Алексей Николаевич Кукушкин
Броненосец «Варяг»
Катер доставил его к трапу, совместный русско-германский караул сыграл восхождение и губернатора встретил Всеволод Федорович и бывший капитан корабля Артур фон Штербах. Приветствовали губернатора. Всеволод Федорович после формальных вопросов, о здоровье императора Вильгельма и погоде, попросил загрузить еще пятьсот тонн вестфальского угля в дополнение к шестистам пятидесяти имеющимся на броненосце. Еще пятьсот 240-мм/140-кг снарядов к орудиям главного калибра, имеющимся в арсеналах Циндао. За все заплатит русская казна, а сейчас корабль собирается на войну, отомстить за вероломное нападение на бронепалубный крейсер "Варяг" и канонерки "Кореец" и защитить в этом регионе интересы, как Российской империи, так и Германской. Если лишить Японию – марионетку Великобритании части кораблей, то, это пойдет на пользу обоим странам в данном регионе, тем более: Российская, Германская и Австрийская империи по сути одно государство, только управляемые разными монархами, чисто для удобства администрирования.
Дальнейшие речи, звучавшие уже на прощальном обеде в кают-компании, были о, том, что русские и германские войска разбили Наполеона в 1870 году, но, злодейка – Англия сумела отделиться от метрополии, пользуясь тем, что образовался пролив Ла-Манш, размыв меловые скалы Дувра. Именно для этого надо строить мощный флот, сейчас потренироваться на Японии, а потом совместными усилиями взяться и за Англию.
Губернатор уехал за полночь, здорово навеселе. Русское гостеприимство, это Вам не германские сосиски с капустой. Броненосец спал, не спал только революционер Петров Прохор Пахомыч, который собрал кружок молодых матросов и разговаривал: «Вам товарищи служба нравиться?»
– Бесправная скотина ты, а не матрос, – обратился он к салагам, – что не так, боцман сразу персик, если офицеру попадешься на глаз, так под ружье, а ответить не моги.
Но, даже юные матросы не поддержали Пертова. Пребывание под огнем неприятеля, спасение, а теперь обретение нового дома, отрезвляюще подействовало на молодых матросов, и в бредни о братстве поверили они не особенно.
– Ведь ежели все равны, – рассуждали потом Бершацкий Илларион и Близнюк Владимир, – кто будет управлять кораблем, кто стрелять из орудий. И если в зубы не дать, так корабль в грязи зарастет, кому же прибираться захочется? Эти идеи хороши в коммуне, возможно на заводе, но, не на боевом корабле.
С утра 16-го февраля (все даты далее приводятся по Юлианскому календарю, Григорианский календарь еще придумают только в 1919г). К "Варягу" на носу и корме, у которого красуются герб Виттельсбаха – красивый лев с крыльями на синем фоне.
Подошли лихтеры с большими качественными мешками угля и лихтеры со снарядами, немцы народ очень точный и там было ровно пятьсот тонн угля, и пятьсот снарядов калибром 24-сантиметра. В других лихтерах, были продукты, припасы, Руднев проверил расчет с берегом, но, за день экипаж долгов наделать не успел.
По расчетам старшего штурманского офицера Евгения Бернеса, что он и доложил Рудневу, Тсусимский77 пролив следует форсировать ночью, когда обнаружить идущий без опознавательных огней корабль, практически невозможно. До острова Квельпарт78, обходить который Бернес планировал южнее, трехсот тридцати миль, соответственно, идущему экономической скоростью "Варягу" требуется 33 часа. Темнеть начинает примерно в 17.30, соответственно выходить надо завтра в полдень. Затем следует прибавить скорость до пятнадцати узлов, но, что бы искры из дымовых труб не вылетали. Форсировать Цусимский пролив в темное время суток, за двенадцать часов – 180 миль, следует сделать, обязательно поправку на течение и ветер, но, это уже как повезет. Ну, и дальнейший путь до залива Петра Великого 550 миль, надо держать узлов двенадцать – пятнадцать. Тем более что Евгений Андреевич был опытным специалистом, изучал Белое море, а там гидрография очень сложная, привел на Дальний восток миноносец "Властный", а в 1903 году стал старшим штурманом на крейсере "Забияка" и плавал в этих водах.
