Александр Операй
Девора
Глава 5
Пчела.
Вот ее имя.
Странное. Необычное для человека.
Она родилась мертвой.
Пуповина обмоталась вокруг шеи, удушив девочку, еще в утробе матери.
Синее, раздувшееся лицо.
Почерневшая кожа.
Страшное зрелище. В палате от него некуда деться.
Но Анат не рыдала.
Все ее чувства умерли. Она была холодна, как труп дочери, который держала в руках и смотрела в окно. Там была Луна. Новорожденная богиня всех ведьм.
Ни стонов. Ни криков. Ни слез.
Анат не собиралась заводить ребенка. Бывший муж изнасиловал ее.
Вот что из этого вышло.
Мертвое дитя.
Ни на что негодный кусок мяса.
Врачи сделали все, что смогли.
Анат погладила девочку по лицу.
Она попыталась вернуть этот труп к жизни. Передать ребенку часть своей силы. На миг вообразить, что обладает способностями, сродни божеству. Так она делала в детстве. Представляла себя ведьмой. Всесильной и бесконечной. Способной на нечто большее, чем исчезнуть в реке времени.
Шепот. Шорох. Песок. Скользкие змеи.
Нечто ползет по стенам больничной палаты и обретает себя.
Это дыхание девочки.
Она втягивает воздух и кричит, что есть силы.
По окнам бежит паутина трещин.
Луна распадается на части.
Темные облака закрывают небо.
Анат чувствует, как нечто тянет из нее жизнь.
Она увидела себя, как бы со стороны. Молодая и красивая женщина превратилась в древнюю каргу с обвисшей кожей, вздутым животом, вспухшими венами, гнилыми зубами и почти без волос.
Анат прижала дочь к груди. Ее сухие, потрескавшиеся губы прошептали проклятие:
– Твое имя значит – «пчела». Ты всегда будешь жалить.
______________
Вот так она и жила.
Одинокая.
Никто ее не любил.
Девушка улыбнулась и бросила камень вниз. Он упал в океан. Исчез из этого мира. Она тоже хотела провернуть такой фокус. Перестать существовать здесь и объявиться где-то еще. Убраться из трехмерного измерения и проникнуть в четвертое.
Она стояла на смотровой площадке маяка в надежде увидеть корабль, который забрал бы ее отсюда куда-то в неведомые земли. Чтобы там исчезнуть. Раствориться. Также, как камень на глубине океана.
Девушка помнит много разных слов. Яхта. Фрегат. Бриг. Люгер. Кайка. Лондра. Акат. Изучила все типы парусных судов. Но этого мало. Знание ничего не дает, кроме несбывшейся мечты.
Она перелезла через заградительные перила на башне и свесилась вниз над океаном.
Ее улыбка несчастна.
– Глупая пчелка. Жить тебе всего тридцать дней.
Она смеется.
Но этот смех едва ли похож радость.
Она ничего не может изменить в этом мире.
И это сводит с ума.
Все корабли. Яхты. Умные капитаны. Бесстрашные матросы.
Она должна их захватить.
Пусть не навсегда. Лишь на время.
Поднять паруса. Свистать всех наверх! Взять курс на новые земли. Южная Америка. Индия. Япония. Все эти страны, в которых она никогда не бывала.
С двенадцати лет она только и думала, как поскорее вырваться из дома. Убежать от сумасшедшей матери и ее вонючего деда. Обрести свободу. Уплыть. Улететь. Стать кем-то другим. Пережить приключение. И быть может никогда не вернуться.
Она держалась за перила и наблюдала за тем, как прилив набегает на берег. Видела, как бледнела Луна.
Потом прыгнула вниз.
И волны унесли ее тело далеко-далеко.
Но вода не приняла «нечистую силу».
Девушка качалась над бездной.
______________
Утро выдалось холодным.
Таинственный ветер рождался в горах и падал на побережье. Грубый, порывистый хулиган. Он поднимал тяжелые волны, и они с грохотом бились о скалы. Океан кипел, как ведьмин котел в Вальпургиеву ночь.
Девушка лежит на берегу.
Черное платье в песке. Волосы словно корни деревьев. Руки-ветки. Ноги-палки. Тонкая шея.
Худая. Кости да кожа. Бледная. Мертвая. Живая. Еще одна по предоплате из Салемс-Лот.
