Алексей Николаевич Кукушкин
Варианты выполнения судостроительной программы 1881 года. Влияние на Русско-японскую войну 1904—1905 годов
WAR-альтернатива: «Память Азова» вооружается исключительно 8-дюймовыми орудиями
Крейсер 1-го ранга «Память Азова» был перевооружен на десять отличных 8-дюймовых/35 калиберных орудий, размещенных одна в носу, другая в корме, четыре на спонсонах и четыре в казематах. Орудия ближнего боя были представлены двадцатью 47-миллиметровыми/43-калиберными орудиями. Остаток водоизмещения в сто тонн были потрачены на улучшение бронирования орудий главного калибра. По мысли Генерал-адмирала по 125 снарядов на ствол для крейсера со скорострельностью два выстрела в минуту было много. Решено остановиться на 60 выстрелах на ствол, так как часть орудий стрелять не будет, другая будет находиться на стороне противоположной вражеской, часть будет повреждена, а снаряды и заряды останутся. Снарядов на борту будет шестьсот, что достаточно для любого противника, а ведь их надо обслуживать и периодически порох в них менять. Также имелась сотня тяжелых, 133-килограммовых снарядов, на дальности до сорока кабельтовых, 8-дюймовые орудия фактически превращались в 10-дюймовые, и крушили более мощного противника, видно в этом и состояла хитрость артиллерийского комитета МТК. Аппарат, для пуска самодвижущихся, мин было решено оставить лишь один, для потопления пароходов с контрабандой или добивания агонизирующего крейсера противника.
На дворе 1890 год и командует броненосным крейсером Российского императорского флота, по замыслу данной альтернативы, младший флагман флота Тихого океана Чухнин Григорий Павлович. Ему доложили: «Ваше Высокоблагородие перед нами броненосный крейсер „Асама“, недавно прибывший из Британии, и вступивший во флот Микадо».
Прогуливающийся по мостику «Асамы» капитан 1-го ранга Симадзаки Еситада стал рассматривать российский крейсер в бинокль. Он подумал: «Это один из тех наглецов, которые нанесли оскорбление флоту микадо при Чифу. Только что выигранную войну с Китаем, превратили в банальный захват Кореи, с которой до поднятия уровня Мирового океана на 200 метров мы были единым целым! Это наша земля. Подъем национального духа и экспансию на континент заткнули сорока миллионами золотых рублей, но мы их не проели, не пропили и не растратили на роскошь. Наша роскошь – лаконичная мощь новых кораблей. Мы построили мощный флот из таких красавцев как броненосцы, которые стоят в базе Сасебо и шести броненосных крейсеров, фактически броненосцев 3-го класса, которые по своим техническим характеристикам и оригинальным решениям превосходят наголову все устаревшие рангоутные российские крейсера. Им пора понять, что грядет новый век, век мощи японской империи».
У Симадзаки брат погиб в том бою при Чифу. Он был на крейсере «Чиода» в тот момент, когда туда попал 12-дюймовый снаряд с «Николая I» и отправил того в нокдаун. Быстро в голове у Симадзаки, при взгляде на верхнюю палубу крейсера, созрел план, согласно которому ввязавшись в бой с «Памятью Азова», а им быть может только он, отважный самурай отомстит за смерть брата и потопит наглого русского, а победителей так сказать не судят. Ну а если прилетит пара снарядов, то заделаем чепчиками, и дело в шляпе. Когда сигнальщик сказал: «Пятьдесят кабельтовых». Крейсер «Асама» развернув две башни в сторону красивого белоснежного крейсера с тремя трубами и флагом с голубым диагональным крестом дала залп.
Чухнин не поверил своим глазам. Он вытянул шею и выпучил глаза. Мощная новая махина 10600 тонн водоизмещения перла на них, на полной скорости в 21 узел с большим буруном у носа, чему способствовали мощная энергетическая установка в 18000 лошадиных сил, дым из всех труб, так японец еще и начал пристрелку. Ни о каком приветствии речи быть уже не могло, и боцманские дудки и горн возвестили о боевой тревоге на корабле. Крейсер «Память Азова» напрягая все свои машины в 8500 лошадиных сил, разогнал 6600 тонн водоизмещения до 16 с небольшим узлов. Воистину была схватка Давида и Голиафа, но Российский императорский флот никогда не отступал и как сказал Ганнибал: «Рубикон пройден».