За те три дня, что предшествовали передаче корабля, соблюдался режим секретности, но герои боя при Чемульпо, не могли совсем уйти от вездесущих журналистов, да, в, то время это было и не принято. Поэтому различные, в первую очередь германские, затем французские и итальянские журналисты узнали о новости. Затем раструбили, уже на следующий день, по своим изданиям следующие заголовки: "Русские подняли упавший меч", "Крейсер Варяг воскрес со дна морского", "Руднев идет мстить".
Англичане и японцы узнали об этом еще на следующий день, когда "Варяг" уже обогнул остров Квельпарт и двигался в темноте к южной оконечности острова Цусима.
Японский линкор "Микаса"
Тем временем, корреспондент Сеппинг Райт, а заодно и советник самого адмирала Того, сидит в салоне гигантского броненосца "Микаса", пьет чай и разговаривает с японским адмиралом Хейхатиро: «Зачем, по Вашему мнению, русские купили этот германский броненосец».
– Что он один может? – задал встречный вопрос японский адмирал.
Райт ответил: "Я изучил его возможности, по Jane’s Fighting Ships, и могу сказать, что он эквивалентен по возможностям русским броненосцам-крейсерам "Пересвет".
– В эскадренном бою его бояться тогда не стоит, – заметил Того.
– Но он может много нанести бед на коммуникациях?
– Наша война, – Того пристально изучал собеседника, – все идет по плану, разработанному мной и Вами еще до войны. Русский флот закупорен в Артуре. Два новейших броненосца русских повреждены. Фактически мы уже выиграли войну в море. Осталось дожать этих русских в Артуре и Владивостоке, как угрей в своей норе.
– Согласен с Вами адмирал, – Райт уже изучил собеседника от подошв ботинок до волос на голове, – но собака, загнанная в угол, может здорово покусать. Русские хорошо ответили Вам огнем эскадры и береговых батарей, когда Вы решили их проинспектировать, после ночной минной атаки. Но, конечно же, затопленные "Варяг" с "Корейцем", это плюс, а также потопленные: "Боярин", "Маньчжур" и "Енисей" существенно снизили возможности эскадры русских и в минной войне, и поддержке сухопутных войск со стороны моря.
– Но русские исхитрились и сгрызли кость, – Того отпил чай, одновременно делая вдох, – в виде 7-го боевого отряда адмирала Ямада.
Райт, чуть подумав, ответил: «Данная ситуация не более чем досадная случайность. Сейчас 1-й боевой отряд блокирует Порт Артур. Убрать его оттуда мы не можем. Второй боевой отряд объединенного флота адмирала Камимуры движется к Владивостоку, чтобы покарать непослушных гайдзинов. Третий боевой отряд адмирала Девы, находится в данный момент, при главных силах флота, а 4-й при втором. Для поимки "Варяга", воскресшего из пепла, предлагаю немедленно телеграфировать Катаоке и Того – младшему, пусть ищут германский броненосец или в Цусимском проливе, или при выходе из него, возможно, повезет Камимуре и он потопит Руднева уже у Владивостока.
Того, нахмурив лоб, через какое-то время произнес: «На все воля Богов», – и отдал необходимые распоряжения.
Наши герои, на новеньком корабле, подошли к проливу, как и предполагалось. Вошли в него в сумерках и тумане. Вдали виднелись маяки, японцы их для удобства активного судоходства не гасили. Море слегка штормило, и волны били в правую угловатую скулу корабля с гербом Виттельсбахов на форштевне. Броненосец, отметил Руднев, был очень ходкий и легко взбирался на волну. Пару раз отворачивали в сторону от огней, виднеющихся вдалеке, и к утру, уже обогнули Цусиму, взяв курс на Владивосток.
Евгений Бернес стоял, склонившись над картой весь в напряжении, постоянно требуя от впередсмотрящих и марсовых всей информации, что к ним поступает. Старший офицер Вениамин Степанов, то же находился на вахте, и обеспечивал работу корабля.
