Анастасия Нуштаева
Свет тьмы
Глава 3
Ангелина
В кафе, которое выбрала Алена, было немноголюдно и дорого. Мы с Мариной заказали один чайник чая на двоих и, не сговариваясь, выбрали самый дешевый десерт.
– Ну что, как прошел первый день, девочки, рассказывайте! – сказала Алена так, будто мы были все время вместе.
Но, надо отдать должное, после этого вопроса начался непринужденный разговор, в котором участвовали почти все.
Меня такой треп ввергал в уныние. Вроде и хочешь пообщаться с народом, вроде и соглашаешься на эту авантюру по доброй воле, но домой возвращаешься выжатой, будто твою кровь сутки пило племя вампиров. Отбывать приличия, дежурно улыбаться и вовремя смеяться – энергозатратные занятия. Но после лета сил у меня было немерено, и я расточала их, будто они будут со мной вечно.
Прошло немного времени, как наш разговор перешел на тему, которая интересовала всех. Мальчишки. Их было всего двое, но мы их обсуждали столько же, сколько все предыдущие темы вместе взятые.
Правда, лишь пара девчонок высказали конкретное мнение. Им, разумеется, Леня понравился больше. Я вспомнила его лучезарную улыбку. Правда, чем больше память восстанавливала его образ, тем слабее я верила в притворность Лениного дружелюбия.
За Макса «проголосовала» только одна девочка. Алена.
– Ну не знаю, по-моему, Максику идет его молчаливость… Мужчина не должен быть треплом, – сказала она, расчесывая пальцами кончики волос.
При слове «Максик» я собрала всю волю в кулак, чтобы не расстаться со вкусным смородиновым десертом. Как можно было так гадко переиначить такое красивое имя?
Марина заметила мое помутнение и похлопала по спине. Лучше бы она не привлекала внимание. До нее докопалась Алена, которую после признания о симпатии к МАКСИКУ, стало ненавидеть гораздо легче.
– Марина, а ты чего никого из парней не выбираешь? – спросила она и тут же продолжила. – Ты что, из… этих?
Я так возмутилась, что не придумала сразу, как защитить Марину. Но она справилась сама.
– Нет. Я просто предпочитаю парней, у которых зарплата будет повыше, чем у врачей.
Почти все рассмеялись и Алена больше не пыталась наехать на Марину.
Где-то через двадцать минут я вышла на улицу, чтобы позвонить Асе, предупредить, что задержусь немного. Она переживает за меня так, словно я не в университет в этом году пошла, а в садик.
Поднялся небольшой ветер, от чего в летнем плате стало зябко. Я осмотрела улицу. Слишком пустынно, как для такого времени.
От очередного порыва ветра нагнулись высокие тополи, растущие вдоль дороги. Мимо ног проскочил жухлый лист. Я проводила его взглядом и разблокировала телефон, чтобы набрать Асю.
В следующее мгновение на экранчике высветился входной вызов с ее номера. Я улыбнулась – не в первый раз Ася звонит мне за секунду до того, как я собралась это сделать. Или наоборот. Мы с ней одновременно разные и одинаковые. Мы невысокие, но Ася коренастее. Мы блондинки, но у меня волосы почти белые, а у Аси – русые. Мы хороши учимся, только я – на психолога, а Ася – на юриста.
– Алло, – сказала я.
– Привет, когда будешь дома?
– Я сейчас в кафе с… – сказала я.
– Я спросила не где ты, а когда будешь дома, – сказала Ася и я почувствовала упрек.
– Ну… Не знаю…
– Просто вернись до заката, ладно?
Опять это «до заката». Но возмутиться или хотя бы переспросить, что это значило, я не успела. Ася скинула вызов. Впрочем, успею еще спросить об этом. Если не забуду. У нас с Асей теперь будет полно времени для болтовни. С моим поступлением в университет Тайнева, мы поселились в одной комнате в общежитии.
