Александр Владимирович Быков
Крыша
На завтрак в столовой была греча с сосисками, на обед – грибной суп и печеная рыба с картофельным пюре, а на ужин Санёк не попал. Сперва они, всем отделом, героически превозмогали разборные столы, костеря на чем свет заказавшего их Жохова. Потом расставляли рабочие компы и монтировали настенные ЖК-экраны. Пока молодежь боролась с проводкой и оборудованием, Иваныч притащил в кабинет электрочайник, кофе, печенюшки и устроил пятиминутное совещание, как-то незаметно превратившееся в очередной мозговой штурм. Так что ужин они успешно прозевали, пытаясь понять, что и как делать в первую очередь, а что в двадцать пятую. Из кабинета Санёк вывалился с опухшей головой, икая от печенек. Только простившись с Данилой и зайдя в свой личный, пустой гостиничный номер, парень вспомнил о назначенном с утра свидании.
Глянул на часы на комме и охнул – двенадцатый час! Какие там "тортик и кофе"?! Где их тут, нафиг, взять? Хорошо хоть в рюкзачке оставалась початая бутылка с хорошим, купленным еще в Питере коньяком. Выпили-то всего по пол-стопочки с попутчиками в поезде. И слава богу. Остальное теперь пригодится, если он, конечно, не опоздал.
Почти бегом рванул к столовой. Дернул дверь – закрыто. Но изнутри доносился какой-то шум, даже, кажется, пение. "Значит, не разошлись еще," – выдохнул Санёк. Постучал тихонько. Потом настойчивей. Пение стихло. Из-за двери донесся недовольный гомон множества голосов. Чувствуя, что краснеет от неловкости, он опять постучал.
– Да кто там ломится? Гро, глянь.
Через секунду дверь отворилась. На Санька уставился здоровенный лоб в камуфле, с трехдневной щетиной на квадратном подбородке:
– Че надо, блин?
– Да я, блин, к вам, – пробормотал Санёк, нащупывая за пазухой бутылку.
– А че я тя не знаю? Тут, блин, частная вечеринка.
– Да я… Пригласили меня. Маша Самойлова. Вот, – он предъявил коньячную бутылку словно пропуск.
– Ща уточним, – буркнул Гро. Взял бутылку и захлопнул дверь у Санька перед носом.
Из-за двери донеслась разноголосица:
– Молли, ты седня приглашала кого-то?
– Это, наверное, твой Пушкин с тортиком, да?
– Ух ты! Тортик-то ниче так…
Дверь открыл все тот же Гро.
– Ну, заходи к нашему костру.
Санёк нырнул внутрь и слегка обалдел от увиденного. В одном из углов столовой столы были раздвинуты в стороны. Посреди пола, прямо на линолеуме и правда горел костер, точнее, электрокамин с большим ЖК-экраном, на котором билось и даже слегка потрескивало пламя костра. Вокруг на столовских скамеечках уютно устроились парни и девчата. Свет был приглушен почти до нуля, так что самих сидящих и все остальное помещение освещали только отблески виртуального пламени. Кто-то встал со скамейки и помахал Сане рукой.
"Маша!" – Он помахал в ответ и направился к ней, стараясь не наступить никому на ноги. Впрочем, не только на ноги. Некоторые не сидели на скамейках, а лежали прямо на полу, поближе к "костру".
Сидевшие рядом подвинулись и он уселся бок о бок с Машей. Тут же воспользовался этим, чтобы приобнять ее за плечи.
– Я уж думала, ты не придешь.
– Прости, на работе застрял. А у вас тут ниче так. Уютненько.
Сидящий на скамейке напротив рыжебородый бригадир тем временем взял гитару и привычным движением стал перебирать струны.
– Торин, а давай Варяга? Споешь?
– Правда, пива уже нет, но есть "тортик".
Бригадир, которого тут почему-то называли Торин, взял бутылку, отхлебнул из горла. Чуть поморщился, но потом расплылся в довольной улыбке:
– Хороший "тортик". Прямо, Наполеон. Снейк, Яша, у нас есть еще горячий чай? Давайте этот нектар туда, чтобы на всех хватило.
