Алексей Николаевич Кукушкин
Броненосец «Варяг»
Нежданные противники
Три русских крейсера, обогнув Хоккайдо, приблизились к порту Муроран53, на весь переход в штормовом море было затрачено всего около суток. Порт противника таял в утренней дымке, и солнце только всходило. Карл Петрович прохаживался по тиковой палубе «Рюрика». Здесь было практически все также, как на «Богатыре», только офицеры и матросы другие. Контр-адмирал Иессен думал: ”удастся, ли быстро, и без потерь провести уничтожение японского порта и сухопутных частей, находящихся в зоне досягаемости артиллерии крейсеров?”. Потом мысли сместились о своем отряде, который уничтожил седьмой боевой отряд японского флота. Тактика нападения себя полностью оправдала, противник нас не ждал, и не мог быть силен везде. Ходить в поход одними крейсерами непозволительная роскошь. Надо бы сделать из одного парохода плавмастерскую. Для того чтобы повреждения, которые получает надводный борт бронепалубных крейсеров ремонтировать прямо в море, да и возможны повреждения машин, артиллерии, и всего остального. И вообще, когда будет возможность и море, не так будет штормить, брать с собой еще один или два миноносца из сил охраны Владивостокского порта, хоть на привязи за транспортом, для разведки, во-первых, а во-вторых, для нанесения удара милосердия поврежденному противнику.
Порт Муроран с четырьмя транспортами, на которые был загружен 2-й стрелковый полк этой дивизии, в количестве двух тысяч шестисот человек, просыпался. Рыбаки приходили в спящий порт, чтобы накормить всех своим уловом, летали чайки, просыпались люди. Пятнадцатый отряд миноносцев54 капитана 3-го ранга55 Кондо Цунэмацу дежурил, на всякий случай у входа в порт. Его отряд состоял из кораблей с галльской кровью завода Нормана, и было несколько странно, что продукцию французских заводов, занесло сюда, на самый край земли сражаться с продукцией германских судостроителей. Фактически франко-прусская война, только на другом краю света. Да и вообще все было странно, этот ажиотаж в борьбе за эту дремучую Корею, быстрое потопление “Варяга” и “Корейца”, в котором его пятнадцатый отряд сыграл одну из ведущих ролей. Миноносцы, входящие в его отряд “Хибари”, “Саги”, “Хаситака” и “Удзура” имели водоизмещение в сто пятьдесят тонн, длину сорок шесть метров, ширину пять метров, осадку носом полтора, а кормой два с половиной метров. Поднялся механик и доложил: «Оба котла системы Нормана растоплены». А, то Цунэмацу опасался, что русские пираты придут сюда. С порта Отару пришла вчера телеграмма, что седьмой боевой отряд разгромлен, но и русским пиратам досталось. Надо всем в Муроране быть начеку. Как знал Цунэмацу, Того56 уже отправил сюда четвертый боевой отряд, и надо было немного подождать.
Но, вот промелькнули тени в предрассветном тумане, три серых облака, на всех порах влетали в порт и материализовались на дальности сорока кабельтовых, от пятнадцатого отряда, и японские миноносцы пока оставались незамеченными. Капитан 3-го ранга Кондо понял сразу, что это русские, об этом ему сказал его внутренний голос и по спине побежали мурашки, а в животе стал покалывать холодок.
Контр-адмирал Карл Петрович, прохаживаясь по мостику “Рюрика” с чашкой ароматного китайского чая, то же вглядывался в предрассветную дымку, и сам себе произнес: «Проспали нас самураи, в лучших традициях матушки России проспали».
Вот порт, вот четыре жирных транспорта, вот дома и батареи орудий. Иессен скомандовал старшему артиллеристу “Рюрика” – лейтенанту Бергу: «Открыть фугасами огонь по транспортам противника».
– Скорость не снижать, держать пятнадцать узлов, – этот приказ был адресован Трусову. Капитан крейсера переадресовал старшему штурманскому офицеру Салову, могут и японские дестроеры,57 где притаиться у берега, или за транспортами.