Агенты не врали о плохой подготовке комендоров у потенциального врага, и японец действительно в течение десяти минут не мог пристреляться, выпустив за это время восемьдесят снарядов главного, 8-дм калибра, каждый из которых мог стать серьезной проблемой.
– Этак они весь свой боезапас на корм рыбам изведут, – сказал старший артиллерийский офицер «Памяти Азова», – по данным Jane’s у них всего их по восемь десятков на орудие!
– Этот справочник и соврать может, так как информация не отражает скорострельности орудий и может быть искажена в угоду политическим интересам.
– Об этом я не подумал, – сконфуженно ответил Василий Васильевич Селитренников и скомандовал, – огонь!
Дистанция была примерно сорок кабельтовых, и он решил стрелять не всем бортом, а два залпа, затем еще два и еще два, придуманный им метод и разученный комендорами, это было лично его изобретение. В дальнейшем получило название «русского типа стрельбы». Если российский крейсер давал шесть выстрелов в две минуты, то японец шестнадцать 8-дюймовых и пятьдесят 6-дюймовых, что составляет примерно 4,6 тонны стали против 0,5 тонны чугуна, так как в целях экономии на русском императорском флоте применялись более дешевые снаряды, на стороне российских канониров остается лишь меткость.
Море вокруг «Памяти Азова» закипело от столпов близких попаданий, но отметил Чухнин: «Мы пристрелялись сразу, что ставит Василия Васильевича на две головы выше безымянного самурая, управляющим огнем орудий своего корабля».
Когда на часах показывало 10.42, то первый залп русского крейсера в направлении «Асамы» лег отлично, дальность составляла 25 кабельтова, но ее постоянно контролировал японский корабль, как более быстроходный.
Первый российский снаряд ударил супостата за кормовой башней в 88-мм бронепояс, пробил его и взорвался. Пять килограммов пироксилина так бабахнули, что прогнулась броневая палуба, а палуба выше вспучилась до потолка, начался пожар.
– Чарку командорам, – произнес довольный Чухнин, – заряжай еще.
Но тут удача улыбнулась японцам, вечно везти российским морякам было не дано.
Прошла минута, и сразу два японских снаряда попали в «Память Азова». 8-дюймовый ухнул на полубак, в район носового клюза якоря. Все согнул, исковеркал и рассыпался на миллион мелких, словновулканический песок, осколков.
– Здорово приложило, – сказал находящийся рядом боцман Дудин, – но взорвался снаряд практически сразу на обшивке, знать япошка фугасами стреляет.
Второй 6-дюймовый ухнул в грот-мачту и силой взрыва снес ее, издали это выглядело эффектно, но боевая ценность «Памяти Азова» не пострадала.
– Избавляемся от всего лишнего, – сказал Чухнин первому помощнику, -я давно предлагал снять рангоут, и весу бы освободилось тонн пятьдесят и целей для фугасов противника было бы меньше.
Симадзаки Еситада в бинокль увидел, как рухнула грот мачта русского броненосного фрегата и на полубаке было зачинался пожар. Лицо его не выдавало ни чего, а в душе все ликовало, наконец то комендоры пристрелялись, наконец то сейчас последуют и другие попадания. Но второй помощник доложил о попадании русского снаряда, что он натворил бед, пробил бронепояс и вызвал пожар. Перед Еситада стоял выбор оставить корабль на прежнем курсе, или отойти подальше, а то возможны следующие пробития с более тяжелыми последствиями. Но дух самурая победил осторожность и Симадзаки решил остаться, он посчитал попадание случайностью, да еще эти гайдзины стреляют одновременно и 6-дюймовыми и 8-дюймовыми орудиями, так как планы перевооружения на единый калибр были ему не известны.