Тут мне захотелось вернуться туда пораньше. Сегодняшний день не был тяжелым физически, но я, наверное, переволновалась, поэтому мечтала отдохнуть. И завтра едва ли будет легче. Новые преподаватели, новые предметы, новые ребята…
Я пошла ко входу в кафе, обхватив себя рукам, словно это помогало от холода. Я уже прикоснулась ко входной двери, как вдруг услышала чей-то быстрый шаг и прерывистое дыхание. То, что я на этой пустынной улице больше не одна, я осознала за мгновение до того, как кто-то схватил меня за руку. Не больно, но крепко. Я обернулась и увидела Макса. Он задыхался, словно очень долго и очень быстро бежал.
От неожиданности я даже не поздоровалась. Даже шевелиться не получалось. Я просто таращилась на Макса.
– Пожалуйста, – выдохнул он. – Одно одолжение…
Он не мог отдышаться и потому говорил урывками.
– Что? – пискнула я, не понимая, что происходит.
Я чувствовала, что Макс напуган. От этого и мне становилось страшно. Предплечье болело – Макс слишком сильно его сжимал, словно боялся, что я убегу. Только это не произойдет, даже если он меня отпустит: я не могла сейчас не то, что побежать, а даже моргнуть.
– Помоги мне спрятаться, – сказал он быстро, неразборчиво.
На мгновение наши взгляды пересеклись. В его глазах читался дикий испуг, как у дичи перед охотником. От кого Макс бежит? Что может угрожать такому крепкому парню на улице днем? Это странно. Но вопросов я не задавала – так пугал меня его взгляд.
– Ладно, идем, – сказала я.
Теперь не Макс меня, а я его держала за предплечье. Макс тяжело дышал, так что я испугалась, что придется его тащить. Но он сам справился со ступеньками крыльца, а это был самый сложный отрезок нашего пути.
Мы зашли в кафе, и я повернулась в противоположную сторону от стола одногруппниц. В голове не появилось мысли умнее, чем затащить Максима в женский туалет. Он был слишком слаб, чтобы преодолеть более длинный путь. Он даже по сторонам не смотрел и моргал медленно, как сонный кот. Поэтому не заметил, куда я его завела.
В туалете никого не было, чему я была рада. Я подвела Макса к умывальникам и, открыв кран с холодной водой. Когда Макс стал умываться, я отошла к стенке и прижалась спиной к холодному кафелю, сложив руки на груди.
– От кого бежишь? – спросила я, наконец-то достаточно осмелев для этого.
Макс меня не слушал. Закончив с умывание, он подставил голову под кран. С затылка по шее и на спину потекли струи воды, делая белую футболка Макса почти прозрачной. От воды его волосы потемнели и стали почти черными.
Пока Макс пил прямо из-под крана, я очень старалась взять себя в руки, и перестать смотреть на то, как мокнет его футболка. Переведя взгляд на стенку, я сказала:
– Ты меня слышишь?
Ответа снова не было, хотя Макс вскинул голову, прислушавшись. Конечно, не мне он так внимал.
Хлопнула дверь в кофейню. Кто бы это ни был – я не сомневалась, это тот, от кого Макс пытался убежать. Приближался звук шагов, каким-то чудом перекрывающий попсовую песенку, игравшую из колонок кафе. Вместе с ними я чувствовала, как по спине плетется слизкое щупальце страха. По телу пошла мелкая дрожь. Я боялась высоты, пауков, клоунов и еще многих других вещей. Но больше всего на свете я боялась неизвестности.
Я и Макс отмерли в одно мгновение и бросились в кабинку туалета. В одну и ту же. Я влетела в кабинку первой, Макс за мной. Он закрыл дверь на хиленький замочек, и зачем-то вскочил на сидение унитаза.
Шаги раздавались все ближе. Я задержала дыхание. То ли от страха, то ли от того, что Макс стоял так близко. Несмотря не все старания, из груди вырвался громкий всхлип. Макс шикнул на меня, и я закивала. Он сел на бачок и положил ладони мне на плечи. Затем он развернул меня так, чтобы стопы стояли параллельно унитазу. Для реалистичности, вероятно.
В следующую секунду дверь распахнулась. Сердце застучало сильнее, чем когда я впервые увидела Макса.
– Я знаю, что ты здесь, – раздался жуткий голос.
Вероятно, это был обычный мужской голос. Но мои уши воспринимали его, как шепот злодея из фильма ужасов.