В сонных городах Пусане79 и Симоносеки80 забегали матросы, пары в котлах были разведены, якорные цепи стали выбираться и японские корабли пошли в темную ночь на поиск неприятеля. Если у контр-адмирала Катаоки были, хоть и устаревшие, но достаточно мощные корабли в виде броненосца "Чин-Йен" и крейсеров "Ицукусима", "Мацусима" и "Хасидате" обладавшие крупнокалиберной артиллерией. То у молодого адмирала – Того младшего, который во всем хотел подражать – Хейхатиро Того старшему, имелись лишь крейсера: "Сума", "Чийода", "Акицусима" и "Идзуми". Но, как не мчались японцы, на всех парах, вываливая в иссиня-черное небо снопы искр, как не опрашивали всех рыбаков, попадающихся на пути, броненосец "Варяг" они так и не нашли.
К утру ветер сменился на западный, бортовая качка сменилась продольной качкой, и корабль-призрак без огней, но с четырьмя башнями направился курсом на Владивосток, удовлетворенно констатировал Всеволод Федорович.
Возмездие
Контр-адмирал Иессен собрал капитанов крейсеров на флагманском "Богатыре" вечером 21-го февраля, выслав вестовых заблаговременно. За бортом крейсера мела заунывная вьюга и было страшно холодно. Казалось, никому нет дела, до замерзшего Владивостока. Но дисциплина собрала и подчинила капитанов крейсеров. Стемман пришел из своей каюты, в кают-компанию. Адмиральского салона на "Богатыре" не было, и Иессену пришлось довольствоваться просто отдельной каютой. К нему на борт поднялись капитаны: Арнаутов, Тундерман, Трусов, а Риценштейн с Дабичем прибыли чуть позднее. Извинились за опоздание, объяснив, что им просто было дальше добираться.
Карл Петрович обвел всех присутствующих взглядом (Николай Бурлаков, как мог, соблюдал торжественность и важность) и произнес:
– По конфиденциальным сведениям, завтра с утра, к Владивостоку явиться сам адмирал Камимура81 со своими броненосными крейсерами: «Идзумо», «Адзума», «Асама», «Якумо», «Ивате», а также бронепалубными крейсерами «Касаги» и «Иосино».
Лица собравшихся капитанов заметно погрустнели.
– Противники более чем серьезные, – прервал затянувшуюся паузу, капитан "России" Арнаутов.
– У нас, лиц ответственных за оборону наших дальневосточных рубежей, есть различные варианты действий, – продолжил Иессен.
– Информаторы у Вас, то, что надо, – заметил, крутящий в руках курительную трубку, Дабич.
– Во-первых, – продолжил Иессен, – отсидеться в порту, как будто котлы прогреваем, дескать, крейсера у нас бронепалубные, и орудий у нас меньше, и ремонта корабли требуют. Но, это только теория, конечно, мы так не поступим.
Тундерман задумчиво обратился, как будто к самому себе: «Да у обывателей вся надежда на нас на флотских, даже на береговую артиллерию не надеются, как не нас».
– Второй план, – продолжил Карл Петрович, – напасть на коммуникации противника у Квельпарта или сходить в залив Вакса, или же вообще на траверз82 Токио?
Капитан 1-го ранга Трусов, встрепенувшись, сказал: «Лично я, поддерживаю второе предложение. Раз мы в эскадренном сражении противостоять не в состоянии, а объективно, мы можем через два часа вывести в море лишь четыре крейсера, то логично, было нанести япошкам удар в их слабое место, а именно по коммуникациям. И привести в гавань несколько жирных купцов с грузами? Кто за принятие данного предложения?»
Некоторые, уже были готовы поднять руки, но, не успели. Карл Иессен снова взял слово и продолжил вести совещание. Ему за стальным бортом крейсера вторил лед своим треском.
– Но, что скажут горожане, если мы уйдем, что будет после нашего возвращения? Сохраним ли мы честь? Предлагаю, уважая традиции русского флота драться! – предложил контр-адмирал.
Арнаутов кивнул. Стемман сказал: «Да». Тундерман решительно произнес: «Драться, так драться». Трусов подняв взор к небу: «На все воля Божья». Риценштейн уточнил у Иессена: «Чем помочь отряду, тем, кто находится вынужденно в ремонте? В то время пока Вы сражаетесь. Вообще, как Вы видите предстоящий бой?»
