Алексей Николаевич Кукушкин
Броненосец «Варяг»
Родной порт
Как хорошо военному моряку в море, так же тягостно на берегу. Карл Петрович был в эти дни лицом номер один во Владивостоке. Все к нему спешили выразить свое почтение. Чиновники и дворяне, а также простой народ, хоть бы краешком глаза рассмотреть русского чудо – адмирала. Иессен (Бурлаков) начал с того, что хорошенько выспался, затем присутствовал на благодарственном молебне, после него в офицерском собрании, где толковых разговоров было не много, а с лихвой пафоса и бравады. Карл понимал, что им банально в последнем бою повезло. Отряд Владивостокских крейсеров оказался в нужное время в нужном месте, вероятно на этом строится и вся система крейсерской войны.
Прогуливался Карл Петрович и по Владивостоку, улицам Светланской и Алеутской. Посетил контр-адмирал ресторан "Тихий Океан", где насладился женским хором и тропическим садом. В общем, Николай Бурлаков решил максимально освоиться в доверенном ему временном персонаже, для решения поставленной задачи, которая была далеко не простая. Шестью бронепалубными крейсерами выиграть войну, ход которой откровенно саботируется на самом верху великой империи. Это, все равно, что боксеру завязать глаза и выпустить против пусть и меньшего, но все-таки зрячего оппонента. Так как он сможет увернуться против любого удара тяжеловеса, но, если тяжеловесу удастся нанести удар, что хруст костей, хрящей и кровь обеспечены. Что и случилось у Хоккайдо, где седьмой боевой отряд японцев попался, так сказать, на закуску новейшим бронепалубным крейсерам и получился закономерный итог. Потоплены броненосцы "Фусо", крейсера пусть и деревянные "Такао" и "Цукуба", а также три канонерки. Душа Николая ликовала, все чему он учился, в морской академии применил на практике. Эти мысли пришли ему в голову, когда он обедал в "Тихом Океане", под приятную мелодию фортепиано. «Черт возьми, умеют же предки накормить и расположить, это не Макдоналдс», – говорил в нем внутренний монолог, присутствующий в каждом рассуждающем человеке.
В курительной комнате ему принесли свежие газеты, из которых он узнал и о высказывании губернатора Миссисипи Джеймса Вардмана: "Образованный негр более опасен, чем преступник", и об ужасном пожаре 30-го декабря в театре "Ирокез" располагавшимся в американском городе Чикаго, где погибло шестьсот человек. Также газеты восхищались силой Ивана Поддубного и чудачествами Льва Толстого.
К Иессену присоединился в курительной комнате начальник штаба Будберг Алексей Павлович, со словами: “Честь имею. Я тоже посещаю эту ресторацию”. На приеме у коменданта Владивостока, офицеры только поприветствовали друг друга, а здесь выдалась минутка поговорить. Карл Петрович был старше на семнадцать лет, но, к выпускнику Михайловского артиллерийского училища и Николаевской академии Генерального штаба испытывал уважение. Тем более что Будберги древний дворянский и баронский род. Но, более всего Карла Петровича интересовала оборона крепости со стороны моря, так как сейчас разозленные японцы гибелью своего боевого отряда, вполне могут, не рыскать по морям в поиске невидимок, а обстрелять фугасами русский порт. И, лучше Владивостока, где крейсера встали на ремонт цели не сыскать.
Алексей Павлович Будберг заверил Иессена, что все пространство Уссурийского залива простреливается батареями на острове Русский, причем там две батареи с 10-дм 45-клб орудиями, и даже одна Великокняжеская батарея с радостью утопит любой вражеский корабль рискнувший подойти к нашим берегам. Причем мощные орудия, например батареи "Соболь" способны пустить на дно любой вражеский корабль. Но, есть и другие батареи, а также мины, и лед полуметровой толщины. Который сам по себе является мощной преградой для любого корабля и даже ледокола. Зайдя в него корабли японцев, лишаются своих главных козырей – скорости и маневра, и превратятся в дичь, а мы будем в роли охотников.
