Александр Вер
Пантера-киборг
Глава 5. Самый лучший день в жизни!
Сегодня. Да! Именно сегодня настанет самый лучший день в жизни! Потому что позвонил Бун. Ранним утром, когда она гуляла с Бесси по парку. Бун рассказал, что стащил Сыщика, затем поправился и сказал, что не стащил, а изъял у Ивана, но какая разница, если через сутки они вместе отправятся на место и обследуют всё хорошенько.
Ната шагала по парку и не находила места от счастья. Наконец, она займётся вплотную поисками, как положено посвятит себя розыскам Бети, и Альб даст ей эти дни!
Именно сегодня! Она отбросит всю свою скованность, сбросит оцепенение и чувства неудобства, неловкости! Она пошлёт подальше свои страхи и надуманные обязательства. Ведь у неё есть Бун. У неё есть Альб, который всегда прикроет, если что, наряду с Иваном и Германом. У неё есть Бесси. Негодяйка! У неё есть, а может и не есть, но точно одобрит странная женщина с туманным скрытым прошлым, устроившая ей вчера представление. Именно сегодня Ната сама себе устроит представление! Своё, собственное в этом чуждом театре жизни…
Бун в конце беседы предложил сходить куда-нибудь вечером вместе. Куда? Ну а куда ещё?
– Бун, я хочу в театр!
– Я никогда там не был. А что там?
– Я тоже. И мне всё равно, что там! Пошли в театр! Ну же, давай!
– Ты, чего так орёшь? Телефон сломаешь.
Согласился. Сегодня, как стемнеет, они идут на представление в Центральный Театр Тетры, а с рассветом вместе ищут Бети.
Ната сбросила вызов, завизжала, затрясла ладошками, прыгнула и с разворота ткнула пальцем в ошалевший жёлтый глаз:
– А ты этой ночью спишь одна – зараза такая!
Бесси, переступив с лапы на лапу, конечно же, ничего, не поняла, и в ответ потёрлась о крохотный по сравнению с её мордой кулачёк, издавая при этом знакомый жуткий скрежет вместо мурлыканья.
Ната сорвалась с места и понеслась в магазин, выбирать себе наряд.
**
До вечера опять-таки далеко и домашние часы ожидания она убила на выбор наряда, приведение себя в порядок, смотрины в зеркало и изобретение чего-то вкусненького. Оладьи, конечно, оладьями и детские воспоминания Буна о матери, не сбросить со счетов, но Ната хотела приготовить что-нибудь необычное, что-то своё. Ради него – Буна. Незабываемое!
Долой забегаловочную еду и опостылевшие салатики! В далёких уголках памяти хранились книги о блюдах древности, пришедшей в упадок старой цивилизации, затёртые временем. Ната прошлась по сохранённым файлам-страницам ещё в магазине и тут же решилась на один рецепт. Она закупилась мукой, мясом и парочкой ингредиентов. Дома вывалила их на кухонный стол. Достала посуду, полную мёртвых жучков и паутины, прогнала еле живого таракана, вымыла и замесила тесто. За этим столом никогда не пахло едой.
Краем глаза она присматривала, чтобы Бесси, что-нибудь не стащила. Пантера выглядела загадочно. С зачарованным видом она косилась из-за спины, крутила носом и, ластясь, тёрла ухо о ногу. Похоже, в ней заговорили древние инстинкты, оставленные Создателем. И вправду, по квартире шли возбуждающие запахи. Поняв, что подачки всё же не добьётся, Бесси села и продолжила наблюдать, за тем как из-под рук Наты росли стройные ряды комков теста на подносе. Когда Ната стала избавляться от ошмётков, выбрасывая их в мусорный контейнер, пантера потянулась туда, но тут же получила строгим пальцем по наглой чёрной морде.
С третьей попытки комки стали выходить как надо. Ната с умным видом победоносно вещала кошке о первом гастрономическом свершении за шестьдесят лет. Но печальная Бесси не слушала её долгую речь. Жалким взглядом она провожала, то чем могла нашкодить. Приготовленные комки шлёпались и хлюпали о дно контейнера, который безнадёжно ушёл в мусорный отсек и пискнул. Бесси обнюхала крышку, рыкнула недовольно, когда раздался звук, возвестивший об уходе контейнера куда-то вглубь, и, потеряв всякий интерес, потопала на своё место у телевизора. Ната прибралась на кухне и ближе к вечеру принялась за наряд.
