Alex de Arden
Багровое откровение. Исповедь алого генерала
– Вы лжете…
Продолжая наивно верить, он полагал, что пистолет защитит. Будь перед ним кто-то другой, возможно, но ничего не стоило развеять заблуждение. Стремительный шаг и все закончится, толком не начавшись, и ни рейхсфюрер, и даже сам Господь не спасут. Однако…
– Возможно вы правы, – продолжая иронично улыбаться, ответила я, – но представьте, – жестом указала на пистолет, – что, если, по чистой случайности, промахнетесь? Покушение на генерала дорого обойдется…
Вальтер помрачнел. Неважно, кто спровоцировал конфликт, мы оба прекрасно понимали, на кого ляжет вина. Узнав об инциденте, шеф расценит это как умышленное препятствование правосудию, а рейхсфюреру лишний скандал ни к чему.
– Вы правы, – он опустил пистолет, – моя жизнь в ваших руках.
Вальтеру суждено было занять место побежденного. Смирившись с тяжестью последствий, он опустил голову.
Подойдя, я присела на корточки перед ним. Нырнув в карман плаща, достала платок.
– Возьмите, – протянув, указала на следы крови.
– Не стоит, – он поспешил отстраниться, – я в…
– Не шевелитесь. Я не причиню зла.
Вальтер оказался на редкость «везучим». Несмотря на удар и падение, отделался легкими травмами. Закончив осмотр и привстав, я протянула руку.
– Простите, – он виновато поднял взгляд. – Я не думал, когда угрожал вам. Как мне загладить вину?
– Забудьте об этом, – я отмахнулась. – Сегодня закрою глаза на случившееся, но впредь хорошо подумайте, стоит ли рисковать, – указала на медаль, висевшую на груди. – Кто знает, чем это обернется.
Вальтер промолчал. Ему повезло. Дерзость, проявленная к вышестоящему лицу, обошлась лишь в пару ушибов и ссадин, тогда как любого другого подобные действия привели, в лучшем случае к увольнению с позором, в худшем – приговору военного суда, которому безразличны заслуги и привилегии.
✼✼✼
Лучи утреннего солнца пробивались через плотные шторы, погружая спальню в приятную полутьму.
Зажмурившись и обхватив руками, я уткнулась лицом в подушку. Пробыв в кровати еще несколько минут и приложив немало усилий, заставила себя окончательно проснуться.
Встав и потянувшись, неспеша направилась к окну. Проникая сквозь открытые створки, спальню наполнил приятный осенний воздух.
Сделанный французским мастером в конце восемнадцатого века, поодаль стоял дубовый трельяж. Он был слегка потрепан. В некоторых местах были царапины, полученные из-за нескольких переездов, но золотой узор, обрамляющий нижнюю часть, по-прежнему радовал взгляд.
Присев на стул с мягкой спинкой, я посмотрела в зеркало. Отражение было далеко от идеала: длинные волосы спутались, лицо пугало сильной бледностью. Показываться в таком виде в департаменте и, не дай бог, на глаза шефу определенно нельзя…
Приведя себя в порядок и переодевшись в чистую форму, я вышла из комнаты. Неспешно спустившись по лестнице, прошла по коридору на кухню.
Встав пораньше, Мария вовсю суетилась. Одетая в форму горничной и светлый фартук, занималась сервировкой. Протирая бокал, тихо напевала ритмичную мелодию.
– Доброе утро, – улыбнувшись, окликнула я, – ты сегодня в хорошем настроении. Как продвигается подготовка к празднику?
– Доброе утро, – повернувшись, она нежно улыбнулась, и пригласила к столу. – Хорошо. Благодаря Феликсу я быстро управилась.
– Приятно слышать, – подойдя, я села за стол, – а где он сам?
– Ушел с Себастьяном на ярмарку. Себастьян обещал сувенир.
Вспомнив про ярмарку, она улыбнулась. Всегда ее любила. С раннего детства ждала с нетерпением. Закрыв на миг глаза, попыталась представить, что купит Себастьян, всегда знавший толк в подарках.
