Александр Витальевич Лоза
Средиземноморская одиссея капитана Развозова
Историческая справка
Первый парусный фрегат Балтийского флота Российской империи «Штандарт» был заложен по указу Петра I и приказу губернатора А. Д. Меньшикова на Олонецкой верфи по чертежам корабельного мастера Выбе Геренса 24 марта 1703 года, водоизмещением двести двадцать тонн, с числом орудий – двадцать восемь и экипажем в сто двадцать человек.
Название «Штандарт» было дано в честь завоевания Россией выхода к Балтийскому морю. До мая 1703 года на царском штандарте двуглавый орел изображался с картами трех морей Белого, Каспийского и Азовского. После взятия нами крепости Ниеншанц и тем самым открытия выхода к Балтийскому морю на штандарте появилась четвертая карта Балтийского моря. В честь этого события первый фрегат Балтийского флота получил наименование «Штандарт»/
При Петре I в Российском военном флоте были введены следующие классы кораблей и судов: корабли – длиной 40–55 метров, с тремя мачтами, вооруженные от 44 до 99 орудий; фрегаты – длиной до 35 метров, с тремя мачтами, вооруженные от 28 до 44 орудий; шнявы – длиной 25–35 метров, с двумя мачтами, вооруженные от 10 до 18 орудий; прамы – плоскодонные суда вооруженные 16 или 18–20-фунтовыми пушками; флейты – грузовые суда с тремя мачтами имевшие от двух до 12 пушек.
Фрегаты по своей конструкции отличались от линейных кораблей несколько меньшими размерами. Орудия были расположены на верхней и нижней палубах. Пушечные порты на нижней палубе опер-деке отстояли от воды не менее чем на 1,8–2,5 метра. Фрегаты обладали большой остойчивостью, имели высокие мачты, намного выше, чем у линейных кораблей, несли большую парусность, и поэтому скорость хода у них была значительно выше, чем у линейных кораблей. Фрегаты были самыми совершенными и поэтому самыми красивыми судами того времени.
Кстати, флибустьеры Карибского моря в конце XVII века использовали быстроходные и хорошо вооруженные небольшие парусно-гребные суда с прямыми и косыми парусами, которые испанцы называли «Fragata». Отсюда – фрегаты.
В первых удачных морских крейсерских (каперских) операциях русских фрегатов отличились фрегаты «Святой Павел», «Святой Петр» и «Святой Илия», которые при переходе из Архангельска в Данию захватили два шведских транспорта. Главным средством боя был абордаж – основной прием корсаров при захвате торговых судов. Крейсерские операции на коммуникациях шведов были достаточно успешными. С апреля по ноябрь 1718 года отряд из пяти русских крейсерских кораблей под командованием капитан-командора Фангофта и другой отряд из трех кораблей под командованием капитана Вильбао захватили в общей сложности тридцать два торговых судна и четыре небольших военных корабля.
Война со Швецией 1741–1743 годов и Семилетняя война 1756–1762 годов не имели значительных крейсерских операций.
В ходе боевых действий русского флота в Средиземном море в 1770–1774 годах наши фрегаты проводили постоянные операции на коммуникациях противника и блокированию Дарданелл. В феврале 1772 года фрегат «Святой Павел» захватил у острова Родос турецкий сторожевой корабль. Позже другой фрегат «Слава» в заливе Лагос захватил три и уничтожил шесть турецких транспортов. С 8 по 16 июня 1772 года отряд легких русских кораблей уничтожил у Бейрута десять турецких кораблей. Удачные крейсерские (каперские) операции продолжались до конца войны и полностью оправдали затраты на посылку в Средиземное море кораблей Балтийского флота.
С началом новой войны с Турцией в 1788 русские фрегаты крейсировали у Анатолийского побережья Черного моря. За время крейсерства было потоплено и захвачено одиннадцать турецких судов с различными грузами. Крейсерский отряд греков на русской службе Бардаки и Глези, действуя в западной части Черного моря, потопили шесть турецких транспортов.
Но вернемся к Одиссее фрегата «Венус».
В 1795–1798 годах «Венус» нес боевую службу «крейсерство» в Северном море совместно с английским флотом участвуя в войнах с Францией первой и второй коалиций.