Она отодвинула рабочие комбинезоны. Пускай пылятся на вешалке ненужные сегодня, осточертевшие костюмы и комбезы – чёрные и серые, никому не интересные! В глубине шкафа нашлись забытые старые платья и стоило их сравнить с новым, купленным утром, чтобы оценить всю прелесть и иметь выбор. Ната потрошила плечики одно за другим и прикладывала платья, любуясь в зеркало. Строила, подбирая, лица под каждое. Стараясь себе понравиться, вертела головой, играла глазами, гримасничала, мычала под нос. Мычание превратилось в мелодию. Ната словила себя на мысли, что смогла бы сочинить недурственную песенку. Наконец, ей приглянулось синее платье с зелёными лентами.
Она вывалила платье на кровать, распрямила рядом с красным и, сердито массируя пальцем верхнюю губу с кончиком носа, изо всех сил попыталась понять, какое же из них лучше? Красное выглядело строже, из-за маленького декольте и прямых линий. Синее обвивали четыре ленты на груди и подоле, на рукавах сидели рюшки и крой шёл книзу складками, придавая платью чересчур легкомысленный вид.
Нате всё не нравилось! Она недовольно крякнула, так и не решив задачу. Отложила на потом столь сложный выбор, дала отмашку следующему этапу: туфли и бижутерия ждали её!
Она переступила через свою большую кошку, подскочила к нижним полкам и выгребла обувь. На полу она ещё долго возилась бы, если не поняла сразу, вся обувь никуда не годилась! Повсюду валялись босоножки со старомодными застёжками, туфли с задранными носами, вышедшие из моды, потрескавшиеся сапоги, и почти ничего по летней погоде. В каком веке она их покупала? Тут же гневно затолкала всё обратно!
Ната растерялась. До выхода оставалось два часа. Она сердито помычала перед зеркалом, потому что пришла в недоумение, какие серёжки ей идут? Причёска! Она совсем забыла о причёске! Нельзя просто как раньше сцепить резиночкой, заколкой или уложить по бокам. Ведь сегодня самый лучший день! Ей необходимо срочно в салон! И ногти накрасить. Но ведь она ещё не подобрала бижутерию! И туфли!
Ната обернулась к Бесси и вскрикнула. Пантера уже помогла ей с выбором и, довольно щурясь, дожёвывала зелёные ленты, превратив платье со складками в комок. Ната хлопнула по бокам, но тут же успокоилась и решила, что так оно, пожалуй, к лучшему. Строгое красное всегда в моде. И пускай, Бун там себе не надумывает!
Уцелевший красный наряд она припрятала в шкаф, подальше от кибернетической вредительницы.
Если бы Ната могла запыхаться, то обязательно выдохлась ещё днём. Её начало шатать настолько, что Ната споткнулась и рухнула на кровать. Придвинулась к краю и села.
“Впервые со мной такое…”
Ната замерла, зажав ладони между колен, захлопала ресницами и стала бегать взглядом, осматривая устроенный кавардак. Наконец, чтобы прийти в себя она хлопнула себя по лбу, закрыла глаза, потёрла виски, переносицу и снова огляделась. Квартира предстала перед ней совсем иной.
Её окружала, заваленная бардаком, тесная комнатушка-студия с серыми стенами. Пять на шесть метров. Невзрачная и унылая. На каждой стене висело по два шкафчика. Небольшие серые до боли скучные кубы, висели внутри другого большого серого куба. Все предметы вокруг уменьшенных габаритов, компактные, чтоб было где развернуться. Маленькая столешница складывалась в стену, экономя пространство у кровати.
И как Бесси здесь могло понравиться? Впрочем, неудивительно, что пантера сбежала в ту ночь. Нате самой тут же захотелось сбежать. Из этого гнетущего места, до которого она сама докатилась и не замечала до сих пор блеклого унылого тона. Ната неожиданно для себя машинально потёрла щёку и посмотрела на ладонь. Ладонь осталась сухой.