– Воистину если Господь хочет покарать кого либо, он лишает его разума, – вспомнил самурай поговорку произнесенную английским наблюдателем, а на японском флоте они были повсюду, словно это не японский флот, а филиалRoyalNavy, только военный советник с его корабля убыл с дизентерией, а нового прислать не успели и Еситада обрел самостоятельность, за которую сейчас как расплачивался, так и наслаждался.
– Но стоит признать пристрелялись они на отлично, пожалуй, даже британские морские волки, лучше бы не сделали, жаль, что столь отличный экипаж плывет на устаревшем корабле, или наоборот за счастье для нас, – прозвучали слова японского капитана, обращенные к своему флаг-офицеру, вытянувшемуся по стойке смирно рядом с капитаном.
Выбор был сделан, и следующий залп «Памяти Азова» вновь лег кучно вокруг японского броненосного крейсера, а один 8-дюймовый снаряд попал прямо в верхнее 6-дюймовое орудие, раскурочил его, и крупные осколки посекли прислугу, и пробили значительные бреши в первой дымовой трубе. На этот раз Симадзаки Еситада убедился в болезненности укусов русского белого лебедя, своими глазами. Куски окровавленного мяса долетели до боевой рубки, но Еситада был самураем, ему не привыкать.
В ответ опять прилетел один 8-дюймовый, разбивший кормовой ял в щепки, которые в свою очередь как брызги кометы прошили несколько человек, а два 6-дюймовых попали в бронепояс на уровне ватерлинии. Броня выдержала, а волны смыли следы попаданий.
Чухнин, с удовлетворением заметил: «А все-таки, одна из 6-дюймовок „Асамы“ замолчала».
– Сейчас мы можем в этом убедиться, – произнес старший артиллерийский офицер, – если верить сухим цифрам из английского справочника мы должны сейчас выкинуть белый флаг, так как шансов у нас нет, но мы же деремся, полны решимости не только дать отпор, но и победить.
Следующий залп «Памяти Азова», рассчитанный Василием Васильевичем упал почти весь по носу японца, так как из за повреждения дымовой трубы у японца тяга в носовой группе котлов понизилась и скорость на пару узлов упала, чего Селитерников не рассчитал, и уничтожил прямым мощным попаданием 12-фунтовую скорострельную пушку, вместе с расчетом и боеприпасами. Над носом японского корабля потянулась струйка дыма.
Капитан Еситада видел как его комендоры стреляют часто и отчаянно, вода вскипает во всем квадрате где находиться российский крейсер, и два 8-дюймовых попали в цель. Первый вошел в середину корпуса, под главную палубу и там взорвался, а второй разрушил еще одну шлюпку, оторвал у нее нос, она на одном креплении раскачивалась и горела. Пара 6-дюймовых снарядов попала в бронепояс, а так бой шел уже треть часа. Крейсера выпустили более сотни снарядов каждый. Дистанция немного увеличилась и составляла 35 кабельтовых. Ожесточение, с которым сражались японские моряки стоило профессионализма российских матросов. Стреляя в японцев, они приговорили: «Получай подарочек узкоглазый, а мало добавим ещё».
Капитан японского крейсера не понимал сложившейся ситуации и рассуждал: «Как его более мощный корабль с четырьмя башенными 8-дюймовыми орудиями и семью 6-дюймовыми орудиями с каждого борта, запускающее до восьми десятков снарядов каждые две минуты, не может одолеть российский броненосный крейсер фактический броненосный фрегат десятилетней давности постройки с полным парусным вооружением?»
Хоть японцы и сбили грот-мачту, но это не уменьшило силу крейсера. Да он горел, но стрелял он не менее часто и сильно, а главное точно. В двух местах пробит бронепояс, выбито два орудия: 6-дюймовые и одно 12-фунтовое, вызван пожар в корме, а также получены попадания между носовой башней и казематом.
Чухнин прокомментировал ситуацию первому помощнику Иванову: «Мол много и часто стреляют, вот и попали случайно четыре раза за минуту».