Бутылка исчезла в темноте, а через некоторое время по кругу пошла большая кружка. Торин ударил по струнам и энергично запел чуть хрипловатым баритоном:
Ждет добыча в далеком краю,
Крови железо ждет.
Конунг кличет дружину свою
Снова идти в поход.
Эй, варяг, отправляясь в путь,
В кружку пивка налей.
Видно тебе суждено тонуть
В водах семи морей.
(*здесь и далее стихи автора)
Сидящие вокруг дружно подхватили:
– Видно тебе суждено тонуть в водах семи морей!
Маша тоже тихонько подпевала, во все глаза глядя на гитариста. Кто-то передал Саньку горячую кружку. Сладкий чай с коньяком оказался вкусней, чем просто коньяк. Приятное тепло разлилось по желудку. Маша тоже чуть-чуть отхлебнула, и передала кружу дальше. Прижалась щекой к его плечу. Саня приобнял ее крепче. Вдохнул аромат рыжих волос.
Смелых и в бурю спасает Тор,
Трусам пощады нет.
Крови напьется теперь топор
В сытой чужой стране.
Эй, варяг, заливай-ка в рот
Ковш хмельного вина.
Если вода тебя не убьет,
Значит убьет война.
Ребята подхватили, тут и там похихикивая:
– Если война тебя не убьет, значит убьет жена!
Песня все лилась, и Санёк уже не мог понять, то ли он в обшарпанной столовой на краю земли, то ли в лесу, на каком-нибудь историческом фестивале или на туристической стоянке.
– Почему вы своего бригадира Торином называете?
– Так он похож, – улыбнулась Маша. – Да и фамилия созвучная.
Санёк молча кивнул, любуясь ее лицом, губами, блеском глаз.
– Я тут на стене прочел "Гномы Торина". Это про вас что ли?
– Угу, это наша бригада. Кто-то обозвал и прилепилось. По моему, здорово, а?
– Точно. А меня что, Пушкиным окрестили? Почему, интересно?
– Ты извини, Саш. Я просто фамилию твою забыла. Помню, что на Пе, что Александр Сергеевич и весь такой романтичный. А Леська говорит: "Значит Пушкин". Ну, и поехало, Пушкин, Пушкин… Тебя напрягает, да?
– А, ладно, – Санёк улыбнулся снисходительно, а внутренне даже как-то плечи расправил, – пускай.
Тем временем Торин пел уже другую песню:
…Шагать, шагать вперед, не видя света.
И день и ночь лишь тьма со всех сторон.
От тех, кем послан был, он ждал ответа,
Но отвечал ему лишь Саурон.
– Вы тут ролевики все что ли? – удивился Санёк.
– Ну, пол-бригады точно. А что?
Он говорил, что нет нигде покоя.
Который год идет борьба за власть.
А ты идешь, борясь с самим собою.
Надень Кольцо – не дай себе пропасть.
– Просто удивительно встретить здесь, на краю земли таких людей.
– Тут всякие встречаются, – ответила Маша, задумчиво глядя на огонь.
Ты шел по пепелищам и болотам,
Чтоб на себя принять огонь и Тьму.
Надень Кольцо, ты это заработал.
Надень. Чего ты медлишь, не пойму?
"Кто-то приехал сюда просто денег заработать. Кто-то, типа меня, ухватился за возможность применить свои специфические, оказавшиеся не очень-то нужными там, на большой земле, способности и умения. Но есть, получается, и в самом деле романтики. Интересно, кем они себя ощущают? Гномами, идущими в дальнюю страну сражаться с драконом? Отрядом взявшихся за невыполнимую миссию Хранителей? Мальчики и девочки, даже взрослые, бородатые мужики, мечтающие о несбыточном? Или просто создающие сказку, творящие что-то невероятное своим ежедневным упорным трудом."
Поверь, когда Кольцо ты бросишь в пламя,
То весь Мордор погибнет от огня.
И ты в огне погибнешь вместе с нами.
Надень Кольцо, послушайся меня.
– А ты в этой компании, наверное, Галадриель. Или Лютиэнь?
