Александр Леонидович Аввакумов
УЛЬМ – 43
Корнилова улыбнулась, выслушав его столь горячее объяснение.
– Я не сержусь на вас, Олег Андреевич. Я хотела извиниться перед вами за понесенные вами расходы и вернуть вам долг. Кстати, я взяла с собой деньги и могу вернуть их вам.
Она открыла свою небольшую сумочку и стала в ней шарить рукой. Нащупав в ней конверт, она протянула его Покровскому.
– Вот, возьмите….
– Что вы, Верочка! Какие деньги. Вы не поверите, но я рад снова увидеть вас в Киеве. Вы надолго остановились в городе?
– Нет. Я уезжаю завтра в Москву. У меня могут возникнуть определенные проблемы. У генерала Жиглова в конце месяца день рождения, а в это время вызывают в Москву, в Генеральный штаб Красной Армии. Вот его супруга и попросила меня приютить его на время. Вот я спешу домой, чтобы привести квартиру в порядок, чтобы он мог отпраздновать свой день рождения у меня.
Женщина видела, как отреагировал на это сообщение Покровский. По лицу Олега Андреевича пробежала волна различных эмоций.
– Я знаком с генералом. Меня познакомил с ним ваш дядя генерал Стеблев. Он, наверное, уже и не помнит меня… Очень интересный человек, я думаю, что у нас нашлись бы темы для разговора с ним. Он по-прежнему увлекается охотой или забросил это дело?
Они вошли в зал ресторана.
– Вон наш столик, Вера. Как вам место? Нравится?
– Не место красит человека, а человек место.
Покровский засмеялся, прикрыв рот ладонью. Они не успели сесть, как рядом с ними оказался официант. Он склонил голову, здороваясь с ними и молча, положил перед каждым из них меню.
– Вера! Заказывая столик сегодня днем, я сделал предварительный заказ. Принесите нам холодные закуски, – распорядился Олег Андреевич. – Значит, завтра в Москву? Вы не поверите мне, но я тоже в ближайшие дни буду в Москве. Как вы смотрите на то, чтобы встретиться в столице? Я плохо знаю этот город и надеюсь, что вы выкроите денег, чтобы показать мне красоту города
Женщина мило улыбнулась ему.
– А почему бы и нет? Я в отличие от вас, Олег Андреевич, прятаться не собираюсь.
По лицу Покровского пробежала едва заметная тень. Он улыбнулся и положил свою ладонь на кисть женской руки.
– Что мне еще сделать, чтобы искупить свою вину перед вами?
– Я вас уже давно простила, – произнесла Корнилова. – Все хорошо. Приезжайте в Москву, я рада буду увидеть вас у себя в гостях. Кстати, вы, наверняка, встретитесь с другом моего дяди, генералом Жигловым
К ним подошел официант и стал расставлять на стол закуски. Расставив блюда, он ловко открыл бутылку с вином и разлил напиток по бокалам.
– Хочу выпить за вас, за ваше очарованье, за вашу улыбку, от которой тает снег.
Они чокнулись и, выпив вино, стали закусывать.
– Вера! Скажите, пожалуйста, вам известна судьба вашего дяди, генерала Стеблева?
Женщина пристально посмотрела на Олега Андреевича. Покровский сразу понял, что вопрос его был немного некорректен. Но, она, словно взвесив все за и против, ответила:
– Я не знаю, что вам сказать. После ареста дяди от него не пришло ни одного письма. Он, был осужден без права переписки.
– Понятно. Почему я поинтересовался судьбой вашего дяди, просто у меня есть хороший приятель в этой организации, который мог бы помочь нам в этом.
Корнилова снова посмотрела на Покровского. В глазах женщины затеплилась определенная надежда.
– Могу ли я рассчитывать, что наш разговор останется тайной?
– О чем речь, Вера? Я порядочный человек
– Тогда я прошу вас, наведите справки.
В ресторане заиграла музыка. Покровский поднялся из-за стола и пригласил женщину на танец.