Опустив взгляд, я увидела, как по кафельному полу скользит тень. К счастью, кабинки доставали до потолка и потому в наше убежище сверху было невозможно. Поравнявшись с нашей кабинкой, тень замерла и просипела жутким голосом:
– Макс, ты зачем надел женские туфельки?
Я хотела заскулить от страха, но тут Макс приблизил губы к моему уху и, обдав мою шею горячим дыханием, шепнул:
– Нагруби ему.
При этом он сжал моя запястье.
Не знаю, что там говорят о целительной силе любви, но, когда Макс коснулся руки, мне захотелось только одного – разнести тут все к чертям собачим.
– Уважаемый! – крикнула я голосом базарной бабки. – Вы что себе позволяете?
Затем я постучала по двери кабинки так, что она зашаталась. Я забоялась, как бы она не завалилась. Если это произойдет – падет наша единственная линия защиты.
– Извините, – сказала вдруг тень. – Я обознался.
– Интересно, каким образом? – выпалила я, отчего Макс тревожно зашептал: «стоп, стоп, стоп…» и отпустил мое запястье.
Вмиг перехотелось собачиться и страх нахлынул, как до прикосновения Макса. Правда, уже через несколько секунд дверь хлопнула. В туалет вернулась тишина, прерываемая лишь моими тяжелыми вдохами.
Не успела я прийти в себя, как вдруг произошло еще кое-что, что шокировало меня не меньше странного преследователя. Макс взял мой подбородок и, приподняв его так, чтобы наши глаза встретились, прошептал голосом, которому не отказала бы ни одна девушка:
– И последняя просьба. О случившемся никому не говорить.
Глава 4
Ангелина
От любопытства я чуть не сошла с ума! Но просьбу выполнила и ни с кем о происшествии в туалете не разговаривала.
Даже с самим Максом, что прискорбно.
Но злиться на него по-настоящему я не могла. Меня мучили миллион вопросов. Почему Макс обратился именно ко мне? Кто его преследовал? Как так получилось, что я вышла из себя, нахамила незнакомцу, а в следующее мгновение уже робела от одного прикосновение теплых пальцев к лицу? Почему Макс велел никому не рассказывать о происшедшем? И почему он не появляется на занятиях?
От всего этого у меня раскалывалась голова. За помощью я обратиться не могла по двум причинам. Во-первых, я пообещала никому ничего не говорить и не собиралась нарушать слово. Во-вторых, мне стыдно признаваться, что целых пять минут своей жизни я проторчала в кабинке женского туалета с парнем, которому даже официально не представилась.
Только один человек мог мне помочь… Но он бессовестно прогуливал пары.
Мне нужен был какой-то знак, послание Вселенной, чтобы решиться на такой отчаянный поступок, как заговорить с Максом первой.
Вообще, я считала себя рационально мыслящим человеком, но, когда дело касалось гороскопов, судьбы и знаков Вселенной, я отключала правое полушарие мозга. Уж слишком часто мне становилось ясно, что не все в этом мире подчиняется точным, материальным законам. Случайности – не случайны, карты не врут, а по ладони можно прочитать судьбу.
К слову, эта наша родовая особенность. Ася тоже с ума сходила по всем этим мистическим штучкам и даже коллекционировала карты Таро. Я как-то попыталась с ними разобраться, но у меня ничего не получилось. Ася сказала, это потому, что у меня нет дара. Я ответила, это потому, что у меня есть мозг, вместо которого у Аси дар.
– Ася! – крикнула я, ворвавшись в комнату. – Нужна твоя помощь!
Ася сидела на кровати, поджав под себя ноги. Она смотрела в экран ноутбука, который подсвечивал бледным светом ее круглое лицо. У меня такое же. Из-за формы оно кажется детскими. И ладно я. Но Асе пошел уже третий десяток. Она через девять месяцев будет защищать диплом, и я боюсь, как бы перед выдачей ее не спросили паспорт.
Слегка нахмуренные брови придавали Асе забавный сердитый вид. Волосы, завязанные в свободный пучок, лезли в лицо. Просто их длина едва позволяла этот пучок сделать.