Маша подняла брови, явно удивившись его познаниям в эльфийских именах, но потом лишь отмахнулась:
– Какое там… Я и на обычную-то эльфийку характером не тяну. Я, скорее, хоббит. Еще и веснушки эти…
– А что веснушки? По моему, это самые лучшие веснушки в мире, – он нежно погладил ее волосы и чмокнул в щеку.
– Правда? – она недоверчиво глянула на него, чуть отстранившись. Потом улыбнулась. Прижалась к нему всем телом, приобняв. Сердце от радости чуть не выскочило у Санька из груди.
– Правда-правда, – прошептал он. – Ты вообще самая настоящая во всем этом заколдованном лесу.
Потом они целовались. Он усадил ее себе на колени. Была еще какая-то песня. А потом все кончилось. В столовке включили свет, выключили костер.
– Давайте-ка по койкам, камрады. И так засиделись. Второй час уже, а завтра опять в первую смену.
Народ стал разбредаться.
– Молли, ты идешь? – окликнули Машу.
– Да, сейчас. Я догоню, – отмахнулась она.
– Молли?
– А че такого? Тебе не нравится?
– Отчего же? Нравится. Мне все-все нравится, – прошептал он, не сводя с нее глаз. – Может, пойдем ко мне? У меня же здесь отдельный номер… С душем.
– Заманчиво, но… давай завтра? – она поцеловав его в губы, отстранилась и побежала догонять своих подружек.
А Санёк еще минут пять стоял, ошалело улыбаясь и глядя на поворот коридора, за которым скрылась его Молли.
***
Улыбка не сходила с лица Санька с самого утра. Маша этой ночью осталась с ним в номере. А скоро, дня через три у него уже будет свой вагончик внутри Пятой башни. Это ведь почти собственный дом! Регулярные вечерние посиделки в компании "гномов" были, конечно, делом увлекательным, но делить любимую с ее бригадой, в которой она и так проводила каждую смену, ему хотелось все меньше. Хотелось забрать ее в охапку и утащить куда-нибудь в отдаленную комфортабельную пещеру, на неделю, а то и на месяц… Если бы не эта чертова крыша, он так бы и сделал. С другой стороны, если бы не стройка, они бы никогда не встретились. И вообще, жизнь прекрасна. Даже на этом диком, холодном острове она теперь кипит и переливается через край.
– Сань! Смотри не свались! Что-то ты в последнее время совсем рассеянный! – окликнул его Данила.
– Как я свалюсь? Я же пристегнут! – крикнул Санёк.
Он и правда был одет в специальный страховочный пояс и пристегнут карабином к кольцу на стене. Из монолитной бетонной стены парапета через каждые тридцать сантиметров торчали круглые стальные кольца, изготовленные зацело с арматурой, вмонтированной в несущую стену. К каждому пятому кольцу специальным талрепом крепился тонкий фуллереновый трос, уходящий в даль, к другой стороне крыши. Монтажники споро перемещались по внешней стене, цепляли к кольцам новые тросы и натягивали их один за другим.
Внешняя стена башни имела ширину пятьдесят сантиметров, плюс еще слой утеплителя снаружи. Десять сантиметров бетонной стены приходились на парапет, а остальные сорок были уступом, по которому ходилось бы вполне комфортно, если бы не пугающие двадцать этажей пустоты внизу. Данила и Санёк, только что заехавшие на стену по внешнему, грузовому лифту, тут же поспешили прицепить себя страховочными карабинами. Сейчас они как бы контролировали работу монтажников, хотя, на самом деле, бессовестно пользовались случаем в рабочее время поглазеть на то, как не покладая рук пашут другие.