Русская 10-дм крепостная пушка длиной ствола 45 калибров образца 1895 года
Карл Петрович (Николай Леонидович) выслушал речь бравого начальника штаба. Но, послезнание ему говорило, что не далее, как 22-го февраля (по юлианскому календарю) батлшипы66 Камимуры67 будут кидать свои 8-дм фугасы с 10-кг мелинита в каждом из Уссурийского залива прямиком в город. Мощные орудия и минные заграждения помешать не смогут, так как у самураев будет их план. В то же время сегодня на дворе 18-е февраля, и еще есть в запасе пять дней, причем 23-го февраля предупредил хронокомпьютер броненосные крейсера "Якумо" и "Ивате" посетят залив Америка, а легкие "Касаги" и "Читозе" залив Стрелок. «Определенно этим стоит воспользоваться», – решил Николай Бурлаков.
Утром 21-го февраля Карл Петрович отправился на эскадру, оставленную на попечительство старших офицеров крейсеров. Первым Карл Петрович посетил крейсер "Россия", на котором уже закончили ремонт листов обшивки в носу корабля, и сейчас усиленно красили. Капитана не застал, а старший офицер Белинский Владимир Иванович проявил должную распорядительность, тем самым произвел на Карла Петровича благоприятное впечатление.
Поздоровался наш адмирал и с лейтенантом Фединым – командиром носовой башни 8-дм орудия, пустившего на дно японский крейсер "Такао", и кичащийся этим в каждом кабаке Владивостока. Был представлен и командир кормовой башни – князь Щербатов Александр Александрович, потопивший канонерку "Чокай", коптившая небо с 1888 года. Его отец – Александр Петрович, воевавший еще в крымскую компанию, мог бы им гордится.
Да, и во всем на крейсере "Россия" был образцовый порядок. Разбитое 3-дм орудие заменено, уголь погружен до нормы, нижние чины выглядели бодро и опрятно. Иессен заверил старшего офицера, что в своем рапорте на имя государя обязательно упомянет все подвиги офицера и экипажа крейсера "Россия". Контр-адмирал Иессен отбыл, на "Богатырь", про себя отметив, что "Россия" уже к походу готова.
Александр Федорович капитан "Богатыря" встретил Карла Петровича на верхней палубе. Всюду лежали куски металла, слышался бой молотков забивающих, разогретых точечными нагревателями, заклепки. Бронепалубный "Богатырь" был серьезно поврежден японскими снарядами: раскурочена носовая надстройка, бортовое 6-дм орудие правого борта уничтожено, и в данный момент заменялось запасным. В общем, крейсеру досталось. Иессен, думая о предстоящей встрече японских кораблей, про которую он никому ничего не говорил, спросил у Стеммана:
– Через сколько, по-вашему, мнению сможете выйти в море?
– Надеюсь, недели через две, несмотря на большой объем работ, хочу людям дать отдохнуть на берегу, поход был тяжелый. Здорово предотвратили ситуацию, с возможным обледенением, чехлы на орудия, иначе бы пришлось таранить неприятеля как при Лиссе в 1866 году.
Картина Ф. Колларца «Битва при Лиссе»
Иессен тоном, не требующим возражений, заявил: «А знаете милейший, сейчас ваяют историю прошлых веков, так сражение при Лиссе это и непобедимая армада, и сражение при Лепанто!»
Стемман раздумывая, сказал: «Ересь, какая то, ведь все знают, что было в восемнадцатом году? Три года без лета, а что было до этого, одному Господу Богу ведомо, зачем придумывать? Вот нас в гимназии Карла Мая реальной истории учили и лампочками без всяких цоколей пользовались и амальгаму умели туда заправлять? А, восемнадцатый год, от смерти Екатерины второй, это 1855 по современному календарю. Следовательно, похолодание глобальное было тридцать лет назад, мы с Вами прекрасно его помним, да и броненосец «Кэптен» тогда и затонул».
Подошел к старшим офицерам – Сагатович Сергей Борисович крепкий бородатый офицер, поздоровался, а глаза с хитрецой выдавали в нем опытного человека.
