трос, засеменили к двери. Груздев прыгал последним. Взглянув на немца, он шагнул в темноту. Его тело, несмотря на теплую одежду, моментально сковал холод.
– Господи, спаси и сохрани, – прошептал он и словно Бог услышал его слова.
Его тело взлетело вверх, а пальцы автоматически уцепились в стропы. Где-то вдали в ночи стих шум двигателей самолета. Внизу, в свете луны, белело снежное поле. Сгруппировавшись, он повалился набок и с головой исчез в снегу. Груздев с трудом выбрался из снега и достав из-за пазухи фонарик трижды просигналил. Где-то далеко, ему ответил кто-то на его сигнал. Он скомкал парашют и набросал его снегом. Поправив на груди автомат, он двинулся в сторону сигнала. Сделав несколько шагов, Николай понял, что перейти поле по столь глубокому снегу будет не просто. Ноги Груздева увязали в снегу, в голенище валенок набился снег. В отдельных местах снег достигал до пояса, и со стороны казалось, что он не шел, а плыл по этому белому и холодному океану. Взмокший до нитки, он, наконец, выбрался на твердую, укатанную машинами дорогу. Он снова несколько раз мигнул фонариком. В метрах двадцати от него из ельника выбрался еще один парашютист. В течение сорока минут к месту сбора подошло тринадцать диверсантов. Судьба двух, Груздеву была не ясна. В связи с тем, что нужно было срочно покидать район выброски, он решил больше не ждать. Построившись, они двинулись в сторону станции Красного октября.
Рассвет их застал на переезде. Груздев заметил полуторку, которая стояла на обочине дороги. Поправив автомат, он направился к машине. Водитель, мужчина лет тридцати пяти, подняв капот машины, что-то ремонтировал.
– Что случилось? Помощь нужна? – произнес он, первую половину пароля.
– Спасибо. Как-нибудь сам, – ответил водитель и улыбнулся Груздеву. – Никитин, моя фамилия.
Через две минуты, они уже мчались в сторону Ярославля.
***
Капитан Степанов неторопливо шел в сторону КПП, когда его окликнул майор Тихонов:
– Александр! Погоди!
Он остановился и посмотрел на майора, который направлялся к нему.
– Здравствуй, – поздоровался он с ним. – Сразу к делу. Нужно в понедельник отправить весь груз в Челябинск. Сопроводительные документы получишь в воскресенье. Подготовь машину и своих людей. Понял?
– Кто будет сопровождать груз? – спросил капитан. – Я пока не могу. Мне нужен приказ….
Майор усмехнулся.
– Документы будут, не переживай. Готовься к отъезду….
– Будет день, будет и пища, – ответил Степанов. – Я повезу один?
– С тобой поедет твоя старая знакомая. Ты ее хорошо знаешь, это Вера, племянница генерала Стеблева.
Судя по лицу капитана, эта новость то ли обрадовала его, то ли наоборот, огорчила.
– Что-то я тебя не понял, капитан? Чем она тебе не пара?
– Она женщина, а война – не женское дело. Я не уверен, что она может мне чем-то помочь?
Майор снова усмехнулся. Ему явно не понравилось то, что стоявший перед ним капитан начитает обсуждать его приказы.
– Я в отличие от тебя, верю ей. Я ее знаю сравнительно давно, и она верна нашему делу.
– Бог с вами, майор. Раз вы так считаете, то пусть это будет так.
– Ты знаешь, капитан, это она порекомендовала тебя мне. Вот она почему-то не сомневалась в тебе, а ты….
Он не договорил.
– Короче, все необходимые документы ты получишь накануне отъезда, – произнес он и развернувшись, направился в обратную сторону.
Капитан проводил его взглядом и, развернувшись, направился в казарму.
«Это очень опасная операция и я не могу рисковать Верой, – подумал он. – Нужно что-то делать…. Сообщу об этом Крылову. Пусть он решает эту проблему».
Он вошел в кабинет и набрал номер Крылова. Длинные телефонные гудки свидетельствовали о том, что майора в кабинете нет. Он положил трубку, подошел к окошку. Где-то совсем рядом слышались гудки паровозов. Они словно здоровались и прощались, направляясь в разные концы страны.
Вечером ему позвонил Крылов и назначил место встречи. Степанов ждал майора уже с полчаса. Он ходил по аллеи, постукивая сапогом об сапог. У него ужасно замерзли ноги, а Крылова все не было. Наконец, он увидел его. Тот чуть не бегом направлялся в его сторону.
– Здравствуй! – поздоровался он с ним. – Извини….
Капитан, молча, протянул ему руку.
– Я все понимаю, товарищ майор. Вот только замерз я очень….
– Пошли за мной, я на машине, – предложил ему майор, и они направились к выходу из парка.