Она перевернулась на бок и закашлялась. Юная Гея. Из нее течет морская вода. Рот, нос, уши и между ног. Она не может остановиться. На песке натекло целое озеро. Остатки завтрака, кровь, слюна и океан.
Ее дыхание – сиплые стоны, жалобы, крики. Она недовольна.
Ничего не изменилось. Мир остался прежним. Никакой новой жизни.
Она сжимает ладони в кулак и со всей силы бьет по песку.
На маяке разбиваются стекла, из кладки в башне выпадает кирпич. Дом трясется. Входная дверь распахнулась и стучится о стену. Яркие всполохи молний режут небо на части. Тень бежит по всему побережью – вестник Борея. Злой ветер опрокидывает машины на окраине города, валит столбы линии электропередачи, бросает на землю случайных прохожих.
Девушка поднялась и побрела вдоль линии прибоя. Темная, страшная, как смерть в балахоне.
Она находила крупные камни и складывала их в том месте, где океан выбросил ее на берег. Осколки горной породы, галька, куски скал. Они словно оболы этого мира. Мрачные подарки Харону. Но жадного перевозчика нигде нет. Горизонт пуст. Старик обратно не возит. Девушка бродит в царстве теней, и сама она лишь еще один призрак.
Здесь настоящая пустошь.
Унылая линия пляжа тянется вдаль. Все вокруг поросло колючей травой. Брошенные ржавые корабли торочат из песка, как трупы пришельцев. Яркая полоса мусора из разноцветных пакетов, бутылок, мебели и строительного хлама теряется среди скал. Часть пляжа находится под крутым береговым обрывом, который разрушается после каждого шторма, обнажая трубы и провода городской инфраструктуры.
Девушка расчистила небольшой участок и принялась чертить пентаграмму. Она сложила камни в три концентрических круга как можно ближе к воде. Внутри и снаружи нарисовала защитные руны. Затем встала в центр на пересечении магических линий.
Она ничего не боялась. И все же вздрогнула, когда произнесла заклинание.
Ее слово бросает вызов судьбе. Оно призывает ее к жизни.
Девушка говорит:
– Abyssum invoco. Vaal invoco. Padre mea, invoco.
Она повторяет заклятие снова и снова.
– Abyssum invoco. Vaal invoco. Padre mea, invoco.
– Abyssum invoco. Vaal invoco. Padre mea, invoco.
– Abyssum invoco. Vaal invoco. Padre mea, invoco.
– Abyssum invoco. Vaal invoco. Padre mea, invoco.
– Abyssum invoco. Vaal invoco. Padre mea, invoco.
– Abyssum invoco. Vaal invoco. Padre mea, invoco.
День становится ночью.
Свет исчезает во тьме.
И там.
В бездне.
Звучит эхо призыва.
______________
Океан бьется о берег. Волны шепчут имя древнего бога. Камни в круге призыва блестят светом звезд из других миров. Тонкая грань между кошмаром и явью вот-вот исчезнет. Реальность и вымысел сольются в объятьях и станут судьбой.
Ночь полна слез и криков.
Мрачный дом на маяке сырой и холодный, как склеп.
Все скрипит. Все шатается.
Тени прячутся по углам. Мебель принимает форму чудовищ. Страшные, изуродованные мертвецы. Они бродят по комнатам в поисках живых. Защитные руны перед лестницей на второй этаж не дают им подняться в спальню девушки. Утопленники и жертвы убийц уходят в сторону города. Там у них больше шансов забрать чью-то жизнь.
Но нечто все еще здесь. Оно никогда не уходит. Потому что давным-давно проникло за двери спальни. Поднялось на кровать и влезло внутрь девушки. Жрет ее два года подряд. Создает пустоту. Там, где раньше была матка, яичники, маточные трубы и тазовые лимфатические узлы теперь зияет дыра.
Это кошмар.
Ночной ужас.
Он снится ей каждую ночь.
Девушка видит себя со стороны.
Она сидит на диване внизу. Спустилась сюда из своей комнаты на втором этаже, чтобы посмотреть телевизор. Он не такой новый и дорогой, как в спальне Анат, но картинка яркая, четкая. Там идут «Сумерки». Белла Свон. Эдвард Каллен. Вампирский роман. Она читала книгу, но фильм ей нравится больше. В тайне от матери она несколько раз ездила в город и видела все части в кинотеатре.