Каким-то особым сестринским чувством, Ася понимала: если я говорю, что мне нужна помощь, значит я имею в виду одно – нужно сделать расклад на картах.
Оторвавшись от ноутбука, Ася сказала:
– Что случилось?
Я отвела взгляд, не желая признаваться, что случился парень, и просто ответила:
– Ничего такого, но дело срочное, потом расскажу.
Ася задержала взгляд на моем лице, но всего на мгновение, чтобы спрятать хитрый прищур. Только после этих гляделок она поинтересовалась:
– Таро или обычные?
– Обычные, – сказала я, пока Ася рылась в тумбочке.
Карты Таро дают более подробный ответ, но обычная игровая колода из тридцати шести карт внушает мне больше доверия.
Когда карты нашлись, ноутбук перекочевал на стол, который был и кухонным, и обеденным, и рабочим, и иногда даже не столом вовсе, а стулом. Ася придвинулась ближе к спинке кровати и уперлась в нее, подогнув ноги под себя. Я тоже села на кровать, на расстоянии от Аси, чтобы оставалось место для карт.
– На что гадаем? – спросила она с улыбочкой, блеснув глазами.
– Давай просто общий расклад, – сказала я.
Уточнить вопрос значило бы выдать свои переживания, а мне этого делать не хотелось. Скажу при Асе слово «мужчина», и она не даст мне заснуть, пока я не расскажу про Макса все и в мельчайших подробностях.
Я потасовала карты и передала их Асе. Она разложила колоду на четыре кучки и выбрала ту, где оказалась бубновая дама. Далее она принялась раскладывать их в три ряда, по три карты в каждом.
Я кое-что смыслила в трактовках некоторых карт. Например: пики – это плохо. Неприятности, болезни… Так что я не смотрела на карты, чтобы не накручивать себя до того, как Ася скажет, что на самом деле они значат.
Наша комната небольшая. И уютная благодаря Асе, которая прожила в ней с первого курса с двумя другими девочками. Две кровати стояли напротив друг друга у противоположных стеночек, а третья – справа от входной двери. Сейчас она пустовала, и я очень надеялась, что никто не вспомнит о ней до конца моей учебы в университете.
Сквозь легкие занавески сочились остатки хмурого солнца, украшая противоположную стену мутными желтоватыми квадратами. Стены в этой комнате мне нравились больше всего. То, что они были покрашены в фиолетовую краску, бросалось в глаза не сразу. Ася и соседки обклеили стены плакатами, рисунками, и даже конспектами и контрольным работами. Под потолком висела гирлянда с крохотными желтоватыми фонариками. Где-то она клеилась прямо, где-то извивалась, заставляя светодиоды рассыпаться по темной стене, как звезды в ночном небе.
Я рассматривала созвездия гирлянды на стенах, как вдруг Ася похлопала у меня перед лицом в ладоши:
– Алло! Ты хоть угукай мне ради приличия!
– Угу, – сказала я.
– Значит так, с прошлым понятно, теперь настоящее…
Расклад на прошлое я бессовестно пропустила, но он меня не интересовало. Две семерки и девятка – разговоры и встречи, ну это и так понятно.
В ряду, который означал настоящее, лежала бубновая дама и два короля. Вот это уже интересно. Особенно, если учесть, что короли означают мужчин.
Ася вооружилась картой с дамой, как дирижер палочкой.
– Твоя карта в среднем ряду значит, что ты живешь настоящим, – сказала она и дама полетела в левую сторону. – Два короля значат, что сейчас твою жизнь сопровождают двое мужчин. – Карта с дамой полетела в левую сторону, а затем Ася стала размахивать ею у меня перед носом. – Продолжу рассказывать только если ты скажешь, что за мужчины такие!
Ася сложила руки на груди и уставилась на меня. Очень хотелось отвернутся, но тогда Ася догадается, что мне вправду есть что скрывать. Поэтому я выдержала взгляд.
– Не знаю. Может, это не про настоящее, а про ближайшее будущее? – сказала я, хотя знала, что оба этих короля, один бубновый, другой трефовый, учатся со мной в группе.
Ася прищурилась и театрально поджала губы.
– Знай, я тебе не верю, – сказала она. – но я хорошая сестра, поэтому давить не буду. Продолжим.