В 1798 году суда Балтийского флота находились в плавании под начальством адмирала Круза. Разделенные на три отряда, они крейсировали у Борнгольма, Ругена и Мена, наблюдая тщательно Зунд и оба Бельта, чтобы согласно трактата о вооруженном нейтралитете не допускать в Балтийское море иностранные суда. В это время фрегат «Венус» находился отдельном плавании. После практических плаваний в 1801 году и тимберовки в 1804 году фрегат «Венус» был включен в состав эскадры адмирала С. К. Грейга.
За это время после капитана II ранга Р. Кроуна фрегатом «Венус» командовали капитан II ранга Н. Бодиско, капитан II ранга И. Игнатьев, капитан-лейтенант О. Гастфе, капитан I ранга Р. Эльфинстон, капитан-лейтенант Баскаков.
Командование фрегатом «Венус» для капитана I ранга Эльфинстона закончилось позорной и неприятной историей, получившей огласку на Средиземноморской эскадре.
Вот что об этом пишет В. В. Шигин в книге «Битва за Дарданеллы»: «Дело в том, что за командовавшим фрегатом капитаном I ранга Эльфинстоном обнаружились весьма нелицеприятные поступки. Эльфинстон, будучи пьяным, любил издеваться над своей командой. Со стороны “Венус” поражал всех быстротой парусных постановок, радовал глаз непрерывно бегающими матросами. На самом же деле фрегатская жизнь становилась день ото дня невыносимее… Пришел день, когда офицеры “Венуса” высказали свое несогласие командиру… Мичман Насекин изложил командиру претензии офицерского состава и просьбу о снисхождении к матросам.
– Пороть! – вопил с пеной на губах Эльфинстон. – Я всех запорю до смерти! Всех на реях перевешаю!..
Старший офицер велел накрепко запереть обезумевшего от пьянства командира в каюте. Происшедшее на “Венусе” было столь возмутительно, что Сенявин самолично прибыл на фрегат.
– Как проспится, арестовать и свезти в крепость! – распорядился вице-адмирал.
Вскоре он (Эльфинстон. – А.Л.) был судим, признан виновным и с позором изгнан со службы».
Этот вопиющий случай дошел до императора Александра I. Меры, принятые в его Указе по отношению к капитану I ранга Эльфинстону, были очень жесткие: суд, арест в наказание и списание на корабль на два года на должность капитан-лейтенанта, о чем свидетельствует письмо вице-адмирал Сенявина контр-адмиралу Грейгу сохранившееся в РГА ВМФ:
«В присланном ко мне из государственной Адмиралтейской коллегии Указе изъяснено по делу произведенному по жалобе лейтенанта Насекина на капитана 1-го ранга Эльфинстона подносим был ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ от генерал-аудитора доклад на котором прошлого 1806-го года декабря в 11-й день воспоследовал собственноручный ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА высочайший Указ таковой: «Капитану 1-го ранга Эльфинстону вменить суд и арест в наказание и написать его на корабль к капитану старшинством старше его на две компании, где и исправлять ему должность капитан-лейтенанта».
Вследствие его высочайшего повеления капитана 1-го ранга Эльфинстона назначил я на корабль Св. Петр в команду капитану 1-го ранга Баратынского до выслуги двух компаний в должности капитан лейтенанта. Вашему превосходительству предписываю господину Эльфинстону шпагу возвратить и отослать его при первом случае на корабль Св. Петр в Боке де Каттаро».
Вице-адмирал Сенявин.
№ 182
февраль 2-го дня 1807 года
Корабль Твердый при Корфу.
(РГА ВМФ Ф. 193. Оп. 1. Д. 31. Л. 8)
Вместо Эльфинстона временно командование фрегатом принял капитан-лейтенант Баскаков, но вскоре тоже был снят с должности командующим эскадрой вице-адмиралом Сенявиным и тоже за невоздержанность к спиртному.
Нужно сказать, что Баскаков впоследствии хорошо служил, храбро воевал и был награжден орденом, сделав неплохую карьеру.