Влюбиться в вампира…
Это страшно?
Это романтично, прекрасно и… мучительно.
Особенно сегодня.
Рука старика лежит у девушки на коленке.
Старик прижимается падчерицу к себе, и она чувствует это. Его торчащий из штанов член. Мертвая кожа, шелуха, пот и сперма. Навязчиво-сладковатый запах цветов каштана.
Анат все еще в городе.
Она может вернуться домой в любую минуту.
Но видимо никуда не спешит. Доверяет мерзкому деду.
Анат знает, что здесь происходит.
Старик задирает девушке юбку и смотрит на трусики.
– Тебе очень идет розовый цвет.
Он огромный и жирный.
Бывший военный.
Морщины, словно трещины на земле жарким, засушливым летом, разрывают лицо на фрагменты. Огромные руки заплесневели, как хлеб. Обвисшая кожа покрыта белёсым грибком и серым налетом старческой оспы.
Он купил для Анат дом на берегу океана. Мать всю жизнь мечтала умереть где-нибудь в таком месте. Она была счастлива. На седьмом небе.
На экране телевизора Эдвард говорит Белле:
– У меня нет сил оторваться от тебя.
– И не надо…
– Ты – мой личный сорт героина.
Старик прижимает девушку к себе.
Давит на шею. Ногти царапают нежную кожу.
– Открой рот.
Он проталкивает член глубже и начинает растягивать кожу, упираясь головкой в ее щеку. Он делает это медленно. Ритмично. Туда. Обратно. С каждый разом все дальше и дальше. Уверенный, что эта плоть не порвется. Он лишь придаст ей нужную форму. Для следующего раза.
Он бьет падчерицу по лицу, задевая свой член. Морщится от боли и удовольствия. Он твердеет и становится больше. Девушка задыхается.
Старик хватает ее за волосы. Потом трахает в рот. Тянет вверх и опускает вниз. Она слышит эти ужасные звуки. Ее мокрый рот надевается на распухший от крови член.
Она плачет.
Задыхается.
Скулит.
Сон обрывается в тот самый момент, когда старик шумно кончает.
Она просыпается в холодном поту.
Липкая. Использованная.
Трогает живот.
Он плоский.
Нет и намека на мерзость, которую старик поместил в нее два года назад.
______________
Дом на берегу океана.
Тюрьма с видом на скалы. Летом жарко. Осенью шторм. Зимой холод. Весной дождь.
Она живет здесь слишком долго.
Одинокая. Дороти Гейл.
И на этом все сходства заканчиваются.
Она ни капли не похожа на девочку из Канзаса. На ту добрую, смелую, умную, преданную, заботливую и сострадающую героиню сказок о Стране Оз.
Эта другая.
Если бы однажды ураган поднял дом вместе с находящейся там девушкой и перенес его в Страну Жевунов, она бы не захотела вернуться назад. Никогда. Ни за что. Она бы стала королевой тех мест. Настоящей Злой Ведьмой.
То была странная мысль. Безумная. Возбуждающая. Она хотела управлять людьми. Манипулировать. Заставлять. Подчинить чужую волю, обратить свободу в рабство. Поставить судьбы народов в зависимость от чужой прихоти. Ведь это до жути забавно, когда такое тонкое, худющее, сломанное тело, которым она себе казалась, могло обладать силой и властью.
Дни идут.
Волны набегают на берег.
Она читает книги по колдовству. Тратит все свое время на поиск оборотного заклинания. Она хочет стать кем-то другим. Морским чудовищем на подобие Туннану или Латану. Огромные, извивающиеся змеи. Драконы, порожденные водами великой бездны. Красавцы с удлиненным, вытянутым телом и с раздвоенным хвостом. Вот какой она себя видит. Кем хочет быть.
Но в книгах, которые остались после Анат, нет ничего полезного. Бабкины заговоры, гадания, карты Таро, зельеварение, фамильяр и искусство ухода за ним, история магии, астрономия и травология. Оно все полезно, если жить где-то в лесу, но здесь океан. Куча воды. Первозданный хаос.
Пару раз она ходила к кругу призыва.
Все руны на месте. Ни песок, ни вода не добрались сюда. Черные камни блестят. Если долго смотреть на заклинание, то кажется будто слова начинают меняться. Фраза обретает другое значение. Abyssus abyssum invocat. Сила все еще здесь. Она появилась и действует. Нужно лишь ждать.
