Анастасия Нуштаева
Свет тьмы
Но он просто дал мне вдохнуть, и я поспешила это сделать. Через мгновение он снова прижимал мою голову к своей груди. Больше я не смела шевелиться. Сердцебиение не успокаивалось, хотя дыхание уже давно выровнялось.
Когда мысли прояснились, меня вдруг окатила ледяная волна паники. Кто эти люди? Почему мы снова прячемся и почему Макс такой бледный и встревоженный?
Сердце билось буквально у меня в ушах. Хотя если взять во внимание то, что мне перекрыли воздух к кислороду, оно уже должно было остановиться.
Несколько секунд мне потребовалось для того, чтобы понять, что в ушах бьется не мое сердце, а Макса. Я прижималась головой к его груди и могла слышать… даже скорее чувствовать, как неспокоен его пульс. Из-за бега? Вероятно нет. Вероятно, он напуган преследователями побольше моего.
Он так крепко обхватил меня, что даже сквозь толстую ткань нашей одежды я спиной ощущала, как неспокойно вздымается его грудь, как сжимаются мышцы. Я чувствовала даже завязочки с капюшона его кофты.
Когда голоса и шаги исчезли, я выждала миллион лет, а потом стала извиваться, чтобы обо мне вспомнили и дали подышать.
Макс разжал руки, и я вдохнула воздух с такой жадностью, что закашлялась.
– Черт, черт, черт… – затараторил Макс, отчего я усомнилась в обширности его словарного запаса.
– Скажи… – начала я.
– Выгляни, пожалуйста, и посмотри, ушли они или нет, – прошептал Макс.
Похоже, не давать мне договаривать стало у Макса вредной привычкой. Я не спросила, кто «они». У меня даже не хватило отваги злостно глянуть на Макса, хотя это именно то, чего мне хотелось. Я просто осторожно вышла из-за мусорки и выглянула из нашего укрытия, держась руками за стену дома.
– Чисто, – сказала я.
Он закрыл лицо руками, затем потер пальцами виски и опустил ладони вниз, по шее, задержав их там.
– Ангелина…
Пришло мое время отыграться за перебивание, и я выкрикнула, позабыв про осторожность:
– Можно просто Геля! А теперь все-таки объясни мне, что здесь происходит!
Глава 6
Ангелина
Я прислонилась спиной к грязной стене и спустилась по ней вниз, на корточки. Ноги отказывались меня держать, а голова – здраво рассуждать. Я наблюдала за тем, как Макс мечется из стороны в сторону. Правда в таком малюсеньком переулке, это больше походило на перенос веса с одной ноги на другую.
– Анге… Геля, тебе придется играть на моих условиях.
– И какие же твои условия? – спросила я громко.
Страх преследователей улетучился. Остались только любопытство и капелька злости.
– Не кричи. – Тихо сказал Макс. – Пожалуйста.
В его голосе читалась мольба и я почти что смутилась своего поведение. Почти.
– Все, молчу, – развела я руки. – Не скажу больше ни слова, пока ты не объяснишься.
Макс еще немного потоптался, а затем сел рядом со мной на землю и вытянул ноги.
– Геля, вопрос серьезный. Я не имею права впутывать тебя в эту историю… – начал он.
– Уже впутал.
– И то правда.
Теперь в его голосе сквозило отчаяние. Он закопался лицом в ладони, чтобы просидеть так полминуты, а потом уставиться в стену невидящим взглядом.
Я смягчилась. Отчасти из-за рассеянности Макса, отчасти из-за желания докопаться до истины. Я легким движением накрыла его ладонь, которая лежала на земле, и произнесла:
– Ты можешь мне довериться. Я никому не скажу.
Макс отдернул руку, едва я его коснулась, и я мысленно чертыхнулась.
– Не пойми меня неправильно – начал он, заглядывая мне в глаза, которые я отводила. – Но тебе придется принять мои условия. И они следующие: ты молчишь о происшедшем и больше не говоришь со мной. А я клянусь, что мои дела тебя больше никогда не коснутся.
