Алёна Ильинична Кощеева
Студент по обмену
Из комнаты Саши доносился робкий лепет. Наверное, учитель проверяет домашнее задание. Никита, стараясь не мешать мальчугану, тихонько оделся и вышел из квартиры.
Через полотно серого неба неуверенно пробивались солнечные лучи. То тут, то там шумели дроны-доставщики. Пахло дождём. Никита огляделся в поисках мальчишек-разбойников. Утро. Рано еще. Все маленькие талуйцы спят. Интересно, как их тут расселили?
Наушники. Музыка для прогулок. Добавить навигатор. Вперед.
«Девиантное поведение…, – крутил он в голове тему доклада, – Одна из причин это традиции и классовая принадлежность».
В тени высоток Никита ежился от сырости, мысли становились острыми, подозрительными.
«Дрон сбили с верхних этажей и явно из квартиры, подъездные балконы выходят на другую сторону».
Небоскребы сменились пятиэтажками. Для солнечных лучей не было преград. Черный асфальт становился серым. Никита посмотрел в небо, наслаждаясь теплом. Глаза его стали светло-голубыми, ясными.
«Неужели мальчишка помогает талуйцам? Почему? Это же им только навредит».
Никита остановился перед низеньким округлым зданием Российской государственной электронной библиотеки. Там, за стенами, тысячи локальных серверов с закодированными данными, которые только и можно скинуть себе в Гособлако и использовать в докладе. А тут, снаружи – реальный мир, он полон загадок именно этого времени, этой эпохи.
«Надеюсь, меня не отчислят за такую самовольность» – Никита резко развернулся и пошел обратно.
***
Талуйцы (распространённое самоназвание талу) – этническая группа или народ в основном в Европе и Азии. Происходят из южной Индии. Большинство талу говорит на той или иной форме талуйского языка тесно связанного с современными индоарийскими языками и на основном языке страны проживания. До 2050 года талуйцы проживали в отдельных посёлках и особых городских кварталах, были лишены социальных и пенсионных выплат, отстранены от общественно-политической жизни. С 2050 года в рамках программы борьбы с антиталуизмом и талуефобией, талуйцы получили равные со всеми гражданами Российской Федерации права и активно интегрируются в общество.
На детской площадке было безлюдно. Дети постарше ещё учились, а родители тех, что помладше, еще не собрались на прогулку. Уныло покачивались качели на канатах от осеннего ветра. Никита бесшумно бродил кругами по резиновому настилу. Он вычислил окна своей временной комнаты на двадцать седьмом этаже и поглядывал наверх в ожидании, что оттуда высунется светловолосая макушка. Поймать бы Сашу с поличным, а то будет всё отрицать, ещё и маме, небось, пожалуется на злого приезжего дядю. Но нет, дроны-доставщики спокойно летали мимо с грузами разного объема. Никита открыл на смартфоне публичную страницу с происшествиями в этом районе.
«Всё-таки ещё рано» – посмотрел время последних нападений на дроны. Он вздохнул и поплелся по тротуару во двор. Едва повернул и замер. Возле подъезда стояло шестеро мальчишек. Тех самых. Сегодня они были опрятнее, в чистых разноцветных куртках, без палок. Мальчуганы толкали друг друга, смеялись и явно кого-то ждали.
«А чего я остолбенел? – подумал он, – Пойду к ним». Никита уверенным шагом пошел к подъезду, достал ключи. Раз. Два. Три. Ступени. Темноволосые мальчишки затихли и уставились на него своими карими глазами.
– Кого-то ждёте, ребята? – спросил Никита.
– Кого надо, того и ждём, дядя, – нагло ответил самый высокий.
Главарь. И ему явно не десять, а лет двенадцать-тринадцать. Борзый, дерзкий.
– Не вежливо так отвечать старшим.
– Не вежливо совать нос не в своё дело.
Никита вздохнул. Дети. Впитывают как губка всё, что видят и слышат. Вряд ли пацан сам решил быть таким грубым.
– Я в детстве тоже считал, что хамство – это признак силы, и знаешь что?
Мальчишка молчал. Только крепко сцепил зубы и презрительно смотрел на Никиту темно-карими глазами.