Поврежденный, но грозный российский крейсер «Память Азова» снова огрызнулся всем бортом, шестью 8-дюймовками. Один снаряд попал в 7-дюймовый бронепояс, под боевую рубку японского недоброненосца, а так как дистанция была 35 кабельтовых, то шансов пробить ее у снарядов Пермского завода не было. Остальные снаряды упали рядом. Чухнин приказал повернуть руль на пару румбов левее, во-первых, чтобы сбить наводку комендорам противника, а во-вторых, вдруг самураи не заметят, и мы продырявим какой-либо важный отсек у крейсера противника.
Японцы обстреляли тот квадрат, где должен был быть российский крейсер, лишь один фугас не долетел, и попал под самый нос крейсера, вызвав подводный гидроудар по медной обшивке. Через несколько мгновений над ним пронеслась громада «Памяти Азова», огрызаясь изо всех стволов: на этот раз 87-килограмовый снаряд – посланник смерти, попал между носовой башней и казематом шестидюймовых орудий. Взрыв стон, слезы сопли…
Японцы сделали поправки на курс корабля под Андреевским флагом, результат не замедлил сказаться: два 8-дюймовых угодили в носовую часть, которая сразу же загорелась, и бурый дым с пламенем, стал прорываться из развороченного полубака. Пять 6-дюймовых снарядов настигли российский крейсер, который и убежать не мог, и был явно слабее противника: два попадания пришлись в корму, третий тоже, четвертый в полубак, а пятый угодил в кормовую боевую рубку.
Чухнин приказал по чуть-чуть поворачивать штурвал и дистанцию сократить. Японский капитан в виду неопытности, что ли, проморгал этот маневр.
10.52 – Капитан 1-го ранга Чухнин, наблюдал из носовой боевой рубки уже двадцать минут, как ведется бой, и думал: «Да, японский крейсер сильнее, он похож на броненосец, на который не хватило денег, или для японцев, таких маленьких людей, построили миниатюрный кораблик, броненосец, и назвали броненосным крейсером. Но скорость у него была отменная, броня хорошая, а орудия исправно, с точностью метронома, стреляли, неся смерть православным. Уже десяток русских людей преставились, от нескольких попаданий, машины крейсера мощно двигали его массу, а шесть 8-дюймовых орудий прикрытых 10-дюймовой броней, исправно и точно стреляли в неприятеля».
Раздался очередной залп, отвлекая Бурлакова от размышлений. Стоявший поблизости наводчик, закрыл уши и открыл рот. Шесть 87-килограмовых снарядов устремились в «Асаму». Дистанция на данный момент времени составляла двадцать восемь кабельтовых.
«Вот он „золотой снаряд“ прямое попадание в боевую рубку, и сотни осколков, сила взрыва и огня обрушились на крохотное забронированное пространство», – увидел результат работы 8-дм орудий Чухнин.
Капитан Симадзаки Еситада видел все происходящее, как в замедленном кино. В амбразуру ворвался огонь и первым двум офицерам оторвало головы, других посекло осколками, а его чьим-то телом припечатало к противоположной стенке боевой рубки, и он отключился.
Ответный огонь «Асамы» в 10.52 повредил переднюю дымовую трубу «Памяти Азова», словно её срезало бритвой, и унесло на противоположный траверз, тяга в носовой кочегарке упала, упала и скорость на два узла, теперь белый лебедь превратился в птицу, попавшую в силки. Японский 6-дюймовый фугас британской выделки, ухнул под носовой спонсон 8-дюймового орудия, долетел до вспомогательного котла Бельвиля и там взорвался, сея смерть и разрушения. Еще один взорвался у грот-мачты, плюс 6-дюймовый мелинитовый фугас изуродовал до неузнаваемости адмиральский салон, картины, мебель, бар, откуда вытекал коньяк, пытавшийся так нелепо, своей сущностью потушить пожар. Бурлаков глазами Чухнина видел все это, понимая, как тяжко приходится его судну, он вдруг ощутил любовь почти пятидесятилетнего моряка к своему кораблю как к родному дому, как к старому боевому товарищу, как к другу, все вместе взятому. Он видел его постройку и испытания, морские переходы, шторма, вздыхания корпуса от преодоления океанских волн, хлопанье парусов и остановки в различных портах. В данный момент, его корабль «Память Азова» бился насмерть со всей квинтэссенцией морской силы запада, врагом, превосходящим белоснежный крейсер во всех отношениях, и бился блистательно. Вот враг, не выдержав мощи и точности огня стал делать правый поворот и развернулся к «Памяти Азова» носом, а носовая башня неуспевала за виражом корабля, боковые орудия остались совсем неудел. Скорость супостата была по-прежнему 21 узел, что соответствовало сближению на 3 1/2 кабельтов в минуту, дистанция перед маневром была тридцать кабельтовых.