Иессен говорит, обращаясь к командиру крейсера «Громобой», который стоит в ремонте с разрушенной кормой и «Полкана» получившим торпеду в машинное отделение:
– Ваша задача – быстрее отремонтировать корабли, они очень нам нужны. Бой вижу в том виде, что когда японские броненосные крейсера втянутся в ледовое поле, а сейчас оно полметра толщиной, то на свободной воде останутся «Касаги» и «Иосино», вот против них и направим свой первый удар. Затем обстреляем выходящий головной из ледового плена крейсер, потом второй, а там как Бог даст. Если выберутся, прибавим скорость и отойдем в океан, а там ищи нас свищи, затем вернемся – героями.
Присутствующие одобрительно закивали, как болванчики, идея поставить на службу Императорскому флоту природные условия, в частности лед, вдохнула свежий воздух, и родил надежду на успешное прохождения испытания.
– Причем, попросим Вас, – обратился Иессен к Риценштейну и Дабичу, – сообщать нам по радио или ракетами, каждые десять залпов японцев. Что бы мы напали, когда у противника будут полупустые погреба. Соответственно, если Камимура выпустит по Владивостоку примерно половину снарядов, я думаю, он так и поступит, то и нам, справиться с ним будет легче, так как в арсеналах у японских броненосных крейсеров останутся бронебойные снаряды, а они будут прошивать небронированные наши борта, и надеюсь, половина не взорвется!
– За одно это утверждение милейший Карл Петрович вас к Георгию представить надо, – обнял по-дружески Дабич.
Капитаны крейсеров обсудили детали предстоящей операции. После отъезда капитанов с флагмана, на крейсерах стали разводить усиленно котлы, надели чехлы, на орудия, в общем, на кораблях почувствовали предстоящий выход в море, причем срочный. Матросы судачили: “Что за срочность? Даже отдохнуть после тяжелого выхода не дали, да наградить всех не успели”.
И вот в ночь с 21-го на 22-е февраля, под завывание вьюги, вдоль заранее проделанному ледоколом "Надежный" пути прошел флагманский бронепалубный крейсер 1-го ранга "Богатырь" ведущий остальные русские крейсера, в количестве пяти единиц, на встречу с неизвестностью. Они растворились в ночной тьме, шли строем фронта на юг, с дальностью до полумили между крейсерами, огней не включали, и зоркие марсовые видели лишь тени соседних мателотов. Но, тем не менее, утром, когда рассвело и были на восемьдесят миль южнее Владивостока и увидели на горизонте на дальности четырнадцать миль одиночный военный корабль, и весьма крупный. Причем было видно, как корабль уже заметил крейсерский отряд чуть раньше. Что поделать, у большего корабля, и наблюдатели находятся выше, – подумал Иессен, и отдал приказ к бою. Комендоры заняли свои места, боевой лазарет развернут, кочегары и машинисты развели пар на полную мощность. Все офицеры на своих постах, прожектора закрыты и опущены под бронепалубу, расчеты мелкокалиберных орудий укрыты во внутренних коридорах, и так далее.
Но, к великому удивлению Карла Петровича, который уже был готов дать бой одиночному кораблю, и тогда перехватить японские корабли явно не успевали, встречный корабль поднял Андреевский флаг! Наверняка, какой то, отвлекающий маневр кого бы ни было. Но когда броненосец с удвоенным количеством башен главного калибра лег в дрейф, и все восемь орудий на нем находились в диаметральной плоскости, и от высокого борта отвалил катер, и направился к "Богатырю" в принципе, все сомнения отпали. Когда на палубу поднялся улыбающийся и здоровый Руднев Всеволод Федорович в сопровождении Степанова и Бернеса, вообще вся команда прокричала, – «Ура!» Улыбки появились на лицах, обычно суровых матросов.
Иессен пригласил нежданных гостей на завтрак, Стемман присоединился и офицеры с "Варяга" то же. Формальные приветствия остались в стороне. Спасшиеся из Чемульпо, быстро позавтракав, перешли к сути дела:
– Восторгаюсь Вашим мужеством 27-го января. Выйти вдвоем против шести противников и восьми миноносцев, это подвиг достойный практически бою брига "Меркурий". – Думаю, Ваши имена будут навечно запечатлены в списках российского императорского флота.