Девушка пожимает плечами и со всей силы бьет ногой по песку.
Никакой магии нет.
Анат лживая сука.
Этот мир бледный. Мать оставила после себя пустоту.
Девушка бьет по песку снова и снова.
Где-то далеко-далеко в темноте на дне океана ворочается Левиафан.
______________
Анат хранила деньги в коробке из-под обуви.
Их там оказалось не мало. Хватит на новую жизнь.
Все купюры новые. Чистые. Мать откладывала только такие. Смотрела на них. Гладила. Кажется, Анат разговаривала с деньгами чаще, чем с собственной дочерью. Называла их «радость». Ее голос менялся, и она звучала, как глупый ребенок, завидев в руках родителя любимую погремушку.
Девушка сидит на кровати в спальне матери и пытается сложить все деньги в маленький, потертый кошелек. Вещица старая и совсем не женская. Такие чаще носят мужчины за сорок. Девушка верит, что кошелек принадлежал ее отцу. Никаких оснований для подобных выводов нет. Скорее всего она все придумала. И забыла. Но больше у нее ничего не осталось. Только фантазии и мечты.
Она хотела поговорить с отцом. Спросить о кошельке. Но не могла. Он сидел в тюрьме на краю этого долбанного мира и никогда не звонил ей. Не писал. Она была ему не нужна.
Анат редко о нем говорила. И всегда только плохое. Он был насильником. Жестоким. Малограмотным человеком. Он знал только ярость. И она заполнила его до краев.
Девушка написала ему лишь однажды.
Сегодня пришло время снять траур.
Мать плавает в море уже сорок дней.
Пора уходить. Найти себе новый мир. Стать кем-то другим.
Девушка надела желтое платье. Дешевое. Выцветшее. Кое-где видны следы многочисленных стирок. Юбка слегка чересчур. Открывает всем на показ длинные, стройные ноги.
Она покрутилась перед зеркалом и не почувствовала ни капли стыда за то, что была женщиной. Это ее успокоило. Впервые за долгое время она увидела себя хозяйкой собственной жизни.
______________
Девушка вышла из дома и едва не наступила на морскую змею.
Она была яркая и длинная.
Аспид лежал под крыльцом и выглядел словно голубой ручеек, по которому плыли черные кольца. Они тянулись по всему телу к лицу и там меняли цвет на бледно-желтый. Чешуйки большие, ноздри длинные и расположены по бокам, хвост сплющен.
Полуденное солнце обжигало змею белым светом. Но малышке не спрятаться в тень. Она умерла. Ночью был шторм. И огромные волны зашвырнули ее далеко за полосу прибоя. Теперь она здесь. Существо из другого мира. Пришедшее из тьмы на дне океана.
Девушка опускается на колени и гладит змею по голове. Чешуйки холодные. Верхняя губа темно-коричневая. Она скрывает ядовитые зубы.
Вот зверь земли, который сопровождает все женские божества. Великая Мать держит его на руках.
Камни превращаются в песок. Колючая трава увядает. Деревья и кусты можжевельника вдоль дорожки, которая ведет к маяку, высыхают до самого корня. В саду гибнут мелкие животные, насекомые и пауки. Океан бьется о берег. По скалам, которые торчали веками в воде, пробегают трещины. В небе появляются облака. Они на миг закрывают Солнце. Длинная тень растет на песке. Она бежит через весь пляж.
Девушка берет змею на руки и относит в дом.
Она поднимается на второй этаж в спальню Анат и оставляет малышку лежать на подушке. Так, будто принесла сюда мертвую дочь.
______________
Старый автобус скрипит и шатается.
Он тащится по дороге в город, как больное животное, обречённое испустить дух где-нибудь далеко на окраине обжитого мира. В этой пустыне на побережье нет места живым. Даже механизмы со временем обратятся в песок.
Ржавый знак перекрестка, рекламные плакаты, разбитая остановка, покосившиеся столбы линии электропередач, брошенные автомобили, разграбленные, пустующие магазины, бутылки, пакеты, окурки, бумага, шприцы. Все это напоминает некий парк развлечений после заката сезона. Мертвые пальмы, как застывшие фейерверки, бесконечно взрываются сухими кронами в небе. Песок заметает асфальт.