10.53 – Дальномерщик прокричал: «До противника двадцать семь кабельтовых»
– Залп, – скомандовал Василий Васильевич, и стал смотреть на попадания снарядов, но из-за резкого перемены курса попаданий, видно не было, но произошло накрытие цели, что тоже хорошо.
– Когда же ты попадать то начнешь? – сквозь зубы произнес Чухнин, по его мнению, противник был уже очень рядом.
10.54. Дистанция между противниками составила 23 кабельтова. Вновь залп шести 8-дюймовок «Памяти Азова». Произошло прямое попадание бронебойным в скулу полубака, выбито второе 3-дюймовое по калибру, или 12-фунтовое по весу снаряда орудие.
Время 10.55. «Уже 20 кабельтовых, подходящая дистанция, – думает Василий Васильевич, – практически дуэль».
«На этой дистанции, – вспоминает главный артиллерист характеристики своих орудий, – наши 8-дм/35-кал орудия могут пробить 5-дюймов высококлассной брони Круппа, а англичане заразы забронировали башни „Асамы“, которые являются и по совместительству и пороховыми погребами броней в 6-дюймов, но американца Гарвея. Какой маразматик мог на это решиться? Что, если бы перед японским броненосцем был корабль с 10-дюймовой или 12-дюймовыми орудиями или попадание придется в амбразуру орудия?»
Митя Прохоров с товарищем Иваном Никоновым, зная сколько стоят снаряды и заряды, закладывая подарочек в орудие, приговаривали: «Это приданное япошке, что бы жилось богаче!»
Белоснежный крейсер вновь окутался черным дымом от пороха и шесть бронебойных снарядов понеслись в сторону надменного самурая. Продольный, анфиладный огонь ужасен и беспощаден. Особенно губителен он был для японских броненосных кораблей, им в целях экономии как весовой нагрузки, так и удешевления строительства скроили на броневых траверзах, как на элементах явно излишних в бою линейном, а тут подвернулась именно такая ситуация, которую никто не ожидал. В виду близкой дистанции, а корабли продолжали сближаться, в цель попали два снаряда. Первый вошел в нос, прошел весь небронированный полубак, как горячий нож сквозь масло, и взорвался об каземат левого борта, вызвав детонацию зарядов. Вся прислуга, а это около тридцати матросов испарились в тот же миг, зачинался пожар. Второй 8-дюймовый снаряд пробив бронепалубу и миновав погреба, прошил корпус и коффердам и взорвался подводой уже на выходе из корпуса, «Асама» стал вбирать воду как дуршлаг.
Время 10 часов и 56 минут. Дистанция составляет всего 17 кабельтовых, а это для морского боя словно выстрел в упор. Снова бортовой залп шести 8-дюймовых орудий «Памяти Азова», на этот раз японский крейсер развернулся не носом, а уже под 45-градусов, и на нас, видит Чухнин, уже наводились 6-дюймовые орудия левого борта, да и башня главного калибра заканчивала разворот, и сейчас направит два своих дула в нашу сторону. Наши снаряды накрыли цель, а один направился в носовую башню, пробил 6-дюймовую броню, выкованную по методу Гарвея, зацементированную и закаленную, и там взорвался, вместе с оставшимися двадцатью зарядами, это был настоящий вулкан. Все артиллеристы носовой башни испарились, а их души направились к Аматерасу. Носовая часть «Асамы» была разрушена, мостик снесен, шлюпки, кран-балки, все полетело в разные стороны. Единственный из уцелевших офицеров на корабле отдал приказ переменить курс и убегать от русского корабля, благо машины были в исправности и даже в таком разрушенном состоянии броненосный крейсер был отличный ходок.