– Товарищ майор! Сегодня ко мне приходил Покровский. Он готов отправить меня в Челябинск. Говорит, что документы об моей командировки готовы, и что со мной поедет Корнилова Вера. Ее роль мне не понятна и не ясна. Вы сами хорошо знаете мое отношение к этой девушке. Я бы не хотел, чтобы она ехала, мало ли что?
Крылов шел, молча, словно не слыша о том, что говорил ему капитан.
– Товарищ майор! Вы, что не слышали о чем я вам только что сказал?
Крылов остановился и пристально посмотрел на Степанова.
– Идет война, капитан. Она боец контрразведки, ты это понял? У меня нет в отделе женщин, есть только бойцы. Усвой это раз и навсегда! – жестко произнес он. – Оставь все свои личные дела до окончания войны. Понял?
– Так точно, товарищ майор, – еле слышно ответил капитан.
– Я не могу менять план по ликвидации группы Покровского.
Водитель вышел из машины, а они сели в «Эмку» и продолжили разговор.
***
Соколов вошел в дом и, сняв с головы шапку, проследовал в зал. Там вповалку на полу спали диверсанты. Это была вторая группа, прибывшая в Челябинск вчера утром. Сергей сел за стол и посмотрел на командира группы.
– Потери есть? – спросил его Соколов.
– Есть. Недосчитались троих. То ли погибли при приземлении, то ли решили сдаться…
– Понятно. Саперы в группе есть?
– Четверо, – односложно ответил мужчина и, достав из кармана кисет, начал крутить цигарку.
– Когда начнем? – спросил он Соколова.
– Когда скажут, тогда и начнем. Нужно ждать груз из Москвы….
Мужчина прикурил от спички и, выпустив из себя струю голубоватого дыма, посмотрел на Соколова.
– И долго нам здесь чалиться?
Сергей улыбнулся. Он сразу же догадался, что сидевший перед ним мужчина был ранее судимым.
– Чего улыбаешься? Думаешь, бравирую? Нет, паря, у меня свои счеты с этой властью. Вот сижу, говорю с тобой, а ладони чешутся, хочется крови.
– Успеешь, напьешься еще крови…. А, теперь, слушай меня внимательно, «Мамонт». Сегодня из Москвы прибывает груз и люди. Тебе и твоим людям нужно меня подстраховать. Думаю, что троих с тобой будет вполне достаточно.
– Что это за люди? Ты их знаешь?
– Из них я знаю лишь одного человека, остальных я не видел. Я подъеду к тебе в семь вечера, будьте готовы.
– Я все понял. Буду ждать, – ответил «Мамонт» и раздавил недокуренную цигарку о дно консервной банки.
Соколов поднялся и, надев шапку, вышел из дома. Он, не останавливаясь, направился к полуторке, которая стояла за углом дома. Машина, тихо урча прогретым мотором, тронулась с места и медленно покатила в сторону города.
– Как они там? – поинтересовался у него Никитин.
– У них все хорошо, – ответил Соколов. – Люди готовы к выполнению поставленных перед ними задач.
Машина остановилась около КПП перед въездом в город. Соколов сунул руку за отворот полушубка и достал документы.
– Документы, – обратился к нему младший лейтенант, одетый в шинель и перетянутый новой светло-коричневой портупеей. – Куда следуем?
– В город. В документах все указано, – ответил Сергей.
Младший лейтенант развернул бумаги и стал читать. Пауза явно затягивалась и это в какой-то степени, стало раздражать Соколова.
– Ты, что, лейтенант, читать не умеешь? – спросил он.
Младший лейтенант улыбнулся.
– У вас какие-то претензии, товарищ старший лейтенант? Успокойтесь…
– Давай, без советов, – произнес он со злостью. – Тороплюсь я, пойми меня правильно.
– Я все понимаю, мы все куда-то торопимся….
Он вернул документы Соколову и, козырнув, приказал поднять шлагбаум и пропустить грузовик в город. Машина тронулась и направилась дальше по маршруту. Младший лейтенант вошел в будку и стал быстро набирать телефонный номер.
– Машина прошла…, – произнес он и положил трубку.
***
Корнилова сидела, прижавшись к капитану. Она еще не отошла от шока, когда увидела, что капитаном Степановым является ее любимый Константин Воронцов. За этой встречей наблюдал Покровский, который отметил про себя, как вспыхнуло лицо Веры, когда она увидела капитана. Была ли она рада этой встречей, он знал, но то, что он заметил, внушило ему определенную настороженность.
«Может, не стоило их сводить между собой? – подумал он. – Вдруг они ненавидят друг друга, а это может заметно усложнить операцию? Впрочем, если что, все легко можно будет уладить, вогнав одному из них пулю в затылок».