***
Шел 1933 год. Осень в Грузии выдалась сухой и теплой. Иосиф Виссарионович в окружении членов ЦК ВКП (б) вышел из здания ЦК Компартии Грузии, в котором провел заседание. Рядом с ним, стараясь шагать в ногу с вождем, шел Лаврентий Берия. Сталин шел, молча, бросая иногда свой взгляд Лаврентия. Он был доволен отчетным выступлением этого человека, который, как ему показалось, сумел очень грамотно и тонко подчеркнуть направляющую роль Коммунистической партии и огромную роль в ней самого товарища Сталина.
– Товарищи, всех прошу занять свои места в машинах! – громко произнес Молотов. – Все по машинам!
Вождь направился к своей автомашине. Водитель открыл дверь и молча, посмотрел на него. Неожиданно для всех, Сталин остановился и развернувшись направился к машине Лаврентия Берии.
– Я хотел уточнить одну деталь, – произнес он. – Давайте, это сделаем прямо сейчас, в пути.
Он вел в машину первого секретаря ЦК Компартии Грузии, и кортеж медленно выехал из ворот особняка. Колонна двинулась, и трудно было понять, в какой именно машине следует Сталин, так все машины были одной и той же марки и цвета.
Покровский лежал в придорожных кустах и внимательно рассматривал дорогу. Еще вчера вечером ему сообщили о возможном маршруте правительственной колонны. Сейчас, он с каким-то лишь ему понятным наслаждением он смотрел на мост через реку Лашупсе, по которому должен проследовать кортеж Сталина.
Вчера им удалось заложить около десяти килограмм динамита под опору моста. По расчету горного инженера, этого количества взрывчатки было вполне достаточно для уничтожения моста. Два часа назад, на мосту был выставлен наряд красноармейцев для охраны. Олег Андреевич перевел свой взгляд на красноармейцев, которые двигались по мосту навстречу друг другу.
Время шло, ожидание кортежа медленно превращалось в пытку. Хотелось встать с земли, и открыто направиться в сторону моста. Олег Андреевич хорошо понимал, что эта идея, рожденная ожиданием, утопична. Что его тут же расстреляет стоявший на мосту наряд, который по всей вероятности имеет приказ стрелять в любого человека, который окажется на дороге.
«Где же кортеж? – спрашивал он себя. – Ошибка исключена».
Под опорой моста затаился подрывник, который должен запалить бикфордов шнур.
«Шансов спастись у него, практически нет, – размышлял Покровский, который перевел свой взгляд, на опору моста. – Где ты там?»
Однако, сколько он не вглядывался в бинокль, подрывника он увидеть не смог. Вдалеке показалась картеж из машин, которые стремительно приближались к мосту.
«Пятая машина, – произнес Покровский, словно его мог услышать подрывник. – Подрывать только пятую машину!»
Первые машины миновали мост, когда под пятой машиной раздался мощный взрыв. Машину словно кто-то подбросил вверх. Она несколько раз перевернулась в воздухе и рухнула с моста в реку. Покровский поднялся с земли и чуть ли не бегом бросился к полуторке, которая стояла в кустах.
– Жми! – коротко бросил он водителя. – Быстрее, пока район не заблокировали чекисты!
Машина рванула с места и, подняв облако серой дорожной пыли, исчезла за поворотом.
***
Москва, лето 1940 года. Корнилова, услышав настойчивый звонок в дверь, направилась в прихожую. Прежде, чем открыть дверь, она посмотрела в глазок. За дверью, переминаясь с ноги на ногу, стоял Покровский с громадным букетом алых роз .Вера открыла замок и скинула цепочку.
– Разрешите, Верочка? – спросил он у Корниловой и, заметив ее кивок, вошел в прихожую.
Из зала доносилась музыка и не стройное пение. Пели плохо и это, невольно резануло по слуху Олега Андреевича. Он поморщился. Это не ускользнуло от глаз Веры.
– Похоже, я немного опоздал? – произнес он. – Работа….
Он вручил букет хозяйке квартиры и вошел в зал.
– Позвольте представить вам моего хорошего друга Покровского Олега Андреевича. Это тот человек, который не дал мне погибнуть в Киеве, когда у меня преступник похитил документы и деньги, – громко произнесла Корнилова. – И вообще, он хороший и приятный человек.