Пушки бортовых плутонгов захлопали, и даже первые залпы легли с накрытием, удовлетворенно отметил Берг Сергей Александрович, после этого пять минут, русские крейсера поливали стоящие транспорты снарядами, а ощущение такое было, что у их бортов поднялся огненный шквал. Фугасные чугунные снаряды прошивали борта транспортов насквозь, но, бывало, и ухали в утробе транспорта всей своей силой килограмма пороха. Ну, а 8-дм орудия, по настильной траектории били наверняка, и носовая башня “Рюрика” лейтенанта Берга потопила транспорт “Хэйдзе – мару” и повредила “Отару – мару”, “Дайрэн – мару”, те самые, что высаживали войска в Чемульпо еще две недели назад, вероятно потом пришли сюда грузиться человеческим материалом – подумал Иессен. В общем, старались все и “Витязь” и “Полкан”, через каких-то десять минут транспорты горели, порт уже не спал, а с уходящих под воду транспортов, и уже горящих джонок, вертящихся вокруг, как тараканы стали выползать матросы и солдаты. Сергей Александрович, который сам взобрался в носовую башню пострелять, приказал перейти на шрапнель.
Орудия крейсеров на миг замолчали, отстреливая в сторону неприятеля чугунные фугасы, и им подали новые снаряды, орудия гаркнули и в воздухе разорвались облачка разрывов, но на землю и прибрежную полосу, а также причалы, позиции артиллерии и везде стали ударяться стальные шарики. Люди, выползающие из глухих стальных помещений горящих транспортов, стали поражаться, кто в мозг, кто в глаз, кто в лицо, шею, руки, живот и спину стальными шариками от разрывающихся корабельных снарядов. Урон живой силе был очень значительный. Причем русские крейсера снизили скорость до десяти узлов.
Иессен/Бурлаков смотрел на зрелище завороженно. Словно богиня Кали собирает серпом себе урожай, а три русских крейсера лишь орудие в ее руках. Но какая-то другая богиня, словно играя, решила помешать Кали сделать свое дело и направила в атаку пятнадцатый отряд миноносцев. Все на дестроерах уже проснулись и одеты были по первому сроку, иллюзий никто не испытывал. Но в руках у молодых самураев была как внезапность, так и ее подруга – скрытность. А также мощное оружие, доверенное им императором четыре новейших миноносца первого класса типа “Хаябуса”.
«Хаябуса» в Кобе, 1900 год
Атака началась с дистанции в тридцать кабельтовых. Миноносцы были замечены русскими, как по клубам черного дыма, так и по большим бурунам у форштевня. Загрохотали русские 3-дм орудия не стреляющих бортов, к которым успели подбежать расчеты, работающие до этого у другого борта.
9.11 дистанция между противниками – тридцать один кабельтов. В минуту миноносцы противника проходят четыре с половиной кабельтова. Японский командир отряда – капитан 3-го ранга Кондо сжал поручень и взмолился Аматэрасу, более ничего не оставалось делать. Цунэмацу знал и характеристики своих самодвижущихся мин образца 1893 года, вес мины 1232 фунта58, заряд взрывчатки 132 фунта59, скорость двадцать восемь узлов, и дальность полторы тысячи ярдов60, или семь кабельтовых61. Лучше подобраться как можно ближе, – подумал Цунэмацу, но как уж распорядиться судьба.
Русские капитаны, старшие офицеры и все остальные отвлеклись от завораживающих вид облачков разрывающейся шрапнели, и стали вглядываться грозящую им новую опасность. Четыре тени мчащихся на отряд стали уже хорошо различимы. Иессен вместе с остальными стал наблюдать, командовать смысла не имело, тут все решали комендоры, чашка из тончайшего китайского фарфора, упала на тиковую палубу и разбилась вдребезги. За эту минуту плутонги Скорлупо (Рюрик), Рошидзе (Витязь) и Вырублева (Полкан) выпустили двести 3-дм снарядов и шестьдесят 6-дм снарядов. Море вокруг миноносцев закипело, но они лихо лавируя, шли на противника. Всего пара 3-дм снарядов прошили трубы и надстройки миноносцев, не причинив существенного вреда.
