Алексей Юрьевич Булатов
Техно-Рай
Модуль вещал подробно, с картинками и примерами, как и где могут произойти аварии. Хоть они и были чрезвычайно редки, по его данным. Последняя авария с гибелью человека был зарегистрирована двести один год назад. Действия протокола в критических ситуациях были совершенны. Медицинское приложение в сканере и коммуникаторе содержало все данные об анатомии человека и оказании первой помощи. Кроме того, в сканере существовала опция помощи другому человеку – можно было ввести ему лекарственный препарат. К счастью, это было необходимо только в случае, если у пострадавшего оторвана рука со сканером. В остальных ситуациях это устройство практически гарантировано может поддержать пострадавшего в стабильном состоянии до приезда бригады скорой помощи. Мне, конечно, было удивительно, как такой маленький браслет мог содержать в себе столько полезных функций. Хотя я уже знал, что он не содержит в себе никаких готовых препаратов, а синтезирует их непосредственно из крови.
Наконец я мог перейти к управлению автомобилем. Моя машина была неподалеку, я заранее отправил ей сигнал с заданием подъехать к подъезду автошколы, и она уже ждала меня. Осознание того, что я владелец самой совершенной машины, которую когда-либо видел, согревало и радовало. Я испытывал возбуждение, сравнимое с сексуальным. Я хотел свою машину всем своим телом и мозгом, всем существом.
Я вышел из подъезда, сел за руль и замер в предвкушении того, как все это безумное количество лошадей, которые спрятаны под капотом, будут подчиняться любому моему желанию. Я уже видел приборную доску и все рычаги управления, я даже ездил уже на этой самой машине в качестве пассажира. Но теперь она была полностью в моей власти.
Потому я не торопясь вызвал инструкцию и подробно и с удовольствием изучил назначение каждой кнопки, ручки, каждого индикатора. Интерактивная инструкция на моем внутреннем экране был чрезвычайно удобна! Бумажные я никогда не любил и читал только в случае крайней необходимости. Тут же было все четко и наглядно. Я мог просто навести взгляд на интересующий меня прибор и прочитать или прослушать всю имеющуюся информацию.
Справа от руля, например, как выяснилось, размещалась коробка легкоплавких предохранителей основных бортовых систем. Открывается двойным нажатием дабы избежать случайного открытия коленом.
Я проверил, с легким щелчком передо мной открылась коробочка с разноцветными вставками. Форма предохранителей была необычной, но о том, что это именно они, я смог бы догадаться и без инструкции. На экране коммуникатора выскочила таблица с описанием основных цепей автомобиля, и все предохранители, кроме четырех, подсветились зеленым. Остальные – запястные предохранители разной мощности для замены – оставались серыми. Все предохранители моги быть заменены в автоматическом режиме – для этого на закрывающей коробке был специальный манипулятор. Но в режиме технического обслуживания важно было проверять наличие запястных предохранителей.
На руле размещался джойстик для настройки положения руля. Когда я навел фокус на него, на коммуникаторе, кроме описания назначения джойстика, появились рекомендации по оптимальной настройке для моих физических параметров. Я решил не экспериментировать и установил рекомендованные значения. Там же располагалась кнопка регулировки жесткости педали тормоза. На мой немой вопрос инструкция сразу выдала пояснение, что изменение жесткости хода педали важно применять при езде в разных местностях. Где-то резкое вытягивание педали не рекомендуется, а где-то наоборот будет удобно.
На самом руле было довольно много кнопок. Часть из них я изучил в автосалоне – управление коробкой автомат и стояночный тормозом. Сейчас же познакомился с управлением магнитолой и круиз-контролем, или, точнее, автопилотом. Оптимальное управление им осуществлялось посредством коммуникатора. Круиз-контроль мог выбирать скоростной режим, выполнять маневры, брать полное управление автомобилем до конечного маршрута.