Далее Шигин пишет: «Командиром “Венуса” был вскоре назначен капитан-лейтенант Егор Развозов. За плечами командира фрегата были Гогланд и Эланд, Ревель, Выборг и Тексель. На груди – звенели Георгиевский и Аннинский кресты. Да и слава на флоте добрая. Капитан-лейтенант был смел и лих, в быту уживчив, к подчиненным весьма благожелателен».
Документальное подтверждение назначения командиром фрегата «Венус» Е. Ф. Развозова нахожу в его Послужном списке:
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
командира тридцать седьмого корабельного экипажа флота
капитана 2-го ранга РАЗВОЗОВА
сентябрь 2-го дня 1810 года
Флота капитан 2-го ранга Егор Федоров сын Развозов
Во время продолжения службы когда и где в компании на море бы, на каких кораблях:
на фрегате «Венус» – командующий
Егор Развозов
(РГА ВМФ Ф. 406. Оп. 1. Д. 90. Л. 176)
«Быть командиром такого фрегата, как “Венус”, – честь для настоящего морского офицера», – считал Развозов и гордился этим.
Одиссея фрегата «Венус» на Средиземном море продолжилась уже под командованием Егора Федоровича Развозова.
После первых выходов в море капитан-лейтенант Е. Ф. Развозов лично убедился, что «Венус» обладает отличной мореходностью и управляемостью.
«Умеют строить шведы корабли, – усмехнулся Егор Федорович. – Хорошо, что фрегат обшит медью и не обрастает в теплых средиземноморских водах, поэтому в легкости хода не имеет себе равных».
Обрастание не обшитых листовой медью деревянных днищ было настоящим бедствием кораблей в южных морях. Обрастание колониями морских моллюсков происходило достаточно быстро, и эти «бороды» сильно тормозили ход судна, вдобавок морской червь разрушал доски обшивки. У судов приходилось часто чистить днища. Но если вытащить из воды на берег лодку и очистить ее не представляло труда, то для фрегата это уже была длительная, достаточно сложная и трудоемкая операция, называемая кренгованием, —судно наклоняли на бок, настолько, чтобы киль вышел из воды.
Судно выводили на песчаную отмель, на нем демонтировали верхние части мачт, трюмы разгружали, снимали пушки и другие тяжелые части. Тросы заводили через специальные блоки и с помощью установленных на берегу воротов конструкцию наклоняли. Затем деревянное днище матросы скребками очищали от моллюсков, разрушавших корпус, конопатили и смолили, что требовало большой затраты времени и труда.
«Венус» не страдал от обрастания, так как был обшит медными листами.
В эти дни на фрегат «Венус» прибыл с линейного корабля «Святой Петр» молодой офицер – мичман. Звали нового мичмана Владимир Броневский, был он из дворян-однодворцев Псковской губернии, двадцати лет отроду.
Перед дверью командирской каюты мичман на секунду остановился и перевел дыхание, ибо нет такого младшего офицера, который бы не волновался перед входом к командиру. Зайдя в каюту, представился:
– Мичман Броневский, – господин капитан-лейтенант.
Капитан сидел в кресле, склонившись над столом, и что-то писал гусиным пером. Мичман осмотрелся. Сбоку на столе стоял небольшой глобус и лежали книги в кожаных переплетах. На втором столике у переборки – развернутая морская карта, циркуль и другие измерительные инструменты, на полке за ограждением из точеных столбиков виднелись свитки карт. В углу, за балдахином, находилась кровать и рядом резной платяной шкаф. На столе – стакан в серебряном подстаканнике и лампа с бронзовым абажуром.
Развозов поднял глаза, встал из-за стола и, пожав мичману руку, мягко сказал:
– Зови меня Егором Федоровичем! Наша фрегатская служба, мичман, без ваших линейных церемоний. У нас тут все по-простому, по-домашнему. И еще, старайтесь жить со всеми дружно… Будьте уживчивы… Извиняйте недостатки другого, не задирайте никого… В море уйти некуда. Всегда на глазах друг у друга… Морякам необходимо жить дружной семьей.
Капитан-лейтенант помолчал и добавил:
– Учитесь быстрее, ибо у нас на фрегатах и мичманы собственную вахту стоят.
Нужно сказать, что на русских фрегатах обращение в чинах презиралось. Офицеры величали друг друга по имени-отчеству. Поэтому ничего удивительного в том, что сказал капитан, не было.