Я сжала зубы и отвернулась от Макса. Не знаю почему, но на глаза навернулись слезы. Пришлось закусить губу, чтобы они там и оставались.
Макс поерзал на месте. Ну хоть не мне одной некомфортно в этой ситуации.
– Чего ты хочешь? – вдруг сказал он.
Я посмотрела на узкую полоску неба меж высотных домов и решилась на философский ответ:
– Правды.
– Я… я не могу тебе ничего сказать.
Казалось, Макс сам огорчился таким ответом. Меня же больше расстроили его предыдущие его слова: «больше не говоришь со мной».
Хотя подумаешь! Нужно мне это все? На занятия не ходит, вечно от кого-то убегает, ничего мне не говорит…
Я повернула голову и наткнулась на взгляд выразительных глаз Макса. Сжав губы, я отвернулась.
А может и нужно.
– Ты преступник, да? – сказала я и почти что всхлипнула.
К моему удивлению, Макс усмехнулся, глядя в стену. Его рука взметнулась к волосам, но тут же опустилась, и он с деланым пренебрежением в голосе сказал:
– Не сказал бы, но многие считают именно так.
– Убийца? Вор? – я вскочила на ноги. – Насильник?!
Макс невесело рассмеялся, и я тоже улыбнулась. Затем он поднялся и взял мена за руки. Я не сопротивлялась, хотя мое последнее предположение не было опровергнуто.
Макс заглянул мне в глаза отчего захотелось сильнее сжать его ладони.
– Так мы договорились?
– Ну не знаю, не знаю, – сказала я. – А ты будешь ходить на занятия?
Не то что меня беспокоила успеваемость Макса. Но с его присутствием на парах мне будет легче пытаться развить наши отношения. Даже если он так сопротивляется.
– В ближайшее время нет, – сказал он.
Теперь я отдернула руки. Магия момента рассеялась и ко мне вернулось раздражение, а к Максу его замкнутость. Мы вышли из закоулка и замерли посреди тротуара.
– Ладно, – сказал Макс. – Мне пора.
Он хотел пуститься прочь, но я грозно произнесла:
– Стоять!
Макс обернулся и в его глазах читалось «ну что еще?».
– Не знаю, как это заведено у преступников, но нормальные люди, после того как так позажимают девочку в переулке, хотя бы проводят ее до дома!
Пожилая пара, проходящая мимо, обернулась на нас с обеспокоенными лицами. Такое же выражение стало и у Макса. Мне даже показалось, что он покраснел. Неужели мне удалось его смутить? Это победа!
Макс подошел ко мне, схватил за руку и куда-то потащил.
– Что ты такое говоришь? – возмущенно прошептал он.
– В отличие от тебя правду и только правду!
Макс хотел что-то рявкнуть, но спохватился. А потом сказал явно не то, сто собирался:
– Провожу до остановки. Дальше сама.
Я пожала плечами, хотя на самом деле такой расклад меня устраивал. Хотя, может, стоит сказать, что мне не на остановку, а в общагу?
Я плелась позади Макса и потому разглядывать его затылок. Даже с такого ракурса Макс выглядел злым, и я решила, что не буду менять маршрут.
Автобусная остановка оказалась гораздо ближе, чем я предполагала. Сразу за поворотом. Похоже, только по этой причине Макс все-таки решил меня проводить.
Он остановился и отпустил мою руку. Я стала массировать пальцы. Макс шел быстро. Наверное, чтобы поскорее от меня отделаться. Я едва за ним поспевала. Поэтому разболелась рука, где Макс сжимал ладонь.
– Какой номер маршрутки?
Я посмотрела на дорогу, по которой к нам приближался белый «Спринтер».
– Да вот эта пойдет, – сказала я.
– Межгородняя?
Ой.
– Да-да, – сказала я. – Мне недалеко, и она как раз там проезжает…
– Ладно.