Конечно, все эти кнопки и рычаги на приборной доске были атавизмом, подобно хвосту человекообразной обезьяны. Никакого смысла в них не было – точно также и даже проще можно было управлять машиной через коммуникатор. Единственный смысл заключался в уверенности, которую они придавали мне. Именно так я мог поверить, что сам являюсь водителем этого чуда техники, а не роботизированная система, в которой я – лишь прокладка между рулем и сиденьем.
Мое практическое занятие заключалось в том, что модуль автомобиля работал в обычном режиме, но был готов перехватить управление в опасной ситуации. Он мог в какие-то моменты притормаживать или напоминать мне включить указатель поворота. Параллельно с этим на внутреннем экране все время подсвечивались знаки с расшифровкой их смысла.
Я решил для начала прокатиться по городу. Коммуникатор работал великолепно – перед каждым поворотом, перекрестком и знаком давал подсказки, которые очень хорошо отпечатывались в памяти. Я очень быстро набирал очки опыта. Обучение походило на компьютерную игру, в которой я очень быстро набирал начальный баллы и проходил уровень за уровнем. Система следила за каждым моим движением и была готова подключиться в любой момент.
Освоив движение в городе и осмелев, я поехал в сторону окраины. Поток машин был не очень большим. Хоть людей и не было, город функционировал. Продукты, хоть никому и не нужные, исправно доставлялись и разгружались в соответствии с протоколом. К тому же город требовал ремонта. Например, системы водоснабжения. Кроме того, реставрировались здания, вывозились и перерабатывались отходы.
Стоит отметить, что в Техно утилизировалось все. Вместе с техническим прогрессом, который двигался здесь гораздо быстрее, произошло истощение многих природных ресурсов. Потому все сплавы и металлы использовались очень бережно. С полимерами было проще – уникальные технологии позволяли синтезировать любой вид пластика или искусственной кожи. И, тем не менее, глубокой обратной переработке подлежали даже они.
Табул был большим городом, существенно больше моего родного Канева, но меньше Киева. А других городов я и не знал. Метро в Табуле, скорее всего, не было. Воздушное движение на квадракоптерах вполне компенсировало его отсутствие, когда в городе жило много «живых» граждан.
Я двигался по центральной улице к окраине. В навигаторе эта дорога пролегала через речную плотину, и я хотел это видеть. Разжигало интерес еще и то, что на моноконтиненте было не так много морей и больших рек, по крайней мере в той части, где находился я. Именно это, по моим предположениям, повлияло на слабое развитие мореходства. А может и на то, что человек не устремился в космос. Не просто ведь так и космические, и морские судна называют кораблями. И, вероятно, без одного не могло возникнуть другого.
Плотина была очаровательна. Как и везде в городе, тут происходила активная жизнь, но людей не было видно. Виды реки, перегороженной для создания водохранилища с целью обеспечения города водой, завораживали. Удалось даже увидеть пару корабликов, хотя, судя по всему, речное судоходство тут тоже было не особо развито.
Управление автомобилем доставляло истинное удовольствие. Чем дальше я отдалялся от города, тем выше становилось скоростное ограничение. Около плотины оно увеличилось до ста километров в час, а после – до ста пятидесяти. Чем я с радостью воспользовался. Еще через десять километров можно было разогнаться до двухсот, но замигало предупреждение о том, что уровень подготовки позволяет мне самостоятельное движение не выше ста шестидесяти километров в час. До достижения следующего уровня нужно было проехать еще двести километров или четыре часа, управляя автомобилем. Следующий уровень позволил бы мне разогнаться до ста восьмидесяти, и я решил ехать.
Ничего не держало меня в Табуле, я вполне мог переночевать где-нибудь еще. Трасса, по которой я двигался, вела к городу Касылдан, куда я мог прибыть через четыреста километров. Я мог бы вернуться домой завтра, или не возвращаться вовсе. Пришла даже мысль сразу рвануть к подножию горы Юлалулу и посетить Мезру.