Встретили на «Венусе» нового мичмана радушно. Разместили «в кубрике в одной выгородке с мичманом Матвеем Насекиным».
Подробности о том, как встретили Броневского на фрегате, я узнал из книги В. В. Шигина «Битва за Дарданеллы»: «Разместился Володя в кубрике в одной выгородке с мичманом Матвеем Насекиным, тем самым, что пьяного Эльфинстона не убоялся. Матвей – средиземноморец со стажем, он уже побывал здесь ранее, а потому важен и серьезен. – Ты к моим советам прислушивайся. Я зейман опытный, плохому не научу».
Стоит добавить, что и в воспоминаниях самого Броневского есть упоминание об этом: «При поступлении моем на фрегат Венус один из офицеров вызвался разделить со мною свою каюту и при первой встрече обласкал меня более других. Служба, нужда поверять свои мысли кому-либо, мало-помалу внушая взаимную доверенность, сделали нас друзьями… Мы любили быть вместе, делили радости и печали с удовольствием и во всю службу не разлучались. Мы не имели между собой ничего тайного, откровенно говорили правду и, даже иногда ссорясь, всегда видели необходимость друг в друге… Я нашел друга в М.Л.Н…»
Броневский не указывает фамилию, имя и отчество своего друга, но это и не требуется. В экипаже «Венуса» с такими инициалами был один офицер – Матвей Львович Насекин, что следует из «Списка господ Штаб- и Обер-офицеров фрегата «Венус» от 5 марта 1807 года», хранящегося в архиве ВМФ (Ф. 193, Оп. 1, Д. 31, Л. 91). В списке лейтенантов третьим по старшинству идет Матвей Насекин. «В чинах – с 1796 года; В нынешних чинах – с 1804, июля 2». К моменту прибытия Броневского на фрегат М. Л. Насекин уже полтора года ходил в лейтенантах.
Кстати, теперь более понятно, почему Насекин, лейтенант Насекин, высказывал претензии от имени офицеров корабля, Эльфинстону. Вряд ли бы это поручили мичману, когда на фрегате было еще три лейтенанта. Матвей Львович пользовался в экипаже большим уважением и авторитетом и, понятное дело, «взял под свое крыло» молодого офицера, только что прибывшего на корабль. О чем и пишет с огромной теплотой Владимир Броневский.
Со временем они сдружились…
Именно благодаря мичману В. Броневскому боевые действия фрегата «Венус» и его героического экипажа во время Второй Архипелагской экспедиции стали известны широкому читателю. В 1819 году В. Броневский опубликовал свои «Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год». Эти записки непосредственного участника экспедиции служат историкам наравне с архивными документами. Вот что по этому поводу пишет историк Е. Тарле: «Записки Броневского занимают особое место… Записки Броневского восполняют некоторые не дошедшие до нас официальные документы».
День близился к концу. На рейде Корфу слышались звуки горнов, корабли спускали на ночь флаги…
Командир «Венуса» получил распоряжение срочно принять на борт чиновника Иностранной коллегии статского советника Поццо-ди-Борго, коллежского асессора Козена и английского полковника Макензи и следовать в Рагузу.
Мичман Броневский уже самостоятельно правил якорной вахтой. Засвистали боцманские дудки, пронеслась команда:
– Все наверх!
Затопали матросские башмаки, выхаживая шпиль.
– Якорь чист! – доложил боцман.
Парусная вахта выполняла одну за другой команды вахтенного мичмана:
– Марсовые на марс, марсель ставить! Отда-ва-а-ай!
– Марса-шкоты тянуть!
– На брамсель! Отда-ва-а-ай!
– Брам-шкоты тянуть!
– На гротовые брасы на левую! Слабину выбрать!
– Поше-е-ел брасы-ы-ы!
– На бизань фал и шкот! Бизань-шкот тянуть!
– На кливер и стаксель фалы! Кливер подня-я-ять!
Моряки быстро и сноровисто работали с парусами. Через несколько минут фрегат вступил под паруса. Со стороны казалось, что «Венус», словно по волшебству, оделся парусами.
– Курс вест-норд-вест! – объявил вахтенному лейтенанту капитан-лейтенант Развозов.