– Понятно. Я рада, что они наконец отвлеклись от хлопот по дому. Может и тебе прогуляться? Отдохнуть от домашней рутины.
Услышав предложение, она засмущалась.
– Не хотите со мной, госпожа?
– Конечно, – я улыбнулась. – У меня есть немного свободного времени.
На ярмарке царила оживленная атмосфера. Люди продавали и покупали разнообразные товары. Фермеры выставляли невероятных размеров тыквы, предлагали ароматные булочки и хлеб, выпекаемый прямо на месте.
Пройдя вглубь, мы заметили зрелого мужчину в строгом костюме и шляпе. Короткие волосы и борода, посеребренные сединой, выдавали в нем человека, повидавшего за жизнь немало событий.
Рядом с ним был улыбчивый юноша. Его взгляд упал на один из рядом расположившихся прилавков.
– Тебе лишь бы деньги потратить! – гневно осадил Себастьян, заметив огонь любопытства в глазах парня. – Мы пришли сюда не для этого!
– Что происходит? – поинтересовалась я, подойдя ближе. – О чем спор?
– Доброе утро, госпожа, – Себастьян сделал легкий поклон. – Учу Феликса правильно распоряжаться деньгами, – с досадой перевел взгляд. – Он уже успел купить ненужные безделушки…
Проигнорировав замечание, Феликс, как ни в чем не бывало, стоял с широкой улыбкой.
– Да, безделушки! – с гордостью произнес и полез в карман. Достав, показал несколько ювелирных украшений. – Зато какие!
Тяжело вздохнув, Себастьян осуждающе покачал головой, но Феликса это не смутило. Стоя рядом и улыбаясь, он напоминал ребенка, которому выпала возможность похвастаться своими уникальными вещами.
Комичность происходящего рассмешила, но не удивила. Весёлый и улыбчивый, Феликс всегда был душой компании. Себастьян, напротив, являлся его полной противоположностью.
Потеряв в прошлом семью, он заменил Марии и Феликсу отца. Посвящая все свободное время, оберегал их. С раннего детства заботился, опекал, но подобно строгому учителю мог отругать, если дети слишком сильно шалили.
✼✼✼
В департаменте стоял шум. Все привычно были заняты работой. Бегая из кабинета в кабинет, сотрудники таскали с собой стопки с бумагами и папки.
Поднявшись на второй этаж, я неспеша прошла по коридору. Открыв дверь кабинета, шагнула за порог. Просторный и светлый, с большими окнами и величественными флагами с черным орлом на красном фоне. По своему удобству он не уступал кабинету шефу, расположившемуся над головой.
Поодаль от окна стоял широкий стол, за ним удобное кожаное кресло. Позади возвышались шкафы с документами. На дальней стене висела обширная карта Европы и несколько воодушевляющих плакатов.
На краю стопкой лежали папки, которые незадолго до прихода занес секретарь. В них содержались отчеты полиции, фотографии и все, что удалось выяснить детективам о произошедшем на польской границе.
Увы, время, проведенное за чтением, прошло впустую. Перелистывая страницы, я лишь больше запутывалась, нежели находила что-то полезное.
Все убийства совершались в хаотичном порядке. Ни одна из жертв, кроме генералов, не выделялась на фоне остальных, но ни впечатляющих заслуг, или участия в компрометирующих операциях, кидающих тень на репутацию и позволяющих сузить круг недоброжелателей.
Остальные были обычными гражданскими, жившими в приграничном округе Кракова и не имевшими отношения к военным, или секретным государственным структурам.
Рассматривая фотографии, на первый взгляд казалось, что виновниками стала обезумевшая стая волков, но раны на телах были слишком нетипичны для диких зверей, да и все инциденты произошли в черте города, довольно далеко от леса.
От чтения бесполезных бумаг отвлек раздавшийся стук в дверь. Закрыв и отложив папку в сторону, я поправила форму на случай, если гость кто-то из руководства, и пригласила войти.
В проеме появился знакомый силуэт в форме департамента юстиции.
– Приветствую генерал! – Вальтер вскинул руку. Закрыв за собой дверь, подошёл к столу.