Я даже слега оторопел от такой свободы. Ни квартира, ни Светлана, ни работа не накладывали никаких ограничений на меня. При желании Светлану я мог вызвать к себе в любой момент, как и новенький квадракоптер. А все остальное просто купить. Обалдев от осознания, я во все горло заорал, «Юлалула, встречай!» – и отправился в путь.
7 Глава Путешествие. Остановка
Движение по трассе было приятным, но скучным занятием. Однообразные, сменяющие друг друга лесополосы и поля за окном быстро надоели. Я дорулил еще час, которого не хватало до нового уровня вождения, и перевел машину в автоматический режим, указав в строке пункт назначения «лучшая гостиница Касылдан».
Касылдан, в отличие от Табула, был крошечным. Судя по описанию, когда-то славился производством текстиля и хлопка. Особых достопримечательностей не имел. Кроме главной площади с большой церковью Таис Чудотворной и фонтана, навигатор не показывал никаких интересных мест. Лучшая гостиница города -«уютный домашний отель с восемью апартаментами и приветливыми хозяевами» – располагалась на этой самой площади.
Хозяев наверняка давно уже не было, но история и протокол запомнили их приветливыми. Мой план по прибытию был прост – зайти в церковь, поужинать, потусить с кем-нибудь из местной прислуги и лечь спать. А утром продолжить путь к Юлалула. В ста километрах от города пролегала скоростная труба, по которой я должен был ехать с какой-то космической скоростью. Мне не терпелось оказаться в ней и вкусить азарт сумасшедшей гонки. А после выехать на окраину пустыни и двинуть по автостраде – виды там, скорее всего, заслуживают внимания.
Мне оставалось ехать еще минут сорок, которые я решил посвятить истории Техно. В прошлый раз я узнал про три пришествия Икаххи и культ Таис. Это было весьма кстати – в Касылдане наверняка есть какая-нибудь статуя или икона матери Пророка, явленная где-то тогда-то, и спасшая что-нибудь когда-нибудь.
Все основные культы и секты в Техно крутились вокруг Икаххи и его Матери. Отличий между ними было не много, меньше, чем, например, у католиков и православных. По части общей истории, изложенной в аналогии местной Библии, они вообще не имели разногласий. Основные течения, которых было три, назывались традициями и были привязаны к местности – Западная, Восточная и Центральная.
«Восточники» считали второе пришествие Икаххи самым значимым. «Западники» – первое, а последователи Центрального течения – третье. Вот и все различия. Как я понял, связь тут была очень простая. После каждого своего пришествия Икахха оставлял учеников, они создавали церкви и возглавляли их. Учили одним и тем же заповедям, ничего нового в которых я не обнаружил. Но, в борьбе за паству, старались обосабливаться. Так и произошло разделение.
В Энциклопедии приводилось очень много диалектических измышлений о правильности каждого из учений, о еретиках и раскольниках. Одни заявляли, что если бы все последовали за апостолами первой волны, то не понадобились бы второе и третье явление. На что им возражали, что апостолы первой волны забыли учение Икаххи и исказили его. Все это выглядело знакомо и банально. Особенного смысла в подобных спорах я не видел ни в Родном, ни здесь. И все бы ничего, если бы они не приводили к войнам и кровопролитию.
Войны в Техно отличались масштабностью. Моноконтинент и тут вносил свою лепту. Легкая пешая доступность, отсутствие серьезных преград в виде океанов и морей привели к тому, что во времена, по хронологии совпадающие с Римской империей в Родном, в Техно образовалось сразу четыре империи.
Религиозные традиции они поделили странно – сначала на четыре государства их было две, а потом три. Войны начинались, как только одна из империй становилась чуть сильнее соседей и чувствовала силы захватить новую территорию. Пока она воевала с первым соседом, две другие империи вступали во временную коалицию, чтобы остановить выскочку. Заканчивалось это большой бойней всех против всех до полного истощения ресурсов и подписанием мира. Лет через пятьдесят перемирия и развития история повторялась.