Направляемый опытной рукой рулевого, фрегат заскользил по гребням волн. В лицо дул свежий и теплый воздух Адриатики, развевая вымпел на мачте.
Написал это и вспомнил шутку, бытовавшую в мое время на Северном флоте: «Куда дует в море ветер? В морду вахтенному офицеру!» Да, зимние ветра Баренцева моря – не теплый ветер Адриатики!
30 января 1806 года в два часа по полудню фрегат «Венус» под парусами был уже в виду города Рагузы. Ветер стихал. Капитан-лейтенант Развозов бросил взгляд на мачты: паруса имели марсели, брамсели, бом-брамсели, с обеих сторон лисели, кливер и бом-кливер.
– Ветер брамсельный самый тихий, – оценил ветер Егор Федорович. – Курс норд-вест! – скомандовал он рулевому и следом: – По левому борту спустить все лисели! – уже парусной вахте.
Служба на фрегате шла своим чередом…
Ничто не дает такого впечатления реальности корабельной жизни, как сухие совсем краткие записи, вносившиеся час за часом в «Шканечный» (Вахтенный) журнал фрегата «Венус». Привожу некоторые записи, сохраняя орфографию корабельного штурмана, ведшего этот рукописный бортовой журнал, сохранившийся в Российском Государственном архиве ВМФ:
«За 30 генваря 1806 года. Сего числа при раздаче служителям в пищу мяса соленого одной бочке, которая под № 49 весом 6 пуд 30 фунтов при свидетельстве комиссии оказалось 6 пуд 28 и 3/4 фунтов, не явилось 1 и ¼ фунтов».
И далее:
«В 4 часа сделалось маловетрие и спустили с правой стороны все лисели и подняли все стеньг-стаксели. В то же время выпалено от нас пушкой для извещения городу Рагуза чтоб прислали из оного гребное судно.
В 5-м часу ветер стих. Облачно. Спустили с фрегата на воду катер и 4-х весельный ял и пошли с помощью буксира. Глубина по лоту 54 сажени. Грунт ил».
В 7-м часу находясь поблизости Рагузинской бухты за безветрием оставя буксир, поворотились через фордевинд на левый галс. Закрепили бом-брамсели.
В половине того же часа бывший у нас из города Рагузы российский консул на своей лодке и с ним наш курьер коллежский асессор уехали на берег.
В 11 часов пришли в бухту порта Кроне убрали паруса и на глубине 12-ти саженей, грунт мелкий песок, положили якорь. Канату отдано 30 саженей».
По прибытии на рейд Рагузы «Венус» пушечными выстрелом вызвал на борт с берега российского консула. Спустили шлюпку и отправили на берег трех своих пассажиров.
На следующий день дипломаты вернулись на фрегат.
– Французы заняли Далмацию, нам через них в Петербург не добраться, – сообщил Поццо-ди-Борго. Надо идти в Фиуме или в Триест.
Из Шканечного журнала за прошедшие сутки:
«В 31-й день генваря 1806 года, стоя в бухте… С полуночи. Ветер тихий темнооблачно в ½ 6 часа выпалили из пушки для утренней зори.
В 8 часов по осмотру фрегат в грузу стоит ахтерштевнем 17 фут 9 дюймов, форштевень 16 фут 2 дюйма. Дифференту 1 фут 7 дюймов. Средние порты от воды отстоят 6 фут 8 дюймов.
Отрапортовано по команде благополучно, больных нижних чинов 5 человек, воды во фрегате 14 и 1/2 дюймов.
Вчерашнего числа издержано пресной воды 3 бочонка.
В 9-м часу ветер тихий, пасмурная погода с дождем».
В час дня 1 февраля, бывший на берегу курьер коллежский асессор Козен возвратился на фрегат. Далее из Шканечного журнала:
«В 2 часа привезены из города Рагузы от консула… вина горячего 41 ведро, красного 11 ведер 22 чарки, уксуса 10 ведер, соли 22 пуда 20 фунтов. Быков живых 2, для оных сена 15 пуд, зелени на 40 пиастров. Свечей сальных на 1 пуд 3 фунта».
К вечеру 1 февраля 1806 года фрегат «Венус» снявшись с якоря, распустил паруса и вышел в море.