Ася вернулась к картине моего будущего. Я наблюдала за ней, не решаясь заговорить про Макса, преследователя и туалет. Даже просто набор этих слов звучит дико. Может, это был просто сон? Очень реалистичный сон, который так отпечатался в сознании, что я до сих пор чувствую, как горит запястье, которое сжимал Макс.
Я дотронулась пальцами до подбородка, где некогда находились его пальцы и, прикрыв глаза, почти ощутила его горячее дыхание около своего уха…
– Прием, прием! Вызываю Ангелину! Спустите ее на Землю! – Сказала Ася и я вздрогнула. – О чем задумалась?
– Ни о чем.
– Хорошо, я уточню вопрос. Ты задумалась о бубновом короле или трефовом?
Я выхватила из-за спины большого плюшевого пса и принялась колотить Асю. Она не стушевалась, а схватила подушку и атаковала в ответ.
– Осторожнее! – выкрикивала Ася между ударами. – Ты сейчас все карты перемешаешь, и мы не сможем заглянуть в твое будущее!
Эти слова подействовали отрезвляюще, и я капитулировала, но игрушку из рук не выпустила. Ася смахнула с лица пряди и, приняв оскорбленный вид, поджала губы и начала вещать:
– Туз пик в прямом положении означает неожиданность…
– Приятую или неприятную? – сказала я, хватаясь за возможность увести разговор от несуществующей личной жизни.
– Невозможно сказать, – ответила Ася. – Червовый валет – любовные хлопоты…
Ася снова пристально вгляделась в меня. Я стойко выдержала взгляд сестры и не раскрыла тайну двух королей.
– …и червовый туз означает любовь.
– Очень пространное означение… – промямлила я.
– Давай тогда сделаем расклад на любовь! – сказала Ася с вызовом
– А давай!
– А ты же говорила, что никаких королей нет!
– А я так не говорила!
– Говорила!
Я отстранилась от Аси и вскинула ладони вверх, типа сдаюсь, а потом сказала:
– Так ты будешь гадать?
– Хорошо, – сказала Ася, смерив меня недовольным взглядом.
Мы так и продолжали смотреть друг на другу, пока Ася делала расклад на любовь. Он состоял всего из четырех карт и долгой трактовке не подлежал.
Наконец Ася отвела взгляд, чтобы посмотреть на карты. Взяв ту, что лежала слева, она произнесла:
– Перевернутый туз пик значит большое несчастье… Это карта твоего «несуществующего» короля, – Ася изобразила пальцами кавычки.
Значит, у Макса есть какая-то проблема? Туз пик – серьезная карта, а значит масштабы этой проблемы не маленькие.
Тем временем Ася открыла карту, которая лежала правее.
– Это – ты. И здесь мы видим трефового валета, что означает хлопоты.
Я кивнула и затаила дыхание, ведь следующая карта будет означать препятствие, которое лежит между мной и Максом.
– Бубновая дама. Молодая девушка.
От отчаяния я даже застонала и лицо Аси стало совсем не доверительным. Она нехотя открыла последнюю карту, ту, которая означала к чему наши отношения приведут.
– Восьмерка пик. Плохие события.
Уж больно много пик в раскладе. Я грустными глазами следила за тем, как Ася собирает карты со скомканной простыни.
– Так что это значит? – спросила я, будто надеялась, что Ася сейчас вытащит еще какую-нибудь карту и скажет, что все будет хорошо.
– Это значит, что ты не хочешь делиться личной жизнью со мной, своей родной сестрой, самым близким человеком!
Ася сказала это с таким чувством, что я забылась и захихикала.
– Было бы чем делиться, – сказала я.
Глава 5
Ангелина
Гадание Аси запутало меня еще больше. С одной стороны карты показали червового туза, а это вам не шуточки. Но, с другой стороны, в раскладе на любовь, выпали проблемы. Еще и девушка какая-то между нами…
Это был первый раз в моей жизни, когда карты не внесли ясность, а усугубили положение. Тогда я решила положиться на волю случая. И не прогадала. Но сначала о том, что произошло утром.