Одна из описанных в энциклопедии войн началась после того как Северо-Западная империя изобрела порох. Быстро поняв, что этот «фейерверк» приводит противника в неистовый шок и ужас, они поперли на юго-восток, которому в это время принадлежал Мезру. В результате «пороховой агрессии» Мезру был захвачен, а Юго-Запад оккупирован.
Юго-Восток и Северо-Восток вступили в коалицию, выкрали рецепт пороха и рубанули Северо-Запад с двух сторон. Загнав агрессора на исходные позиции и подойдя к самому Катилу, союзники переругались и схлестнулись друг другом. Потеряв большую часть мужского населения в обеих империях, подписали мирное соглашение в Мезру.
Вскоре была изобретена железная дорога и открыта паровая энергия. Это привело к серьезному скачку в развитии технологий, в которых дальше всех продвинулся Юго–Восток. Они первыми открыли двигатель внутреннего сгорания. По летоисчислению Родного это произошло приблизительно в 1500 году н.э. То есть на четыреста лет раньше, чем у нас.
Мир продолжался до изобретения Юго-Востоком пушки с разрывными ядрами и мушкета. Далее история повторилась с точностью до запятой, только с другим раскладом сил, декорациями и результатами. Эту войну назвали Первой кровавой. Мир, вновь подписанный в Мезру, продлился пол-века.
Один историк считал, что полувековой срок неслучаен для мирных периодов в Техно. За это время успевало родиться и вырасти новое поколение, которое не помнило ужасов предыдущей войны.
Опережение Юго-Востока было быстро нивелировано противниками. Выросли первые танковые заводы. И Вторая кровавая вошла в историю как великая война танковых дуэлей. Тысячи танков сходились на полях, оставляя после себя выжженную землю с грудами дымящегося железа. Танковые побоища стирали подчистую с поверхности земли города и села.
В этой войне Техно потерял больше ста пятидесяти миллионов населения, то есть больше половины всех людей. Война продолжалась двадцать с лишним лет и коснулась каждого. Последнее сражение в пустыне у Мезру закончилось полным поражением всех участников. Ресурсов не осталось ни у одной из сторон. Артиллерия и танки на последних каплях горючего просто уничтожали друг друга.
Когда замолкли пушки, и стороны сели за стол переговоров, стало понятно, что победителей в этой войне уже не будет. К тому же участники сознались, что ведут исследования в области ядерного оружия. Было решено установить мир и сформировать единое Мировое Правительство. Все спорные территории выделили в отдельные государства и признали нейтральными.
Это событие было названо Великим Миром, заключенным в Храме, – мирный договор и соглашение о создании Мирового Правительства были подписаны в храме Гроба Икаххи, главном храме Мезру.
На установление настоящего мира ушло еще тридцать лет – многочисленные течения за свободу партизанили достаточно долго. Но когда со всеми удалось справиться, наступил самый долгий период мира, который продолжается по сей день.
Я отметил для себя, что слабо развитая авиация накладывала свой отпечаток на ход войн. Аппараты тяжелей воздуха – самолеты и вертолеты – появились уже во время Великого Мира. Военные использовали дирижабли, которые подходили только для разведки, но никак не для ведения боевых действий, так как были слишком легкой мишенью. Отсутствие авиации меняло основную логистическую картину войны. Что, на удивление, приводило даже к большим потерям среди мирного населения. Артиллерия просто сравнивала с землей города, она была буквально богом войны. Дальнобойные самоходные установки в Техно поражали воображение размером пушек и снарядов. Таких орудий в Родном не было даже на кораблях. Морских сражений здесь тоже, конечно, не было, но я не стал размышлять об этом.