– Что вы здесь делаете? – его появление стало неожиданностью. Я была уверена, что после прошлого инцидента мы больше не увидимся.
– Исполняю приказ.
– Разве мы это не обсудили? Я не нуждаюсь в защите.
– Это не вам решать, – упорствовал он. – У меня…
– Вас что, жизнь ничему не учит? – перебив, я повысила тон. – Хотите повторения прошлой встречи?!
Я была настроена серьезно. Если Вальтер пришел ставить условия, то ссадинами не отделается.
– Послушайте, – он сел в кресло, – понимаю, вы не верите, но я искренне хочу помочь в расследовании.
Упорно ссылаясь на опыт работы в полиции, где приходилось сталкиваться с запутанными делами, он стремился убедить, что его помощь будет не лишней.
Спорить было глупо. АМТ-6, в котором он служил, являлся специальным отделом тайной полиции. Его следователи и детективы обладали большим опытом в раскрытии сложных преступлений, нахождении, разоблачении шпионов и политических диссидентов.
Однако невзирая на «успехи», за ними закрепилась слава безжалостных палачей, у которых не было совести и сострадания. Они были глухи к чужой боли.
– В одиночку вам будет трудно раскрыть это дело, – не отступал Вальтер. – Поверьте, у меня достаточный опыт и знания. Я смогу помочь. Вот увидите!
– Красиво говорите, – согласилась я, – но где уверенность, что рейхсфюрер не отдал вам дополнительные распоряжения?
– Я не стал бы вас обманывать! Как и вы, хочу остановить зверские убийства!
Аргументы звучали убедительно. Порученное дело было сложным, а времени на решение оставалось все меньше. Не справлюсь, придется отвечать перед начальством, но приняв помощь от эсэсовца, могу потерять гораздо больше. Однако…
– Хорошо. Я дам вам шанс показать, на что способны, но всего один.
На лице мелькнуло удивление. Вальтер не ожидал столь скорого согласия.
– Я не подведу вас!
– Особо не радуйтесь. Если выяснится, что солгали, сильно пожалеете. Это понятно?
Вспомнив детали прошлой встречи, он отвел взгляд и молча кивнул. Однажды посмев встать на пути, понимал, я не шучу и при необходимости выполню угрозу.
✼✼✼
В национальной государственной больнице Фридрихсхайне работали одни из самых титулованных врачей во всей Европе. Молодые люди со всех уголков страны приезжали за престижным медицинским образованием.
Однако от былого величия не осталось и следа. Война с каждым днем делала жизнь тяжелее: просторные палаты были заполнены пациентами, а некогда оживленные коридоры пусты. Лишь изредка в них мелькали усталые силуэты младшего персонала.
Проходя мимо операционной, мы внезапно остановились. Из белых дверей вывезли тележку с телом. Вышедший следом хирург в окровавленном халате, резко остановился. Гневно сняв маску и перчатки, импульсивно швырнул на пол. Взгляд был полон злости и отчаяния, степень которых не передаст даже самое яркое описание.
Помощник в городском госпитале и военный врач, я прекрасно понимала, что чувствовал мой коллега.
Делая операцию, ты веришь, что справишься, сумеешь вырвать пациента из холодных и неприветливых рук смерти.
Настоящая награда видеть живой и благодарный за спасения взгляд, понимать, что опасность миновала, но, если нет… Ненависть, злость, отчаяние. Неважно, что сделал все возможное. Винишь в смерти только себя. Это сводит с ума.
Остановившись в конце коридора, Вальтер открыл серую дверь. Помещение морга было светлым и просторным. В стоящих поблизости шкафах, хранилось профессиональное оборудование и инструменты для посмертного осмотра.
На столе для вскрытия лежала молодая девушка. На вид ей было не больше семнадцати. Лицо и тело в синяках и ссадинах. На шее зиял длинный шлейф от пореза. Склонившись, патологоанатом планировал приступить к вскрытию.
– Добрый день, – окликнул его Вальтер, – нам нужен доктор Август Гайслер. Не подскажите, где он?
Подняв голову, мужчина выпрямился. Отложив скальпель в сторону, повернулся.