– Да сегодня 22-е февраля, двадцать шесть дней всего прошло, мы приняли в Циндао по приказу государя императора броненосец "Виттельсбах" и переименовали его в "Варяг" по высочайшему повелению государя императора. – Приняли корабль. Миновав Цусимский пролив ночью без огней, почти прибыли во Владивосток, но тут встретили Вас, – рассказал Всеволод Федорович.
– По моим данным, сегодня адмирал Камимура должен подойти к Владивостоку и обстрелять его, в отместку за наш рейд к Хоккайдо”, – направил разговор в рабочее русло Бурлаков.
Присутствующий Стемман улыбнулся.
– Да уж, читали в газетах, как вы уничтожили и "Фусо" с "Такао" и три канонерки. На что похоже чувствовать, что вражеские корабли вот, вот затонут? Ваш подвиг, не менее значительный, чем наш. Вы, по крайней мере, утопили несколько кораблей противника, – сказал Степанов.
– Но как Камимура будет бомбардировать Владивосток? там, же льда полуметрового, на пять миль примерно от берега? Орудия не достанут, – поинтересовался старший минный офицер Берлинг Роберт Иванович.
– Важно не это, а то, что в японском отряде, милейший Всеволод Федорович будет присутствовать крейсер "Асама", согласно Вашему рапорту ушедший в док на ремонт. – А, это согласитесь, как-то не вяжется с Вашим геройством в Чемульпо, – Иессен поглядел на офицеров.
– Не может быть. Вероятно, там будет присутствовать крейсер "Токива", его систершип?
– По моим точным сведениям это "Асама". И хоть вы на данный момент подчиняетесь адмиралу Старку, находящемуся в Порт-Артуре, и других инструкций вероятно у Вас нет, я прошу, и это в Ваших интересах вступить под мое командование и отразить набег японцев на Владивосток, – попросил Руднева Иессен.
Всеволод Федорович, недолго думая, и переглянувшись с Берлингом, ковырявшимся в тарелке и Степановым, который пригубил стопку коньяка, сказал: «Я и "Варяг" к Вашим услугам, постоим за честь матушки России!»
Офицеры подняли бокалы и произнесли тост за победу русского оружия, затем договорились, что "Варяг" держится в кильватере отряда, в случае отрыва крейсеров действует по обстановке.
– Пусть знают, все Ваши моряки, – заверил Руднева Иессен, – даже если мы немного отойдем, то Вас не бросим, перегруппируемся и вгрыземся во врага всеми силами.
– Причем, – как сказал Иессен, – погода свежеет, барометр роняет стрелку, и если, шторм разыграется, японским броненосным крейсерам придется туго, в связи с низким бортом, грех этим не воспользоваться.
Руднев произнес: «Очень хочется отомстить этой "Асаме" за внезапное нападение».
– Отстоять город Владивосток, – сказал Стемман, – мне этот город очень уж нравится, если бы не лед, то была бы славная база флота.
– Ледоколов можно больше здесь держать, – ответил Иессен, – и никаких проблем. – Причем, надо тебе выйти из базы, – сломал лед и вышел. Приблизился неприятель, – и пробивается сквозь льды без ледокола, своими корпусами. А можно еще и стальные канаты вморозить и мины, что бы противнику веселее было.
– Все обсудили господа, далее пошли фантазии, – подытожил Иессен, – давайте по своим кораблям, и да поможет нам Бог!
И отряд из четырехбашенного угловатого броненосца и пяти крейсеров, который обрел внезапное усиление, взял курс на родную базу, и вскоре увидели два дозорных японских крейсера.
Русские бронепалубные крейсера, ведомые "Варягом" обнаружили приземистые бронепалубные крейсера у острова Аскольд, на расстоянии сорок кабельтовых. По предварительной договоренности "Варяг", который по силе залпа стоил всех четырех бронепалубных крейсеров Владивостокского отряда, открыл огонь по "Касаги" намереваясь поразить его, и не дать уйти к броненосным крейсерам. Бронепалубные крейсера открыли огонь по "Иосино", но пока только из 8-дюймовых орудий. Контр-адмирал Иессен (Бурлаков) – решил не мешать башенным орудиям вести пристрелку огнем среднекалиберной 6-дм артиллерии.