– Видишь, они начали от самого центра и движутся в обе стороны, – пояснял Данила. – Каждый следующий трос будет чуть короче предыдущего. Потом начнут натягивать поперечные тросы, заодно переплетая их с продольными, как циновку. Как натянут все более-менее ровно, подкрутят резьбу на талрепах, увеличивая натяжение тросов, чтобы не провисали. Но, как ни натягивай, все равно небольшой провис останется. Чтобы в местах провисания не образовалось луж, надо устроить хотя бы минимальный уклон от центра наружу. Для этого над двадцатым этажом ЦС мы уже смонтировали центральную опору. Она приподнимет середину крыши еще на восемь метров над общим уровнем. Для полуторакилометрового диаметра уклон крайне маленький. Но даже его, по моим расчетам, должно хватить. Двадцать четыре троса, более мощных, чем вот эти, будут подложены под нашей сплетенной циновкой и приподнимут на восемь метров весь центр крыши. Натяжение тросов, конечно, придется опять подгонять, подкручивая талрепы. Мы сперва уложим крышу, надуем ее, а потом я сверху, с дрона, стану мониторить, все ли правильно легло, не провисает ли где… Але! ты меня вообще слушаешь?
Санёк утвердительно закивал. Он, правда, слушал в пол-уха, потому что слышал все это уже несколько раз. Сейчас он искал внутри кольца строящейся башни оранжево-синюю платформу. Ту, на которой работала Машина бригада. Внешняя стена была полностью закончена, и теперь платформы ходили по чуть меньшему кругу, возводя следующую несущую стену, такую же кольцевую, в двадцати метрах от внешней. Следующие стены строились одновременно с перекрытиями. Каждая новая, пристроенная к внешнему кольцу стена создавала новый ряд помещений. Так башня росла внутрь, одно кольцо за другим. А навстречу сжимающемуся кольцу должен вырасти из центра такой же двадцатиэтажный небоскреб центрального стакана. Однажды они встретятся, и тогда каркас башни окажется полностью достроен. Всю башню закроют монолитной бетонной крышей, а поверх нее – водонепроницаемыми панелями с утеплителем внутри. Тогда можно будет с чистой совестью снять надувную крышу и пустить Геркулесов чистить снег с твердой поверхности. Только придется придумать, как перекидывать снег через бетонный парапет.
Но пока парапет был всего лишь основой для крепления тросов и перилами, с одной стороны которых был внешний мир, а с другой – огромная яма, в которой копошились строители. Платформы теперь продвигались немного медленнее, чем раньше. Бригада "гномов" как и прежде монтировала стену. А параллельно с ней, в пространстве между внешней стеной и стеной возводимой работала потолочная бригада, ставящая арматуру и опалубку для перекрытия, то есть для потолка предыдущего этажа, который одновременно был полом этажа следующего. Монтаж опалубки для стены и перекрытия заканчивался одновременно. Потом все это заливалось бетоном. После заливки обе бригады перемещались на длину платформы по часовой стрелке и точно также строили новый участок.
После того, как бетон схватывался, со стеной могла работать следующая платформа. Она проходила без сопровождения потолочной бригады, так как возводила вторую половину этажа. Но вот следующая после нее, возводящая первую половину этажа, опять должна была идти в сопровождении потолочников. Получалось, что одновременно с двенадцатью платформами на строительстве работали шесть потолочных бригад. Потолочники были привезены в Светлогорск совсем недавно. Теперь в Пятой башне трудилось, наверное, около трех тысяч человек. Общаги были переполнены. Номера для ИТР-овцев тоже, по возможности, уплотнялись. Внутрь самой Пятой спешно ставились жилые вагончики, переделанные из грузовых контейнеров.
Скоро и Санёк переедет в свой собственный утепленный контейнер с единственным окошком и подведенным электричеством. Без душа. С биотуалетом вместо нормальной канализации. Но, какого черта? Временные неудобства стоят того, что он делает! К тому же мастерская для монтажа и ремонта роботов будет от него всего в дух шагах. Святослав Игоревич, шеф и хозяин всей этой стройки, обещал выделить ему в помощь ремонтников для обслуживания роботов. Привезенные Жоховым бульдозеры уже ждали момента, когда он за них возьмется всерьез. А милый старичок Степан Иванович и занудный пессимист Данила… Формально Санёк, конечно, оставался работником в "крышевом" отделе, но, с переездом в собственный вагончик, он перейдет, фактически, в самостоятельное плавание. Не сидеть больше целыми днями в одной тесной комнате. Общаться больше по сети, чем лично. И главное… Только бы Молли согласилась переехать к нему в вагончик. Да хотя бы ночевать там с ним каждый день…