Она сидит у окна и смотрит на берег.
Иногда шторм оставляет здесь черных дельфинов. Лежат на песке. Мертвые и живые. Их смерть никто не считает трагедией. Гибнут десятки, а не сотни и тысячи.
Это перестало быть странным.
Они умирают, как и все живые существа. Часть из них тонет, а другие выбрасываются на берег. Вот ответ на вопрос. Других не дождешься. Все только и говорят, что такое может случится с каждым. А черные дельфины сохнут на солнце три дня. Будто могут воскреснуть и уйти в океан. Иисусы нового мира. Мертвые из-за грехов человечества?
Год назад этого не было.
Происходит что-то еще, о чем никто не знает.
Самой популярной остается теория, согласно которой что-то случается с одним или двумя животными в стае, после чего те издают сигнал бедствия, и остальные приходят к ним на выручку. А если этот заболевший дельфин или кит оказался на мелководье, за ним туда же попадают и его сородичи.
Раньше в этих местах велся китобойный промысел. Здание перерабатывающей компании находилось прямо на пляже. Сейчас там построили туристический парк. Прямо на кладбище загнанных и убитых животных.
Девушка все еще слышит их призрачный зов. Он никогда не исчезнет. Проходит сквозь время и пространство. Словно сигнал маяка. Жуткий, болезненный стон.
Дальше. На обочине. Огромный плакат.
К сожалению, во всем мире
массовые выбросы гриндов на мель встречались не раз
И ВПОЛНЕ МОЖЕТ БЫТЬ, ЧТО МЫ ПРОСТО НАБЛЮДАЕМ
ЕСТЕСТВЕННЫЙ ПРОЦЕСС
Автобус ползет себе дальше.
Шоссе ведет в ад.
Бледный, выцветший город поднимается вверх над побережьем.
Глава 6
Труп судьи он спрятал в холодильник.
Небольшой, красного цвета. Почти бесшумный. И даже мыть не надо. Целых полгода она искала такой по всем магазинам, каталогам и в Интернете. Она любила его. Иногда целовала. Словно девочка куклу. Страстные поцелуи в волшебную дверцу. Он был слишком тяжелым и громоздким, чтобы положить его в кровать, а потому она оставила холодильник на кухне. И часто, в тайне от мужа, бегала сюда по ночам на свидание.
Высокая, с оттопыренной задницей, длинным лицом и гривой рыжих волос. В общем слишком она привлекала. Лет за тридцать, а может все сорок. Детей не рожала. Фатальная баба. Рок в юбке и весь между ног.
Чужак знает о ней слишком много.
Она оказалась болтливой. Несла чушь. Тянула время.
Думала если проживет достаточно долго, то приедет полиция. Или что-то случится. Землетрясение. Ядерный взрыв. Нашествие тараканов. Но мир изменился. Все было мертвым. Спокойным.
Старенький телефон в прихожей молчал.
Никто никуда не спешил.
Тяжелая. Крупная.
Пришлось достать кастрюлю с супом, пару бутылок тёмного пива, чтобы она поместилась полностью, и ему не понадобилось подпиливать женщине ноги. Он не хотел заморачиваться. Но и закопать судью в землю, как человека, тоже не собирался.
Она заслужила все это.
Ее имя в том списке, который чужак многие годы носит под сердцем. Она виновата не меньше других. Давала следователю указания на поиск доказательств, положительно характеризующих убийцу. Вынесла приговор с лишением свободы на меньший срок. Надавила на администрацию тюрьмы, чтобы осужденный мог выйти по УДО.
От нее пахло кровью, блевотой и легким ароматом духов.
Женщина.
Мертвая она нравилась ему больше. Впервые после суда он смог рассмотреть ее по-настоящему. И она оказалась похожей на лошадь. Животных он любил. И на мгновение ему стало жалко покойницу.
– И-го-го, – сказал он судье и открыл пиво.
Оно оказалось горьким, прокисшим. Вонючим, как моча после пьянки.
Долбанный мир быстро испортился. Сроки годности вышли. Все разлагалось. Продукты. Механизмы. Люди.
Пыль и пепел. Вот вкус и цвет этой реальности.
Чужак допил бутылку и вытер рот тыльной стороной ладони. Никакого удовольствия.
– Ты сама во всем виновата, судья.
Тишина.