14.15 Японские броненосные крейсера играют роль стреляющих ледоколов, в двадцати пяти милях отсюда. Контр-адмирал Иессен (Бурлаков) решил, что, его план полностью удался, бронепалубные крейсера противника удалось застать врасплох. «На улице мороз в – 31 градус Цельсия, брр очень холодно, и волны достаточно свежие, видно у самурайских кораблей перекатываются через палубу и застывают ледяными глыбами», – подумал штурман "Варяга" Евгений Бернес.
«Причем на море, сыны микадо даже не смотрели, и наши первые залпы были для них полной неожиданностью», – отметил для себя Карл Петрович (Николай Леонидович).
Броненосец "Варяг", как видел Руднев, сперва выстрелил с недолетом, затем вторая башня мичмана Эйлера то же с недолетом, затем Балк, черт его подери, послал свои снаряды чуть левее "Касаги" и Степанов перекрутил, и султаны от взрывов стали позади японца. У бронепалубных крейсеров эллипс рассеивания был еще больше, но, в целом Иессен был доволен пристрелкой своего отряда, могло быть зело83 хуже. Словечко это – зело, в смысле весьма и очень, повелось еще с петровских времен. Японцы на своих бронепалубных крейсерах еще только начали расчехлять орудия и набирать скорость.
14.16 Командир башни – А и старший артиллерист крейсера "Варяг" Зубарев направил 24-тонные орудия в нужном направлении, и 140-киллограмовые снаряды легли как надо, рядом с "Касаги". Остальные комендоры послали снаряды по направлению, который указал главный артиллерист. Двадцать четыре султана воды встали рядом с японским бронепалубным крейсером, и капитан Идэ Ринроку уже решил, что следует отсюда убираться под прикрытие старших братьев. Причем один из снарядов русских упал в опасной близости от его крейсера. Второй ударил в 114-миллиметровый гласис бронепалубы, сделанный из экстрамягкой никелевой брони; взорвался, вспучив палубу выше и осколками, вышедшими вверх порубившими весь расчет 12-фунтового орудия.
Бронепалубный крейсер «Иосино»
Капитан "Иосино" насчитал рядом со своим более маленьким крейсером шестнадцать султанов воды, значительно меньших, чем у "Касаги", но, тоже решил не искушать судьбу. К счастью, попаданий не было.
14.17 Дистанция между загонщиками и дичью сократилась до тридцати семи кабельтовых, русские по-прежнему шли на 18 узлах, а японцы смогли набрать пока только 10. Самураи, тоже, дали ответные залпы, но пока безрезультатно. Зато русские комендоры, нащупав дистанцию, подключили средний калибр, и если японским морякам было до этого боязно, то, тут совсем стало: «дело – труба»84.
Броненосец "Варяг" выпустил до двадцати снарядов главного калибра. Зубарев приказал стрелять снарядами АР в 2,6 калибра с 3,5-килограммами взрывчатки, в надежде поразить на крейсере "Касаги" котлы и машины. Русский снаряд буквально смел кормовую надстройку на японском крейсере, разрушил дальномер и раскидал сигнальщиков.
Александр Лобода обходил орудия своей батареи левого борта. Если на броненосцах "Виттельсбах" среднекалиберная артиллерия была представлена девятью орудиями на борт калибром 6-дм, то "Варяг" был опытным кораблем и сюда поставили пять орудий калибром в 7,5-дм. Пока корабль принимали, и без этого дел хватало, затем переход полный тревог, а сейчас бой, и Александр решил показать, что могут современные крупнокалиберные пушки. Снаряды были двух видов АР с тремя с половиной килограммами взрывчатки и Common c кило 1,7-кг. Лобода приказал стрелять АР, успев лично проверить наводку двух орудий, а три другие навели наиболее опытные артиллеристы Андрианов Петр, Балаев Арсений и Башмаков Михаил. В минуту удалось выпустить 25 снарядов, по крейсеру, скрывшемуся в разрывах снарядов и брызгах воды. Один снаряд поразил "Касаги", ударив в пятый отсек под бронепалубу, затопив сухарную и шкиперскую кладовые. Второй снаряд попал во вторую дымовую трубу; отрубив от нее метра три, так, как она была однослойная, в отличие от дымовых труб на русских бронепалубных крейсерах, висеть ей было не на чем.
