Александр Витальевич Лоза
Средиземноморская одиссея капитана Развозова
«Это парусное вооружение при хорошем ветре может обеспечить фрегату ход до двенадцать-тринадцать узлов», – мысленно прикинул Развозов.
Капитан-лейтенант продолжал осмотр. Они с боцманом двигались по верхней палубе, на которой были установлены четырнадцать одноствольных 18-фунтовых пушек с длиной ствола двадцать второго калибра, располагавшихся побортно. Орудия чугунные, гладкоствольные на деревянных с колесами морских станках, заряжались вручную ядрами со стороны дула. Угол возвышения, как знал Развозов, десять градусов, дальность стрельбы около двух километров. Орудийный расчет – пять человек.
Развозов спустился ниже, на опер-дек. На ней, так же побортно, установлены двадцать восемь одноствольных 12-фунтовых пушек с длиной ствола 24-го калибра и дальностью стрельбы до полутора километров.
«Отличный корабль, может стоять во время боя в одной линии баталии с линейными кораблями. На любой фазе боя его тяжелый фрегат сможет заменить вышедший из строя линейный корабль», – понимал Развозов.
Историческая справка
В эпоху парусного флота преобладала так называемая линейная тактика боя, когда флоты выстраивались в линию боевого строя. Это построение представляло собой кильватерную колонну на шпрингах (на якорях) или под парусами на правый или левый галс, разделенную на три дивизии – авангарда, кардебаталию и арьергард. Линия строя совпадала с линией курса, угол строя равнялся ста восьмидесяти градусам.
Корабли при этом следовали за головным кораблем в колонне в кильватер друг другу на установленной дистанции. Линия кильватерной колонны позволяла всем кораблям одновременно задействовать силу огня артиллерии, которой в сражении отводилась одна из решающих ролей. К тому же минимальная дистанция кораблей в линии полнее обеспечивала эффективность силы залпа, произведенного из орудий одного борта, поэтому адмиралы всегда отдавали приказ командирам сражаться на ближних дистанциях.
В корме под командирским балконом размещались еще два одноствольных шестифунтовых пушки с длиной ствола в двадцать калибров и дальность стрельбы около 1,3 километра.
«Фрегат грозное оружие, – размышлял Егор Федорович. – Да еще экипаж – офицеры и нижние чины. В бою это главный двигатель. От него зависит успех боя!»
По спокойному лицу командира боцман понял, что пока все нормально. Стоячий такелаж обтянут, бегучий такелаж прибран в бухты и закреплен на кафель-нагельных планках, и ничего обидного морскому глазу капитан не обнаружил.
Капитан-лейтенант Развозов задумался. Он вспомнил «Кильдюин», которым недавно командовал. «Конечно, фрегат “Венус” совсем другой корабль, – понимал Развозов. – Судьбы кораблей, как и судьбы людей, бывают порой удивительными: так, русский военный транспорт “Кильдюин” был захвачен шведами и после войны возвращен в Россию, а шведский же фрегат “Венус” был захвачен в бою русскими и продолжает служить Российскому флоту, да еще под своим же именем».
Действительно, историк флота Ф. Веселаго о захвате шведами «Кильдюина», писал: «…Не получив обстоятельных сведений о том, где находятся неприятельские фрегаты, неосторожный адмирал (фон Дезин – А.Л.) оправил в Архангельск два транспорта … и один из этих транспортов “ Кильдюин” в виду нашей эскадры был взят шведскими фрегатами».
Ну а история шведского фрегата «Venus» – это вообще настоящая Одиссея.
21 мая 1789 года бриг «Меркурий» под командованием капитан-лейтенанта Р. В. Кроуна после упорного боя заставил шведский фрегат «Venus» спустить флаг.
В «Военной энциклопедии» 1911 года издания об этом событии сообщается немногословно: «“Венус», 40-пушечный шведский фрегат, захваченный в плен бригом «Меркурий» в 1789 году. В начале мая “Венус” был выслан в крейсерство из Готенбурга в пролив Категат для наблюдения за движением русских военных судов. 19 мая, приметив эскадру адмирала фон Дезина (два линейных корабля, два фрегата и один бриг) “Венус” начал уходить к Христиан-занду, надеясь скрыться от преследования в нейтральном (норвежском) порту. Достигнув Христиан-занда, “Венус” взял норвежских лоцманов и зашел в бухту Слеттер-Эарнэ, но отряд Лежнева (два корабля и один бриг), имея во главе бриг “Меркурий”, под командой капитан-лейтенанта Кроуна, последовал за фрегатом. Не дожидаясь отставшего отряда, “Меркурий” атаковал более сильного противника и заставил его прекратить стрельбу.