1889 год
Состоялась в Европе Всемирная выставка 1889 года, которая проходила в Париже, с 6 мая по 31 октября. Это была пятая из десяти крупных выставок, которые проводились в городе с 1855 по 1937 годы. На выставку приехали более тридцати двух миллионов посетителей. Самым известным сооружением, возведённым для экспозиции и сохранившимся до наших дней, является Эйфелева башня. Экспозиция была приурочена к празднованию столетия штурма Бастилии, который положил начало Великой французской революции. Кроме того, выставка рассматривалась как способ поддержки экономики и выхода Франции из экономического спада. Принят закон о социальном страховании рабочих.
Корабли в постройке и достройке
1) Бронепалубный крейсер «Адмирал Корнилов». Летом 1889 года, в Кронштадте, на крейсер была установлена артиллерия, которую испытали в октябре этого же года. В августе 1889 года крейсер вступил в строй.
2) Броненосный корабль «Император Александр II». Достраивается в Новом Адмиралтействе. В течение первой половины 1889 года на броненосце «Александр II» были установлены основные и вспомогательные механизмы. В июле Ижорский завод доставил на верфь девять из четырнадцати броневых плит барбетной установки. Остальные плиты всё ещё лежали еще на заводе выделанные «вчерне».
25 августа на корабле произошло важное событие – подъём вымпела на броненосном корабле и «Император Александр II» вступил в свою первую кампанию. Экипаж корабля состоял из 406 матросов 8-го флотского экипажа и 23 офицеров. Первым командиром был назначен капитан 1-го ранга Пётр Юрьев. Через неделю завершились швартовые испытания, и 2 сентября 1889 года «Александр II», сопровождаемый двумя буксирами, отправился в Кронштадт.
В заранее подготовленном Константиновском доке в Кронштадте корабль был введён 7 сентября.
Константиновский док в Кронштадте
Первая и самая короткая кампания закончилась 11 сентября. Сам броненосец ещё месяц простоял в доке для окраски и «окончательной подготовки». Он вышел из дока 12 октября только на несколько дней, чтобы завершить швартовые испытания.
3) Броненосный корабль «Гангут». 28 января 1889 года новый броненосец был официально внесён в списки флота и получил название «Гангут».
20 мая состоялись торжественные мероприятия, посвящённые официальной закладке корабля, хотя строительство велось с 20 октября прошлого года. На церемонии присутствовали император Александр III, императрица Мария Фёдоровна, генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович и управляющий морским министерством вице-адмирал Н. М. Чихачёв.
31 июля 1889 года ГУКиС заключило договор на производство форштевня, ахтерштевня и рулевой рамы из «беспузыристой» стали Сименса-Мартена. Изготовление гребных валов было поручено Александровскому заводу, но их рассверловку должен был выполнить Балтийский завод.
В октябре 1889 года провели испытания на водонепроницаемость внешней обшивки дна и бортов, залив воду в отсеки. Результаты испытаний были признаны удовлетворительными.
4) В малом каменном эллинге Нового Адмиралтейства строилась канонерская лодка «Грозящий» распоряжение о начале которой пришло 7 сентября прошлого года. Строившуюся канонерскую лодку несколько раз посещал управляющий Морским министерством Н. М. Чихачев. В ноябре 1889 года были завершены испытания переборок на водонепроницаемость.
5) Броненосный корабль «Император Николай I». 31 января 1889 года Николай Евгеньевич Кутейников представил главному корабельному инженеру Санкт-Петербургского порта проект новой башенной установки. Он разработал её совместно с Металлическим заводом. Проект был создан по системе директора завода, господина Креля.
Башенная установка броненосца «Николай I» с 12-дюймовыми/30-калиберными пушками
3 февраля контр-адмирал Шефнер, исполнявший обязанности командира порта, направил проект в Морское техническое управление. Там его быстро рассмотрели и утвердили. Это было зафиксировано в журнале от 4 апреля 1889 года под номером 71.