Бесси встала и приблизилась с хмурым скрежетом, который заменял ей мурлыканье. Словно чувствуя боль хозяйки, пантера толкнула мордой в плечо и лизнула у уха. Ната с печалью посмотрела в жёлтые круги. Бесси выглядела грустной, будто хотела помочь. Ната обхватила шею пантеры и прижала лохматое создание. Пальцы и тёмные волосы потонули в чёрной шерсти, ладонь заскользила вдоль мягкой холки. Ната прижалась к твёрдой, но в то же время родной лопатке, урчащей Бесси и затряслась от рыданий. Рыданий без слёз.
**
Перед выходом она нервно напялила платье и отказалась искать косметику. Она, скорее всего, даже испортилась за годы, а прикасаться к серым шкафам, чтобы украсить печальное лицо уже не хотелось. Ната отказалась сломя голову бежать в обувной, найдя приличные босоножки на невысоком каблуке, влезла в них, воткнула первые попавшиеся серьги и махом расчесала волосы перед зеркалом. Точно так же как и всегда – с пробором посередине. Завела локоны за уши и осмотрелась.
Из зеркала на неё пялилась уставшая женщина с глубокими впадинами. Шестая серия научилась передавать синяки под глазами? Не может быть. Скорее Ната утратила всякий интерес к безрадостной жизни. К сволочной работе на которой она выслеживает и порой убивает людей за покрытие своих кредитов и гарантийку. И что в награду? Крохотная комнатушка с серыми стенами? Как она раньше не замечала этой убогости в собственной жизни?
Сжав зубы, Ната почти сорвала с вешалки пустую сумочку, в которую нечего было класть и обернулась к пантере. Бесси в этот момент пригнула уши и внимательно следила. Ната на прощание сказала:
– Я не буду тебя сажать сегодня на цепь, Бесси. Я знаю, как тебя удержать. Я дам тебе сожрать все мои туфли!
Рыча она ударами ног с размаху выгребла с нижних полок всю обувь. Затем стала пинать, целясь в центр комнаты, перевернув столик, но стараясь не попасть в морду ополоумевшей кошки. Бесси, не обнюхивая, сразу схватила первую попавшуюся подошву. Хрустя ею, как лакомством пантера кинула благодарный взгляд. Перед тем как хлопнуть дверью Ната обвела жестом квартиру и добавила:
– Можешь сожрать здесь всё вокруг…
**
Около входа в театр настроение улучшилось. Бун, одетый в строгий костюм, встретил её с улыбкой, взял под руку и как учтивый кавалер повёл к парадной лестнице огромного Театра Тетра. При виде колонн Ната позабыла о противоположном конце Площади Культуры и всеми мыслями погрузилась в Буна. По дороге она начала было извиняться за то, что не накрашена и что босоножки не по моде, но он удивлённо уставился и спросил:
– Зачем? В жизни не думал, что ты красишься. Тебе так идёт. Туфли как туфли.
Ната не стала его расстраивать тем, что это не туфли, отмахнулась и со смехом припала к его плечу.
У входа мелькали пёстрые видеоафиши. На плоских экранах шли фотографии премьер и яркие ролики. Сверху над одной бежала броская строка “РЕТРОСПЕКТИВА”. В надписях Ната узнала, знакомую с детства, старинную древнюю как мир историю. Сказку о невероятной любви, которая шла испокон веков с самой Земли. Имя автора до наших дней не сохранилось. Но знаменитая постановка “Ромио и Юлия” в Союзе пользовалась успехом как в кино, так и на сцене.
Строки на афише гласили, что древний сюжет подправил режиссёр, чтобы донести спектакль до современника.
Ната настояла на том, чтобы пойти именно на этот спектакль. Бун не спорил и купил билеты. Они вошли в зал. Ната с трепетом вспоминая, что сегодня самый лучший день, ликующе таращилась по сторонам, пока Бун вёл под руку.