Макс помахал водителю. На маршрутке замигал поворотник.
– Пока, – сказал Макс, когда маршрутка подъехала.
Затем он развернулся и быстро пошагал прочь.
– Пока, – выдохнула я слишком поздно, чтобы Макс мог меня услышать.
Я подождала, пока из маршрутки выйдут люди. Внутри разгоралось какое-то странное чувство. Смесь тревоги, разочарования и страха. Я боялась, что совершаю ошибку. Как будто если я сейчас сяду в маршрутку, то больше никогда не пересекусь с Максом.
– Девушка, вы заходите?
Я вскинула голову и увидела недовольное лицо водителя. Моя голова сама собой покачалась. Тогда водитель захлопнул дверь и звук вырывающегося из трубы газа вывел меня из анабиоза.
Нужно решаться. Макс отошел далеко, превратившись в маленького человечка. Теперь он мало чем отличался от прохожих.
Я полезла в сумку, чтобы достать кошелек. Из отделения для мелочи я выудила монетку, большую и толстую. Эта монетка родилась в один год со мной, поэтому стала моим талисманом. Она лежала у меня под пяткой, сопровождая меня на все три ЗНО. А теперь я хотела доверить ей еще одно важное дело.
Если выпадет «орел» – пойду за Максом, если «решка» – оставлю все как есть.
Я положила монетку на ноготь большого пальца и зажмурилась. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы подбросить монетку и схватить ее, когда она сделает ровно три оборота.
На свою руку я посмотрела только когда опустила кулаком монетку ее на тыльную сторону ладони. «Орел».
Уже на ходу я задумалась над адекватностью своих действий. Что я скажу Максу? Он ведь четко дал понять, что вопрос закрыт.
Но любопытство выедало мои внутренности на протяжении целой недели. То самое любопытство, которое когда-то взрастило во мне интерес и тягу к знаниям. Благодаря нему я стала такой, какая я есть. Так что если угомоню его и остановлюсь сейчас, то предам себя.
С другой стороны, я напоминала себя сталкершу-маньячку.
Я замедлила бег и, глубоко дыша, осмотрелась. Впереди была развилка, а черного капюшона Макса я больше не различала в толпе. Эта улица была мне не знакома и мне на мгновение стало жутко от мысли, что я могла потеряла след Макса.
Направо или налево? Я замерла, но тут же снова бросилась бежать, так как любое промедление отдаляло меня от цели. Налево ходить не хорошо, поэтому я повернула направо.
Уже через сотню метров улица перестала быть оживленной. Высокие офисные здания помелели и посерели. Я замедлилась.
Присмотревшись, я различила вдали среди редких прохожих высокую фигуру Макса. Он шел ссутулившись, словно желая занимать как можно меньше места. Руки снова были в карманах.
Я перешла на шаг, пытаясь перевести дыхание. Захотелось бросить сумку прямо здесь на асфальт, чтобы бежать было легче. Но в ней лежали тетради с конспектами за целую неделю. Эта жертва того не стоила, и я плотнее обвила ладонью широкую лямку.
Вдруг зазвонил телефон. Я зашарила рукой в сумке, стараясь выудить его на ощупь. Я не опускала взгляд, чтобы не потерять Макса. Но тут же я заволновалась, что он услышит меня, обернется и моему странному приключению придет конец.
К счастью, Макс был слишком далеко, чтобы услышать мой звонок.
Не глядя, я приняла вызов и сказала:
– Алло.
– Алло-алло, привет, ты когда вернешься?
Ася. Я поразилась ее способности звонить мне в самые неподходящие моменты и, прошипев в трубку «скоро», сбросила вызов.
Засунув телефон в карман джинсов, я подняла голову. Макса нигде не было.
От отчаяния я едва не завыла. Но сдержалась, и из груди вылетел только протяжный стон. Ну и где мне теперь его искать? Я пробежала пару домов и стала заглядывать в каждый двор. В конце концов мне повезло.