Новая башня оказалась тяжелее предыдущей барбетной установки на 44,9 тонны, но она обеспечивала гораздо более лучшую защиту для орудий, как от бронебойных снарядов, так и от фугасных26. Эту перегрузку удалось сократить до 30 тонн за счёт уменьшения запаса снарядов и зарядов. Для 305-миллиметрового орудия изначально предназначалось 80 снарядов и зарядов, но в новой башне их было только 70. Вес боевой рубки на корабле также был уменьшен, что способствовало уменьшению верхнего веса, но и людей в ней помещалось меньше. Из-за этого корабль приобрёл небольшой дифферент на нос (1,27 сантиметра). Однако это было незаметно. Чтобы скрыть этот факт, верхнюю палубу сделали с уклоном к носу, как на броненосце «Император Александр II». Это позволяло стрелять прямой наводкой во время таранной атаки.
Спуск на воду броненосца «Император Николай I»
Спуск корабля на воду, на Франко-Русском заводе, состоялся 20 мая 1889 года. Это произошло через три года после начала строительства, которое началось 8 марта 1886 года. Раньше завод старались как можно скорее спустить корабль на воду, но теперь начали настаивать на скорейшем переводе корабля в Кронштадт. Туда он прибыл только 26 сентября 1890 года. К тому времени на корабле были установлены не все броневые плиты (31 бортовая, 7 траверзных и 14 доставленных из Англии неподвижных для башни), а также не были полностью собраны главные машины.
В октябре были проведены ходовые испытания, которые выявили необходимость доработки энергетической установки. Броня на корабле была установлена только 1 ноября и работы продолжались ещё более полугода.
В сентябре на корабле закончили основные работы по оборудованию, включая монтаж стеллажей в крюйт-камерах и бомбовых погребах. На повторных ходовых испытаниях мощность механизмов не достигла контрактной. Несмотря на меньшую мощность машин по сравнению с броненосцем «Император Александр II», фактическая мощность составила всего 7842 лошадиные силы.
6) В Большом деревянном эллинге Франко-Русского завода, освободившемся от постройки броненосного корабля «Император Александр I», заложен новый броненосный корабль «Наварин». Фактически постройка начата 1 июля 1889 года.
7) Броненосный фрегат «Память Азова» достраивался на плаву у стенки Балтийского завода, а в конце года совершил переход в Кронштадт. Швартовые испытания машины и котлов, установленных в 1889 году, выявили необходимость в ремонте золотникового привода. Однако во время перехода в Кронштадт 8 ноября 1889 года машины работали без сбоев.
Переход осуществлялся при полной воде (глубина по кронштадтскому футштоку составляла 23 фута). Корабль вёл капитан 1 ранга Ф. И. Амосов, он командовал судном с первого квартала до конца 1889 года.
1 декабря 1889 года Амосов, уже как полноправный командир, представил в очередной записке о ходе работ обширный список из 41 пункта. В этом списке, помимо ремонта золотника, упоминались опреснители системы инженер-механика Зотова, кипятильники, водонагреватели питательной воды, работы по водопроводу, устройство бани, установка четырех 4-фунтовых орудий образца 1867 года для салютов и другие задачи.
8) В Большом деревянном эллинге Балтийского завода началось строительство крейсера «Рюрик», в сентябре 1889 года, но вскоре работы были приостановлены из-за того, что не был утверждён проект машинной установки. После возобновления строительства длительная переписка возникала из-за каждого, даже самого незначительного вопроса. Кроме того, изменения, связанные с установкой новых шестидюймовых орудий системы Кане, привели к необходимости многочисленных переделок уже установленных конструкций.
9) Крейсер – яхта «Полярная звезда» строилась в малом деревянном эллинге Балтийского завода. На ней производился набор корпуса.
Вообще, по программе судостроения 1881 года, на конец 1889 года для Балтийского флота были уже введены в строй броненосные фрегаты «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской», броненосный корабль «Адмирал Нахимов», корветы «Рында» и «Витязь», бронепалубный крейсер «Адмирал Корнилов», а также, четыре канонерских лодки и миноносцы.