Руднев прокомментировал происходящее Степанову: "Изголодались наши молодцы по бою, хотят отомстить японцам на оскорбление в Чемульпо, а оно смывается только кровью".
Командиры бортовых плутонгов на Владивостокских крейсерах: лейтенант Васильев на "Богатыре", лейтенант Плансон на "России", мичман Постельников на "Рюрике" и лейтенант Гейко на "Полкане", то же открыли ураганный огонь по "Иосино". Вражеский крейсер получил удар фугаса в полубак и один килограмм тротила раскрыл корпус как розочку. Бог огня большой затейник. Второй чиркнул в корме по бронепалубе в 45-миллиметров и вылетел вон, третий ударился и взорвался о гласис в 4,5-дюйма, и волны получили доступ внутрь корабля. Затем последовал опять удар в корму с мощным взрывом. Восьмидюймовые башенные орудия русских крейсеров постарались в эту минуту на славу. Повезло Сагатовичу с "Богатыря". Фугасный снаряд с 6-фн тротила врезался в бортовую 5-дм артиллерийскую установку и силой взрыва, не только исковеркал ее, но, и осколками разнес весь расчет, который просто перестал существовать. По палубе разлетелись руки, ноги, головы, будто взорвался гигантский человеческий осьминог.
Капитан "Иосино" поморщился от череды попаданий в его корабль, и скомандовал: «Лево руля». Существовала опасность врезаться в остров Аскольд, или застрять во льдах вокруг него, но это еще как Аматэрасу распорядится, а если остаться на прежнем курсе, путь к Нептуну гарантирован, тем паче храм Нептуна стоит в столице Российской империи Санкт-Петербурге, прямо за ростральными колоннами.
14.18 Капитан "Касаги" Идэ Ринроку, видя, как достается шедшему за его крейсером "Иосино", как взорвалось орудие на палубе, сколько снарядов падает неподалеку, то же приказал: «Лево руля». Грациозный крейсер направился в обход острова с красивым названием Аскольд. Японцы и сами начали отвечать из орудий и комендор кормового орудия лейтенант Масо, списанный с флагманского "Микасы" за пьянку на берегу, попал на бронепалубный крейсер и ему представился случай показать свое мастерство. Снаряд с донным взрывателем системы Индзюина взорвался силой 10-килограмм мелинита под носовой надстройкой, разворочав небронированный борт.
Руднев поморщился, матросы стали крестится. Мичман Бутлеров с матросами аварийной партии побежал тушить пожар. Артиллеристы крейсера продолжили вести огонь по "Касаги", который к этому времени практически повернулся кормой. И сразу получил в него 140-килограмовый снаряд АР с 3,5-килограммами взрывчатки прямиком в броневую палубу, и пробил 2,5-дюйма сталеникелевой брони, и взорвался под ней, разворочав борт, куда сразу стала поступать вода. Крейсер "Касаги" стал садиться кормой. 7,5-дюймовый снаряд батареи Александра Лободы уничтожил кормовое 12-фунтовое орудие. Дистанция перестала сокращаться. Японские крейсера достигли скорости 18 узлов; густой дым из труб, стелящийся за ними, мешал пристрелке.
Мичман Балк смотрит в бинокль и приговаривает: «Врезали им хорошо, но уходят подранки!»
Адмирал Камимура, находясь в двадцати пяти милях от боя крейсеров, принял сперва первые залпы русских кораблей за раскаты грома. Но получив доклады марсовых и радиста, который рассказал о воплях в эфире, перебиваемый чужими радиостанциями, стало понятно, что русские крейсера заблаговременно выйдя из своей базы, напали на бронепалубные крейсера капитанов Ринроку и Идзу.
Хиконодзё, не стал унывать или сожалеть. Данные качества не достойны настоящего самурая княжества Сацума. На все воля Богов, зато есть понимание, что там, у острова Аскольд противник, который собирается драться. Значит, в нем тоже присутствует самурайский дух, это одновременно хорошо и плохо. Плохо, что придется драться с равным по духу противником, не как лев с бараном. Хорошо, в том плане, что не каждый сможет с самурайским духом сладить, он увлекает, прогоняет разум, и совладать с его присутствием может редкий герой.