Среди большой толпы и без того низкорослая Ната казалась себе совсем маленькой. Она топала под куполообразным сводом по гулким широким ступеням вниз, ощущала, как мягко пружинит пол под сотнями ног и слушала приятный бархатный гул ковровой поступи. Казалось, волосы встанут дыбом от восторга! В предвкушении она разглядывала окружающих. Они в точности походили на ценителей высокого искусства в её воображении. Мужские строгие костюмы, как у Буна были редки. Большинство мужчин и женщин как расцветастые птицы сверкали яркими нарядами. Колыхалось море всех видов шляп и шляпок, под которыми скрывали глаза разнообразные чудные маски. Из-под масок люди приятно улыбались и вежливо пропускали, не создавая толкучки.
Выделялся один лишь Бун. Он толкал в спины зазевавшихся, и тянул руку к боку, потом хлопал себя по бедру. Ната догадалась, что он машинально ищет пистолет и легонько шмякнула по его ладони. Праздные с наивными физиономиями люди чурались Буна, как пришельца. Ната на ухо напомнила, что они без оружия и усадила его в зрительское кресло, согласно билетам, недалеко от прохода. Бун недовольно поёрзал, но как только она прижалась к его плечу, выровнялся и застыл с довольной улыбкой.
Ната, полная ожиданий, приготовилась поскорее погрузиться в спектакль.
Погас свет, заиграла музыка и начало акта окунуло её в детство. В то самое, когда она впервые от подруг услышала о невероятной любви до гроба и смотрела старый красивый фильм, который сейчас вспоминала.
Вначале всё в точности совпадало. На сцене Ромио стоял под окном Юлии и слушал её проникновенный плач о любви к нему самому. Ната взяла ладонь Буна в свою и сжала пальцы. Бун в ответ погладил её предплечье. Немного знакомая с сюжетом, Ната посчитала нужным помочь Буну понять тонкости спектакля. По ходу актов она тихо шептала ему:
– Меркут – лучший друг Ромио.
– А-а-а… – обычно отвечал на такие замечания Бун.
В порыве восторга Ната иногда сжимала его кисть, а когда Бун издавал стон или кашлял, ослабляла хватку и неприятно вспоминала, как ломала таким образом суставы преступникам.
Бун отходил быстро и иногда спрашивал на ушко. В очередной раз он почему-то возмутился:
– Я думал это о любви. А эти люди хотят поубивать друг друга!
– Кто?
– Ну папа Ромио, папу Юлии, например.
Ната в ответ зашептала:
– А-а-а… У них же старая вражда!
– А Меркут зачем хочет убить Тиба? Он же не из семьи Монте?
Ната пожала плечами:
– Не знаю.
Соседи стали шикать, но Бун отмахнулся и очень грубо заключил:
– По-моему, этим людям просто скучно по жизни. Они не знают, чем себя занять, вот и ненавидят друг друга. Поработали бы, они с годик в нашем отделе… Не заскучали бы!
Ната дала знак, не желая мешать остальным:
– Это ведь старинная история! Может, в древности так было принято?..
Вот и ответ! Оказалось Ромио и Меркут любят друг друга. Молодые люди стали интимно тешиться на кровати. Актёры скрылись под одеялом и томно завздыхали. Ната заметила радость на лицах зрителей и заулыбалась вместе со всеми. Нужно непременно объяснить непонятливому Буну!
Она повернулась к другу, но с удивлением обнаружила, что он отвернулся и прикрыл глаза рукой. Лицо Буна свело омерзение. Ната обеспокоенно потянула за плечо:
– Тебе плохо?
– А тебе это нравится? – Бун кивнул на любовников:
Ната засияла.
– Разве это не мило? Посмотри, какие они забавные!
Она стала дёргать за локоть. Бун в ответ проворчал, не отнимая ладони:
– Нет, уж спасибо.
– Ну, что с тобой?
– Ничего. Если тебе нравится, то ничего…
Своё нежелание Бун подчеркнул новым отказом, и Ната решила оставить его в покое, переключившись обратно на спектакль.
Когда Тиб убил Меркута, Бун огорошено вздохнул. Его последующее бормотание заглушили испуганные крики в зале и рокот космического двигателя, потому что Ромио, тут же отомстил. В порыве ярости он бросил Тиба в раскалённую струю сопла звездолёта. Готовая вскочить Ната услышала, как вместе с ней ахнул зал… И как Бун тихо выдал реплику зацензурного содержания.