Дальше я перешел к данным по экономическому росту и развитию регионов. Основным трендом после войны стало строительство дорог для упрощения логистики между государствами. Это позволило полностью и навсегда уничтожить продуктовый дефицит. Затем Мировое Правительство создало единый континентальный научный центр, ЕКНЦ, с идеальными условиями для ученых всего мира. Центр стал отдельным государством, в него прибыли ученые и их семьи со всего Техно. За сто лет работы ЕКНЦ был совершен настоящий прорыв, технологический и научный. Родному даже не снилось. Были найдены лекарства от всех существующих болезней, изобретен компьютер, который за двадцать лет прошел путь от лампового образца до суперпроводниковых.
На этом я остановился и внимательно изучил часть истории про борьбу с искусственным интеллектом. После развития компьютерных технологий до уровня создания интеллектуальных нейросетей Мировое Правительство объявило о создании первого компьютера с искусственным интеллектом.
На удивление, общество восприняло эту новость неоднозначно. Прогрессивная часть радовалась прорыву. Но нашлись те, кто воспринял идею как посягательство на замысел самого Икаххи. Началась открытая борьба с новшеством.
Поначалу она была вялой, но потом на одной из атомных станций недалеко от Саммати произошла авария. Как назло, именно эта станция управлялась одним из первых компьютеров, созданных на основе нейросетей. Противники, конечно, из числа религиозных, воспользовались этим и заполонили улицы всех больших городов, выйдя с плакатами и призывами к борьбе с «новым злом». Правительство рассмотрело петицию и ввело полный запрет на нейросети. Для создания единой системы управления был утвержден формат протокола. Так и появился протокол. Все успокоились, волнения пошли на спад. Немного позже разрешили использовать нейросети исключительно в узких отраслях под строгим управлением протокола.
И тут не обошлось без религиозных фанатиков. Влияние церковников в Техно было массовым и повсеместным. В Мировое Правительство входили представители трех основных традиций, и все решения принимались с учетом их мнений. В результате в Техно было под запретом все, связанное с искусственным оплодотворением. Аборты на всем континенте считались преступлением. Это привело к развитию технологий по сохранению беременности.
Такое сочетание стремительного технологического прорыва и религиозного фанатизма поражало воображение. Это было похоже на Золотой век во главе с инквизиторами.
Тут моя машина въехала в город, очень непохожий на Табул. Это был городок малоэтажных типовых домиков с небольшими палисадниками. Они гармонично сочетались цветами и формами, ухоженностью растений, отсутствием архитектурных изысков, в общем, практичностью. Провести всю жизнь в таком городе, в подобном доме, было бы невообразимо прекрасно и невообразимо скучно.
Улицы Касылдана были пустынны, машин практически не было. Возможно, это было связанно с тем, что местные дома требовали существенно меньших затрат на обслуживание. Я подъехал к историческому центру из серого плохо отесанного камня с булыжной мостовой. Машина сбавила ход до десяти километров в час и затряслась по дороге. К счастью, подвеска моего внедорожника была достаточно высокой. Если бы мне пришло в голову поставить на приборную доску стакан с водой, то он, скорее всего, не расплескался бы на любой дороге.
Впереди показался храм. По крайней мере у меня не было никаких сомнений, что это храм. Самое высокое здание в городе, расположено в историческом центре, на шпиле символ со стрелой, дротиком и буквой Г наоборот. Тут же была гостиница, поэтому я решил сначала пообедать, а потом насытиться духовной пищей.
Кроме моего отеля и храма на площади было еще несколько зданий. Одно довольно странного вида, с магазином на первом этаже. И примечательное сооружение из серого камня, большое и мрачное, по виду напоминающее средневековую тюрьму.
Маленький опрятных холл гостиницы встретил меня тихой приятной музыкой. Прямо перед входом стояла тележка для чемоданов. Впереди виднелась лестница и маленький лифт, справа располагался лобби-бар, а слева ресепшен. Классический гостиничный ресепшен, на стойке которого стоял колокольчик. Я удивился отсутствию автоматических модулей и каких бы то ни было электронных устройств.