Стемман хвалясь: «Наш герой утопил канонерку "Майя" прошу упомянуть в рапорте на высочайшее имя».
– Непременно, – ответил Иессен, и отметив про себя: «Крейсер будет готов дней через десять», – отбыл на "Рюрик".
Каперанг Трусов Евгений Александрович встречал адмирала при полном параде, пригласил отобедать. Карл Петрович не отказался, и им компанию составил старший офицер Плазовский. Всех будоражил прошедший поход и бой, сошлись на мнении, что отряду крупно подфартило, и что, если бы не эта злосчастная торпеда в борт "Витязя" и развороченная корма "Громобоя", можно было бы считать, что обошлось без потерь. Но, и так большая удача, самураи будут вынуждены отвести из-под Порт-Артура часть кораблей, а также практически отстраивать два порта заново, что на таком отдаленном острове как Хоккайдо, населенного айнами, очень непросто. Обсудили подвиг крейсера "Варяг" и канонерки "Кореец", а также, что война идет уже три недели, и японцы высаживают много войск в Корее, но, страшного особенно ничего нет. Армия наверняка скинет все эти войска японцев в море, словно хозяйка крошки со стола, и большую часть, безусловно, пленит.
Карл Петрович разговаривая с этими людьми, вдруг понял всю глубину и простоту их души. Осознал, что они не свернут и будут верны матушке России до самой гробовой доски, как бы ни далека была Родина, она пропитала их мысли, чувства и помыслы, и можно было сказать иначе, где Трусов и Плазовский там и Россия.
Обед закончился. Иессен откланялся, и захотел проинспектировать еще и крейсер "Полкан" капитана Тундермана. "Полкан" стоял новехонький как с иголочки, все на нем было образцово, и под легкий зюйд, стоя на верхней палубе Карл, обозревал крейсер, сжимая кистью набалдашник сабли. Он любил тактильные ощущения в руке, и от оружия в особенности. Павел Карлович был моложе Иессена на десять лет, но был уже опытным офицером. Плавал и с Миклухо-Маклаем на корвете "Скобелев" в 1882-1884 годах. На канонерке "Кореец" принимал участие в героической артиллерийской битве с китайским флотом в устье реки Пэйхо, за что был награжден Георгием 4-й степени.
Канонерская лодка «Кореец»
Два других крейсера решено было проинспектировать завтра, благо других дел не планировалось, кроме плана, который витал у Карла в голове. Точнее их было три, у каждого свои плюсы и минусы. Иессен по дороге домой прокручивал их один за другим. План первый подразумевал, что необходимо пятью бронепалубными крейсерами выйдя заблаговременно из базы, по какому-либо определенному сигналу, о том, что японцы вошли в лед, атаковать концевого мателота и нанести ему максимальное повреждение. После чего отойти и скрыться. Нападение не произойдет для японцев безнаказанно. Либо подловить их при выходе, тогда бить по каждому поочередно. Но, тут есть несколько, – но. Возможно, японцы повредят один из крейсеров, и тогда что? Его бросить? Второй момент, а что, если японцы решат поворачивать все вдруг? В таком случае превосходства наблюдаться не будет. Опять же – миноносцы в полуметровом льду не опаснее санок, но, тогда им следует отойти заблаговременно. Но, опять возникает вопрос куда? Кого и как атаковать, и как скрыться? Приехав домой, Карл Петрович решил плеснуть себе немного "Киновского" и лег спать.
19-го февраля контр-адмирал Иессен, сияя мундиром и орлами на погонах, прибыл на крейсер "Громобой". Похожий на "Богатыря", как две капли воды, раненый крейсер был плавучим строительным объектом. Исправлять действительно было много чего.
Повреждения кормы, полученные русским броненосным крейсером "Громобой" во время битвы при Ульсане
И трехдюймовые орудия, надстройки, чьи рваные железные раны вызывали депрессию и не гармонировали с общим порядком на крейсере "Громобой". Иессен очень рассчитывал на этот опытный корабль и экипаж. И Карл (Николай) не выдержал и стал говорить на слегка повышенных тонах: «Почему не вызываете рабочих из порта? Не просите подмоги специалистами, мне надо, что бы Вы, – обратился Иессен к старшему офицеру Виноградскому Илье Александровичу и ревизору Татаринову, – ускорили ремонт крейсера».