Я обнаружила Макса в четвертом дворе. Он меня не обнаружил, хотя я не нарочно дала ему для этого все шансы: громко дышала, стараясь перевести дух, и чуть не вскрикнула от радости, когда обнаружила его около одного подъезда.
Я задержала дыхание, выглядывая из-за входа во двор. Макс приложил руку к домофону и распахнул дверь. Причем не было того противного звука, с которым все нормальные домофоны впускают внутрь жильцов. Было тихо, почти секретно.
Макс раскрыл дверь достаточно широко. Я могла успеть проскользнуть вслед за ним.
Не знаю, как так получилось, но расстояние до входа в подъезд я преодолела быстро и тихо. Если не сложится с психологией, пойду в шпионы.
Я подставила два пальца между магнитом стены и магнитом двери за мгновение до того, как они соприкоснулись. Я шумно втянула воздух от облегчения, но тут же спохватилась. Макс не должен меня услышать.
По спине побежала капелька пота, но я не стала тратить времени, чтобы разобраться с ней и с ее подружками, которые столпились у меня на лбу. Я отворила дверь и скользнула вслед за Максом.
У приличных подъездов есть небольшая входная площадь. И еще одна дверка. А также лестница, которая ведет вверх. Здесь же все ненормально. Никаких тебе площадочек и дверок. Одна только лестница, и она ведет вниз. Ее ступени широкие и черные. Черное, к слову, и все остальное. Казалось, даже свет из дохлых настенных ламп льется черный – настолько скудным он казался.
Поручней тоже не было. Я с полминуты собиралась с мыслями, а стала спускаться по массивным ступеням, опускаясь в темноту все глубже и глубже.
Глава 7
Максим
Наш мир – опасное место. А этот город особенно. Зря она сюда приехала.
Тайнев – хорошее место. Я здесь родился и вырос. Я знаю здесь каждый дом и каждый камешек, этот город никогда мне не наскучит, как не может наскучить любимая обувь и черный чай.
Но одна особенность делает Тайнев опасным для тех, кто о ней не знает. Вампиры.
Звучит странно, но это правда. Вампиры существуют и именно здесь, в Тайневе, селятся наибольшими группами. Жизнь горожан могла бы стать до жути опасной.
Но есть Светлые и Темные. Две организации, которые контролируют вампиров и обеспечивают порядок как на улицах, так и в головах горожан.
Светлые – это что-то типа отдела заботы для тех вампиров, которые приняли наши правила игры и отказались от крови невинных жертв. А Темные вершат правосудие. Они очищают город от вампиров, преступивших установленные законы.
Я – Темный. Я убиваю вампиров.
У каждого Светлого и Темного есть особый перстень. В нем заключается наша сила и с его помощью мы можем влиять на сознания других людей. У Светлых он белого цвета, а у нас – черного. Если ладонью с таким перстнем взять за руку человека, то он выполнит твое указание. Белые перстни работаю за счет положительных эмоций и позволяют совершать хорошие поступки. А черные – наоборот. Чем больше в человеке негатива, тем сильнее сработает приказ о плохом поступке. А чем больше добра и радости – тем сильнее будет хороший поступок.
Понятно, что Тайнев – не лучший город для жизни. Многие только были бы рады уехать отсюда. Но все испортил университет.
Раньше в Тайневе было училище, предназначенное исключительно для того, чтобы готовить будущих Светлых и Темных. Оно размещалось в одном корпусе.
Ради прикрытия был создан второй корпус, где преподавались обычные предметы для обычных людей. Они не подозревали, что под их боком находится специализированная школа.
Тогда училище стало разрастаться. Появились новые специальности, новые преподаватели и, естественно, новые студенты. Институт стал университетом. Новые корпуса выросли друг за другом, как грибы на поляне, где всегда идет дождь. Образовался студенческий городок, а впоследствии весь город стал принадлежать студентам. У Тайнева появилась репутация. Сюда стали стремиться поступать, будто в столицу. Это катастрофически осложнило нам работу – на нашей совести все больше мирных жителей. Но мы справляемся.