Следующая минута была так же напряженна, как и предыдущая. Четыре вражеских миноносца мчались на три русских бронепалубных крейсера. Море вблизи порта было спокойное, а ветер дул с норд-норд-Веста и сносил дым от эскадры Иессена в противоположную сторону, тем самым, дополнительно скрывал миноносцы, и позволил им незамеченным выйти на дистанцию атаки.
– Хорошо, хоть Солнце соблюдало нейтралитет, – подумал Карл Петрович, оно только еще всходило.
Снарядов во вторую минуту было выпущено примерно столько же, можно сказать, что комендоры развили максимальную скорострельность. Хлебать воду ни кому не хотелось. С уменьшением дальности до миноносцев, возросла и точность. В миноносцы попало уже десять 3-дм снарядов. В каждый по два или три. Но, так как в каждом снарядике было всего по 50-грамм взрывчатки, то остановить вражеские миноносцы могло только прямое попадание в котел, а его пока не было. 6-дм орудия Кане, были слишком медлительные, чтобы навести их точно на юркие миноносцы, и огонь был только заградительный.
9.13 Дистанция, разделявшая противников, составляла всего двадцать кабельтовых, и крейсера ввели в действие и скорострельные 3-фн орудия, чьи небольшие снаряды, то же могли доставить неприятности, весьма значительные, при удачном попадании. Теперь уже и около двадцати 3-дм снарядов поразили миноносцы, да и 6-дм перешли на стрельбу сегментными снарядами, причем каждый мог пробить хлюпкий корпус миноносца, сваренный из листов металла в треть дюйма толщины, где ему заблагорассудится. Капитан 3-го ранга Кондо, в этот момент подумал о своих детях: мальчике Тозе пяти лет и девочке Мияки которой было три. Такие чудные малыши, но вариантов тут два, или он вернется к ним, либо они будут им гордиться.
В эту минуту японский отряд получил серьезные повреждения. Миноносец “Хибари” получил три снаряда, в нос, борт и корму, благо жизненно важные детали задеты небыли. “Удзура” шесть попаданий, четыре в надводный борт, трубу и надстройку. Миноносец “Хатака” и “Саги” получили по три попадания в корпус. На миноносцах появились первые убитые и раненые, но они упорно шли вперед, да еще начали стрелять из своих баковых 12-фунтовых62 орудий. Попасть в громадный крейсер было проще, чем в юркий миноносец, особенно, с двадцати – восемнадцати кабельтовых, каждое орудие выпустило примерно по пятнадцать снарядов и “Полкан” получил удар в грот мачту, и продырявил ее, она была стальная. “Витязь” в переднюю дымовую трубу и в корму, а “Рюрик” в среднюю трубу и в каземат кормового бортового орудия лейтенанта Скорлупо, сказавшего: «Огрызается басурман63». А также подводную часть борта, под боевую рубку, не причинившего серьезного вреда. Зато, сегментные64 снаряды взорвались над миноносцем “Удзура” и стальные мчащиеся болванки, со скоростью пули прорубили три сквозных отверстия в миноносце, и сразу три фонтана воды забили через днище в корпус. Миноносец осел, сбавил ход, и в атаке участвовать более не мог.
9.14 Дистанция шестнадцать кабельтовых, Карл Петрович увидел, что один миноносец, над которым так удачно ухнул сегментный, стал отставать и разворачиваться, но, три других упорно шли вперед. Их напор могла остановить лишь сталь наших орудий, и без того, развивших максимальный темп стрельбы, и профессионализм комендоров. Они его продемонстрировали, причем, так как целей было три, а не четыре, то возросшее количество попаданий распределилось по меньшему количеству целей. В них попало тридцать снарядов, примерно в каждый по десять. Для кораблика с толщиной борта в треть дюйма, это было существенно. Так “Хатака” получил два снаряда в корму, в палубу и каюты экипажа, это все было бы ничего, но один попал в машину и миноносец резко сбавил скорость, а второй в носовой заряженный аппарат для пуска мин Уайтхеда, и оглушительный хлопок и взрыв отправил “Хатаку” на корм рыбам. По остальным миноносцам болванки сработали по касательной, или, не задев жизненно важные органы. Миноносцы противника отважно шли к своей цели. «Упорные самураи» – сказал вслух на мостике “Рюрика” флаг-офицер Егорьев.