– Это я, – сняв маску, перевел взгляд. – Чем могу помочь?
– Я капитан СД Вальтер Шульц. Рядом, – он указал на меня, – генерал СА Ерсель Розенкрофт. Мы расследуем произошедшее на польской границе.
– Я так понимаю, – услышав цель визита, Август тяжело вздохнул, – вы по поводу генералов?
– Да, – я кивнула. – Вы провели скрытие?
– Да, – повернувшись, он направился в сторону ящиков. – Пойдемте.
Юрген Штеффан Энгельс был мужчиной среднего возраста, с приятной внешностью и светло-карими глазами. В должности генерала он прослужил вдвое дольше меня и никогда не вызывал подозрений.
Не сказать, что все вокруг его любили, но и врагов, желающих скорейшей смерти, не было. Подчиненные отзывались о нем как человеке требовательном и справедливом.
Подойдя, мы увидели полностью изувеченный труп, в котором едва ли можно было узнать человека, не говоря о статном генерале. На лице застыла жуткая гримаса боли. Все тело покрывали багровые пятна и глубокие рваные раны.
Чувствуя подступающую к горлу тошноту, Вальтер закрыл рот и отвел взгляд. У меня же вид не вызвал никаких эмоций.
– Вы не особо впечатлены, – заметив безразличный взгляд, подметил Август. – Доводилось сталкиваться с подобным?
– Работая в военном госпитале и не такое увидишь, – я кивнула. – Вам удалось что-то узнать?
– Генерал-майор Юрген Штеффан Энгельс. 52 года. Был найден в собственном доме. Смерть предположительно наступила между двенадцатью и двумя часами ночи. Эта рана, – он указал на область горла, перерезанное от края до края, – была нанесена последней и послужила основной причиной смерти.
– Вы уверены? – переспросила я. – Я вижу много глубоких порезов.
– Незадолго до смерти покойного пытали.
– Пытали? – ошеломленно переспросил Вальтер.
– Да, – Август кивнул, – некоторые раны и кровоподтеки появились за несколько часов до смерти.
– Что с другим генералом?
– Характер увечий одинаков, – он накрыл тело простыней. – Разница только во времени смерти и положению ран.
– Есть, что укажет на убийцу?
– Нет, – он покачал головой. – Я несколько раз все проверил, но результаты ничего не дали. Кроме, пожалуй, одной странной вещи…
– Какой?
– Гемолитический шок с признаками острой геморрагии травматического характера.
– Что? – растерялся Вальтер. Судя по выражению лица, он не понял ничего из сказанного.
– Кто-то сделал им переливание чужеродной крови, а затем вызвал ее острую потерю? – предположила я.
– Да, – Август кивнул. – Это весьма нестандартный способ забрать жизнь. Убийца хотел, чтобы жертвы мучились перед смертью.
✼✼✼
Высокое здание, украшенное флагами с черной свастикой на белом фоне, главное управление юстиции было кладезем темных тайн и секретов, за которые отдал жизнь не один смертный.
Следователи, которые там работали, были настоящими монстрами. Им было чужды сочувствие и совесть, сострадание и доброта. Открыто наслаждаясь пытками, они проявляли к подозреваемым звериную жестокость.
В холле встретила вооруженная охрана из четырех человек весьма крупного телосложения. Проверив документы, они сопроводили на нулевой этаж.
Подозреваемый находился в дальней допросной. Остановившись перед зеркалом Гезелла1, мы несколько минут молча наблюдали за ним.
Мужчина напоминал призрака из старых детских страшилок: лицо, волосы и даже ресницы были абсолютно белыми. Из-за неестественной белизны кожи создавалось ощущение, словно за стеклом фарфоровая кукла, созданная в человеческий рост.
Вдоль левого глаза проходил длинный вертикальный шрам. Китель был небрежно расстегнут. Форма без опознавательных знаков напоминала финскую, но ее покрой был более резким и угловатым, а цвет на несколько оттенков светлее.
Как он здесь оказался, спросите Вы? Один из надзирателей рассказал, что его задержали при попытке незаконно пересечь польскую границу.