Командир “Венуса”, майор Ханнсон, поехал объясняться на флагманский корабль, протестуя против военных действий в нейтральном порту, но был задержан и объявлен военнопленным. После этого бой возобновился, и “Меркурий” свои огнем заставил “Венус” спустить флаг и сдаться в плен со всем экипажем…»
Из этого описания непонятно, почему отстал отряд Лежнева, почему «Меркурий» смог подойти к «Venus», который своими пушками должен был и близко не подпустить к себе «Меркурий», почему командир «Venus», по сути, сам сдался в плен? И еще почему ни генерал-майор Лежнев на своем флагманском судне, в отряд которого входил бриг «Меркурий», ни остальные корабли его отряда не принимали участия в захвате шведского фрегата и оставались безучастными свидетелями этого неравного боя?
Вопросов много. Начинаю искать ответы.
Парусный фрегат «Venus» («Венус») был заложен в июле 1783 года на шведской судостроительной верфи города Карлскрона, кораблестроителем и ученым Фредериком Генрихом Чапманом. «Venus» был третьим по счету в серии из десяти фрегатов типа «Bellona» для шведского военного флота. Введен в эксплуатацию в 1786 году, водоизмещением 1350 тонн. Фрегаты этой серии были на десять футов (3,05 м) длиннее аналогичных российских фрегатов, имели крупнокалиберную артиллерию, отличались добротностью, качеством постройки и прекрасной мореходностью.
В статье В. Додонова «Фрегат “Венус” – боевой путь», говорится, что «Венус» был взят в плен небольшим 24-пушечным бригом «Меркурий», командир которого «используя военную хитрость, одержал блистательную победу».
Что же это за военная хитрость? Ведь шведский фрегат «Venus» своими пушками мог разнести вдребезги русский бриг, даже не входя в зону действия его орудий. Ответ я нашел в «Краткой истории русского флота»:
«Капитан Кроун высказал… редкую находчивость и умение кстати употребить военную хитрость, много пособившую успешности дела. При встрече с “Меркурием”… неприятель не подозревал в нем военное судно, а по всем признакам уверен был, что видит в нем купца. Затянутые черной парусиной пушечные порты “Меркурия”, скрытые придвинутые вдоль борта пушки, загрязненная палуба, небрежно поставленные паруса, искривленные реи и необтянутый такелаж ввели в заблуждение… командира неприятельского судна.
…“Венус” был обнаружен отрядом наших судов под командованием П. И. Лежнева. 21 мая 1789 года наши суда блокировали “Венус” в заливе Христиан-фиорд, однако наступивший штиль не позволял вступить в бой. П. И. Лежнев приказал бригу “Меркурий” капитан-лейтенанту Р. В. Кроуну, оказавшемуся ближе других к противнику, стрелять по снастям и парусам фрегата “Венус”, чтобы лишить его возможности маневрировать».
Вот и ответ на вопрос, почему другие суда отряда генерал-майора Лежнева не участвовали в бою с «Venus», кроме брига «Меркурий». Был штиль – полное безветрие. Паруса у всех обвисли, и корабли оказались без хода. Только небольшой «Меркурий», благодаря имевшимся у него веслам, имел ход и подошел близко, не вызывая у шведов опасения своим купеческим видом.
Здесь и проявил капитан-лейтенант Кроун свой героизм, боевую дерзость и профессиональное мастерство. Замаскировав бриг под торговое судно, воспользовавшись штилем, он на веслах подошел к фрегату «Venus» со стороны кормы, и в течение полутора часов обстреливал его из своих орудий, став у него под кормой и находясь вне сектора шведского огня, снес у фрегата весь рангоут и такелаж, после чего шведы спустили флаг. В плен было взято 302 члена экипажа. Бриг «Меркурий» привел «Venus» на буксире в Ревель как приз.
Кем же был офицер, придумавший эту военную хитрость? Роман Васильевич Кроун за год до этого прибыл из Англии и был принят на службу в российский флот в звании лейтенанта и назначен командиром брига «Меркурий». Командир «Меркурия» неоднократно выходил в крейсерство (каперить) к берегам Швеции и взял в плен двадцать девять неприятельских торговых судов.
Кроун не раз использовал маскировку своего судна. Так, 29 апреля у острова Борнхольм с брига «Меркурий» обнаружили 12-пушечный шведский тендер «Snappopp». Обманутый наружным видом «Меркурия», шведский тендер подпустил его слишком близко и после непродолжительного боя сдался.