Но дистанция составляет, уже одиннадцать кабельтовых, пушки бешено молотят в миноносцы, а большей частью в море. Иессен (Бурлаков) вспомнил о своем предназначении в этой жизни, выиграть войну, а может так получиться, то пара самодвижущихся мин утопит бронепалубный крейсер, и так глупо при первом выходе в море, да еще после такого удачного боя, да и ущерб противнику нанесен не хилый, вполне сопоставимый с ущербом от сухопутного сражения. Но внимание его привлек еще один взорванный миноносец противника, пораженный вероятно в середину корпуса снарядами в 6-дм, сразу в оба котла, и разодранный в результате взрыва на две части, которые сейчас и тонули. Но еще с бака било 12-фн орудие, и два сигнальщика стоящие поодаль упали сраженные очередным японским снарядом. «Все под Богом ходим», – подумал Карл Петрович.
Капитан 3-го ранга Кондо, превратился в сгусток энергии, демона, летящий на 28 узлах, и потерявшего чувство страха. Все его товарищи были подбиты или взорваны, да и ему жить лишь миг, но в этом мгновении и ощущается все твое естество, воздух становится тягучий, а мысли работают как никогда, и все вокруг, как в замедленном кино. Падает рядом горнист и штурман, срубает двух матросов с верхней палубы, замолкает орудие, так как сегментами русского снаряда срезаны канониры, остались лишь ноги на палубе, с которой стекает кровь. Да и пушка уже не нужна, одна, против этих великанов. Цунэмацу отдал приказ с семи кабельтов выстрелить тремя самодвижущимися минами, по второму крейсеру в отряде, первый уже отошел на недосягаемую дистанцию. И как только торпеды покинули аппараты, судьба перестала оберегать миноносец, отбросила его как кожуру мандарина, выполнившего, то, что ей режиссером жизни задумано, и сразу два десятка 3-дм и два 6-дм фугаса, а также сегментный снаряд, залетевший внутрь, и там взорвавшийся. Поставили жирный крест на судьбе флагманского миноносца “Хибари” и его храброй команды.
Самодвижущиеся мины системы Уайтхеда образца 1892 года, шли хищными акулами к своей цели на глубине в три ярда. С корабля они были плохо различимы, и вообще было непонятно, выпустил их японский миноносец или нет. Белые барашки волн скрывали их в толще воды, и три стальные сигары со ста тридцатью двумя фунтами взрывчатки в каждой, неслись к своей цели. На крейсерах задробили стрельбу и сотня глаз вглядывалась в волны, понимая, что все разрешиться в течение нескольких секунд. Но, мало обнаружить мину, в конце концов, её увидели, глаза людей округлились от ужаса. Все знали, что в одной самодвижущейся мине содержится взрывчатки в десять раз больше, чем в 12-дм снаряде, так еще и взрыв получается гидродинамический, повредит корпус корабля не только взрывчатка и части торпеды, но и сила удара воды по стальному корпусу. Все закричали: «Три торпеды по правому борту!»
Рулевой пытался отвернуть, но крейсер водоизмещением 7000 тонн, не так просто сместить с курса. Одна торпеда прошла за кормой “Витязя”, вторая практически попала в винты, и была оттуда выплюнута водой и потеряла ориентировку, по причине кавитации65, которая неизбежно возникает в районе винтов, то третья, на которой погибший уже минер нарисовал краской иероглиф Банзай, попала в кормовое котельное отделение крейсера и взорвалась, всей своей силой.