После обеда, устроенному в кают-компании "Громобоя", где обсуждались разные темы. Лейтенант Николай Браше предположил, что война ведется из-за концессий на реке Ялу, на, что Павел Дьячков возразил, что есть более глубокие мотивы в любой области, начиная от родства императора, и покушения на Николая 2-го в бытность его еще цесаревичем. Да и вообще, что слово империя включает в себя слово провинция. До экономики Российской империи, которая развивается семимильными шагами.
Карл Петрович посетил крейсер "Полкан", стоящий в доке. Его капитан Николай Карлович сетовал: «Первый выход и торпеда в борт. Да, не просто в борт, а напротив машинного отделения».
– Много я всего повидал, – сокрушался Риценштейн, – и канонерками и миноносцами командовал, но, что бы бронепалубному крейсеру 1-го ранга мину в машинное отделение – такого не бывало.
– Ничего, – утешил Риценштейна Иессен, – похлопав по плечу, будет и на Вашей улице праздник.
– Когда еще это будет? Чувствую, застряли мы в ремонте надолго, благо при расчистке дока Цесаревича Николая появилась возможность ставить на ремонт корабли длинной до 167 метров.
– Все работы выполнял торговый дом «О.В. Линдгольм и К°», – у Бурлакова на информере появились дополнительные сведения.
– Но гранитные параллелепипеды все равно пришлось из Японии возить, так как в Уссурийском крае гранита не нашли, – Николай Карлович о чем-то задумался.
– Зато, – продолжил Иессен, – я дал приказ Ваш корабль слегка добронировать. Броневым поясом в 2-дюйма толщиной, а длинной во всю 430-футовую длину крейсера, высотой в 7-футов и весят бронеплиты 220 тонн никелированной брони. Что потребовало от государства средства в размере 230 тысяч золотых рублей.
– Испытаем, как держаться будет, как крейсер ходовые качества свои изменит, когда установим Вашу затею, – поддержал адмирала Риценштейн.
Спустившись в трюм «Полкана» Карл Петрович нашел, что корабль находится в полной исправности, торпедная пробоина заделана, вода откачана, трюмные механики готовят лист железа, который будет приклепан к корпусу. Так за беготней и заботами прошли три дня, и наступило 21-го февраля.
Варяг с немецкими корнями
14-го февраля по юлианскому календарю Всеволод Федорович Руднев сидел в доме губернатора в Циндао и читал телеграмму от Николая II. Там было сказано: "Любезный Всеволод Федорович восхищены мужеством и героизмом офицеров и матросов, находящихся под Вашим командованием. По соглашению с моим кузеном Императором Вильгельмом, Российская империя приобретает стоящий в гавани Циндао броненосный крейсер "Виттельсбах" и нарекаю данной мне Богом властью в "Варяг" – на страх врагам. Приказываю Вам принять командование, поступить в подчинение командующему эскадрой Порт – Артура адмиралу Старку, и не посрамить честь русского оружия. Николай II".
Броненосец «Виттельсбах»
Отбивавший на другом конце империи эту телеграмму Николай II, понятное дело не мог высказать всех чувств, которые его обуревали. Император думал: «Предательство, какое подлое предательство, его окружение причинили и ему лично, и Российской империи. Война, которая началась внезапно, и цели были убрать Россию с рынка нефти, как Европы, так и США, причем руками японцев. Единственный друг – император Вилли предупреждал меня об этом, а также о том, что Япония купила, не только "Ниссин" и "Кассугу", но и "Сиуфтшур" и "Трэйомф", а значит надо вооружаться на страх врагам. И первой руку помощи предложила Германская империя».
