Александр Николаевич Лекомцев
Редзублов и кладбищенская неотложка
Жернова упыря
На следующий день не ранним, а поздним утром, ближе к середине дня, к дому-офису Редзублова подъехал «Форд» с чёрным крестом. Пока место исполнительного директора, в сущности, было свободным новый владелец «Уютного поля» решил продолжать исполнять недавние свои обязанности.
Поприветствовав бригаду медиков и шофёра, Игнат занял своё привычное место в салоне машины. Врач Клешня сообщил Игнату Парамоновичу, что сейчас они направляются к могиле пожилого и в недавнем прошлом богатого упыря Тараса Ефимовича Аглюкина. У этого уважаемого субъекта оторвалась правая рука, которую требовалось прикрепить к его костной системе надёжными шурупами с помощью дрели. Подобные случаи уже происходили.
Об этом мерзавце кое-что в его личном деле Редзублов уже прочитал. Да и, кроме того, о нём кое-что чуть раньше рассказал главный сторож «Уютного поля» Кирьян Лопатушкин. В общем, история его жизни самая обычная, но отвратительная. Владелец нескольких банков неподъёмными ссудами под высокие проценты практически уничтожил ни одну сотню доверчивых граждан.
Но мало того. Самый натуральный кровосос и людоед не занимался теориями на эту тему, а действовал практически. Для того, чтобы пусть не официально, но приобщить к коллективу каннибалов, как можно больше народу, он в свободное от текущих дел и зверств убивал людей. Перемалывал их тела, вместе с костями, с помощью мощных электрических жернов. Из этой смеси, приправленной перцем, хреном, чесноком и тмином он лично пёк пирожки. А потом у проходной одного из местных заводов по сходной цене продавал их рабочим.
Таким образом, он пытался сделать так, чтобы у людей появилось острое желание стать активными потребителями человеческого мяса. Но деятельность эта не приносила особых плодов по той простой и тривиальной причине, что большинство из нас, вообще, не ведает, чем питается и от этого не звереет. Но слишком уж доверчивы. Если написано на ценнике какого-нибудь частного магазинчика, к примеру, «говяжья колбаса», значит, так оно и есть. Но иногда… Впрочем, всякого рода нарушения не так уж и часто случаются. Некоторые ведь стоят на страже закона, и кое-что у них получается. В любом случае хочется пожелать всем гражданам приятного аппетита и доброго настроения.
Но даже при таком раскладе упырь Аглюкин был очень доволен тем, что занимался на досуге неблаговидными делами. У каждого ведь свои увлечения. Один коллекционирует этикетки от спичечных коробков, другой – полотна известных художников, третий – недвижимость в странах НАТО, четвёртый – самые обычные американские доллары…
Находясь в салоне «Форда» в некотором раздумье от происходящих событий, никаких вопросов бригаде неотложки и шофёру не задавал. Зачем? Ему всё равно, куда ехать. Диктофон в сумке, блокноты с шариковыми ручками тоже. Он не стал им сообщать, что в кратчайшие сроки сделался владельцем «Уютного поля». Зачем смущать людей и являться причиной их внутреннего и внешнего беспокойства и нервного состояния?
У памятника в виде трёхметрового шпиля или стелы с непонятной бронзовой фигурой на самом верху сидел на скамеечке упырь Тарас Ефимович в серой ковбойской шляпе с широкими загнутыми полями, в новом брезентовом костюме цвета хаки и сапогах со шпорами. В левой руке он держал оторванную – правую.
– Мне, если честно сообщить, за работу не по моему профилю не доплачивают, – вышедшей из кабины водителя «Форда» Немукаев сжимал в ладонях портативную дрель на батарейках и пачку больших шурупов. – Но руку я к вашему скелету присобачу надёжно, уважаемый. Прямо здесь.
– Нет уж, – запротестовал Аглюкин, – я хочу прилечь. Сделайте мне сначала обезболивающий укол.
– Не понимаю, зачем вам анестезия, – пожала плечами медсестра. – Но если вам так хочется, Тарас Ефимович, то… пожалуйста.