Подозреваемый пытался выдать себя за военного офицера, возвращавшегося домой из отпуска. Однако солдат, проверявший разрешения на выезд, заподозрил неладное и сообщил старшему на пункте досмотра.
В дальнейшем, при тщательной проверке нашлись несколько поддельных паспортов на разные имена и, что самое интересное – папка с секретными документами. Она и позволила получить «VIP-пропуск» в Гестапо. Детективы обнаружили на ней кровь генерала Энгельса, чье изуродованное тело не так давно мы с Вальтером видели в городском морге.
В комнате мужчина был не один. С трудом сдерживая раздражение, напротив него сидел бывший заместитель Гейдриха, а ныне старший следователь: Йоханнес Август Цорн.
Увидев его недовольную физиономию, я тут же поняла: допрос окончится печально.
Йоханнес предпочитал долгим разговорам страх и запугивание. Оказываясь в его цепких лапах, несчастным было уготовано пройти через ад, но даже признание во всех «грехах» не было поводом к окончанию пыток. Упиваясь страданиями, он оставлял жертв на грани смерти.
– Я в последний раз спрашиваю! – гневно воскликнул он. – Как у вас оказалась папка с секретными документами? – резко ударил кулаком по столу. – Отвечайте!
Проигнорировав импульсивный выпад, мужчина не сказал ни слова. Сидя вполоборота и скрестив руки на груди, окинул безразличным взглядом.
Терпение предсказуемо быстро закончилось. Резко встав из-за стола, Цорн выпрямился. Сделав шаг, подошёл ближе. Схватив за ворот кителя, с силой повалил мужчину на пол. Импульсивно выхватив из кобуры пистолет, направил в лицо.
Упиваясь мнимой властью, был уверен, что все сойдет с рук, но стоило столкнуться с гневным взглядом альбиноса, начали происходить первые странности.
Лишившись контроля над собственным телом, он буквально застыл на месте. Подняв пистолет, медленно направил к собственному виску.
Намерения были ясны как день, но быстро вбежав в допросную, я успела предотвратить беду. Миг и прозвучал выстрел, но вместо головы, пуля с характерным свистом вошла в потолок, оставив после себя дыру и крошку от штукатурки на полу.
Придя в себя от резкого звука, Цорн откинул пистолет в сторону. Испуганный и тяжело дыша, лихорадочно попятился назад.
– Что… произошло? – перевел испуганный взгляд. – Охрана!
– А ты счастливчик, Йоханнес, – не сводя взгляд с незнакомца, я усмехнулась. – Не каждому выпадает возможность совершить самоубийство на глазах у всех, в таком романтичном месте, как департамент тайной полиции…
Увы, шутка пропала даром.
– Розенкрофт? – Вспылили он. – Какого черта ты здесь делаешь?!
– Следи за тоном! Для тебя генерал Розенкрофт!
Мы познакомились в начале моей карьеры. Йоханнес был восходящей звездой полиции. Выполняя приказы и раскрывая одно сложное дело за другим, быстро поднялся по карьерной лестнице.
Начальство было им довольно. Сам Гиммлер не раз хвалил при всех. Многие считали его гением и пророчили даже место Гейдриха, но ох уж эта жажда власти…
Являясь старшим заместителем начальника на тот момент еще нового департамента юстиции, он совершенно забыл о безопасности. Преступно используя должностные полномочия, фальсифицировал улики, запугивал коллег и брал с них взятки за «молчание».
Подобным образом пытался «подружиться» и со мной, но как помощник главы отдела по расследованию внутренних коррупционных преступлений, я быстро поставила его на место.
Когда вскрылись факты преступной деятельности, Цорна отправили под суд. Улик в деле было достаточно не только для позорного увольнения, но и внушительного тюремного срока, но увы…
Усердие и отсутствия сомнений при выполнении приказов слишком симпатизировали Генриху Мюллеру – шефу Гестапо. Используя связи, тот добился снисхождения, и дело замяли. Цорн был оправдан, но лишен всех наград и ощутимо понижен в должности.