За стойкой спиной к входу сидел пожилой человек. Он то ли спал, то ли был где-то очень далеко в своих мыслях. Человек был очень стар и почти лыс – сморщенная кожа с пигментными пятнами, пучки белоснежных седых волос… Я уже встречал в Техно модули, внешность и возраст которых соответствовала выполняемым ими задачам. И, конечно же, подумал, что к такой дыре, как этот город, к мрачной гостинице из серого камня метрдотель в образе дряхлого старика подходит просто идеально. Надеяться на такое чудо, как встреча с живым человеком, я уже перестал.
– Добрый день, – сказал я и откашлялся.
Старик вздрогнул, и повернулся ко мне лицом.
– Что вам нужно? – с раздражением произнес он.
– Я бы хотел тут поселиться.
– Что ты мелешь, я не понимаю! – старик вдруг внимательно посмотрел на меня и дотронулся до своего уха. Как я понял, до коммуникатора. И чуть слышно произнес:
– Ты что, человек?!
– Да, я человек. Меня зовут Алексей, а вас?
Было похоже, что старик никак не мог поверить происходящему. Коммуникатор был выключен, и поэтому мое приветствие, по всей видимости, для него прозвучало как тарабарщина. Что в Техно было в принципе невозможно. На его лице отражалась серьезная работа мысли. До старика медленно доходило, что, впервые за какое-то невероятное число лет, перед ним стоит живой человек.
Челюсть у метрдотеля отпала, глаза выпучились, и он истошно заорал:
– КЛА-А-А-ВА-А-А-А-А!!!
–Да все в порядке, не беспокойтесь вы так… – я даже испугался за него.
– КЛА-А-А-ВА-А-А-А-А!!!
Слева от стойки была дверь, из-за которой раздался голос:
– Ну что тебе, старый пердун, надо? Когда уже ты только сдохнешь?
– КЛА-А-А-ВА-А-А-А-А, у нас гость! – произнес более-менее осмысленную фразу старикан.
– Опять роботиху притащил, кобелюка старый? Ух, я тебе сейчас задам! Итить твою мать! Уже тридцать лет у него ничего не работает, а он их все таскает!
Дверь открылась и на пороге появилась женщина лет пятидесяти с ухоженной кожей и темными волосами, собранными в пучок. При виде меня ее первая реакция была ровно такой же, как у старика-метрдотеля:
– Чего приперся сюда, железяка окаянная?
– Я не железяка, милая Клава, я человек. Меня зовут Алексей.
Коммуникатор Клавы, видимо, тоже был выключен. Брови у нее поползли вверх, рука автоматом поднялась к уху…
– Вить, это чо, Он чоли? – на выдохе произнесла она, оседая в дверях.
– Да, Клава – это наш гость, которого мы столько лет ждали.
«Меня тут ждали? Вот это новость! Я ехал куда глаза глядят, а меня тут, оказывается, ждали. Что-то новенькое…» – я решил занять выжидательную позицию и не расспрашивать активно. Удивление пары было безмерным, и мое, как минимум, не меньшим.
– Как ты сказал тебя звать? Алексей что ли? Ну, здравствуй, Алексей! Я Виктор. – Старик протянул мне ладонь. – Мы тут почитай лет восемьдесят как живого человека не видели. Да, как с острова убежали, так и не видели.
Тут Клава спохватилась и затараторила:
– Ох, батюшки дорогие, ох, Таисия заступница, ох, Икахха, отец! Ты прости нас, Алексей, совсем врасплох ты нас застал, хоть и ждали. Ты с дороги-то устал, наверное, голодный? Вот ключ, возьми, второй этаж, номер первый. Он чистый, специально для тебя бережем. Ты иди, душик прими, переоденься – там есть во что. А я пока на стол накрою. Ты не обессудь, у нас тут все по-старинке, без автоматизации. Давай, милок, давай, двигай наверх. Помоешься, а я сейчас стол соберу, поговорим. У нас вопросов-то к тебе тьма.. Да и у тебя немало, думаю.