«Броненосец "Виттельсбах", – продолжил свои терзания самодержец Всероссийский, – был, конечно, белой вороной германского флота. Какой то, умник предложил орудия главного калибра поставить в увеличенном в два раза количестве! Видимо господин Крупп решил пролоббировать свои изделия и одним махом увеличить поставки орудий крупного калибра 24-сантиметра в два раза. И кайзер, спохватившись, во что обойдется такое перевооружение всего флота, схватился за голову и задвинул новый корабль на задворки империи с сокращенным экипажем. А, тут удача – кузен Ники решил пополнить флот в виду начавшейся войны».
Россия – большая и капитаны с матросиками найдутся, а также 10 миллионов золотых рублей или 20 миллионов марок не будут лишними в копилке кайзера. И сделка к обоюдной выгоде состоялась. Причем Николай 2 не посоветовался ни с Алексеем Александровичем, ни с Федором Карловичем Авеланом, уже второй год управляющим морским министерством. Типа не обязан, решу все сам.
Самодержец всея Руси сидит в кабинете и сопоставляет характеристики "Сиуфтшура" и "Виттельсбаха" (Варяг – бабаха, как изволил пошутить кузен Вилли). Водоизмещение "Варяга" больше на тысячу тонн, "Сиуфтшур" длиннее на 20-фн, но, уже на 5-фн осадка меньше. Вообще он похож на мощный крейсер, развитие типа "Асама"68. Скорость британца на японской службе составляет 19,6 узлов, у "Варяга" – 18 узлов, но – гарантированно, а не как на показных испытаниях, когда приглашались наемные кочегары и уголь просеивался по крупинке. Бронирование "Варяга" изготовлено из брони Круппа, толщиной 9-дм главный пояс, у англичанина 7-дм, но, простирающийся и до средней палубы, где были установлены 7,5-дюймовые орудия "хорошей погоды", стреляющие на дальность 70 кабельтовых. Нос и корму защищает 3-дм бронепояс. В свежую погоду, огонь могут вести четыре 10-дм и четыре 7,5-дм орудия. Они могли в минуту выпускать четыре 500-футовых69 снаряда и шесть 200-фунтовых70. В ответ "Варяг" в отличие от других "Виттельсбахов" лишили бортовых башенок 15-см орудий, а разместили дополнительно две башни главного калибра.
«Решение более чем спорное, но, оно было принято, на тот момент, и наша новая дорогая игрушка, – подумал Николай II смотря на красивую модель корабля, – может в минуту выпускать пару дюжин 140-кг (340-фн) снарядов и четверть сотни 62,8-кг (150-фн). Превосходство в свежую погоду, которая чаще всего и бывает не море, над противником, более чем в пять раз, а в спокойную в половину, что тоже является прекрасным результатом. Причем наш 9-дм броневой пояс японцы могут пробить, только с 10 кабельтовых, а мы их 7-дм с пятнадцати, 6-дм броня проницаема с двадцати пяти кабельтовых. Таким образом, – решил Николай II, – корабль хороший, и в руках Руднева, я надеюсь, сослужит достойную службу Российской империи».
Броненосцы типа «Виттельсбах». Продольный срез.
Капитан 1-го ранга Всеволод Федорович дочитал телеграмму и задумался: «Любопытно, что так всё повернулось. В начале, экипажи «Варяга» и «Корейца» грузят на стационеры в порту Чемульпо. Затем к ним приходят германские пароходы, и перегружают всех туда, а также моряков с «Севастополя» и казаков, охранявших дипломатическую миссию». Подобной оперативности и расторопности от шпица71 – Руднев не ожидал, да и от германцев то же.
Прибыв в Циндао, помимо миноносцев и канонерок сразу обратил внимание на отливающий черной краской броненосец «Виттельсбах» с необычными четырьмя башнями по диагонали. Закралась у Руднева мечта – быть капитаном этого корабля, да разнести японцев к чертовой бабушке.
«Решение конечно рискованное подобным образом разместить четыре башни главного калибра, в нос и корму огонь ополовинивается, да и более высокая башня, будет мешать башне, – привел свои сомнения Руднев уже капитану германского броненосца, решив подсластить пилюлю, произнес, – но зато в линейном Вашему кораблю не будет равных».