Нет ответа.
Ветер играет с входной дверью. Деревяшка скрипит. Открывается настежь, а потом ползет обратно. Словно кто-то все время входит и выходит из дома. Призраки. Мертвецы. Нечто проникает сквозь трещину между мирами. Зло копится под порогом. Там длинная тень чужака.
Он подумал, чего бы еще такого добавить, но в голову лезли глупости. Толком сказать было нечего. Все его чувства онемели. От осознания пустоты в себе он вздрогнул и вдруг рассмеялся. Чужак швырнул пустую бутылку покойнице в лицо и захлопнул дверь холодильника с такой силой, что тот едва не опрокинулся на пол.
Перед смертью судья спросила его:
– Что ты делаешь? Зачем, зачем убивать? Зачем продолжать? Неужели ты веришь в какую-то миссию или тебе просто страшно погибнуть? Так в чем же смысл? Может ответишь? Это месть, война или ты выбрал ненависть? Бесцельное и бессмысленное! Тебе давно пора понять. Увидеть. Понять и увидеть. Ты не можешь продолжать убивать. Это бессмысленно. Почему? Почему ты упорствуешь?
– Потому что это мой выбор.
Судья скривилась и рассказала, что была влюблена в убийцу Отца.
Только и думала, как бы вытащить его из тюрьмы.
Потрахаться с ним.
Там была отдельная комната для встреч. Без прослушки и наблюдения. Они начинали на вонючем обсосанном и обосраном унитазе, падали на пол, ебали друг друга. Она приходила домой слегка одуревшая. Ссорилась с мужем. Просила развод.
Чужак слушал судью какое-то время, а потом выстрелил в живот из ружья. Она умерла не сразу. Дробь была мелкой. Застряла в кишках. Женщина материлась. Кричала. Куда-то ползла. Он наступил ей на спину и придавил к полу. Стоял и смотрел, как вокруг растекается кровь и содержимое желудка.
Он пытался убедить себя, что не испытывает никаких чувств.
Просто возмездие.
Равноценный ущерб.
Око за око.
Потом потащил ее к холодильнику.
______________
Второй труп он не смог положить в холодильник.
Не было место.
Мужчина так и остался лежать на полу перед входной дверью. Он смотрел в потолок, будто следил за мертвой мухой, что свисала на паутине с потолка. Время от времени ветер заглядывал в дом, играл со шторами. Муха качалась на сквозняке туда и сюда. Иссохшая, но будто живая.
Чужак проломил мужчине череп. Бил его затылком о кафельный пол. До тех пор, пока голова не превратилась в кашу на завтрак.
Мозги и кровь разлетелись по всей прихожей, окрасив обои в темный багровый цвет. От трупа шел запах дерьма и тухлятины, словно тело, не успев умереть, уже начало разлагаться. Из открытого рта сочилась кровь и слюна, два передних зуба сломались и остались торчать в прокушенном языке, который вывалился наружу и напоминал распухшего земляного червя.
Незнакомец был старый, а пальто носил модное. Что-то дорогое. Брендовое. Может Louis Vuitton. Чужак в таком не разбирался. Выглядел, как черти что.
Этот другой.
Маникюр. Пересадка волос. Косметика для мужчин. Ботинки, костюм, цепочка на шее, кольца, браслет на правой руке, фарфоровые зубы, пластиковая хирургия, личный тренер и визажист. В карманах деньги, кредитки, виагра, гондоны.
Он стащил с трупа штаны и трусы. Уродский пенис провис между ног, в морщинах, как гнилой огурец. Трудно судить о размерах, может быть больше, а может и меньше. Уже не понять. Спросить у судьи?
Но она умерла.
Эгоистичная сука.
Вот проблема для целого мира.
Тянется за людьми от колыбели до смерти.
Чужак постоял над трупом мужчины. Жевал черный хлеб.
Размышлял.
Пусть лежит.
Нет этому места в могиле.
______________
В гостиной у лестницы на второй этаж еще одно тело.
Старая бабка.
Мать судьи или теща модника на пороге.
Чужак не спросил.
Поди разберись в их родственных связях теперь, когда все они мертвецы.
Здесь нужна подруга таролог или родолог. Или сам Перри Мейсон.
Бабка прибежала на шум.
Милая пенсионерка.
Выпавшая из времени и мозгов.
Ничего не понимала.