«В 5-м часу ветер тихий. В ½ того же часа подняли якорь. …Наполнили марсели и взяли курс SW. В ¾ 6-го часа поставили брамсели, осадили фок и грот. В 6 часов пеленговали остров Меладо. …Вынуто из крюйт-камеры констапелем Гайдуновым картузов 6-ти фунтовых 13, коими и зарядили пушки.
Для употребления в пищу служителям убит бык, в котором оказалось мяса 10 пуд».
Погода быстро портилась. Ветер усилился и сделался очень свежим. «Венус» шел полным ветром. Начался дождь. Погода еще больше ухудшилась.
«Взяли у марселей и трюсселей по два рифа. В половине часа опустили марсели.
В 12 часов по приказанию командующего фрегат привели к ветру и положили грот
и фор-марсели…»
(РГА ВМФ Ф. 870. Оп. 1. Д. 2815. Л. 1–46)
Прошли длинную гряду островов Далмацкого Архипелага, когда с марса заметили терпящее бедствие судно.
Очевидец и участник событий мичман Броневский, так описывал произошедшее:
«…Усмотрели мы судно без мачт, оставленное без управления, волны ходили через палубу, и оно то показывалось, то скрывалось. Подойдя ближе, увидели на нем несколько человек… Ветер был силен, волнение ужасно; фрегат подошел ближе и лег в дрейф, спустили ялик.
Боцман с шестью отважнейшими матросами отвалили и скрылись в волнах. …Вышли на судно, и тонкою веревкою, взятою с фрегата, притянув толстый канат, прикрепили его на носу и тем спасли судно. На нем находилось 7 человек».
Капитан-лейтенант Развозов приказал отлить из взятого на буксир судна воду, исправить мачты и паруса, снабдить потерпевших крушение продовольствием и отпустить их.
Через несколько дней, 5 февраля «Венус» приблизился к островам, закрывающим вход в Фиуме. Над вершинами гор появилось темное пылевое облако – верный признак надвигающейся боры. Бора – это ураганной силы ветер, который, с необыкновенной скоростью вырываясь из-за гор, подымая над землей облака пыли, вырывает с корнями деревья и сносит крыши домов. Бора дует от северо-востока и продолжается несколько дней.
Капитан-лейтенант Развозов, торопясь высадить своих пассажиров на берег, невзирая на приближение боры, приказал у марселей взять рифы и идти в Фиуме, пока море спокойно и пока не было сильного шторма. Но в проливе против горы Кальдаро фрегат настиг мощнейший шквал. Жуткий порыв ветра с пушечным грохотом ударил в паруса «Венуса».
– Убрать фор-марсель! Живо! – закричал во всю мощь своей глотки капитан-лейтенант Развозов.
Не успели матросы убрать часть парусов, как на фрегат обрушился новый шквальный порыв. Развозов, выхватив у растерявшегося вахтенного мичмана рупор, заревел так, что у него на шее взбухли вены:
– Без паники! По местам стоять!
– Все брамсели долой!
– Верхние грот-марсели долой!
– Верхний крюйсель долой!
Обрывки парусов трепало ветром. Шквал достиг наибольшей силы, но мачты выдержали.
– Травить шкоты! – командовал Развозов, перекрывая голосом шум ветра. Мачты «Венуса» угрожающе трещали.
Налетел новый сильнейший порыв, фрегат накренился и… Дальше слово очевидцу:
«…Нашел столь сильный шквал, что фрегат привело к ветру, положило на бок и, остановя, придавило его к воде. Треск мачт, падение столов и мебели в кают-компании, летящие клочки изорванных парусов… Мы были в опасности и могли потерять мачты; но новая очевиднейшая беда угрожала нам. Плоский подводный камень, покрытый водою только на четыре фута, лежал посреди пролива. …Между тем фрегат без парусов по ветру неведомо куда летел близь крутого берега; висящие скалы грозили раздавить его, но Бог… вывел нас благополучно в открытое море».
На мостике офицеры крестились:
– Слава Богу! Пронесло!
К ночи фрегат «Венус» стал на якорь у острова Сансего для исправления повреждений.