Музыка стихла. Все гости с благодарностью посмотрели на Олега Андреевича. Вера подвела его к генералу Жиглову, который вальяжно восседал в кресле.
– Иван Семенович! Хочу представить вам своего друга Покровского, о котором я вам рассказывала.
Генерал посмотрел на него, отметив про себя его военную выправку.
– Спасибо, Вера. Очень рад. Скажите мне, Олег Андреевич, вы раньше служили? – поинтересовался у Покровского генерал. – У вас настоящая военная выправка, которую, сейчас, редко встретишь у наших командиров.
– Приходилось, товарищ генерал. Я в юности окончил Московское юнкерское училище.
– Надо же! – многозначительно произнес генерал. – Я знал ранее выпускников этого училища. Там хорошо учили военному делу. Мне кажется, что мы с вами раньше встречались?
– Так точно, товарищ генерал. Меня вам представлял мой хороший знакомый генерал Стеблев. Правда, это было где-то около пяти лет назад на даче у Ермоловых.
Генерал сморщил лоб. Лицо его приобрело комическое выражение, но Покровский даже не улыбнулся. Он по-прежнему пристально смотрел на генерала, заставляя того, рыться в сундуках памяти.
– Погодите, погодите молодой человек. Я что-то припоминаю, – произнес Жиглов.
– Вы, тогда были в гражданском костюме молочного цвета, – напомнил ему Покровский.
Генерал снова сморщил нос. По его лицу было заметно, что он пытается вспомнить тот летний вечер на даче Ермоловых. Сколько он не старался, но никак не мог вспомнить этого человека.
– Извините меня, но я не могу вас вспомнить, – словно извиняясь, ответил генерал. – Если вам не трудно, напомните мне, где и когда мы еще встречались?
По лицу Покровского пробежала едва заметная тревожная тень. Он явно не ожидал подобного вопроса от генерала. На его лице зарделся румянец.
– После того, что произошло с генералом Стеблевым, это не мудрено, Иван Семенович. Вы, же хорошо знаете, что многие его знакомые отвернулись от него, стараясь забыть не только его лично, но и все, что связано с ним.
Генерал посмотрел на Покровского. В его глазах сверкнули недобрые огоньки. Еще никто не обвинял его в трусости и чтобы уйти от неудобного вопроса, он решил поменять тему разговора.
– Мне, Вера, рассказывала, что вы можете навести справки о состоянии генерала Стеблева? Это правда? Я это сделать официально не могу, поймите меня правильно.
Олег Андреевич ухмыльнулся. Сейчас, он был абсолютно уверен, что был приглашен Верой на эту семейную вечеринку, именно из-за этой возможности.
– Перед тем, как прийти сюда и встретиться с вами, я навел необходимые справки. Генерал Стеблев расстрелян еще месяц назад. Его пытали, требовали, чтобы он выдал участников заговора, но сломить его волю, они не смогли.
Генерал Жиглов принял эту весть довольно спокойно, что свидетельствовало о том, что ему была хорошо известна судьба Стеблева. Он извинился перед генералом и отошел всторону. Покровский нашел глазами Корнилову и направился к ней.
– Скажите, Верочка, как относится к охоте генерал Жиглов?
Задавая этот вопрос, Олег Андреевич, хорошо знал, что генерал любил охоту, особенно на кабана. Женщина посмотрела на него, словно стараясь отгадать, почему он спрашивает об этом ее.
– Мне трудно сказать, как, Олег Андреевич. Вы поинтересуйтесь об этом у него самого.
– Мой товарищ пригласил меня на кабана, вот я и подумал о генерале, если он, конечно, увлекается охотой. Кто-то любит рыбалку, а кто-то и охоту.
Покровский посмотрел на генерала и снова направился в его сторону.
– Товарищ генерал. Завтра я собираюсь на охоту. Мой друг выследил большое семейство кабанов. Как вы относитесь к охоте, товарищ генерал или предпочитаете другой вид отдыха?
Глаза генерала загорелись, хотя лицо по-прежнему оставалось спокойным. Лицо и глаза словно жили в разных измерениях. Он посмотрел на Олега Андреевича, и словно проверяя того, задал ему вопрос.