Несла ерунду.
Ранний Альцгеймер.
Перед смертью она кричала, что давно развелась.
Видела в чужаке образ бывшего мужа.
– Уходи! Уходи! Уходи!
Говорила, что он ее бил, каждый день, семь дней в неделю, месяц за месяцем, триста шестьдесят пять дней в году. Пока ее лицо не превратилось в один большой синяк, из которого торчали осколки зубов и кривой, много раз сломанный нос.
В общем красавица еще та.
Баба Яга в исполнении де Мильё.
Чужак не стал ее убивать.
Просто ударил прикладом в висок.
Она и так давным-давно умерла. Только не знала об этом.
______________
Чужак бродил по округе.
За домом была старая ферма.
Ему было плевать на свиней и кур. Он искал лошадей.
Они были странными существами.
Их характер мог поменяться в зависимости от условий содержания, от того, в какие руки они попадут, а также с возрастом, но темперамент всегда оставался неизменным.
В стойлах пусто. Только запах навоза.
Он обошел все четыре и в самом последнем увидел белые кости.
Лошадь была небольшой.
Череп проломлен. Кто-то ударил ее молотом чуть выше глаз. Скорее всего тот старый модник. Муж или любовник судьи.
С первого раза у него не получилось. И человек бил животное до тех пор, пока оно не упало замертво под стену сарая.
Остатки шкуры и мяса возле копыт.
Следы ножа на костях.
Чужак собрал их все и закопал в чистом поле.
______________
Машина тащится по шоссе.
Поднимает вверх на холм, и там чужак выключает двигатель, чтобы сэкономить бензин.
Может быть сейчас он разобьется. Спуск слишком быстрый. Тормоза почти умерли.
Он раздобыл эту колымагу на парковке торгового центра недалеко от дома судьи.
Старый плакат на входе в здание:
КУПИ УНИТАЗ – КНИГА В ПОДАРОК
Внутри пустота.
Все разграблено, сломано. Полки с продуктами и одежной. Грязь и гнилье. Следы от костра. Труп мужчины. Почти мумия. Без обуви. Синие джинсы, клетчатая рубаха. Едва прикоснешься и все рассыпается в прах. Кто-то выстрелил ему в голову.
Быстрая смерть.
Словно выключить свет.
Чужак обыскал нижний этаж и нашел пару рыбных консервов, грязный матрас, дырявое пальто и куртку.
Было холодно, и он напялил на себя целую тонну одежды.
Он никогда не болел.
Никаких простуд.
Но все же чувствовал себя плохо. Медленный. Нервный.
Ранняя старость.
Он гнал машину дальше. На побережье.
Механика. Сцепление полумертвое. Передачи клацают и звенят. Четвертую и пятую не воткнуть. Двигатель злится. Это трактор, а не автомобиль.
Справа, со стороны пассажира на переднем сидении, нет двери. Мерзкий Борей задувает в салон. Проникает под пальто, куртку и свитер. Холод кусается, словно голодная крыса.
Вдоль дороги деревья. Когда-то был лес. Но он умер. Еще до того, как мир изменился. Все было срублено и продано. Туалетная бумага и книги. Знания и дерьмо.
Чужак убрал предлог «и» в последнем предложении, а вместо него поставил «–».
Свозь редкие сосны и ели видны крыши домов. Дачи городского отребья. Всюду заборы. Обвалившаяся кладка. Пластиковые бутылки и пакеты. Драная мебель, выброшенная за ненадобностью на автобусную остановку. Контейнеры с мусором уже лет двадцать никто не вывозит. И все разлагается. Труп цивилизации никак не исчезнет.
Но нигде нет и следа катаклизма. Ядерной войны. Пандемии. Нашествия зомби. Инопланетного вторжения. Гибели пчел. Восстания искусственного интеллекта. Или еще какой-нибудь страшной сказки о том, как вымерло человечество.
Люди скоро исчезнут.
Вот она – точка.
Чужак тащится вперед к своей цели.
Он знает ответ.
Это путешествие. Его последнее дело. Оно будет длиться до тех пор, пока они не умрут.
Он убил почти всех.
Нашел каждого выжившего и всадил пулю в голову.
Он уничтожает их уже не один год. Может быть десять. Сотню. Или тысячу лет.
Он позабыл точную дату.
Время сломалось.