Тайнев не большой город, но здесь есть метро. Правда, всего одна ветка на шесть станций. Но она охватывает весь город. То есть огромное общежитие, скромную сеть супермаркетов. В Тайневе слишком мало развлечений и слишком много баров. Еще есть парк. Из достопримечательностей в нем скрипучие аттракционами, изъеденными ржавчиной, некошеная трава, и старые деревья с облезлой корой, которые вот-вот должны сломаться под тяжестью собственных ветвей, но никак это не сделают. Но мне парк нравится… нравился раньше.
В Тайневе почти всегда пасмурно. Солнечные дни в году можно пересчитать по пальцам. Хотя с ее приездом мне начало казаться, что число таких дней растет. Она сама будто солнышко. Маленькое солнышко. Она бывает такой теплой, что сколько не светит – мне все мало. А бывает противной и настойчивой, тоже как солнце. Лезет со своими вопросами, будто лучами в глаза.
Правда заметил я это не сразу, далеко не сразу. Я был так окутан прошлым, что не замечал настоящего и не мог вступить в будущее. Прошлое затянуло меня, и я не мог ни сражаться с ним, ни отпустить. А потом пришла Геля и у меня появилось то, за что нужно побороться.
После очередного преследования мне стало совсем тошно. Светлые гонялись за мной, будто им больше нечего было делать. Они повесили на меня серьезное обвинение – убийство их главы. Но я никого не убивал, а мне не верят. После того, что случилось с моей сестрой, мне больше никто не верит. Я их понимаю. Я тоже больше себе не верю.
Вообще Светлые и Темные нейтрально относятся друг к другу. Но теперь, когда я стал главным разыскиваемым лицом, стороны пренебрегли правилами. Светлые пытаются поймать меня. Темные делают вид, что не имеют со мной ничего общего. А я пытаюсь избежать несправедливого наказания и доказать свою невиновность. Пока это у меня ни черт не получается.
Даже семья отвернулась. Хотя от моей семьи почти ничего не осталось. Только я и мой отец. Мама умерла, а сестра… она тоже умерла, совсем недавно. Остались только мы с отцом, хмурые, как дождливый день. Мы ненавидим друг друга. Он меня за то, что случилось с сестрой. Я его, потому что он слишком эгоистичен и высокомерен, чтобы услышать правду и помочь мне. Уже тысячу раз я пытался убедить себя в том, что помощь мне не требуется. И тысячу и один раз убеждался в обратном.
Я шел быстрым шагом, ссутулив плечи и сунув руки в карман. В толстовке было жарко. Солнце пекло нещадно, хотя лимит на солнечные дни в этом году был исчерпан еще в августе. Черная ткань впитывала тепло. Но я не сбавлял темп. С каждой секундой промедления растет вероятность, что Светлые снова меня настигнут. Безопасно только дома, в штаб-квартире Темных.
Завернув за угол, я оказался в небольшом дворике. Здесь не было площадки и лавочек. Это хорошо, ведь во дворе не слоняются случайные прохожие. В нем пусто почти всегда. Идеальное место для входа в укрытие.
Я подошел к подъезду и приложил кольцо к выемке для ключей. А затем с силой распахнул дверь.
Эта же дверь вела и в обычные квартиры на обычных этажах. Мирным жителям дверь открывалась на свою площадку. А нам, Темным, на широкую черную лестницу. Определялось это тем, чем дверь открывали.
В спускался нарочно громко. Пусть все знают, что я вернулся, что меня до сих пор не схватили, что я выполняю миссии, а не прячусь по углам.
– Можно потише? Несешься, как слон. – Раздалось сквозь приоткрытую дверь.
– И тебе добрый день, отец.
Не успел я спуститься, как напоролся на укор отца.
– Зайди ко мне.
Теперь я замедлился и остаток лестницы специально прошел медленно, чтобы оттянуть момент разговора. Обычно наши беседы с отцом хорошим не заканчивались, поэтому мы избрали тактику взаимного игнорирования. Но когда вы живете и работаете вместе – трудно избегать разговоров.