Одновременно, один из транспортов эффектно взорвался, вероятно вез боеприпасы, повредив и другие, рядом стоящие транспорты и пирс. Мощное УРА! раздалось над русскими крейсерами с левого борта и траурное молчание с правого. Контр-адмирал Иессен приказал задробить стрельбу.
На крейсере “Витязь” его капитан Риценштейн Николай Карлович выслушивал доклад о повреждениях от механика Гейко. Тот докладывал: “ваше превосходительство, мина разворотила борт в кормовом котельном отделении, заделать не представляется возможным, три кочегара обварились и в лазарете, остальные затушили котлы, отсек затоплен”. Старший офицер крейсера Ишутин, доложил капитану: «Корабль принял триста тонн воды, имеем крен три градуса, и осадка увеличилась на фунт, скорость более семнадцати узлов дать не можем, лучше идти на десяти». Данные, Николай Карлович и передал на флагманский крейсер “Рюрик”.
Высаживаться Карл Петрович не решился, так как вроде все было и разбито, наверняка японцы передали по флоту сигнал, и может подойти еще один отряд, а также сил пехоты, укрывшейся на берегу, было слишком много. Тем более, Иессен понял, лимит везения, что, является тоже определенной субстанцией – кончился. И Судьба ясно это дала понять попаданием торпеды в “Витязь”. Теперь бы только довести поврежденный корабль в свой порт. Отряд из трех крейсеров с чувством выполненного долга, взял курс на Владивосток.
Море встретило крейсера неспокойно. Волны доходили до двух с половиной метров. Ветер был в океане такой же, норд-норд-вест и хозяева морей шли экономическим ходом на базу. Поливаемые водой сверху и снизу, словно вода хотела смыть все злоключения с кораблей и очистить их.
В машинном отделении “Рюрика” разговаривали машинист Иванов и матрос 2-й статья Никитин:
– Как здорово япошке то врезали, да Фрол? – спросил Иванов.
– Конечно! Илья, а ты откуда знаешь? Ты, же только масло на подшипники поливал?
– Я Фрол, все знаю, и от подшипника моего ничего не скрыть. Только греться начинает – разгоняемся, стоп машина – перестраиваемся, а как артиллерия бухает, мне с моего поста слышно отлично. Да и друзья артиллеристы порассказали, как миноносцы япошек взрываются, транспорты тонут, да и наши артиллеристы Берг, Скорупо и другие, знатные специалисты посылают снаряды точно в цель.
Но, Никитин не унимался: “А кто они ежели не наши братья матросы им снаряды подают, да пушки заряжают”.
– Эвон ты куда клонишь, – прищурился Иванов, – агитировать меня хочешь?
– Нет, конечно, – сказал Фрол, – какой из меня агитатор, просто чудно это все, работают одни, а слава и медали другим?”
Карл Петрович, сидя в своей каюте строчил депешу, подробности о бое у Отару и Мурорана:
«Наместнику на дальнем востоке ЕИВ ИА Алексееву.
13 февраля вышел всем отрядом для предотвращения высадки седьмой дивизии японцев с острова Хоккайдо. В бухте Отару уничтожили три транспорта, предположительно с полком пехоты, от огня транспорты потоплены у причалов крейсерами “Витязь” и “Полкан”, пехота на берегу рассеяна и частью уничтожена, подавлены три батареи на берегу. Остальные четыре крейсера, находящиеся под моим командованием, приняли бой с седьмым боевым отрядом японского флота, в составе броненосца “Фусо”, деревянного корвета “Цукуба” и пяти канонерок. Наш отряд обошел корабли противника с двух сторон, и вызвали пожары на вражеских кораблях, а затем построились в кильватерную колонну и уничтожили все корабли противника. Наш отряд получил небольшие повреждения, среди офицеров потерь нет, из нижних чинов девятнадцать убито и тридцать восемь ранено. На следующий день крейсера “Богатырь”, “Россия” и “Громобой” я отправил во Владивосток. С тремя другими кораблями пришли в порт Муроран, и уничтожили еще три транспорта с полком пехоты и артиллерийским парком дивизии, на нас напал отряд миноносцев французского типа в сто пятьдесят тонн, который ожесточенным огнем, был частично отогнан, и частично уничтожен. В крейсер “Витязь” попала торпеда, но крен выровнен, и крейсера идут десяти узловым ходом во Владивосток».