______________
Ночевал на заброшенной заправочной станции.
Аптека. Фастфуд-ресторан. Магазин.
Одно большое здание. Словно сросшиеся близнецы.
Вершина придорожной архитектуры.
Куда бы ни поехал, рано или поздно он натыкался на что-то такое. Вся страна будто слеплена из уродливых забегаловок и магазинов. Одна большая торговая лавка.
Кухня все еще пахла гамбургерами и соусом. Остатками моющего средства и грязных тряпок. Пригорелое масло. Плавленый сыр.
Чужак уселся за столик недалеко от входа и смотрел на парковку.
Снаружи шел дождь.
В темном небе мерцали молнии.
Он все ждал что к нему вот-вот подойдет официант и предложит сделать заказ.
Черный кофе. Пирожок с вишней.
Что-нибудь сладкое и горячее.
Мелкие радости. Они тоже исчезли.
И эта мысль разбудила в нем чувство вины.
Он сознательно забыл все хорошее и помнил только плохое.
Так было нужно.
Ничего похожего на прежний мир больше не существовало.
______________
Он уснул и видел прошлое.
Ему снилась Анат.
Последняя встреча.
Вся в черном. Будто дыра в реальности, сквозь которую вот-вот уйдет вся его жизнь. Короткая юбка ничего не скрывает. Он видит ее розовые трусики, когда Анат льнет к чужаку на переднем сидении автомобиля.
Ведьма целует его в шею, оставляя на коже помаду, пока он выжимает из двигателя все, что возможно. Ему нравится скорость. Он ничего не боится. Ни смерти, ни штрафов. Иногда чужак снимает номера с автомобиля и гоняет поздней ночью по скоростному шоссе вдоль побережья, наплевав на камеры и возможных патрульных.
Они едут к нему на работу, чтобы потрахаться в кабинете во время обеда.
Теперь чужак на должности заместителя начальника управления дознания по республике, майор полиции. «СЛУЖИМ СТРАНЕ – СЛУЖИМ НАРОДУ». Символика на плече. Щит и скрещенные мечи. Серебряный цвет – чистота и честность; золотой – знак благородства; красный цвет – это мужество и отвага.
В городе пробки.
Дорога от аэропорта похожа на свалку металлолома.
Они едут слишком долго. И несчастье обретает свою силу. Портит радость от встречи с Анат. Мерзкий, отвратительный образ будущего одиночества. Крах всех надежд.
Чужак видит его.
Анат надела кольцо на безымянный палец правой руки.
– Это Тиффани. Платина с бриллиантами круглой огранки.
Он промолчал.
Сердце будто выключилось. Стиральная машина перестала крутить барабан. Пора вынуть ботинок.
Неожиданно для себя чужак понял, что испытывал к Анат нечто большее, чем мог себе позволить.
Они виделись редко. Но каждый раз встречи были наполнены страстью. Иногда они проходили у него дома или в гостиничных номерах, но чаще прямо в его рабочем кабинете, что придавало им ещё большего безумия и разнузданности.
Анат положила руку чужаку на бедро.
– Старик сделал мне предложение. И я согласилась.
Чужак сказал, что ему никогда не было так хорошо ни с кем в постели, как с ней.
– Ну и хорошо, а то я уж было подумала, что ты влюбился.
– Это мне ни к чему.
– Да. Зачем тебе такая, как я. Замужняя и с ребенком. Немолодая.
Машина стояла на светофоре.
Время сломалось.
Минута превратилась в тысячу лет.
И никто этого не заметил.
Анат продолжала давить.
Сказала, что ей не нравится любая привязанность к ней, что она чувствует себя от этого обязанной чужаку. Хотя нельзя потерять то, чем не владеешь. Ведь это простая истина.
– Тебе не на что обижаться.
Когда машина подъехала к зданию главного управления дознания, он внезапно «вспомнил» о важных делах, извинился, что не может уделить ей время и попросту сбежал.
______________
Кладбище.
Последняя остановка шестого трамвая.
Там, за холмом, уже город.
Огромный и мертвый.
Они теперь одно целое. Их не отличить друг от друга.
Реальность – могила.
И она глубока. Не менее полтора метра до крышки гроба. Иначе туп будет вонять.
Тело, распрощавшись с душой, начинает стремительно разлагаться.
Кадаверин. Нейрин. Путресцин.