Клава по-хозяйски всучила мне ключ на деревянном брелке-груше. Классический старый ключ. И прямо потащила меня в сторону лестницы и наверх. В ней стремительно просыпалась хозяйка, которая истосковалась по своей работе.
– Идем, милый, идем. Вот сюда, второй этаж, по лестнице. Лифт-то не работает, не чиним мы его, старый он, не автоматизированный. А железяк современных не будет у меня ни в жизнь!
Клава, аккуратно подвинув меня в сторону, зашла в номер первой.
– Алексей, вот уборная, тут спальня, комната отдыха. Чайник, если захочешь чаю испить или кофе. В шкафу все есть, домашнее и уличное, переодевайся. Все простое, без этих чудных текстур. Ты уж не обессудь, зато все чистое и свежее, только вчерась меняла. Побежала я стол собирать. Ты располагайся, если вещи какие есть, то скажи, Витька принесет.
– Спасибо, теть Клав, – растрогался я и назвал добродушную хозяйку преклонных лет тетей. Просто Клавой – не мог, а отчества не знал. Мое обращение, похоже, вызвало в ней целую бурю приятных эмоций. Она вспыхнула от удовольствия:
– Ох, теть, как ты ласково-то, старомодно… Спасибо, милок. Ждем тебя на первом, стол сейчас накроем и ждем тебя.
Клава обняла меня взглядом и убежала хлопотать. Я посмотрел по сторонам, заглянул в чайник. К счастью, там была вода. Выпил. Слишком много приключений было для одного дня. Я даже пожалел, что не поехал завтра. Срочно был нужен душ, чтобы смыть усталость и эмоции.
Я мечтал о ставшем привычным в Техно душе, который с помощью сканера сам подбирал для меня комфортную температуру воды и запоминал ее. Поэтому очень разочаровался, увидев классический кран с двумя вентилями. Такой сначала всегда льет холодную воду, и только через какое-то время она теплеет. Я с детства ненавижу эту особенность душа. Пока добьешься нормальной температуры воды, окоченеешь…
Но делать было нечего. Пришлось набраться терпения и подождать. Хотя было грустно от ощущения какой-то глобальной несправедливости. Получалось, что там, где живые люди, такая древность. А там, где людей нет, само совершенство. Удивляла еще и странная реакция Клавы с Витей на модулей. «Железяки хреновы». Так-то некоторые железяки были очень даже ничего… Я вспомнил Свету и Гулю и почувствовал тепло внизу живота.
Все-таки в них было что-то этакое, что цепляло меня. Я даже точно знал, что именно – их совершенные пропорции, идеальная температура и полное повиновение. Было бы круто иметь такую дома. Мелькнула идея забрать Свету с собой, немного изменив ее протокол. Лиле можно будет сказать, что это просто бытовая техника. Главное, конечно, не спалиться потом с этой техникой. Некоторые функции Лиля точно не примет. Заставит еще заклеить суперклеем самые интересные места…
В шкафу я нашел привычные носки, майки и трусы! Последнего аксессуара мне действительно не хватало. Вся одежда в Техно надевалась на голое тело. Из экономических соображений здесь было проще иметь четыре комбинезона, которые регулярно проходят санитарную обработку, чем целую кучу носков и трусов. И вроде бы все было удобно, но я чувствовал себя слегка неодетым. Все-таки двадцать пять лет жизни в трусах давали о себе знать. «Нужно будет попросить у Клавы несколько с собой», – решил я.
Тут я вспомнил про свой эльфийский комбинезон из Радужного. Он был единственной одеждой, в которую я по-настоящему влюбился. Я чувствовал его как вторую кожу, когда надевал на себя. «Как он там, интересно», – подумал я об оставленном в ведре на солнечной крыше комбинезоне. И тут же написал сообщение Свете с просьбой проведать его и прислать фото.
Через пару минуты пришел ответ – костюм жив! На фотографиях было видно, что он восстанавливается и снова становится зеленым. Я попросил Свету заменить воду и следить за тем, чтобы тазик стоял на солнышке. На душе стало светло и спокойно.