Но времени объясниться с ним не выпало, потому что акты и сцены закружили её воображение в феерии.
Ромио после пылкой мести бежал от злобных древних космических полицейских. Случилась погоня на стародавних кораблях без гиперпрыжкового двигателя, бутафорских, подвешенных за струны к потолку.
Сбежав, Ромио поклялся в вечной любви Юлии, а та, в свою очередь, ему, и улетел на другую планету. Там, со временем, Ромио прокутил все свои деньги в казино и познакомился с хромоногой лесбиянкой Розой. Она безмерно тосковала по подруге, заключённой в тюрьму за кражу. Но не настолько безмерно, чтобы отказать Ромио в постельной утехе.
Когда у любовников закончились деньги, им пришлось ограбить нищего. Зал громко хохотал, над тем как ковыляет актриса, убегая с коробочкой, прочь от плачущего и умоляющего оставить милостыню немощного старика.
Однако Ромио не смог безучастно терпеть тоску Розы по любимой и согласился помочь выкрасть ту из тюрьмы. Здесь выяснилось, что Линда – подруга Розы, уже спланировала побег и ради этого спала с охранником. Беднягу охранника Линда при побеге задушила собственными руками. Все трое решили сжечь труп в лесу, и когда костёр запылал, Ромио запел оду любимой Юлии, по которой он так тосковал.
Уже начавшие эротическую игру Роза и Линда пригласили в объятия, поющего, Ромио. У костра, где дымил труп охранника, девушки не медлили. Они навалились на Ромио, терзая и целуя, в то время как он продолжил петь о далёкой Юлии… Но, впрочем, Ромио тоже был не прочь развлечься. На нагие переплетённые тела под конец посыпались жёлтые с красным листья, окружив любовников и укрывая полностью.
Под конец музыкальной партии весь зал взорвался овациями. Ната сидела, не решаясь хлопать. Момент с нищим ей не понравился, да и интимную сцену она не помнила. В фильме не показывали так много секса. Ната покосилась на Буна. Он сидел как истукан, мрачно выпятив челюсть, сжал огромный кулак и горестно вздыхал.
Между тем Юлия завела себе друга. Скромный девственник Лоренц принялся исполнять все капризы героини. Она постоянно лила ему слёзы и жаловалась, как скучает без Ромио. Как порядочный, Лоренц, конечно же, не требовал ничего взамен, чем вызвал небывалую симпатию у девушки. Юлия позволяла ему, стоя на коленях, целовать руки, ноги, плечи. С довольным видом она, выслушав речи о его любви к её неземной душе, стала понукать Лоренцом и впоследствии давать оплеухи.
Благородный юноша, утирая щёку от очередной затрещины, предложил сбежать. Юлия согласилась, но позже, наедине со зрителями, поведала, что на самом деле бросит его сразу же как вырвется из дома. Для этого она приказала Лоренцу изготовить киборга-копию самой же себя. Полученное существо она планировала оставить девственнику в качестве награды, чтобы он, наконец смог удовлетворить свои не только платонические чувства. На этот манёвр Юлия спустила все деньги, украденные накануне из шкатулки отца.
Как это бывает, дела пошли не так, как хотелось заговорщикам. Нежданно, богатый друг папы Юлии пожелал на ней жениться. Парис споил после смерти Тиба главу семейства. В итоге папа погрузился в алкогольный транс и, став марионеткой в руках Париса, переписал все акции на него, лишив так семью Капи состояния. Все родственники попали в зависимость от проходимца.
Парис застукал Юлию и Лоренца в объятиях и пообещал, что умертвит запившего отца, если она не выйдет за него замуж. После чего, испуганные друзья вспомнили про киборга-копию и придумали план.
Юлия улучила момент, дождалась когда папа снова напьётся и поставила условие. Если она избавит семейство от Париса, то лично всё унаследует и будет сама править в доме, как ей вздумается. Потерявший рассудок отец, согласился, и в обмен на бутылку подписал давно заготовленный Юлией документ о наследии.
Обретшая почву под ногами, не по годам умная, целеустремлённая девушка подослала киборга-копию, который во время интимной сцены разорвал мерзкого Париса на куски.