– Скажите, Олег Андреевич, вы охотник? – поинтересовался у него генерал Жиглов.
– Да, товарищ генерал. Люблю с ружьишком побродить по лесу. Тишина и лес просто успокаивают меня.
– И на кого вы предпочитаете ходить? На лося или кабана?
– Предпочитаю на кабана, но однажды взял и медведя.
Говоря об этом, Покровский знал, что генерал однажды тоже убил медведя, который неожиданно для них, напал на их группу, на охоте. Тогда ему здорово повезло, что патрон был заряжен пулей. Покровский сел рядом с Жигловым.
«Вот он контакт, – подумал Олег Андреевич. – Ради этого момента, я и пришел к сюда».
***
Покровский шел по улице, держа в руке газету «Правда». Он то и дело останавливался и с интересом рассматривал товары, выложенные на витринах московских магазинов. Со стороны можно было подумать, что Олега Андреевича, интересуют цены на товары, но это было не так. Он просто проверялся, надеялся увидеть в отражении витрины людей, которые наблюдали за его передвижением по городу. Заметив безногого инвалида, который сидел около входа в магазин, он направился в его сторону. Олег Андреевич, краем глаза заметил переходящего улицу «Замка», который по его приказу вел контрольное наблюдение и в случае опасности должен был предупредить его. Покровский сунул руку в карман и, достав из него деньги, положил их в лежавшую на земле кепку.
– Спасибо, братишка, – произнес инвалид и перекрестился. – Да, убережет тебя Бог в этой жизни.
Олег Андреевич достал из кармана пачку папирос. Он щелчком пальца выбил одну папиросу, а затем, взглянув на инвалида, достал еще одну папиросу, которую протянул инвалиду.
– Кури, друг. Огонька не будет? Видно спички дома забыл….
– Бывает и хуже, но реже….
Инвалид, молча, достал из нагрудного кармана коробок спичек и протянул их Покровскому. Тот прикурил сам, дал прикурить инвалиду и сунул коробок себе в карман.
– А спички? – громко произнес инвалид, обращаясь к Покровскому.
Нащупав в кармане коробок спичек, он вернул ему свой.
– Извини, друг, задумался. Спасибо, – поблагодарил его Олег Андреевич.
Покровский улыбнулся. Он посмотрел по сторонам и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, направился вдоль улицы. Свернув в переулок, он пошел в сторону метро. Поравнявшись с большим домом, Олег Андреевич свернул в арку. Увидев стоявшую во дворе дома черную «Эмку», он направился к автомобилю. Сняв с головы шляпу, он сел на заднее сиденье.
– Поехали, – тихо произнес он.
Машина, мирно урча мотором, тронулась. Проехав несколько кварталов, автомобиль остановился около большого, недавно построенного дома. Покровский вышел из автомобиля и, взглянув на окно квартиры, которая находилась на втором этаже. На подоконнике стоял цветок, что говорило об отсутствии опасности. Он усмехнулся, мысленно обвинив себя в болезненной осторожности. Олег Андреевич, поправил шляпу и направился к парадному подъезду. Он становился напротив двери, на которой была закреплена небольшая латунная табличка. Покровский нажал на звонок и стал ждать, когда ему откроют дверь.
– Кто там? – спросил его настороженный мужской голос.
– Извините, доктор, я на прием. Моя фамилия Можайский Петр Петрович. Я записан на 10-00.
За дверь вновь повисла тишина, словно, хозяин квартиры размышлял: открыть дверь гостю или нет. Наконец он решился. Звонко щелкнул замок. Дверь приоткрылась, и Покровский вошел в квартиру. Доктор Хмелев отошел в сторону, пропуская гостя в комнату.
– Что случилось, Петр Петрович. Что случилось? Почему без предварительного звонка?
Доктор знал Покровского, как Можайского Петра Петровича.
– Так сложились обстоятельства. Вы одни?
– Да. Елена Сергеевна ушла в магазин за продуктами, скоро должна вернуться..
Повесив шляпу на крюк, он вошел в зал.
– Вот шифровка. Я хочу знать, что в ней. Сколько вам потребуется времени на расшифровку текста?
– Смотря, какой текст….