Я карабкалась по лестнице на четвертый этаж. Сегодня я обула кроссовки, потому как туфли на шпильках нанесли слишком большой урон, чтобы одеть их снова так скоро. Несмотря на удобную обувь, подъем все-равно оказался мучительным. К тому же на пол пути меня нагнал Леня со своей дежурной улыбочкой.
– Привет, Ангелина!
Я поздоровалась, но получилось невыразительно, так как восхождение сбило мое дыхание.
– Готова к контрольной? – спросил Леня.
Я замерла, хотя уже занесла ногу над следующей ступенью. Как я могла забыть про контрольную работу?! Да еще самую первую в своей студенческой жизни! Совсем не помню, когда про нее говорили… Неужели размышления о странном происшествии в туалете так сильно повлияли на меня, что в памяти случились провалы?
– Какая контрольная?
Я сказала это с ужасом, который отразился на лице. В ответ на что Леня… рассмеялся.
– Шутка.
– Не смешная, кстати.
Нашелся юморист. Я двинулась по лестнице, и Леня пошел за мной.
– Чего такая кислая? – спросил он.
Леня наконец-то заметил, что мое настроение ни капли не улучшилось после его сверх смешной шутки.
Я выдохнула, чтобы перевести дыхание и дать вразумительный ответ, который не прерывался бы отдышкой. Мы вышли на очередную лестничную площадку и нам оставался всего один пролет до четвертого этажа.
Вразумительный ответ не нашелся, и я буркнула:
– Жизнь такая.
– Да ладно, – сказал Леня.
Затем он оббежал меня, чтобы шагать впереди. Развернувшись, Леня смотрел на меня и задом наперед двигался по лестнице.
– Я же вижу, тебя что-то гложет.
Какая проницательность!
Я снова остановилась, хотя до цели была всего пара ступенек. Не успела я заверить Леню в том, что даже такие милые с виду девочки знают, на какие буквы можно посылать надоедливых мальчиков, как из-за поворота показалась Алена.
– Спрячь меня! – воскликнула я и скользнула Лене за спину.
Не сказать, что Леня щуплый, но закрыть ему не удалось меня полностью.
К счастью, Алена заметила меня не сразу. Я должна принести ей какую-то дурацкую анкету. И на это у меня осталось минус два дня.
– Леня, привет! – сказала Алена, сверкнув улыбкой.
Почему они все такие дружелюбные с самого утра?
Леня выдавил приветствие и, слегка обернувшись, громким шепотом обратился ко мне:
– Что случилось?
Я поняла, что от гнева старосты мне не скрыться и вынырнула.
– Привет, Алена.
На мгновение почудилось, что она действительно меня не замечала. Алена бросила взгляд сначала на Леню, а потом на меня, причем за эту долю секунды ее глаза преобразились от «кокетливое дружелюбие» до «ах ты вешалка». Когда она вспомнила, что я буквально единственная с потока, кто еще не принес этот дурацкий листок, выражение ее лица ожесточилось.
– Ангелина, когда можно будет ждать от тебя анкету?
Начинать ждать можно было уже давно, а вот когда я его принесу – никому не известно.
Я почти что вспомнила порядок тех трех букв, куда за надоедливыми мальчиками могут последовать стервозные девочки. Я даже почти успела сказать их, как вдруг Леня схватил меня за запястье, которое еще болело после того, как Макс его сжимал.
Что за дурацкая привычка у моих одногруппников?
Я почти разозлилась. Но когда Леня взял меня за руку, я почувствовала спокойствие… Будто познала дзен или открыла чакру или закрыла или как оно там…
– Ответь нормально, – шепнул он.
– Алена, прости, пожалуйста, – заговорила я не своим голосом. – Обещаю принести тебе листочек завтра. Прямо сейчас нарисую крестик на руке, чтобы не забыть…
Похоже, с крестиком был перебор. Лицо Алены на мгновение прояснилось, но затем опять пожухло. Леня отпустил мою руку, и я почувствовала, как внутри вскипает злость. На Алену за то, что мучает меня своим листочком. На Леню за то, что хватает меня за руку, когда его об этом не просят. И на себя за то, что забываю про эту дурацкую справку.