Мой высокомерный тон и форма генерала раздражали, выводили его из себя. Продолжая злиться за прошлое, он недовольно оскалился.
Не сомневаюсь, в тот момент в его голове мелькала масса нелицеприятных слов, что с удовольствием бы высказал, но он прекрасно помнил, чем закончилась наша «дружба».
– Прошу меня простить, генерал, – он поспешил взять себя в руки. – Зачем вы здесь?
– Так-то лучше, – я злорадно усмехнулась. – С этого момента, дело, в котором замешан этот человек, – указала на мужчину, – переходит под юрисдикцию имперского департамента. Я сама займусь его допросом. Вы свободны.
В одночасье лишившись громкого дела, он буквально побагровел от злости.
– Да будь ты…
Осекшись, импульсивно вскинул руки. Резко повернувшись, направился к двери. Демонстративно хлопнув, вышел из допросной.
Поступок не вызвал удивления, чтобы не надумал, я никогда не воспринимала его как угрозу, в отличие от Вальтера…
Став свидетелем ранее произошедшего инцидента, он несказанно разозлился. Не выказывая и тени страха, незнакомец хозяйничал в отделе, как у себя дома.
Такую вопиющую наглость он прощать не собирался. Воспользовавшись моментом, пока я была отвлечена, быстро подошёл ближе.
– Ах, ты.… – схватив за ворот кителя обеими руками, приподнял и уволок мужчину в сторону стены. – Да я тебя…
– Отставить Вальтер! Отпусти его!
Приказ показался неуместным. Повернув голову, он со злостью воскликнул, что не позволит такому ничтожеству позорить свой департамент.
– Я не буду повторять дважды, – я демонстративно положила руку на пистолет. – Отойди!
Сотрудники департамента юстиции были профессионалами своего дела. Объединяясь с городской полицией, следователи и детективы раскрывали самые запутанные и громкие преступления, но отсутствие контроля напрочь перечеркивало все.
Нарушая субординацию и склонны к непринятию авторитета, они были слишком своенравны и часто давали волю эмоциям в присутствии старших чинов.
Не понаслышке зная о вспыльчивом нраве и понимая, что не постесняюсь применить силу, Вальтер с большим трудом подчинился. Отпустив мужчину, закрыл глаза. Сделав глубокий вдох и медленно выдохнув, взял себя в руки. Повернувшись, подошел и встал за моей спиной.
Невозмутимо поправив одежду, мужчина вернулся к столу. Медленно подняв, сел на стул.
– Вашим людям, – окинул меня недовольным взглядом, – стоит вести себя повежливее…
– Вы не в том положении, чтобы ставить условия, – сев напротив, я демонстративно закинула ногу на ногу. – Выкинете еще что-то в подобном роде, и отправитесь на скоротечное свидание с расстрельной командой.
– Это мы… – услышав угрозу, он усмехнулся, – ещё посмотрим…
– Позвольте представиться, – я проигнорировала выпад. – Генерал имперского департамента внутренних дел Берлина, Ерсель Розенкрофт. Позади меня, – указала на Вальтера, – младший следователь шестого специального отдела департамента юстиции, капитан полиции Вальтер Шульц. А вы?
– Карл Кравец, – холодно представился он.
– Хорошо, герр Карл. Ответьте, почему вы здесь?
– Не имею ни малейшего понятия, – он иронично развел руки, и посмотрел на Вальтера. – Спросите у подчинённых. Уверен, они знают причину лучше.
– Вот как? – я перевела взгляд на светло-коричневую папку, лежавшую в раскрытом виде на столе. – Может, расскажите, откуда у вас эти документы?
На первый взгляд она ничем не отличалась от других. Подобные папки можно было встретить в любом кабинете. В них хранили официальные бумаги, отчеты, письма, доклады, но стоило получше присмотреться, внутри с новой силой нарастало беспокойство.
✼✼✼
Аненербе.… С окончания великой войны прошло немало лет, но слава этой таинственной организации до сих пор будоражит ученных и исследователей.
Позиционируя себя как исследовательский институт, он был создан ради изучения: «теории наследия предков», которую правящая элита считала ключом к неограниченной власти над миром.