– В зависимости от дальности снаряды весом 140-кг покажут себя своей огромной начальной скоростью. А отличная механизация башен, позволяет, – как сказал капитан броненосца Штербах, – делать до трех выстрелов в минуту.
– Нашим артиллеристам еще учиться и учиться – ответил, вспоминая прошедший бой, где он потерял свой крейсер, Руднев.
С полученной телеграммой Руднев созвал военный совет офицеров “Варяга” и “Корейца”. Тридцать один офицер собрались в большой комнате германского посольства. Офицеры Балк и Лобода были легко ранены, остальные были живы и здоровы, несмотря, что перенесли тяжелый бой с превосходящими силами противника. Огонь японцев был так силен, что комендоры падали еще до, того, как успевали встать к орудиям, команды хотели бы получить передышку и отдых, но, война только началась, и, что такое за мнение, что герои – должны ехать в тыл, и получать почести, хотя враг не сломлен.
«Государь император правильно поступил, – подумал Всеволод Федорович, – что дал нам в руки новый меч, вместо попавшего в западню «Варяга». Он был хороший крейсер, но господин американский промышленник Чарльз Крамп, слишком удлинил машины, до семи метров, и недостаточно укрепил фундаменты в виду недостатка опыта постройки крейсеров 1-го ранга. Данное обстоятельство и послужило причиной частого выхода из строя. Если представить, что «Варяг» прорвался бы в Порт-Артур, то было бы стыдно перед сидящими здесь моряками с верной канонерской лодки».
Руднев, по-командирски, посмотрел на Беляева, Бирилева, Бойсмана, Бутлерова, Дурново, Засухина, Левицкого и других, затем подумал: «Наш «Варяг» встал бы в док в Артуре, или плелся на 16 узлах за «Севастополем», дело, конечно нужное, но неблагодарное. Но, кто сказал, что война вообще благодарное дело?»
Капитан 2-го ранга Григорий Павлович Беляев, бывший капитан “Корейца” взял слово:
– В телеграмме императора все сказано. Вам Всеволод Федорович государь Император доверил командование новым кораблем. Сколько снарядов выпустил «Варяг» по вашему рапорту? Тысяча сто? Вот и получайте германский броненосец со скорострельными орудиями. Причем если орудия «Пересвета» калибром 10-дюймов стреляют раз в полторы минуты, то здесь до трех выстрелов в минуту, благодаря лучшей механизации башен, то есть пока, например, «Пересвет» сделает три выстрела и возможно пристреляется, «Виттельсбах»…
– Прошу прощения, – строго сказал Руднев – «Варяг»!
– «Варяг», – поправился Беляев, – сделает тринадцать выстрелов и гарантированно пристреляется, добившись накрытия цели, и будет держать ее в вилке.
Степанов Павел Гаврилович артиллерийский офицер «Корейца»:
– Прелюбопытно, было бы, испытать «Варяг» в бою. И принести новую славу русскому оружию, ей Богу кораблик то не плохой.
Мичман Бирилев Павел Андреевич огласил на всю комнату:
– Господа, вопрос я как понял уже решенный, но, тогда два основных? Куда идем? Артур или Владивосток? И как нам туда попасть?
Руднев спросил присутствующих:
– Господа еще есть вопросы?
Мичман Балк своим баритоном выразил мнение окружающих:
– Веди командир, мы с тобой!
Все одобрительно загудели в лучших традициях русского флота.
– Тогда, – Руднев оглядел всех присутствующих, – собирайте матросов по командам и принимать броненосец, время на это два дня, по первой с нами останутся германские инструкторы, и пойдем под германским флагом. После сердечного союза трех императоров72 от 1881 года, мы практически одна держава, хотя, каждая из империй (провинций) имеет свой суверенитет, но государство фактически одно.
– Германский флаг, это бесчестно, – сказал мичман Александр Шиллинг.
Руднев парировал: «Не стреляющий корабль, соблюдающий нейтралитет может следовать, куда ему заблагорассудится, но, как только мы сделаем хоть один выстрел, по неприятелю, мы поднимаем славный наш Андреевский стяг, и уже становимся полноправным крейсером в составе флота. Такая постановка всех устраивает – господа?»