Лоренц и Юлия, не помня себя от радостной новости, повалились на ложе, где самодовольная девушка наконец согласилась по полной отблагодарить девственника за все его труды.
Ната неприятно поморщилась от восторженного выдоха зала. Из-под моря безликих масок глаза жадно впились в то, как Лоренц добрался до желаемого и затискал Юлию во время не в меру правдоподобной постельной сцены. Бун тоже не разделял общего восторга. Он хмуро уставился в пол и молол челюстями жвачку, что-то переваривая внутри себя.
К потерявшему рассудок и позабытому всеми отцу Юлии подошла киборг-копия, погладила старческую шевелюру, сочувственно подхватила на руки и перенесла в опочивальню. Там за полупрозрачным балдахином пьяный папа стал распускать руки и вскоре послышались страстные вздохи.
Ната прикрыла ладонью лицо, как тут же кресло тряхнуло. Буна дёрнула неожиданная судорога. Он часто заморгал и, сцепив зубы, выглядел бледный как полотно. Если это было недомогание, то разыгралось оно не на шутку. Ната всполошилась:
– Бун тебе плохо? Ты заболел?
После тормошения он пробубнил:
– Мне… Мне нужно идти. Ты смотри. Я подожду тебя снаружи.
– Нет. Я с тобой!
Забыв обо всём, Ната застучала каблучками, чтобы поспеть за ним. Между рядами ей казалось, воздух загустел, и она прорывалась сквозь него как через кисель. Не помня себя Ната очнулась, только когда они быстрым шагом покинули зал.
Идя по огромному холлу вдоль колоннады, Ната с тревогой касалась плеч Буна и, еле поспевая, частила шагами за его широкой спиной. Растирая виски Бун припал боком к одной из колонн и задышал вовсю. Ната обогнула и посмотрела в лицо. Бун с затаённой злобой проревел:
– Ты поняла, что это было?!
Ната в это мгновение обследовала его предплечье и кисть, думая о переломе, после того как она неосторожно сжала во время спектакля. Но ладонь Буна была в норме:
– Наверное… Живот болит? Тебе нужно в больницу? Я всегда буду рядом, – жалобно проговорила она:
– Ната, очнись! По-моему, в больницу надо отвезти всех этих людей из зала, – выдал он. – И актёров вместе с ними!
– Зачем, ты так?
Глаза Буна округлились:
– Ты не поняла? – он схватил за плечи и притянул. – Ната это же был инцест. Инцест и мужеложество! Как они могут смотреть это? Их всех лечить надо!
Он, тяжело дыша, замолк и уставился в сторону:
– Нда… – согласилась она. – Спектакль не очень.
– Не очень? Это просто… – Бун обводил холл взглядом, видимо, не решаясь портить атмосферу, пришедшим в голову, словом.
Различия между старым фильмом, конечно же, были изрядными. Но Ната, всё сомневаясь, пробормотала:
– Но ведь это невсеръёз. Это ведь просто копия Юлии. И потом… Это древняя пьеса… Может, тогда так было принято у них?
Бун гневно задышал:
– А в древности были киборги? А полиция на кораблях? Неважно! Это всё не спектакль, а ужас какой-то!
– Ну, почему? – ей очень не хотелось портить впечатление от похода в такое значимое место, как Театр Тетра. Хотелось как-то выгородить идиотское представление, чтобы оставить хорошие воспоминания:
– Да потому что это паскудная подделка! – взвился Бун. – Все они – придурки. Этот Ромио просто бабник и дурак! Зачем он попёрся в дом заклятого врага, где его могут убить? Эти двое Меркут и как его? Они просто поубивали друг друга в пьяной драке! Что здесь такого? Обычная бытовая поножовщина. Я на работе такого дурачья повидал. А Юлия, просто лицемерная потаскуха!
Звучало грубо:
– Ну, знаешь?..
– Что? Потому что вещи нужно называть своими именами, Ната! – строго сказал он. – Она лжёт на каждом шагу! Ворует у отца и спит со встречным, когда ей нужно прибрать к рукам состояние!