Хмелев взял в руки спичечный коробок и направился в другую комнату. Покровский снял шляпу и сел за стол. Ждать пришлось недолго. Доктор, молча, вошел в зал и положил перед Олегом Андреевичем листок бумаги. Он быстро прочел шифровку, порвал ее на мелкие кусочки, которые положил в пепельницу. Достав из кармана спички, он поджег их. Дождавшись, когда они полностью сгорели, он встал из-за стола и направился к двери. За ним семеня ногами, направился доктор.
– Передайте в Центр, что я приступаю к выполнению задания. Радиограмма должна уйти сегодня. Вам это понятно? Канал прежний, через безногого.
– Хорошо. Я все понял, Петр Петрович.
Покровский вышел из квартиры. Дождавшись, когда за ним закроется массивная дверь, он направился по лестнице вниз. Доктор, подошел к окну. Он увидел, как из подъезда вышел гость и, оглянувшись, направился к арке. Проводив его взглядом, Хмелев подошел к телефону и быстро набрал номер. Похоже, абонента не было на месте. Не дождавшись ответа, он положил трубку. Он снова подошел к окну и долго смотрел на играющих во дворе детей. Каждый раз после прихода этого человека его буквально душил страх, не давая ему спокойно жить. За спиной громко зазвонил телефон. Доктор втянул голову в плечи, словно стараясь уклониться от неожиданного для него удара.
– Да, доктор Хмелев, – тихо произнес он. – Был, но уже ушел. Нет, я не смог этого сказать. Да, боюсь, как за себя, так и за тебя. Маргарита! Не спорь, со мной! Если он узнает, что я отказываюсь сотрудничать с ними, они просто убьют нас с тобой. Эти люди не умеют прощать.
***
Доктор Хмелев опустил трубку и обессилено сел на стул. Перед глазами, словно в кино, поплыли картины воспоминаний. Все произошло в 1938 году в Пицунде, где он отдыхал со своей женой. Именно там он познакомился с человеком по фамилии Можайский, который представился ему, как ответственный сотрудник министерства пищевой промышленности. Судя потому, как он сорил деньгами, Хмелев невольно поверил в его неограниченные возможности. Однажды, Петр Петрович, поинтересовался контингентом его клиентов, которые посещают его на дому. Чтобы придать определенную значимость, он стал перечислять ему фамилии и должности своих клиентов.
– У меня лечатся много «больших» людей. Взять, например: директор института стали Невзоров, генерал Жиглов, академик Алхазов и другие.
– Да, вы, похоже, большой специалист, доктор. Такие громкие фамилии, известные не только в СССР, но и заграницей.
По лицу Хмелева пробежала довольная улыбка. Он был рад, что мог удивить Можайского этими фамилиями.
– Вы знаете, я знаком с генералом Жигловым. Хороший он человек.
– Вы правы. Вот только печень его не очень. Ранение, полученное им в 1914 году, аукнулось в 1935. Такое бывает….
Можайский многозначительно промолчал и, взяв под локоть Хмелева, отвел его в сторону от жены.
– Борис Маркович! Что же вы мне не сказали, что у вашей супруги завтра день рождение? Как бы я завтра выглядел в ее глазах? Нехорошо….
– Бог с вами, Петр Петрович! Мы даже и не собирались отмечать ее день рождения. Сами знаете, у Маргариты не круглая дата.
– Вы, как хотите, но я так не могу. Хочу пригласить вас в ресторан «Пицунда» к шести часам вечера. Думаю, что вы мне в этом не откажите.
Хмелев поблагодарил Петра Петровича за столь широкий жест с его стороны и дал свое согласие. На другой день они встретились в ресторане. Столик, заказанный Можайским, был выбран довольно удачно. Они сидели в углу, и весь зал ресторана был буквально перед ними, как на ладони.
– Маргарита Самуиловна! Позвольте, мне поздравить вас с днем рождения и преподнести вам столь небольшой подарок.
Он протянул ей, небольшую покрытую синим бархатом коробочку. Маргарита Самуиловна осторожно открыла ее. В ней было искусно изготовленное кольцо, с синим камнем.