Однако история была не единственной, что заботила их умы. Одним из главных направлений научных изысканий, приведших к созданию концентрационных лагерей, были исследования человеческого потенциала.
Проводя эксперименты над заключенными, ученые заражали подопытных смертельными болезнями, помещали в самые жестокие условия, и все, чтобы определить пределы человеческого организма.
Даже дети не были исключением. Для этих нужд было построено несколько детских лагерей, вроде печально прославившегося Саласпилса, на оккупированной территории Латвии.
Там, дети служили, своего рода «живым» материалом не только для раненых и больных солдат, которым требовалась кровь для переливания, но и бесчеловечных экспериментов.
Что до остальных немцев, не входящих в число «избранной» элиты, спросите Вы?
Доминирующая часть рядовых граждан и сотрудников иных департаментов, считали это пустой тратой государственного бюджета. Особо недовольные призывали закрыть институт, открыто называя его пристанищем зла. Однако фанатики стремились к своим идеалистическим целям несмотря ни на что.
Папка, обнаруженная при обыске у Карла, содержала сведения о проекте Возмездие, но детали были зашифрованы.
– Я повторю вопрос. Откуда у вас эта папка?
– Это неважно. Вы не…
– Здесь я решаю, что важно, а что нет! – теряя терпение, вспылила я. – На ней кровь убитых вами генералов. В ваших интересах сказать правду!
– Я не причастен к их смерти! – Карл заметно изменился в лице. – Я пытался их предупредить…
– Вот как? – я изобразила удивление. – Предупредить о чем?
Ответа не последовало. Убежденный, что опасность не грозит, он продолжал упорно молчать.
– Значит, не хотите по-хорошему…
Не намереваясь дальше тратить время на пустые расспросы, я жестом дала Вальтеру знак отойти в сторону. Встав из-за стола, мгновенно оказалась в непосредственной близости. Схватив за ворот, с силой отшвырнула Карла в сторону стены. Ударившись спиной, он с шумом упал на пол и тихо простонал.
Подойдя ближе, и не сдерживаясь, ударила его ногами. Выставив руки, он попытался защититься. Смерив пронзительным взглядом даже применить мистический трюк, проделанный ранее с Цорном, но фокус не сработал.
Карл заблуждался, полагая, что я «такая же, как и остальные». Подобно следователям Гестапо, не брезговала применять силу там, где бесполезны слова, хоть и делала это в крайнем случае.
Опустив нелицеприятные подробности избиения, скажу, что, когда все закончилось, он был едва в сознании. Взяв за ворот кителя, я притащила его обратно к столу.
– Итак, герр Карл, – обойдя, села на стул, – готовы сотрудничать? Или вам больше по душе нестандартный метод нашей беседы? – выдержала паузу. – Выбирайте. Меня устроит любой из вариантов.
Угрожая насилием, я не шутила. В отличие от Цорна и Вальтера, со мной было не так просто справиться, а вкупе с полномочиями и властью, которыми наделил шеф, могла устроить для него ад.
– Я… – прерывисто кашляя, едва слышно произнес он, – согласен…
Секретный проект, получивший громкое название, был частью огромного замысла, по созданию непобедимого «сверх-солдата», которым так грезила верхушка правящей партии.
Используя в своих опытах живых людей, ученые Аненербе проводили испытания секретной сыворотки под кодовым названием: Немезида.
Обладая уникальным составом, она наделяла подопытных не только невероятными способностями, но и силой, превосходящей человеческий потенциал.
Однако эксперименты обернулись катастрофой. Вместо сильных и неуязвимых солдат, беспрекословно следующих приказам, они получили неуправляемых монстров, одержимых жаждой человеческой крови и что самое пугающее, не так давно им удалось вырваться на свободу.
Именно они, по словам Карла, были виновны в жестоких убийствах вблизи Кракова.
Что до генералов, чьи изувеченные тела обнаружили польские детективы Генерал Энгельс и его товарищ Фриц Лехнер были не только непосредственными свидетелями жестокости и насилия, но и лично отвечали за бесперебойную поставку «живого» материала.