Ната не находила что ответить. Отрицать, что Юлия поступила порочно, было глупо. Героиня и впрямь прошлась по головам, чтобы заиметь состояние. Но разве Юлия не имела оправданий? Альб ведь сказал недавно – мир жесток и несправедлив. Значит, Юлия пошла вперёд без оглядок и преодолела преграды, поборола страхи, забыв о морали. Такие девушки, как раз и заслуживали того, чтобы воссесть во главе стола победителей. Довольные собой, надменные, смеющие давать оплеухи другим…
Нате спорить расхотелось. Спектакль действительно показался невыносимым:
– Бун ну, перестань… Я не спорю. Да. Юлия нехорошо поступила. И вообще, прости, что я потащила тебя сюда. Давай забудем.
Краска постепенно сходила с его лица. Бун обеспокоенно продолжал ворчать под нос:
– Какая же мерзость! До чего мы докатились, если люди смеются над тем, как у нищего отобрали последнее?..
Его снова скривило, потому что, как назло, из зала раздались новые овации:
– Как им это нравится?! Разве они не видят?..
Ната бережно погладила его висок, отвлекая от аплодисментов. После прикосновения, Бун притих и посмотрел с нарастающей улыбкой. Она сказала:
– Помнишь, ты просил помочь с оладьями? – он в ответ коротко кивнул. – Так вот, я нашла нечто лучшее! Это не оладьи. Но это рецепт, который не готовили много тысяч лет! Блюдо, настолько, долго и трудно готовить, что все позабыли, как это делается! Представляешь? Хочешь, я сегодня сделаю такую необычную штуку?
Она потрясла кулачками и состроила интригующую мину. Бун хмыкнул и кивнул. Ната вспомнила, как оборачивала тестом мясо, затем варила полученные комки в бульоне.
Название блюда так и не дошло и затерялось спустя шесть тысяч лет. Но повара и лингвисты гадали, что раньше оно звалось, то ли “пилен”, то ли “пиленин”. Нате больше нравилось последнее. Так как комки пеленались, а потом закручивались в забавный рулетик, напоминающий ушко.
Ната так хотела удивить Буна, что вкладывала всю ловкость. Скорость пеленания забавных комков превысила девять штук за минуту, что наверняка являлось рекордом. В какой-то момент Нате даже стала нравиться эта мельтешня руками с тестом и мясом промеж пальцев.
Её улыбка от воспоминаний, заразила хорошим настроением Буна. Он сделал глубокий выдох и стал выглядеть, как прежний знакомый ей Бун, гордым и свирепым:
– Мне нужно кое-куда и я вернусь, – сказал он и потрепал легонько по щеке.
Бун скрылся в далёком узком коридоре под значком уборной. Ната, оставшись одна, осмотрелась. Под сводами холла огромные люстры бросали мягкий свет на клетчатый мраморный пол и широкие колонны. В столбах сидели зеркала в полный рост, обросшие каменными лозами с листьями, под выдавленным символом из двух масок. Одна маска с улыбкой, другая – грустная. Ната подошла к одному из зеркал, по пути разглядывая маски. Она склонила голову набок – улыбнулась. Склонила на другой бок и помрачнела.
Прозвучали очередные овации. Чему теперь они радовались? Как Ромио вышвырнуло в космос? Или Юлию стукнуло током?
Нет… Ната помахала копной волос. Не того она ждала от великой истории любви. Бун абсолютно прав, называя своими словами. Фильм переврали. Ромио оборотили в чёрт побери что. Юлию – в изворотливую алчную лицемерку. Сюжет ужасен. Как они могут аплодировать этому обилию секса? Его слишком много, до приторности!
Образованные умные люди смеялись над плачущим стариком. Громко ржали из-под своих масок, над тем как отобрали у нищего последние жетоны. Они со своей высоты ума, наверное, сделали бы то же самое. И плевать они хотели на сочувствие. Им, похоже, вообще на всех плевать. Как на неё было всем плевать тогда, на остановке. Да, ладно её. За того парня обидно! Его чуть не вытолкали из вагона, если бы двери вовремя не схлопнулись. Даже оплати он – всё равно бы избавились, если бы не она. Всем здесь на всех плевать.