– Какая красота, Петр Петрович! – восхищенно произнесла она и, надев кольцо на палец, стала любоваться им.
Камень играл гранями в лучах электрического света.
– Вы знаете, я не могу принять столь дорогой подарок! – произнесла она, снимая кольцо с пальца. – Я догадываюсь, что оно стоит больших денег….
– Что вы, Маргарита Самуиловна! – сделав обиженное лицо, произнес Можайский. – Это подарок и не более. Не обижайте меня, своим отказом.
Женщина посмотрела на мужа и стала благодарить его за внимание к ее персоне. Следующая встреча с Можайским произошла уже в Москве. Он пришел к ним домой и вручил хозяйке большой букет алых роз. Визит его был не столь длительным и, попрощавшись с хозяевами, он покинул их квартиру. Через неделю, он снова позвонил и предложил Борису Марковичу встретиться с ним. В этот раз они оказались дома одни. Олег Андреевич достал из портфеля бутылку коньяка, два лимона и предложил Хмелеву обмыть назначение его на новую должность. Когда они выпили по две рюмки, Петр Петрович, поинтересовался у Хмелева готов ли он работать на немецкую военную разведку.
– Ну, вы и шутник! – с улыбкой на лице, произнес доктор. – А, почему не на разведку Уругвая? В юморе вам не откажешь.
– Я не шучу, Борис Маркович. Все это время вы общались с представителем немецкой разведки. Этим представителем являюсь я.
С лица Хмелева моментально сползла улыбка. В эту минуту доктор был похож на собаку, которую ударил любимый хозяин. Заметив, как побледнело лицо Бориса Марковича, гость произнес:
– Вы, можете, сейчас, сейчас позвонить в НКВД и сообщить им, что вы вот уже чуть больше месяца общались с немецким шпионом. Что вы рассказали ему о своих клиентах, об их заболеваниях, об их работе. Что за эту информацию были вознаграждены золотым кольцом, которое было вручено вашей супруге в виде подарка на день ее рождения. Что вы молчите? Звоните!
Видя растерянное лицо хозяина квартиры, Олег Андреевич, моментально понял, что тот, не будет звонить в НКВД, и будет покорно выполнять все его поручения. Можайский пододвинул ему телефон и в упор посмотрел на растерянное лицо хозяина квартиры.
– Ну! Что вы не звоните? Хотите, я вам расскажу, что вас ожидает в ближайшее время? Все правильно, вас осудят за содействие немецкой разведки. Вас расстреляют или отправят в лагеря на длительный срок, где вы умрете от непосильной работы. Вы знаете, что такое лесоповал? Так, что вы решили, звонить или не звонить?
Можайский снова подтолкнул ему телефон.
– Звоните…. Страшно, жить хотите! Вот и живете, как жили раньше. Ходите в кино, гуляйте по парку. Я не заставлю вас взрывать мосты, убивать партийных работников. Вы нужны мне для других целей.
– И каких, я имею в виду целей, – с трудом выдавил из себя доктор. – Я же ничего не умею кроме, как лечить людей.
– Не переживайте, вас научат. Вы поняли меня или нет. Почему вы молчите?
Хмелев молчал. Только, сейчас, он осознал, что стал разменной монетой в игре немецкой разведки. Ему стало плохо, боль, возникшая в районе левой лопатки, медленно переместилась в район груди и стала отдаваться в предплечье. Можайский налил в стакан воду и протянул его Борису Марковичу.
– Выпейте и успокойтесь, Борис Маркович! Ничего страшного не произошло. Я не требую с вас каких-то военных тайн. Вы будете делать то, что делали в последнее время – лечить людей и сообщать мне все, что вы о них узнаете. Кто они, где работают, что производят и так далее. Решайте, либо отказом вы просто убьете свою жену. Сейчас, она в гостях у ваших старых знакомых и наши люди готовы просто убить ее при возвращении домой.
На любу Хмелева выступили крупные капли пота. Он реально осознавал, что сидевший за столом человек не шутит и сейчас, жизнь его жены находится в его руках.
– Хорошо, – еле слышно выдавил он из себя. – Что я должен буду делать?
Петр Петрович достал из портфеля чистый лист бумаги и протянул его доктору.