Порванные паруса заменили, повреждения рангоута и такелажа исправили, и 7 февраля, когда море было тихо, фрегат снова подошел к проливу, ведущему в Фиум. Но недаром этот пролив прозвали «Чертов рот». Ни одно судно во время боры не осмеливается приблизиться к «Чертову рту». Снова сильнейший шквал ударил в паруса фрегата. Страшный крен отбросил Развозова к переборке каюты, на которой ртутный барометр в медном футляре, словно насмехаясь, показывал: «Ясно». Бора снова отогнала фрегат, и капитан-лейтенант Развозов принял решение идти в Триест. От шкипера встречного турецкого судна, вышедшего из Триеста, узнали, что весь берег Далмации занят французскими войсками. Капитан-лейтенант приказал возвращаться на Корфу.
Вице-адмирал Д. Н. Сенявин сразу после прихода своей эскадры с Балтики на Корфу принял решение занять стратегически важный на Адриатическом побережье порт Бокко-ди-Каттаро, издревле населенный православными далматинцами-бокезами, потому что Каттарская бухта была одной из лучших во всей Адриатике по безопасности и удобству стоянки кораблей. Сенявин писал про Каттарский залив: «…по пространству своему, закрытию от ветров, достаточной глубине у самых почти берегов и хорошему грунту, должен… почитаться одним из лучших в Европе». Большим преимуществом Каттарской бухты было удобство ее обороны, как со стороны моря, так и со стороны суши. Бухта и вход в нее защищались тремя крепостями: Каттар (Каттаро), Херцегнови (Кастель-Нуово), Спаниоло (Испаньело) и несколькими небольшими укреплениями. Вице-адмирал подчеркивал, что залив может быть защищен «с малыми силами противу весьма превосходных». Владея бухтою, российская эскадра получала возможность контролировать весь Далматинский берег. Кроме того, Сенявин рассчитывал на поддержку населявших берега бокезов и братских им черногорцев, ждавших прихода русских. Бокезцы и черногорцы слали к Сенявину на Корфу посла за послом: «Приди и властвуй нами!»
Вице-адмирал Сенявин поручил командиру линейного корабля «Азия» капитану I ранга Белли занять важнейший порт на Адриатике Бокко-ди-Каттаро и подать каторцам надежду в нашем покровительстве. Затем учредить блокаду от французов в проливе Каламато меж островами Меледо и Агосто. Историк Веселаго писал: «Сенявин… решил воспользоваться содействием славянских племен Каттарской области и Черной горы. Посланный к ним с отрядом судов для переговоров капитан I ранга Белли успел склонить их соединиться с русскими, и до 12 тысяч отважных воинов-охотников бокезов и черногорцев увеличили число наших сухопутных войск. Австрийцы, обязанные по Пресбургскому договору передать крепости Бокко-ди-Каттаро и Кастель-Нуово французам, передали их капитану Белли, и область Каттарская и Черногория отдались под покровительство России».
Каттарцами и черногорцами в несколько дней было снаряжено на собственный счет около тридцати судов имевших от восьми до двадцати пушек, чем оказали нашей эскадре значительную помощь, так как мелких судов у нас не было.
Фрегат «Венус» держал курс на Корфу, когда на рассвете 10 февраля 1806 года ветер усилился настолько, что на «Венусе» были вынуждены убрать верхние паруса.
Из Шканечного журнала фрегата:
«В 11-й день февраля 1806 года ветер марсельный свежий пасмурная погода временно с дождем. Паруса марсели и крюйсель зарифлены двумя рифами, фок, грот, кливер форстеньги стаксель… В половине 3-го часа ветер сделался брамсельный и поставили фор и грот брамсели.
В 3 часа пасмурность прочистилась, дождь перестал. В 5-м часу ветер брамсельный. Облачно временами сияние солнца. Сего часа при подаче служителям мяса соленого в 2-х бочках под №68 при освидетельстве комиссии оказалось 6 пуд 16 фунтов неявилось 24 фунта и под №37 по весу оказалось 5 пуд 23 фунта. Неявилось3 пуда 12 фунтов.
В 8 часов ветер сделался марсельный свежий для чего и закрепили брамсели.
В 8 часов воды во фрегате 19 дюйм…»
На третьи сутки ветер стал стихать.