Упырь Аглюкин прилёг на лежанку, находящуюся внутри салона машины. Оторванную руку положил себе на живот. Рядом с медсестрой Гминькиной и шофёром Немукаевым, возле покойника с активной жизненной позицией, примостился и новый владелец «Уютного поля» Игнат Редзублов. Диктофон он включил, блокнот держал на коленке. Приготовился записывать то, что ему уже давно известно.
Сестра сделала Аглюкину обезболивающий укол. Смачно плюнув, на руки, Потап Потапович Немукаев включил дрель и в течение получаса с помощью шурупов вернул руку на место. Операцию провёл надёжно, причём без участия врача Клешни, который дремал в кабине машины и при этом издавал своим храпом звуки гораздо мощнее, чем дрель.
Пациент решил ещё немного полежать и рассказать Редзублову о себе как можно больше. Видимо при его безбедной жизни, Тараса Ефимовичу, всё же, не хватало славы. Некоторых этот вопрос мучает безумно. Наверное, по этой причине под любым предлогом они активно атакуют руководителей каналов Центрального Телевидения. Безумно и страстно хочется что-нибудь рассказать о себе. Правда, подавляющее большинство граждан, сидящих перед «телеящиками», и не ведают, кто это там, на экране суетится и чего добивается своим появлением.
Резко проснувшийся врач Клешня глянул на циферблат часов и сказал, что через полчаса у могилы Дили Трикесовны появится вооружённая группа омоновцев. Значит, срочно надо ехать туда и проверить, на месте ли уважаемая госпожа Клавдикург, которую запланировано окончательно и бесповоротно умертвить. Нечего шарахаться по кладбищу. Да и новая раса необычных людей земному миру пока ни к чему.
Если вампиры расплодятся, то заметно уменьшится, сократиться поле деятельности разбойников и бандитов, которые объявили себя на планете Земля важными политиками и крупными бизнесменами. Да ведь надо учесть и то обстоятельство, что у них имеются родственники и друганы. В этом сплочённом коллективе круговая порука и материальная поддержка находятся на высочайшем уровне. Иного и не предвидится, не социализм ведь…
Как только прибыли на место, врач Григорий Авдеевич поручил Немукаеву спуститься в могилу к Диле и сообщить, на месте ли она. Громко произнося далеко не волшебные и ласкающие слух слова, Потап Потапович, вооружившись электрическим фонариком, спустился через специальный лаз в могилу.
А тут, как раз появился отряд омоновцев в составе одиннадцати человек, в пуленепробиваемых касках, бронежилетах, со специальными щитами, разумеется, основательно вооружённые. С пятнадцатого раза Клешня сумел доходчиво объяснить их командиру, майору Тупорезову, что могилу тщательно исследует шофёр неотложки господин Немукаев. Стрелять в него не следует потому, что водит автомобиль с чёрным крестом и со своей ответственной работой не так уж и дурно справляется.
Вскоре появился и Потап Потапович, крайне довольный тем, что в него почти не стреляли. Он сообщил, что в могиле никого нет, то есть её обитательница отсутствует. Наверное, гуляет по погосту.
Но майор Тупорезов категорически отверг это предположение. Воины или, как ещё говорят, бойцы его отряда уже тщательно обследовали кладбище и чётко определили, что никого, похожего на госпожу Клавдикург, не встретили. У каждого омоновца имелось её фото.
– Куда же она могла деться? – озабоченно произнёс майор. – Если мы никого не ликвидируем, то премии нашему подразделению начальство не выпишет.
– Она, наверное, отправилась дальше, в лес, – сказал Редзублов. – Он за кладбищем тянется на десятки, а то и на сотни километров.
– Наверное, так и получается, – согласился с доводами Игната Парамоновича бравый майор и громко скомандовал. – Всё к машине! Резво забирайтесь в бронетранспортёр. Поедем дальше! Всё равно, кого-нибудь подстрелим… для отчёта за проделанную работу.
Когда БТР со спецназовцами исчез из виду, врач Клешня многозначительно посмотрел на Редзублова. Но тот коротко, почти не краснея, ответил, что не имеет понятия, где находится госпожа Клавдикург. У него с Дилей не такие уж и тёплые и доверительные отношения.
В конце концов, «Форд» тронулся с места, и медсестра Гминькина, наклонилась к Игнату Парамоновичу и душевно сообщила:
– Я подумала немного и решила. В общем, я согласна.