– Пишите.
– Что писать?
– Расписку.
Можайский продиктовал ему текст и когда Хмелев закончил писать, попросил его расписаться.
– Теперь, вы будете подписывать свои сообщения именем «Давид». Вы меня поняли?
Доктор кивнул. Петр Петрович сунул расписку в портфель и молча, вышел из квартиры.
***
Покровский шел по улице и осмысливал приказ центра, который получил полчаса назад. Разработанный им план вербовки генерала Жиглова был почему-то отменен, по неизвестной ему причине. Новый приказ предписывал ему все усилия сосредоточить на Корниловой, а, если вернее, на разработках научно-исследовательского института сплавов, в котором она работала. Немецкую разведку интересовала разработка института новой броневой стали для танка Т-34 и КВ-2.
«Как они там быстро все решают, – подумал он. – Сначала генерал, а сейчас, вдруг Вера».
– Мужчина! Вы что стоите? Вы будете, переходить улицу или нет? – услышал он за спиной раздраженный женский голос.
– Простите, задумался, – произнес он и, ускорив шаг, пересек перекресток.
Заметив впереди телефон автомат, он направился к нему, Олег Андреевич нащупал рукой в кармане монетку, которую бросил в щель телефона и стал быстро набирать номер. В трубке послышались гудки, а затем раздался легкий щелчок и он услышал голос Корниловой.
– Добрый день, Верочка. Это тебя беспокоит Покровский Олег Андреевич. Вера, мне мой товарищ подарил два билета на оперу «Князь Игорь». Предлагаю вам посетить этот спектакль. Уважьте, бродягу, послезавтра уезжаю в Киев.
– Я право не знаю, что вам ответить. Все так неожиданно….
Покровский слышал, как глубоко дышит Вера.
– Хорошо. Начало во сколько?
– В 19-00.
– Ждите. Приду…
Он повесил трубку на рычаг телефона и, глубоко вздохнув, и открыл дверь будки телефона-автомата.
«Посмотрим, что принесет мне день грядущий?», – подумал он и направился в сторону магазина.
В какой-то момент Олег Андреевич понял, что совсем расслабился и потерял бдительность. Он остановился и посмотрел в зеркальную витрину магазина. Внимание его привлек молодой человек в серой кепке.
«Где я его видел? – подумал он. – Слишком знакомое лицо. Неужели слежка?»
От этой мысли ему стало как-то не по себе.
«Бежать! – словно набат застучал в голове голос самосохранения. – Бежать и бежать!»
Он вошел в магазин и остановился около витрины.
«Не думай бежать. Успокойся, хладнокровие еще никого не подводило,– словно в противовес первоначальному решению, прозвучал более спокойно новый, доселе молчавший ему голос. – Нужно найти запасной выход и спокойно уйти от наблюдения. А, если это не слежка? Если тебе это все показалось, а ты испугался. Возьми себя в руки, проверься, убедись, а уж потом, принимай решение».
Он снова оглянулся, но молодого человека не заметил.
«Наверняка, он не один, – снова подумал он. – Как правило, в таких случаях работает целая бригада. Они передают человека из рук в руки, не рискуя быть замеченными. Не буду рисковать, береженого человека, Бог бережет».
Заметив надпись на двери «Служебный выход», Покровский уверенно направился к двери.
– Сюда нельзя! – произнесла молоденькая продавщица, попавшая навстречу ему.– Вы, что читать не умеете, гражданин?
–Я, все умею. Я к директору, – ответил он и скрылся за дверью.
Пройдя по коридору, он вышел из магазина через служебный выход. Остановив машину, он поехал на конспиративную квартиру.
***
Корнилова спешила на встречу с Покровским. Она буквально выскочила из-за подъехавшего троллейбуса и, ускорив шаг, направилась к театру. Олега Андреевича она увидела издали и, помахав ему рукой, направилась к нему навстречу.
– Я не опоздала? – спросила она мужчину. – Извините, вынуждена была немного задержаться на работе. Работы много, проводим серию испытаний.
Покровский преподнес ей алые розы и, галантно взяв ее под локоток, повел к дверям большого театра. Они прошли в зал и сели вовремя, так как через минуту начался спектакль. Во время антракта они посетили буфет и снова вернулись в зал.