Но когда произошла трагедия, и чудовища вырвались на свободу, они внезапно осознали весь масштаб катастрофы.
Втайне собирая улики, Энгельс намеревался раскрыть правду о преступлениях исследовательского отдела. Придать огласке все, что происходило за стенами лабораторий, но, подобно товарищу, стал жертвой тех, кто эту правду тщательно старался скрыть.
– Поэтому вы так спешно пытались пересечь границу? – выслушав рассказ, спросила я. – Спасали жизнь от преследователей Аненербе?
– Нет, – Карл покачал головой. – Я никогда ни от кого не бежал. В особенности от поехавших нацистов…
– Следи за словами, выродок! – приняв оскорбление на личный счет, с презрением кинул Вальтер.
– Успокойтесь, герр Вальтер. У меня не было намерения оскорбить вас или фрау Розенкрофт.
Тайно сотрудничая с Карлом, Энгельс собрал достаточно улик, позволяющих раскрыть большую часть секретов института, но прежде, чем успел хоть что-то рассказать, с ним жестоко расправились.
– В день убийства, когда генерал не явился на встречу, где должен был передать важную информацию, я понял, что произошло нечто плохое.
Окончательно убедившись, что Энгельс не придет, Карл поспешил в департамент польской полиции. Тайно проникнув в кабинет генерала, обнаружил вскрытый сейф. По его словам, собаки Аненербе забрали практически все, что кидало тень на их деятельность.
– Эта папка, – он кинул на нее мимолетный взгляд, – единственное, что осталось. Я нашел ее совершенно случайно, когда осматривал кабинет. Генерал спрятал ее за шкафом, заваленным всяким хламом.
✼✼✼
Слушать Карла было тем еще «удовольствием». Россказни о подпольной лаборатории недалеко от польской границы, жестокие и бесчеловечные эксперименты. Сыворотка, дающая способности на грани фантастики и сбежавшие чудовища, жаждущие человеческой плоти и крови.… Поверить в такое даже мне было сложно, не говоря о Вальтере.
– Монстры, угрожающие нашей стране? – вспылил он. – Думаете, мы поверим в эти бредни?
– Я говорю правду.
– Правду? Да она не стоит и половины марки!
Вальтер был уверен, что все сказанное – откровенная ложь, придуманная ради того: «Чтобы спасти свою жизнь и поиздеваться над офицерами Вермахта».
– Где находится место, о которой вы говорите? – игнорируя импульсивные нападки, спросила я.
Понимая, что не верим, он попросил карту. Лаборатория, по заверениям, находилась на территории Польши, всего в нескольких километрах от печально известного Аушвица.
– И что мы должны увидеть? – раздраженно спросил Вальтер, смотря на указанное место. – Тут сплошной лес!
– Вам ни о чем не говорит слово секретно, герр Вальтер? – подняв взгляд, Карл усмехнулся.
– Ты мне тут пошути еще, – он демонстративно положил руку на пистолет, – мигом на тот свет отправишься!
Вальтеру было не до шуток. Наглость выводила из себя. Казалось, еще немного, и невзирая на присутствие старшего по званию, он снова попытается ему навредить.
Но Карл неотступно стоя на своем. Пытаясь убедить, говорил, что Аненербе проводят эксперименты в отдаленном районе. Его территория частично прилегает к границам лагеря, чем и объяснялись пропажи солдат и офицеров.
– Пропажи солдат? – я искренне удивилась. Информация была новой. В отчетах упоминались жертвы только среди гражданских. – О чем вы говорите?
– Бросьте, – он усмехнулся, – вы ведь не настолько наивны? Этим тварям нужна кровь. Одинокие патрули – прекрасная возможность ее получить.
Доводы звучали убедительно. Отчасти лагерь прилегал к обширному многокилометровому лесному массиву, но кроме диких зверей, опасность там представляли, разве что партизаны, отличающиеся особой изобретательностью и жестокостью к врагам.
– Хорошо, мы проверим ваши слова, а пока, – я встала и повернулась к выходу, – отдыхайте. Вы здесь надолго.