Запрыгнув в подобие спортивного костюма, состоявшего из теплых рейтуз синего цвета и точно такого же джемпера на пуговицах, я выбрал обувь, которая походила больше всего – кроссовки на шнурках.
Считаю, что шнурки – это отдельная страница в истории развития человечества. Я всегда презирал их из-за встроенного умения развязываться и рваться в самый неподходящий момент. Было непонятно, почему они не перевелись после изобретения человеком липучек и резинок. Это же просто немыслимо – сидеть, согнувшись в три погибели, и завязывать мерзкие веревочки.
Помню, в детстве, когда у меня были только одни осенние ботинки, и я так хотел пойти с друзьями гулять… в самый последний момент лопнул шнурок. Он и так был уже весь в узлах, а новых, конечно же, не было. Тогда я нашел оригинальный выход – намертво зашнуровал ботинок проволокой от радиотехнического конструктора. Из-за нее-то я и получил прозвище «робот Вертер» из старого советского фильма – через какое-то время проволока лопнула, и я начал приволакивать соскакивающий ботинок. Сколько же мне пришлось драться, чтобы избавится от этой клички, и как я был рад, когда про нее забыли…
Когда я спустился в холл, Клава и Виктор уже накрыли стол. Из супницы шел пар, лежала нарезанная ветчина, колбаса, сыр. Выглядело это вполне по-домашнему, словно моего приезда ждали именно сегодня и заранее к нему готовились. Хотя, наверняка просто закупились в магазине на площади.
– Алексей! – радостно вскрикнул Виктор.– Садитесь к столу. Покушай, ну и поговорим. У нас столько вопросов! Да и у тебя тоже наверняка.
– Виктор, я с большим удовольствием. Вы первые люди, которых я тут встретил.
– Так нет других людей, сгубили их железяки проклятые.
– Ты садись, садись, милый, я тебе супу Горего налью, домашнего. Только утром сварила, и тут ты, как снег на голову, – хлопотала Клава.
Суп был странным, вкус непривычным. Я бы сравнил его с чечевичной похлебкой или сборной солянкой. Вкусным бы не назвал, но и противным тоже. По крайней мере от голода он показался мне вполне съедобным.
– Мы тут не так давно поселились, Алексей. Специально у церкви Таис. Ждали тебя, надеялись, что нам повезет, и посланник Таис из Пророчества к нам первым придет. Так и получилось!
– Посланник Таис из Пророчества?
– Ну да! Это ведь ты, Алексей? Ты ведь не с острова?
– Нет, я не с острова.
– Значит точно ты! В нашем мире живых людей, считай, больше нигде нет. На острове у Элизы, да мы тут двое. Разве что еще с острова кто сбежал и выжил.
– Подождите, я не очень понимаю. Можно начать с самого начала? Куда вообще делись люди?
– Это грустная история, – начал свой рассказ Виктор. Он стал главным рассказчиком. Клава лишь иногда подсказывала и вздохами подтверждала его слова, но не перебивала.
– Все началось лет двести назад. Человечество достигло пика своего развития, ввели протокол, роботизировали и автоматизировали все процессы. Казалось, что наступило абсолютное счастье и изобилие. Но человечество начало вымирать. Сначала это было не особо заметно. Рожали по одному ребенку. Потом это стало нормой. Но скоро дети вообще, да и семьи, стали редкостью. Но и тогда не стали бить в колокола и искать спасения. Все рабочие места были роботизированы, у людей стало очень много свободного времени, да и продолжительность жизни выросла до ста пятидесяти лет. Потому никто и не придал значения тому, что детей становилось все меньше и меньше, пока они не исчезли совсем. Когда поняли, что случилось, было уже слишком поздно. Из-за влияния церковников все технологии по клонированию или искусственному оплодотворению давно были преданы анафеме. Теперь живых людей нигде нет, кроме как на острове.