– Как вам «Князь Игорь»? – поинтересовался Олег Андреевич у Веры. – Какой голос, просто обвораживает.
– Вы правы. Прекрасный голос.
Мужчина посмотрел на нее и, наклонившись к ее плечу, тихо поинтересовался:
– Мне кажется, Вера, что вы в своих мыслях далеко от театра. О чем вы все время думаете?
Девушка вздрогнула, словно мужчина застал ее за чем-то нехорошим.
– Вы правы, Олег Андреевич. Вы знаете, второй день нет дома генерала Жигловаа.
– Что вы этим хотите сказать, Верочка?
– Его супруга обзвонила все морги и больницы, его нигде нет. В штабе молчат. Вы знаете, я боюсь за него. Его могло арестовать НКВД…
Корнилова замолчала.
– Не стоит волноваться, Вера. Он человек военный, а у них много тайн. Думаю, если бы его арестовали, то вы бы, наверняка, узнали бы об этом.
– Вы так думаете, Олег Андреевич? – спросила его Корнилова.
– Безусловно….
– Спасибо, вы меня успокоили….И еще. У, меня все время крутится в голове, выключила ли я прибор в лаборатории или нет? А, если что-то случится?
– Давайте, съездим к вам на работу после окончания спектакля? Вот там и узнаете, выключили вы прибор или нет?
– Наверное, я так и сделаю, а иначе не усну.
Он положил свою ладонь на кисть Веры и слегка ее сжал. Она не отдернула руку, а просто, посмотрела на него, молча. После окончания спектакля, Покровский остановил такси, и они поехали на работу к Корниловой.
– Вот здесь я и работаю, произнесла она. Вы меня подождите, я мигом.
Олег Андреевич улыбнулся и, достав из кармана пачку папирос, закурил. Девушка нажала кнопку звонка и стала ждать. Дверь открыл сотрудник НКВД и, взглянув на пропуск, вежливо отошел в сторону, пропуская ее в институт. Покровский посмотрел на часы и, заметив, вспышку электрического света на третьем этаже, бросил папиросу в урну. Вскоре Вера вышла из здания и направилась в сторону Покровского.
– Вы знаете, Олег Андреевич, я действительно оставила прибор включенным. Как хорошо, что я вернулась….
– Я рад за вас, Вера. Было бы очень трудно объяснить НКВД, почему вы оставили прибор включенным. Что это могло означать для них: простую небрежность или вражеский умысел.
Девушка с удивлением посмотрела на мужчину, стараясь понять, к чему он клонит.
– Вашего дядю арестовали, как врага народа, не правда ли? А, вы, ее племянница, работаете в секретном институте и вдруг забываете выключить прибор. Не странно ли это?
– Олег Андреевич! Я вас просто не понимаю? Что вам нужно от меня? К чему весь этот разговор?
По лицу мужчины пробежала едва заметная ухмылка.
– Вы взрослый человек, Вера и все хорошо понимаете. Мне нужны образцы брони, которые вы испытали.
Клава остановилась и с удивлением посмотрела на Покровского.
– Зачем они вам? Что вы собираетесь с ними делать?
– Я их переправлю в Германию….
Корнилова с удивление вновь посмотрела на Олега Андреевича.
– А, если я не соглашусь передать вам эти образцы? Что будет? Вы же не убьете меня?
Он усмехнулся и крепко сжал ее ладонь.
– Это было бы глупо с вашей стороны. Вы будете арестованы НКВД и осуждены, как враг народа. Вы, наверное, поняли, что все это время общались с представителем немецкой военной разведки. Такое, не прощается.
Олег Андреевич не мог не обратить внимания, как вздрогнула Вера, услышав его слова, как в ее глазах появился страх.
– Вы не сделаете это, – стараясь подавить в себе страх, произнесла девушка. – Я обращусь в НКВД. Думаю, что они поймут меня.
– Не будьте наивны, Корнилова. НКВД, простит и поймет, что за бред. Вы, забыли в какой стране живете? Здесь никогда и ничего не прощают, тем более предательство.