Но я ничего не сказала и потопала к аудитории.
Что за чертовщина со мной происходит? Почему, когда парни меня касаются, я становлюсь сама не своя? Что за силу они надо мной имеют? Неужели мне, целомудренной восемнадцатилетней старой деве, так мало надо, чтобы пасть жертвой мужских чар?
Я стояла у двери в аудиторию с видом недовольной бабки, наблюдая, как одногруппницы общаются. К одной компании приклеился Леня. Его реплики имели оглушительный успех, и я неодобрительно покосилась на счастливые лица девочек, имена которых так и не запомнила. В любом случае, назвав девочку моего возраста Настей или Машей, не прогадаешь как минимум в пятидесяти процентах случаев.
Я почувствовала себя одинокой одиночкой, как ленивец Сид. Но у него было целых три ребенка-динозаврика. А я стояла здесь одна, не успев подружиться с девочками из группы.
Невольно я стала выискивать глазами Макса. Он ни разу не появился на учебе, если не считать первого дня. В моих глазах это обстоятельство играло против него. Но я подумала, что вполне логично, если в паре будет умным только один человек. Наверняка у него есть дела поважнее, чем торчать на занятиях.
***
После занятий настроение у меня было замечательное. Пары были не трудными, контрольные на горизонте не маячили. К тому же день был солнечным, как и вся неделя. Солнце благоприятно влияло на мое настроение, и я почти что светилась вместе с ним.
Я топала в общагу с радостным предвкушением. Буду есть «доширак» на обед. Ася такого питания не одобряла. Она весь первый год в общаге жила на «дошираке», а второй – на походах к гастроэнтерологу. И хотя сейчас с ней было все в порядке, она за моим рационом следила так, будто училась на медика, а не на юриста.
Можно взять «доширак» с сыром… Хотя он, наверное, закончился. Тогда с грибами… Или лучше с курицей?
Додумать я не успела, так как увидела более аппетитную вещь. Точнее человека. Он шел по другой стороне улицы навстречу мне и взгляд его был приклеен к тротуару, так что меня он не замечал.
Я замерла от удивления, но тут же бросилась к нему.
– Макс! Привет! – крикнула я.
Макс поднял голову и посмотрел на меня, щурясь от яркого солнца. Сегодня на нем было черное худи, и я заскучала по той белой футболке, которая так хорошо ложилась по его широким плечам и отдавала ярким контрастом с темными волосами и загоревшим телом.
– Привет, Ал… Привет, – сказал он.
Господи, неужели он спутал меня с Аленой?! Такого нелестного сравнения моя хрупкая натура не вынесет!
Но тут я вспомнила про червового туза и заставила себя забыть эту оплошность.
– Ангелина, – представилась я и дерзко заметила. – Если бы ты ходил на пары, то наверняка запомнил имена своих одногруппниц.
– Приму к сведению, – бросил Макс и пустился дальше шагом, который больше походил на тихую рысь.
Ну уж нет. Я так долго собиралась с мыслями не для двух реплик.
– Я про то, – начала я, строя из себя дурочку. – Что тебе стоит ходить на занятия. – Не придумав ничего умнее, я добавила. – Скоро контрольная.
– Какая контрольная? – сказал Макс, на миг остановившись.
– Шутка.
Я неловко улыбнулась. Дурацкий Леня со своей дурацкой шуткой.
– Ясно, – сказал Макс, не потрудившись придать своему выражению эмоциональную окраску.
Он обошел меня и снова перешел на рысь. Я погналась следом.
– Бежишь долги по учебе закрывать?
– У меня нет долгов.
– Откуда ты знаешь? Тебе же не было в универе. Может, уже скопились.
– В любом случае, мне все равно, – сказал Макс, не останавливаясь.
– И за такими психологами моральное состояние нашей страны! – сказал я, воздев руки к небесам. – В таком случае я не удивлюсь, если лет через двадцать все чокнуться!
Поднять руки на ходу, держа огромную сумку с тетрадями, было нелегко. Но я справилась, хотя толку в этом не было: Макс не смотрел на меня.
– Впрочем, ничего не изменится. – Ответил он. – К тому же я не собираюсь работать по этой специальности.