Все присутствующие одобрительно закивали, так как тонуть никому не хотелось.
Начались трудовые будни. Команда, похватав вещи, следуя за мичманами и старшинами, ринулась на броненосец. Германцев на нем было всего человек четыреста, из шестисот по штатному расписанию, и они с радостью сдавали «мокрый73» корабль, не вписывающийся в концепцию современного германского флота открытого моря, тем более что пришла директива принимать новый корабль, вооруженный как полагается 11-дюймовыми орудиями главного калибра. Русским и этот пойдет не то крейсер, не то броненосец, ни Богу свечка, ни черту кочерга. Хотя, как говорили германские офицеры, построен корабль на совесть и очень качественно, с хваленой немецкой пунктуальностью и множеством технических новинок.
– Три паровые машины общей мощностью 14000 лошадиных сил, – как отметил старший судовой механик Николай Лейков. На "Варяге", а этот был его единственный корабль, он допустил много ошибок, но, здесь Николай, ни в коем разе, не хотел допустить повторения пройденного. Он дотошно выпытывал у германских инструкторов, что, да как, так как в Морском инженерном училище немецкий преподавали.
Сергей Зарубаев – старший артиллерийский офицер "Варяга" принял башню А. Его подчиненный Эйлер Дмитрий Павлович, двадцатилетний юнец – башню Б. Мичман Александр Лобода стал распоряжаться палубными орудиями, а Василий Балк – башней С. Старший артиллерист с "Корейца" Степанов Павел Гаврилович – командовал в башне «Д». Они долго расспрашивали немецких артиллеристов, что, да как. Те торопились сдать корабль, отплыв на родину, пить пиво с сосисками, и ничего вразумительного сказать не смогли.
На следующий день, когда Руднев уладил все формальности в посольстве, и поднялся на борт "Варяга" его встретил дружный флотский экипаж. Бутлеров Александр Михайлович – был вахтенный начальник, так сказать от Бога, и на вновь принятом корабле российского императорского флота, все закрутилось и завертелось в интересах службы.
Франк Валерий – инженер-механик принял все котлы на броненосце, приказал развести пары, проверить запас угля, арматуру, трубки котлов и колосники.
Бойсман Владимир Васильевич доложил Рудневу, что всех припасов в достатке, кроме питьевой воды и лимонов, но, это можно докупить в Циндао в течение трех часов.
Всеволод Федорович последовал к себе в каюту. Портрет императора Вильгельма II, он убирать не стал, так как, уважал его за честность и прямолинейность, а во-вторых, за продажу Российской империи замечательного корабля, на котором он находился. В голове у капитана было и без этого много вопросов. Корабль офицеры и матросы, с трудом, но приняли. По запасам и припасам, вопросов и проблем не возникло. Дело, в том, что, если придется сражаться, а на этот счет у Руднева иллюзий не возникало, как пополнить боезапас? Всеволод Федорович принял решение отправить телеграмму на высочайшее имя, с просьбой отправить во Владивосток срочным образом пароход, с двумя боекомплектами для нового "Варяга". Курс Руднев решил держать также, во Владивосток, так, как Порт-Артур блокирован с моря.
«Если мы туда придем, то, только создадим новых проблем, – решил отважный капитан, – а во Владивостоке, есть возможность, как выписать жену, так и получить обещанный боезапас по железной дороге. К тому, же во Владивостоке только бронепалубные крейсера с миноносцами, и наличие там броненосца более чем желательно, для пользы дела и победы в войне».
Старший артиллерийский офицер Зубарев собрал своих товарищей артиллеристов, и спросил: «Как мы будем вести огонь? Прошу высказаться присутствующих».
Мичман Балк, насколько успел узнать свою вторую от носа башню, сказал: «У германцев здесь более чем все организовано. Снаряды небольшие, в 342 фунта74, но взрывчатки там 7 фунтов, как в нашем 10-дюймовом бронебойном снаряде. Бронепробиваемость снаряда не хуже, а скорострельность потрясающая, до трех выстрелов в минуту, если я правильно предыдущего командира фон Вестфахена понял».