Закончив рассматривать пустые стены, я наконец-то приблизился к кабинету и заглянул внутрь.
– Что-то случилось?
– Случилось, – сказал отец, не отводя взгляд от бумаг.
Он навис над столом, опираясь на кулаки вытянутых рук. Его лысина сверкала под настенной лампой. Забавное зрелище.
– Нечего улыбаться, – вдруг сказал он и наконец-то глянул на меня. Я едва не попятился. – Зайди, нужно обсудить одно дело.
Наверняка «одним делом» была моя миссия, которую я не мог выполнить уже целую неделю. Непростительно долгий срок для такого опытного бойца. Я занимаюсь отловом нечисти с тринадцати лет, могу позволить себе немного хвастовства.
Я зашел в комнату, но далеко отходить от двери не стал. Хотя в комнате было специальное кресло, я просто оперся на дверной косяк.
– Мне стоит говорить о том, что твоя цель совершила уже несколько нападений, которых можно было избежать?
– Нет, я…
– Вина в случившемся целиком и полностью на твоих плечах, – тон отца повысился. – И я не понимаю, чем таким безумно важным ты занят, что не можешь справиться с одним единственным вампиром?!
В конце речи отец ударил кулаком по столу, и я обрадовался, что не подошел ближе.
– Я просто…
– Не перебивай! – сказал отец. – Я еще не закончил.
Он отошел от стола и приблизился ко мне, сложив руки на груди. Мы были практически одного роста, но я все-равно чувствовал давление, ощущавшееся почти что на физическом уровне.
– Ты знаешь, – голос отца стал угрожающе тихим, – как неудобно мне было на собрании? Мой собственный сын, сын главы Темных, который в деле больше пяти лет, не может выполнить одну малюсенькую миссию уже целую неделю…
– Ты знаешь, – начал я, перекривляя тон отца, что, кстати, было не лучшей идеей. – Знаешь, что не очень весело гоняться за вампирами, когда за тобой гоняются Светлые?
Отец отвернулся, но я успел заметить каким раздосадованным стало его лицо. Он сказал:
– Учись брать ответственность за свои поступки.
– Ты знаешь, что я не виновен. – Сказал я так спокойно, как мог, хотя от этой темы внутри меня все кипело.
– Я не могу тебе доверять после того, что ты сделал с Лерой…
– Я же рассказывал тебе, как все произошло на самом деле! Когда же ты поймешь наконец…
– Не ори на меня! – заорал отец. – Пока я вижу только то, что тебе не хватает смелости признать свои ошибки!
Я не стал выслушивать продолжение его речи. Уж больно много раз приходилось это делать. Я вылетел из кабинета, не забыв хлопнуть дверью.
Хотелось лишь одного – нацепить обмундирование и выйти на охоту. Но было еще слишком рано. Вампиры в такое время по улицам не шастают. Зато Светлых там сейчас пруд пруди.
Я стал спиной к двери и, не открывая глаз, глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Отец не погнался за мной, чтобы в очередной раз рассказать, как ужасно иметь такого сына, как я. Я слышал его шаги за дверью. Он ходил из стороны в сторону, не приближаясь к выходу. Успокоившись, я отклеился от двери и открыл глаза.
Затем снова закрыл и снова открыл, не веря той картинке, которая предстала передо мной.
У противоположной стены широкого коридора стояла Ангелина. Она выглядела крайне потрясенно. Как, наверное, и я сам. Вцепившись руками в большую сумку, она смотрела на меня взглядом маленького кролика перед удавом. Ее лоб блестел от пота. Воспользовавшись мгновением, на протяжении которого я был в замешательстве, она тихо пискнула:
– П-привет.
Она помахала, а я не нашел, что сказать, и потому просто выдавил:
– Черт.
Из-за чего стал сомневаться в обширности своего словарного запаса.