С флагманского батлшипа85 "Асама" поднялись сигналы, для других броненосных крейсеров – прекратить обстрел города и совершить поворот последовательно. На данный момент 14.20 по Владивостоку было выпущено до двухсот снарядов и погреба на его броненосных крейсерах были наполовину пусты. Но, подумал контр-адмирал, с бронепалубными крейсерами русских, в количестве шести единиц справиться и наш средний 6-дюймовый калибр, благо борта у русских голые, без брони. Ну, а 8-дюймовые орудия добавят. Два отряда японских кораблей устремились на соединение друг с другом, что должно произойти, по расчетам флагманского штурмана Хирабуми через 30 – 35 минут. Двигаться во льдах, его английские инструкторы не учили.
Хиконодзё развернул свои корабли совсем практически на юг. Он хотел исключить возможность возвращения бронепалубных русских крейсеров в свою базу. Тяжелые корабли японской линии, круша полуметровый лед в тридцатиградусный мороз, направили свои мощные туши, следуя приказу адмирала на новый курс.
Наблюдатели с сопок окружающих Владивосток закричали: «Наши флотские, врезали двум японским кораблям. Кикимора уходит! Ура!»
Контр-адмирал Иессен, стоя на мостике "Богатыря" комментировал происходящие события, обращаясь к капитану крейсера Стемману:
– Первый акт мы выиграли, но, как построить бой дальше?
– Я бы поставил палочку над первым крейсером японцев, потом на втором, ну, а потом пора и честь знать ушел бы в море, тем более неприятель от Владивостока отходит, серьезных разрушений не выявлено, пожаров нет. Наш долг, по защите города, мы перед Государем императором и Россией – выполнили.
– Согласен с Вами, но, пока еще минут десять гонимся за собачками, – сказал Карл Петрович, и опять припал к биноклю.
И русские крейсера не прекращали погони ни на миг. Отряд русских бронепалубных крейсеров в период времени 14.21 – 14.25 всадил в "Иосино" первый 8-дюймовый снаряд, который снес фок – мачту, разорвал все растяжки, и упал на 5-дюймовое орудие правого борта и, раздавив его, покалечил еще орудийный расчет. Второй 8-дюймовый снаряд разбил в щепки наполненную водой, во избежание пожара шлюпку. Последующие 6-дюймовые снаряды попали шесть раз: один подлетел под броневую палубу, и, прошив коффердам86, наполненный углем, влетел в машинное отделение, пройдя над машинами, и ударившись в противоположную стенку, застрял в угле. Ещё один попал в верхнюю палубу позади 6-дюймовых орудий, ранив кое-кого из расчетов. Третий пробил надводный борт рядом с грот-мачтой и, пролетев практически до противоположного борта – взорвался. Четвертый прямым попаданием и взрывом об 4,5-дюймовую сталеникелевую броню гласиса броневой палубы уничтожил кормовое 6-дюймовое орудие на "Иосино". Пятый ухнул, где то в корме. Шестой уничтожил 12-фунтовое противоминное орудие левого борта. В общем, крейсер получил множественные повреждения всего за десять минут боя. Но, и сам огрызался в эти минуты отчаянно, видимо кораблю, как живому существу, жить очень хотелось, и он сражался, как мог, сосредоточив огонь своих орудий на "Богатыре". Флагманский крейсер получил четыре 6-дюймовых фугаса с шестью килограммами мелинита каждый. Первый разрушил борт у фок-мачты рядом с ватерлинией, и мичман Терентьев поспешил заделывать пробоину вместе с матросами. Второй пробил борт рядом со средней трубой и взорвался лишь о противоположный борт, к счастью, не воспламенив 6-дюймовые снаряды, подаваемые к орудию на верхней палубе. Третий убил двух матросов из спасательной партии мичмана Терентьева, а тот и подумал: "Еще говорят, снаряд дважды в одну воронку не падает". Четвертый взорвался на обшивке в носу. 5-дюймовые орудия "Иосино" вызвали пожар в корме "Богатыря", попав туда четырьмя снарядами. Два хлопка на верхней палубе, ранили несколько комендоров. Пара недолетов, оцарапала краску на крейсере, попортили матросские койки, а также хлопок в носовой каземат – безрезультатно.