Зубарев продолжил свои умозаключения: «Видим вражеский корабль, например крейсер "Асама"».
Мичман Эйлер, которого даже передернуло, от упоминания японского крейсера, интеллигентно, но воинственно произнес: «Всадил бы я в него не шестидюймовый, а 9,4575-дюймовый снаряд с 7 фунтами взрывчатки, а не с одним».
Зубарев невозмутимо продолжил: «Дистанция сорок кабельтовых, я из своей башни даю выстрел фугасным снарядом, все равно, рыб кормить, перелет», – и обращаясь к Эйлеру: «Ваша башня вторая, вам и стрелять».
Эйлер произнес: «Если по пеленгу просто перелет, опускаю чуть ствол, произвожу выстрел, надеюсь на накрытие».
Балк и Степанов в один голос, их заинтриговало новое задание касающиеся их специальности: «Видим накрытие, переходим на беглый огонь».
Зубарев менторским тоном: «Хорошо, но противник приближается, все четыре башни отстрелялись с перелетом, я сам опускаю ствол на один градус, и недолет».
Эйлер предполагает: «Если действительно идет сближение, и корабль противника приближается, то, я не меняю направление ствола, и возможны попадания».
Балк говорит: «Смотрю по ситуации, если попадания были, чуть опускаю ствол, если не было, то действую по обстановке».
– Вопрос еще, – продолжил Зубарев, – снаряд на 40 кабельтовых летит 11 секунд, перезарядка у нас 20 секунд, вполне есть время слегка поправить башню по высоте и по направлению.
Зубарев похвалил: «Молодцы! Суть понимаете. А если против нас два противника? Что предпочтительнее? Вести огонь по одному кораблю, или по обоим?»
Балк ответил: «Раз у нас такой замечательный корабль предлагаю обстреливать двух противников, потому, как одно дело вести огонь спокойно, зная, что тебя не обстреливают, а совсем другое дело, чувствовать, когда трясутся поджилки, орудия неприятеля, направлены прямо на тебя, и отсчитывать секунды, перед его залпом, это совсем другое дело, точность снижается».
– Ежели нам придется вести бой с двумя противниками, я главный в носовой группе башен, ты, – показал Зубарев пальцем на мичмана Балка, – в кормовой группе башен.
– Еще вопрос, – сказал властный Зубарев, – бронепробиваемость наших орудий? Кому и что удалось узнать?
Степанов сомневающимся тоном: «Честно говоря, немцы поставили на "Варяг" орудия облегченные, которые, наверное, не знали куда пристроить. Вес австрийского орудия завода Шкода76 – 28 тонн, здесь стоят такие же только 24-тонные орудия Круппа, соответственно они полным зарядом не стреляют. Снаряд супротив австрийского весит 140 килограмм, против 229-киллограмового австрийского и начальная скорость снаряда две 2260 футов в секунду, против двух 2370 футов в секунду у австрийцев. Но зато, скорострельность достигает трех выстрелов в минуту. Соответственно ниже бронепробиваемость у имеющихся в нашем распоряжении орудий, супротив австрийских примерно процентов на сорок.
Зубарев, глядя на всех, произнес: «Может дать телеграмму генерал-адмиралу и купить в Австро-Венгрии восемь – десять орудий 238-мм, весом в 28 тонн, и снаряды к ним? Перевес составит примерно сто тонн водоизмещения, корабль осядет дюйма на два, но, это не критично, зато мощь возрастет в два раза».
– Докладываем командиру, – подытожил собрание Зубарев, – с артиллерией все в порядке, как решили артиллеристы нового броненосца в составе российского императорского флота.
Тем временем губернатор Циндао капитан цур зее Оскар фон Труппель сам ошарашенный такой новостью с передачей Российской империи броненосца "Виттельсбах" решил посетить корабль, уже занятый русскими офицерами и матросами и выяснить все детали и оказать посильную помощь.