Карл Петрович (Бурлаков) закончил писать рапорт чернилами, на замечательной бумаге, сидя в адмиральской каюте. Машины “Рюрика” изготовленные в Германии монотонно гудели. Хотя за бортом было умеренное волнение, крейсер почти не качало, и он уверенно шел в свой родной порт.
Крейсера "Дмитрий Донской" и "Россия" в бухте Золотой Рог, Владивосток, 1903 год
Через два дня утром 16-го февраля, крейсера, обмениваясь сигналами и прожекторами, повстречав у острова Аскольд, миноносец № 203 и поздоровавшись с капитаном Ильей Александровичем Виноградским, пройдя мимо мыса Эгельшед, вошли в бухту Золотой Рог. Там уже стояли “Россия”, “Богатырь” и “Рюрик”. Все корабли имели те, или иные повреждения, но над ними витала аура победителей, а это дорогого стоит.
Устранение повреждений
Контр-адмирал Иессен по прибытии во Владивосток, распорядился немедленно ставить в док крейсер “Витязь”, так как неизвестно сколь непредсказуемо поведут его переборки, а сам отправился по кораблям Владивостокского отряда. На каждый крейсер, куда Карл Петрович прибывал, согласно церемонии, горнисты играли “захождение”, затем барабанщики били “дробь”, а затем встречал вахтенный начальник и сопровождал к капитану корабля.
Первым посетил крейсер “Богатырь”. На “Богатыре” Иессен отметил сильно поврежденный нос крейсера, это был момент, когда после охвата отряда японцев, бой разворачивался с кормовых румбов японского ордера и мощный полубак русского крейсера был так неудачно подставлен под огонь всего седьмого боевого отряда. Увидел Иессен и уничтоженное палубное орудие. При построении офицеров наградил Сергея Борисовича Сагатовича – командира носовой башни 8-дм орудия за уничтожение канонерки “Майя” и старшего минного офицера Ярмештедта за потопление канонерки “Удзи”. Он объехал весь отряд. Затем попросил прибыть к себе начальника порта Греве Николая Романовича. Встретившись с ним в адмиральском салоне, они поприветствовали друг друга:
– Рад поздравить Вас с викторией, которую после Синопа, русский флот еще не одерживал ни разу, – произнес бывший капитан броненосца «Петропавловск», а затем начальник порта Порт-Артура.
– Любезности давайте оставим на потом, достопочтимый Николай Романович, а сейчас дайте все необходимые указания о постановке в док “Витязя”, в него попала японская торпеда, котельное отделение затоплено и требуется срочный ремонт.
– Помилуйте, – улыбаясь, сказал Греве, – вероятно, Вы еще от боя не остыли, к чему такая спешка? Сегодня вечером в честь Вас и всех офицеров отряда крейсеров устраивается бал в Морском собрании, всенепременно надо всем быть, приглашения уже разосланы, и вся подготовка идет полным ходом.
И Греве заговорщицки подмигнул, а затем продолжил распинаться:
– Поросята и осетры готовятся, коньяк и шампанское охлаждаются. От адмирала Старка и Макарова Вас ждут поздравительные телеграммы.
Тут постучал вестовой Никита и принес чаю, также спросил: «Чего еще изволите?»
Иессен сказал, как отрезал: «Обед через полчаса».
Голова матроса исчезла за дверью.
– Японские газеты помалкивают, – продолжил Греве, – но британская “Таймс” во всех деталях описывает Ваши подвиги, как и уничтожение “Фусо” с фразой: «Новейшие бронепалубные крейсера русских, только и могут топить старые броненосцы и деревянные корветы, а при встрече с новейшими кораблями, от них окажется лишь пшик». Но германские газеты восторгаются Вашей победой, с восторгом описывая характеристики бронепалубных крейсеров их проекта, и добавляя, что и броненосным крейсерам на определенных дальностях придется туго. Французы воспевают тактику крейсерской войны, как она более предпочтительна, чем тактика боя генеральных сил флота, хотя как бывший капитан броненосца “Петропавловск” позволю с ними не согласиться. Американцы, через газеты, посчитали деньги на создание нашего отряда и японские потери с транспортами, миноносцами, канонерками и пришли к выводу, что мы себя оправдали.