– Зачем тогда поступал на психолога?
– Корпус близко от дома.
– Какая разница? Ты все равно там не появляешься.
Макс остановился и наконец-то посмотрел на меня.
– Ангелина, что тебе нужно?
Я споткнулась о неровность тротуара и пока восстанавливала равновесие, лихорадочно выдумывала ответ. Решив вылепить из себя девушку-загадку, я спросила, глядя на него из-под ресниц:
– Ты то сам как думаешь?
– Ни единой догадки, – спокойно сказал он, засунув руки в карман.
– Ладно, – протянула я и, сложив руки ладонями вместе, сказала. – Я напомню. Погоня. Прятки. Туалет.
– Черт! – сказал Макс.
Он перестал выглядеть таким равнодушным и, пригладив волосы, снова посмотрел на меня и сказал:
– Так это была ты.
Какой-какой, а неприметной я себя не считала. Получается, Макс не только глупый и безответственный, а еще и невнимательный. Зачем я вообще с ним связываюсь?
– Да, я. И ты мне сейчас объяснишь, что тогда произошло, потому что…
Потому что что? Потому что я думаю об этом инциденте днями-ночами и до сих пор не мыла подбородок, где меня коснулась рука Макса?
– Слушай, давай ты просто сделаешь вид, что ничего не произошло. А я пообещаю, что такое больше не повторится.
Макс выглядел растерянным, и я решила этим воспользоваться.
– Ну уж нет! Я…
Договорить я не успела. Глаза Макса вдруг округлились. Что-то позади меня заставило его побледнеть и мне захотелось обернуться, но я решила сначала договорить.
– … я не собираюсь больше мучаться догадками…
Я замолчала, хотя Макс не сказал ни слова. Он вдруг просто бросился бежать. Что за ребячество?!
Мне потребовалась пара секунд, чтобы осознать свое поражение. Но затем во мне пробудилось негодование. И я бросилась за Максом.
В отличии от меня Макс был в хорошей спортивной форме. Он пробежал квартал, затем свернул направо. Я бежала хвостиком и, если бы он не остановился в конце второго квартала, то я бы катастрофически отстала, остановилась и разрыдалась посреди улицы. Мне всего восемнадцать, а от меня уже убегают мальчики, как будто я старая и страшная!
– Черт! – снова сказал Макс, увидев, что я его догоняю.
Он нырнул в проулок, и я вслед за ним.
Мы остановились, и я оперлась руками о колени, в попытке отдышаться. Моя огромная сумка избила мне бедро, на это было ничто в сравнении с резью в боку. Макс тем временем выглянул из нашего открытия. Его дыхание тоже сбилось. Наверное, если бы это не произошло, то он бежал и бежал от меня, пока не достиг конца континента. А там поплыл.
– Макс, – начала я, когда вернулась возможность говорить. – Ты же большой мальчик. Можно не убегать, как в детском садике, а просто поговорить…
И снова мне не дали закончить! Я все еще находилась в положении складочки, когда Макс сгреб меня за талию и закрыл рукой рот. Он притиснулся спиной к стене за большим мусорником, утащив меня за собой.
Я не сопротивлялась. Я вообще не могла пошевелиться. Только мое сердце грохотало так, будто я пробежала не два квартала, а десять.
Из узкого зазора между домами, где мы прятались, я увидела силуэты двух людей. Они не могли нас видеть, так как мы находились за большим вонючим мусорником. Но слышать могли, как и мы их.
– Я видел… Он где-то тут…
Мелькнула успокаивающая мысль, что убегал Макс не от меня. Но от кого? Снова преследователи? Похоже этот парень криминальный авторитет, раз за ним средь бела дня уже во второй раз устраивают погони.
Мое бедное сердечко все колотилось и колотилось, а я боялась даже вздохнуть. Да и сделать это было трудно. Рука Макса закрыла не только мой рот, но и носу. Я покрутила головой, чтобы глотнуть воздуха. Макс вжал руку сильнее. Тогда я пошла на крайние меры и попыталась укусить его ладонь.
Логично, что мне это не удалось. Макс на секунду оторвал от меня руку, и я зажмурилась, когда поняла, что он заносит ее для удара.