Смелость Кроуна вызывает восхищение!
Подойдя к шведской военно-морской базе Карлскруна, Р. В. Кроун приказал поднять шведский флаг и потребовал лоцмана. Вскоре появился лоцманский бот, но шведы почувствовали что-то неладное и повернули назад. Капитан-лейтенант сам встал к орудию и первым же выстрелом разбил корму боту. Затем приказал спустить шлюпку, которая успела поднять из воды двух шведов. От пленных Кроун узнал ценные сведения о военно-морской базе.
Завершив эту разведку, «Меркурий» присоединился к отряду Лежнева. От капитана встречного английского купеческого судна Лежнев узнал, что в Христиан-фиорде стоит шведский фрегат. Отряд Лежнева подошел к фиорду вечером, а утром 21 мая наступил полный штиль.
Итак, ответы на вопросы, почему в атаке на шведский фрегат не участвовали другие наши корабли? почему Кроун смог подойти к шведскому кораблю? Почему удалось обмануть бдительность шведов и как действовал Кроун, что сумел заставить щведов спустить флаг, я получил. Оставался непонятным один вопрос: почему командир «Venus», по сути, сам сдался в плен?
В «Морском сборнике» № 7 от 1863 года в статье Шишкова «Эпизод из войны со шведами в 1788, 1789 и 1890 годах» нахожу объяснения действиям командира шведского фрегата майора Ханнсона. В ней говорится: «…Флот понес чувствительную потерю, лишившись фрегата “Венус”, принадлежавшего Гетеборгской эскадре, попавшего в руки неприятеля. Находясь под начальством майора Ханнсона, фрегат вышел в конце мая в крейсерство в Категат и увидел… эскадру (русскую. – А.Л.), состоявшую из 2 линейных кораблей, 2 фрегатов и 1 брига. Эскадра эта погналась за фрегатом, который, чтобы спастись, старался достичь норвежской гавани. Фрегат вошел в Слеттер – Эарнэ в Христианский залив, приняв предварительно норвежского лоцмана; вскоре прибыли туда и русские суда, не уважая нейтральных владений, открыли по фрегату огонь, на который майор Ханнсон отвечал тем же, но так как решительно не было никакой возможности противиться… то огонь на фрегате («Venus». – А.Л.) скоро прекратился, и майор Ханнсон поехал на неприятельский флагманский корабль, чтобы протестовать против нападения в нейтральной гавани, которая должна быть равно уважаема обоими воюющими державами».
Какое благородство! Командир шведского военного фрегата взывает к соблюдению «правил» войны! Вот, оказывается, почему майор Магнус Ханнсон оказался на нашем флагманском корабле. Идеалист!
Далее в статье говорится: «Ему между тем не дозволено было возвратиться на свое судно, которое взято неприятелем, а он объявлен военнопленным. Только трем человекам удалось спастись на берег. Они первые принесли в Готенбург известие об этом противном всем правилам войны поступке».
Шведское правительство посылало в Копенгаген барона Пальмквиста, чтобы побудить вмешаться в это дело Датское правительство и заставить Россию вернуть фрегат «Venus». Переговоры ни к чему не привели. В ответ на протесты шведского посла императрица Екатерина II ответила: «Победителей не судят!» Вопрос был закрыт.
Фрегат «Venus» остался в русском флоте. После ремонта фрегат под своим же наименованием вошел в состав Балтийского флота. С этого момента шведский «Venus» стал русским «Венусом».
Бой брига «Меркурий», закончившийся пленением шведского «Venus», был не столь значительным в масштабах войны, но весьма знаменательным событием на нашем флоте. В ходе упорного и длительного боя потери экипажа брига «Меркурий» составили четыре человека убитыми и шесть ранеными, за которыми ухаживала и которых перевязывала жена Кроуна – Мария Ивановна Кроун, находившаяся на борту.
Несмотря на победу и взятый приз – «Venus», по возвращению «Меркурия» его командира капитан-лейтенанта Р. В. Кроуна ждали большие неприятности.
Во-первых, генерал-майор П. И. Лежнев, как командир отряда, подал рапорт об обстоятельствах боя, отметив прежде всего свои заслуги. Лежнев докладывал:
«…в то самое время получил я уже благополучный ветер, получил и взял фрегат, называемый Венерою, в 21 день сего месяца в 9 часов пополуночи, на который определил командиром капитан-лейтенанта Голенищева-Кутузова, снабдя довольным числом как офицеров, так и служителей. Пленных же разделил по кораблям и фрегатам, коих числом всех чинов 280 человек».