Хотелось испариться. Исчезнуть и не помнить ни обиды, ни проклятого театра. Ната застыла и ждала перед зеркалом, когда же программа-блокиратор наконец заблокирует к чертям, тот ком который подступил к горлу! Но программа почему-то не выручала. Где она, когда так нужна? Вместо, этого в краешках глаз стала незваная резь. Слёз не было и не могло быть. Но Ната на всякий случай промакнула сухие веки.
Так вот он какой? Лучший день в жизни!
Она закусила палец, которым тронула веко и тут же дрогнула, заметив в отражении силуэт. К ней приближался андроид.
Мужская модель механически ступала по клетчатому полу как машина, не спуская глаз. По походке Ната узнала пятую серию. Таких андроидов она видела пачками на военных складах, где загружала боеприпасы по министерским накладным. Такие же, из пятой серии, напали на неё в тот день, когда похитили Бети. Именно они стреляли в неё позавчера! Этот отличался только приличным костюмом, аккуратной причёской и приятным лицом непохожим на свирепые морды других.
Андроид, несмотря на топорность движений, раскачивал плечами как галантный ухажёр, и держался манерно, будто хотел понравиться. Вряд ли он мог своими красивыми пронзительными глазами и угодливой полуулыбкой провести даже простака. И уж тем более, её. С каждым мягким стуком каблуков лакированных туфель, в Нате зрело и усиливалось тревожное ощущение надвигающейся беды.
Этот неудачный лучший день мог плохо закончиться!
Андроид остановился в трёх шагах и застыл, вперившись в её отражение, как дурацкий истукан с придурковатой улыбкой. Ната перестала его игнорировать, медленно развернулась и насупилась, давая понять, что не рада.
В этот момент снова раздались аплодисменты. Андроид, не спуская с неё глаз, поднял руки и хлопнул три раза в ладоши. Медленно и методично, как под метроном:
– Вам понравился спектакль? – бархатный голос прозвучал неожиданно приятно.
Ната процедила сквозь зубы:
– Нет…
“Бун выйди. У меня плохое предчувствие”.
Андроид приветливо улыбнулся и продолжил:
– Оценивать искусство мне всегда было сложно. Поэтому, Ната, я положусь на ваше мнение.
Ната выпрямилась и промолчала, полагая, что он не сознается, откуда знает её имя и зачем следил. Последние встречи с андроидами сложно было назвать приятными. Но этот, по крайней мере, вёл себя вежливо:
– Меня зовут, Сэм, – он поклонился, положив руку на грудь. – И прежде всего я хотел извиниться за нашу прошлую и единственную встречу. Она могла вам не понравиться. Простите меня за неё!
– За что?
– За то, что вырвал ваши ноги.
Ната напряглась и, поджав колени, приготовилась прыгнуть в любую секунду. Сжав кулаки, она яростно ступила вперёд. Андроид попятился, соблюдая безопасное расстояние, и вытянул предостережительно руку:
– Не сердитесь, – спокойно попросил он:
– Где она?! – прорычала Ната.
Его хозяин должен быть где-то рядом. Что за глупец запланировал эту встречу и с какой целью? Нельзя упустить шанс определить, где Бети! Ната замерла, не решаясь напасть.
Андроиду, похоже, не терпелось умереть:
– У вас есть возможность увидеть её. Для этого вам нужно пойти со мной. Но, ваш друг… – он указал на коридор ведущий к уборной. – Останется здесь. Вы поедете со мной одна. Таково условие. Решайте! Нужно торопиться, пока он не вышел.
Ната не желала говорить с подосланным болванчиком:
– Где твой хозяин?
Андроид изумился:
– Я – Сэм! Я и есть себе хозяин. Думайте скорее Ната. По дороге я объясню, – он добавил. – Гарантирую вам безопасность и обещаю, больше вам никто ничего отрывать не будет.
Андроид лгал, не утруждаясь, придумать, что-нибудь изощреннее. Не бывает автономных андроидов. Но времени размышлять нет. Да и думать здесь нечего. Бети стоила того, чтобы лезть на рожон:
– Я не обманываю. Идём скорее, – будто прочёл её мысли пугающий своей вежливостью андроид.
Он указал кивком путь к главному выходу, развернулся и быстро зашагал. Ната стронулась с места, стараясь как можно скорее скрыться за колоннами, чтобы Бун не увидел и мысленно попросила прощения.