Шканечный журнал «Венуса»:
«В 12-й день февраля 1806 года идучи под парусами в Адриатическом море. Ветер брамсельный легкий ясно сияние солнца паруса имеем марсели, брамсели, бом-брамсели, фок, грот, фор-стеньги стаксель, кливер и бом-кливер. В 9-м часу с левой стороны поставили все лисели.
В 10 часов ветер сделался легкий брамсельный… Закрепили брамсели и взяли у марселей топселе по 2-а рифа… Пеленговали мыс… В 12 часов поворотили оверштаг на левый галс. Больных нижних чинов 6 человек».
Как следует из Шканечного журнала, постоянной заботой вахтенного офицера был контроль за изменением силы и направления ветра, работа с парусами – ставя и убирая их. Пеленгование приметных мысов, оконечностей островов, контроль за качеством продуктов (солонины), закладываемых в котел, контроль количества воды в трюме корабля и многое другое.
У острова Фано «Венус» встретился с отрядом капитана I ранга Белли – кораблем «Азия» и шхуною «Экспедицион». Капитан-лейтенант Развозов узнал, что придан отряду Белли и по возвращению из Корфу должен присоединиться к нему у Новой Рагузы.
«Венус», лавируя весь день, к вечеру 14 февраля прибыл в Корфу и встал на якорь на рейде. Ночью над островом разразилась ужаснейшая гроза. Дальние вершины гор острова светились молниями, и весь горизонт полыхал в их пламени. Тучи быстро надвигались на корабли, стоявшие на рейде. Гроза приближалась. Раскаты грома становились все сильнее и продолжительнее. «Венус» оказался в самом центре разбушевавшейся стихии. Частота ударов молний ежеминутно увеличивалась. Все небо превратилось в блестящий огнями свод. Гром потрясал воздух, сотрясая фрегат…
Капитан-лейтенант Развозов объявил пожарную тревогу. Матросы выстроились вдоль бортов с пожарными ведрами, готовые заливать водой очаги возгорания. Электрические разряды озаряли палубу. Молнии падали в воду возле бортов фрегата. Многие матросы в страхе крестились и шептали «Отче наш…». Несколько раз молнии ударяли в судовые франклиновые отводы и рассыпались искрами по палубе. Слава Богу, не возник пожар!
Как потом стало известно, на эскадре несколько человек были поражены молниями.
Наконец полил такой дождь, что вода с палубы не успевала стекать через шпигаты за борт. Постепенно гроза утихомирилась.
Утром 15 февраля пассажиры фрегата – чиновник Иностранной коллегии статский советник Поццо-ди-Борго, коллежский асессор Козен и английский полковник Макензи – отъехали с корабля к командующему вице-адмиралу Сенявину и спустя час вернулись от него с новыми засургученными пакетами. Увольнения на берег команды «Венуса» не было. Разрешили только спешно залиться водой.
Из Шканечного журнала «Венуса»:
«В 16-й день февраля 1806 года стоя на Корфском рейде на якоре в эскадре. Принято из Корфского магазина свечей сальных 1250… Досок сосновых в 3 дюйма по 3 сажени 2… баталер принял при свидетельстве мичмана Якимова дров 5 и ½ сажень, сухарей ржаных 184 пуда 27 фунтов, вина горячего 71 ведро 50 чарок, бочек с пресною водою 51.
В половине 7-го часа подняли с воды барказ. В 7 часов стали выбирать якорь… поставили брамсели и бом-брамсели, закрепили фок и грот, подняли кливер и бом-кливер и пошли по румбу…»
16 февраля на «Венусе» раздалась команда вахтенного лейтенанта:
– Свистать всех наверх! Паруса ставить!
На корабле поднялась беготня, как всегда предшествующая торопливой работе на мачтах. Вскоре фигурки матросов усеяли перты – прочные тросы, натянутые под реями, по которым моряки передвигались и на которые опирались ногами при работе с парусами. Матросы на реях стояли каждый на своем месте, упираясь ногами в перты, и дружно раскрепляли и развертывали паруса. Поставив паруса, моряки ловко, один за другим по очереди спустились на палубу. Ноковый матрос, взобравшийся на рей первым, слез последним, после всех, чтобы не мешать остальным.