(РГА ВМФ Ф. 200. Оп. 1. Д. 32. Л. 1–1об.)
Заметьте, в рапорте о заслугах капитан-лейтенанта Кроуна ни слова!
Во-вторых, «доброжелатели» донесли, что в этом походе на борту брига находилась жена Кроуна, что было категорически запрещено еще со времен Петра I.
Действительно, в Петровском Морском Уставе записано:
«Запрещается офицерам и рядовым привозить на корабль женский пол, для беседы во время ночи; но токмо для свидания и посещения днем. А ежели кто свою жену у себя на корабле иметь хочет, то ему вольно пока в гавани, на реках и рейдах; а на пушках против неприятеля никому, как вышним, так и нижним жен не иметь, под штрафом: ежели офицер то учинит, то за всякую такую вину, вычетом на месяц жалованья, а ундер офицеры и рядовые будут биты кошками у машты».
Дело приобретало нехороший для Кроуна оборот, и было доложено императрице Екатерине II. Но она по достоинству оценила подвиг экипажа «Меркурия», а жену командира Марию Ивановну за то, что ухаживала в бою за ранеными, пожаловала орденом Святой Великомученицы Екатерины.
После взятия в плен первоклассного новейшего шведского фрегата капитан-лейтенант Р. В. Кроун был произведен в капитаны II ранга, награжден орденом Святого Георгия 4-й степени и назначен командиром «Венуса». Нет, не зря капитан-лейтенант Кроун осыпал картечью и книппелями только рангоут шведского фрегата, стараясь не повредить корпус ниже ватерлинии, словно предчувствуя, что придется самому плавать и командовать этим отличным кораблем.
Так началась Одиссея фрегата «Венус» в Российском флоте. А продолжилась она на Балтике, когда 2 мая 1789 года шведская эскадра атаковала русские суда на рейде Ревеля. Фрегат «Венус» сражался в одной линии с нашими линейными кораблями.
26 мая 1790 года «Венус» под командованием капитана II ранга Кроуна атаковал у Питко-паса отряд шведских гребных канонерских лодок. Шведы в бою потеряли одну канонерскую лодку и, не принимая дальнейшего боя, отошли в шхеры.
10 июня отряд капитана II ранга Кроуна в составе двух фрегатов, один из них «Венус», и двух бригов атаковал отряд шведской гребной флотилии из девяти судов. Во время боя были захвачены два шведских транспортных судна, а остальные поспешно скрылись в шхерах. На следующий день 11 июня на помощь отряду Кроуна прибыло десять наших канонерских лодок. Шведская шхерная флотилия в составе пятидесяти судов трижды пыталась атаковать «Венус». Но капитан II ранга Кроун сам атаковал противника, нанеся шести судам серьезные повреждения. Шведы, отступая, сами сожгли эти шесть сильно пострадавших в бою судов. Одно шведское судно было захвачено нами в плен, другое, предчувствуя неминуемый плен, само выбросилось на камни.
Фрегат «Венус» особо отличился в Выборгском сражении 22 июня 1790 года, когда Кроун, командуя отрядом фрегатов, атаковал у острова Фискар шведский гребной флот, врезавшись в его середину. После непродолжительного боя, осыпаемые картечью, шведские галеры и канонерские лодки начали спускать паруса и флаги. В этом сражении экипаж «Венуса» потопил пятнадцать шведских гребных судов, захватил четыре галеры, транспорт и канонерскую лодку.
На следующий день на подходе к Свеаборгу фрегат «Венус» совместно с линейным кораблем «Изяслав» встретили 64-пушечный шведский линейный корабль «Rattvisan». Завязался бой. В ходе боя шведскому кораблю были нанесены большие разрушения, и «Венус», пойдя на абордаж, взял 64-пушечный линейный корабль «Rattvisan» как приз.
Историческая справка
Капитан II ранга Р. В. Кроун за отличие в Выборгском сражении получил Золотую шпагу с надписью «За храбрость», а за пленение шведского линейного корабля «Rattvisan» – чин капитана I ранга, орден Святого Владимира 3-й степени и назначение командиром эскадры.
После шведской войны Кроун командовал многими кораблями и эскадрами Балтийского флота. В 1824 году был произведен в полные адмиралы Российского флота. Прослужив России пятьдесят три года, Роман Васильевич Кроун скончался в 1841 году в возрасте восьмидесяти семи лет.