– С чем или с кем вы согласны, Инна Семёновна, – выразил крайнее любопытство Редзублов. – Поясните мне, пожалуйста.
– Какой же вы непонятливый. Я согласна стать вашей женой. Чего же тут неясного? Все предельно просто.
– Мне, конечно же, это очень приятно. Но мы ведь, как-то, не вели с вами разговора на эту тему.
– Ой! Да после свадьбы наговоримся вдоволь. Я люблю поболтать. Я сразу определила, что вы внешне далеко не красавец. Но чувствую, что душа у вас светлая и не мучает простатит.
– Но я, как-то, не совсем готов, Инна.
– Да я вас, Игнат, подготовлю. Я умею. Правда, всего один раз была замужем, но недолго. Он убежал с кем-то и куда-то.
– Всякое бывает.
– Конечно. Со многими я тесно дружила, но они меня, почему-то, замуж забыли позвать. У них, вероятно, амнезия.
– Мне необходимо подумать.
– Чего тут думать, Игнат Парамонович? – вмешался в сокровенную беседу Немукаев. – Инна прекрасная женщина. Я это знаю и могу дать о её возможностях, способностях, темпераменте и физическом состоянии самые положительные отзывы и привести самые убедительные примеры.
– От себя или от имени всего народа, проживающего в центральной части нашего города? – спросил у шофёра Клешня. – Если бы я, например, был последней сволочью, то я много интересного поведал бы вам о моих личных отношениях с Аннушкой. Но я этого не делаю, не впадаю в эмоциональные и прекрасные воспоминания, потому что воспитанный и культурный человек с раннего детства.
– Если вы оба не заткнётесь, – сказала Гминькина, – то своей рекламой и пропагандой моего тела окончательно смутите и введёте в заблуждение уважаемого Игната Парамоновича. Не мешайте ему стать счастливым.
Тяжело и протяжно вздохнув, Редзублов ещё раз сказал, что он пару дней подумает. Ведь женитьба – дело серьёзное и ответственное.
В этот же день к нему явился Обовский в виде самого последнего бомжа, бича и бродяги. Он был в рваной одежде, натурально грязный, в серо-белом парике из натуральных волос и с плешью. Жидкие, но длинные борода и усы. Под правым глазом – почти натуральная гематома, то есть синяк. На теле не одежда, а самая настоящая рвань, на ногах – разные ботинки без шнурков, практически с оторванными подошвами. На плече – рваная холщовая котомка.
Понятно, что такое чудо не тронет ни один вампир, вурдалак или людоед, обойдёт его стороной. Не сразу, но Редзублов узнал Обовского и с некоторой горечью произнёс:
– Эх, мать твою за ногу, Лев Георгиевич, ты так преобразился, что я от некоторого смятения и смущения моментально заполнил свежей мочой свою левую штанину.
– Всё это делается, Игнат, ради великой любви, – пояснил он. – Нам с Дилей надо продержаться здесь неделю, но, может быть, даже и две. Документы на выезд за границу на женщин-вампиров никто ещё не оформлял. Там я всё сделаю чётко – и гражданство, и прочее… А здесь надо сотворить такие ксивы, чтобы комар носа не подточил.
– Понимаю, Лёва.
Ряженый Обовский извлёк из рваной сумы увесистую пачку американских долларов и пояснил, что это просто так. Протянул её Редзублову. А скоро новому владельцу «Уютного поля» активно понесут валюту родственники и добрые друзья обитателей кладбища. Замечательная и добрая традиция, так принято. Они ежемесячно и щедро оплачивают комфортное содержание особенных и уважаемых покойников.
Отказываться от денег Игнат не стал. Он же, в конце концов, нормальный человек и, наверное, заслужил особого внимания и уважения к себе.
Напоследок Лев Георгиевич заверил Редзублова, что за Океаном, в самой замечательной стране мира, которая называется США, он лично будет активно бороться за то, чтобы следующая Нобелевскую Премию Мира присудили, именно, ему Игнату Парамоновичу. Он основательно заслужил такую награду своими стараниями и пониманием возникшей, не совсем рядовой, ситуации.