– Как пошло и цинично, по-американски, это звучит, – проговорил Иессен, а затем подумал: «Разве можно корабли и людей измерять деньгами?»
– И не говорите, – согласился Греве, собравшийся было уходить, готовиться к пиршеству.
– Воистину их Бог – деньги. Японцы встретят янки, потопят как котят, пока они заводят свои тестомешалки, устанавливающиеся на каждом новом корабле.
– Но, у них и новинки есть сказал Греве, например динамитная канонерка “Везувий”, чудо техники, снаряды не порохом выкидывает из труб, а сжатым воздухом! Звука выстрела не слышно, а в противника летят уже три снаряда с гремучим студнем весом в 1000 английских фунтов в каждом.
Динамитный крейсер «Везувиус» под парами, 1891 год
– В деле бы ее посмотреть, больше смахивает на ребячество? – парировал Карл Петрович, – один такой в крейсер попадет, и пиши, пропало.
– Но у японцев такие орудия не на динамитных крейсерах находятся, а на новейших субмаринах, которые к ним британцы завезли, – начальник Владивостокского порта был прекрасно осведомлен, – представляете, если одна такая «рыбка» вынырнула бы у порта Отару и запустила бы в один из Ваших крейсеров свой снаряд.
– Пробоина размером пять на пять метров была бы обеспечена, а крейсер гарантированно бы пошел на дно! – испуганно проговорил Иессен, не боящийся ни Бога, ни черта.
– Так что в грядущих выходах в море, которые будут еще не скоро, – Греве уверенно произнес, – мой Вам совет, будьте осмотрительнее.
– Волков бояться в лес не ходить, – парировал Иессен, – субмарина тихоходна, мы всегда сможем её обойти.
– Я Вас предупреждал, – нравоучительно произнес Николай Романович, – повреждения я смогу устранить, но поднять крейсер со дна морского – нет!
– И все же распорядитесь максимально на отряде крейсеров заделать все полученные в прошедшем бою пробоины от снарядов. На это понадобиться, судя по докладам с кораблей и моим расчетам до ста тонн стали. Особенно много необходимо кормовой части “Громобоя”, куда попал 8-дм фугасный снаряд с канонерки, – Карл Петрович пристально посмотрел на начальника порта, – также на этом корабле повреждена и дымовая труба, и надстройки.
Греве тщательно записывал, и со знанием дела произнес: «Думаю, за месяц дай Бог управимся».
Иессен воскликнул: «Месяц! И это в тот самый момент, когда Япония перевозит всю свою армию на континент! Вы введете мне в строй четыре крейсера через неделю, “Громобой” через две, а “Витязь” через месяц, да еще в доке его надо добронировать, хотя бы котельным железом в один дюйм. Он будет у меня флагманским, поставлю в голову колонны, и пусть фугасы ловит».
Греве был в растерянности: «Но материалы, но люди, но средства. Боже мой, что же мне делать?»
Иессен (Бурлаков) морщась и продолжая добивать собеседника своими железобетонными распоряжениями: «Материалы возьмем из резервов флота. Железо все, что есть в наличии действительно не достаточно. Предлагаю тогда транспорт, какой расклепать на листы обшивки. Людей с крейсеров матросов дам, да офицеров – механиков, кто лучше их в порядок корабли приведет. По средствам, из казны отряда будут оплачены все сверхурочные, да по полтине в день давайте доплатим всем, кто будет трудиться, и мастеровым, а также матросам, лишь бы корабли были готовы в срок».
На том адмиралы и порешили, выпив по стопке другой “Шустовского”, вспомнив былое, и разошлись.