Нужно сказать, что слово «фрегат» пришло из галерного флота, в котором так назывались легкие галеры, предназначенные для разведывательной службы. В середине XVII века появились однодечные корабли, обладавшие большей скоростью и использовавшиеся для крейсерства, как разведывательные и посыльные суда. Во время боя они поддерживали свои корабли артиллерийским огнем или шли на абордаж.
Фрегат! Какое красивое слово, овеянное ореолом романтики! Перед глазами возникает образ несущегося на всех парусах корабля – «пенителя» моря!
Мое причастие к миру фрегатов, к миру парусов и рей произошло неожиданно, даже как-то мистически. Было это много лет назад.
…Вечерело. Посетителей в старейшем деревянном здании Санкт-Петербурга, именовавшемся в петровские времена «Красными хоромами», а нынче музеем «Домик Петра I», что на Петровской набережной, никого не было. Я подошел к открытой сбитой из досок с кованой ручкой двери сеней домика и в глубине рабочего кабинета Петра I увидел сидящего за столом человека, в котором узнал известного всему миру путешественника Юрия Александровича Сенкевича, бывшего у Тура Хейердала на плетеной лодке «Ра» врачом экспедиции и бессменным ведущим телепередачи «Клуб путешественников». Зная, что вход внутрь «Домика Петра» посетителям не разрешается, я не задумываясь шагнул в дверной проем и поздоровался. Юрий Александрович взглянул на меня и пригласил сесть рядом.
Я оказался за столом самого Петра! Такое запоминается надолго! Огляделся: на столе курительная трубка Петра, справа резной буфет, стены обиты морской парусиной, низкий корабельный потолок, необычно большие окна с мелкой расстекловкой переплетов, все это сразу погружало в атмосферу начала далекого XVIII века…
Познакомившись и узнав, что я флотский офицер и служил на Севере, Сенкевич рассказал, что готовит телепередачу о зарождении и строительстве российского военного флота Петром I, от ботика «Фортуна» на Плещеевом озере до первого фрегата «Штандарт».
«В стране бушуют лихие девяностые годы. Нашу жизнь ломают через колено. Кому нужна сейчас история петровского флота?» – подумалось мне, но Сенкевичу я ничего такого не сказал. В это время то ли солнце зашло, но мне показалось, что по комнате словно скользнула тень. «Не хозяин ли кабинета вернулся?» – мелькнула шальная мысль…
История эта имела продолжение. Прошло немного времени, и 4 сентября 1999 года я был приглашен на торжественную церемонию спуска на воду фрегата «Штандарт» – точной копии первого боевого корабля, построенного Петром Великим в августе 1703 года.
Интересно, что Домик из тесаных сосновых бревен, в котором мы встретились с Сенкевичем, поставили в мае 1703 года, и, возможно, на столе, за которым мы сидели, великий царь-реформатор рассматривал и чертежи фрегата «Штандарт».
Строительство копии первого российского военного корабля петровского фрегата «Штандарт» шло на верфи «Петровское Адмиралтейство» на Орловской набережной Санкт-Петербурга и осуществлялось на иностранные пожертвования: Sticting DOEN, Volvo, AKZO NOBIL, Правительства Нидерландов, Правительства Великобритании, Порта города Роттердам.
Не могу передать словами чувства, которые теснились в груди, когда фрегат «Штандарт» коснулся поверхности Невы и закачался на ее волнах. Мне кажется, выпускник Ленинградского кораблестроительного института Владимир Мартусь, инициатор и руководитель строительства исторического фрегата, был в тот момент самым счастливым человеком, и благодарю судьбу, что познакомился с ним на этом проекте.
Я смотрел на красавец «Штандарт», на могучую резную фигуру льва на форштевне, на высокие стройные мачты, на украшенную резьбой корму, и мне показалось, что время будто повернулось вспять на триста лет: Нева все также несла свои полные воды, как и в петровские времена, также синело небо над головой… Думаю, Петру Алексеевичу понравился бы этот фрегат!
На церемонии спуска я не помню ни одного представителя командования нашего ВМФ, зато были военно-морские атташе Канады и других стран. Увы, такое было время.
Конечно, тогда я и предположить не мог, что пройдут годы, и я буду писать о фрегатах и о русских морских офицерах, служивших на них в конце XVIII начале XIX веков, но именно эти события послужили для меня эмоциональным началом, эмоциональным толчком.
В нашем флоте постройка фрегатов началась при Петре I с развитием регулярного флота. В 1703 году на Олонецкой верфи был спущен на воду фрегат «Штандарт». Сам Петр стал первым командиром фрегата, и под именем Петра Михайлова привел его из Олонецка в Петербург.
