Анатолий Максимов
Тайная жизнь разведчиков. В окопах холодной войны
Это «дело» – контрразведки
Пришла осень с дождями и ветрами, а главное – с мокрым снегом. Север готовился к зиме. На стоянке самолетов один из моих помощников коротко бросил мне при мгновенной встрече: «Нужно увидеться…» Место встречи было оговорено заранее, и в тот же вечер, пользуясь ранними ночами, мы переговорили о важном моменте в обстановке с безопасностью в авиадивизии.
– Максим Алексеевич, – начал помощник, – тут один механик выделяется… Обратил внимание, как вы инструктировали.
– Кто и в чем выделяется?
– Да с третьей эскадрильи… – И помощник подробно описал механика, которого с этого дня я стал называть «Летун».
Механик стал изучать летные инструкции. Не то что изучать, но брать в секретной части. Криминального в этом ничего не было, но сработал принцип: механик выделился из среды других своих коллег. Зачем ему знания об особенностях управления самолетом в воздухе? Этим мы и занялись с моим помощником.
Было установлено, что Летун дружит с техником-оружейником. На встрече со мной помощник говорил, что оружейник не имеет доступа к секретной инструкции-наставлению по полетам, но якобы окончил аэроклуб и когда-то летал на самолете самостоятельно. Хотел стать летчиком, но что-то помешало… Как опытный помощник, собравший более подробные сведения об объекте нашего интереса, он продолжал: оружейник озлоблен на весь мир за судьбу вне элиты летчиков. «Я слышал, как он говорил механику о своей страсти летать и что судьба несправедлива к нему – он вне авиации».
– А об управлении МИГом они беседовали?
– Я слышал только обрывки фраз… Кажется, да.
– Может быть, это просто любопытство со стороны бывшего летчика аэроклуба? Я по себе знаю, как влечет авиация.
– Может быть, а если нет? – задал вопрос уже мне мой бдительный помощник. И он был прав: таким сигналом пренебрегать не следует.
Помощник узнал, где проводит свободное время эта парочка. Летун и Оружейник уходили к скалам в сопки и там, укрывшись от ветра, разводили костер, беседовали по многу часов.
По-человечески я их понимал: в гарнизоне податься особенно было некуда. Кинофильмы, вечером клуб, танцы, выпивка… Поехать в Мурманск – денег не ахти сколько. Природа поднимает настроение, но в их случае мы не могли узнать тему бесед, которую они явно скрывали. Мы начали готовить операцию по выявлению истинных намерений Летуна и Оружейника, исходя из того факта, что они могли затеять что-либо противоправное, вплоть до угона самолета за рубеж
Снова «дело Радиста»
К этому времени в деле Радиста появились просветы: список подозреваемых сокращался. Уже одни и те же фамилии мелькали в разных чрезвычайных ситуациях.
Я составил таблицу, в которой фигурировали лица из числа техников и летчиков, попавших в поле зрения. Их было одиннадцать человек: девять техников (четверо механиков, три оружейника, два радиста) и два летчика. Это по вертикали, а по горизонтали в таблице были ситуации, условно обозначенные:
Эфир – перехват цифрового кода Старшиной.
Диверсия – отвертка в системе управления МИГом.
Штурман – гибель штурмана полка.
Угон – только что начатая разработка Летуна; Оружейник с окраской «угон самолета за рубеж».
Как-то я возвратился домой пораньше, часов в семь. Не прошло и часа, как явился дежурный матрос и сообщил, что меня срочно вызывают в отдел. Там меня ждала наша секретарша, эмоциональная женщина со стажем работы в военной контрразведке в годы войны.
– Максим, – порывисто бросилась она ко мне, – никого не могу найти! А замполит дивизии срочно ищет нашего начальника. Звонил уже не раз…
– Он сказал, в чем дело?
– Нет, только звонит, и все!
– Хорошо. Если он позвонит снова, скажите, что я побежал к нему. Именно «побежал»…
Получив сообщение, что я, как человек особого отдела, иду к нему, замполит авиадивизии ждал меня с нетерпением.
– Лейтенант, – обратился он ко мне, – очень нужно с вашим ведомством переговорить вот ему… – Замполит указал на капитана, который сидел в стороне от стола. – Он совсем заждался, а дело, как мне кажется, важное.
Он продолжил, обращаясь к капитану:
– Покажи, что ты поднял со дна озера… Кстати, вы знакомы?
Капитана я знал в лицо. Он был смугл от явно южного загара и обветрен, как человек, много бывавший на ветру, на открытом воздухе. Это был техник из соседнего полка, отвечавший за техобслуживание одной из эскадрилий.
То, что положил Смуглый на стол, здорово насторожило меня. Передо мной лежала трубка из белого металла длиной сантиметров двадцать пять и диаметром в три-четыре сантиметра. Один из торцов имел хорошо подогнанную, видимо винтовую, пробку. Удивляли «усики» – шесть пластиковых жестких нитей сантиметров по пятьдесят, которые веером расходились от трубки и имели крючки на концах.
– Капитан, повтори о том, что рассказал мне. Лейтенант из особого отдела…
– Это я поднял из лунки на озере Долгом.
– Пожалуйста, подробнее, – попросил я.
Капитан коротко, но обстоятельно изложил следующую историю. Он имел по линии службы отгул и решил пойти на рыбалку в район любителей ловли озера Долгое. Вышел из дома еще затемно, но к моменту слабого рассвета полярного дня прибыл на озеро. Лед уже стал хорошо, но не был еще столь толст, как в ceредине зимы. Он посидел на нескольких лунках. Рыба шла слабо, и потому он решил пойти ближе к дороге, ведущей к шоссе, и оттуда отправиться домой, если удача не придет.
Подойдя на этот край озера, капитан обратил внимание на ветку, торчащую из снега, – так рыбаки обозначали место лунки. Расчистив снег, он нашел замерзшую лунку, но сверлить лунку не стал – сделал новую между двумя лунками, где лед был не столь тверд. Где-то на глубине чуть больше метра нащупал дно и стал работать мормышкой.
– Чувствую, что-то взяло и тянуть тяжело, думаю, тока бы не сорвалась и не оборвалась!.. – возбужденно говорил капитан. – Тяну с напряжением, и вместо окуня – вот эта штуковина… Ее крючки на конце нитей цеплялись за водоросли и мешали тянуть.
Мы молча смотрели на трубку с «усиками». Чуть помолчав, капитан продолжил:
– Вначале мой крючок вытянул нить, а за нее я вытянул всю систему вместе с трубкой.
– Вы видели кого-либо еще на озере?
– Никого, рабочий день – все заняты. Мы рыбачим только по выходным…
– Контейнер вскрывали?
– Конечно нет. Мне показалось странным это устройство, и я поспешил домой. Пока добрался, прошло часа три, переоделся – и сюда. К нашему замполиту за советом…
– Место найдете?
– Конечно. Там большая скала на берегу, метрах в двадцати от лунок.
– Вы оставили там все, как было: лунки, веточки, следы?
– Чуть припорошил снегом…
– Так вы говорите, что никого на озере не было? Точно? Припомните. Может быть, кто-либо уходил от озера или встретился вам на шоссе вблизи от поворота дороги на озеро? – допытывался я, стремясь найти хотя бы какую-либо зацепочку в отношении возможного владельца контейнера.
– Точно никого. Даже ночью можно заметить движение на озере, а днем – сразу бы заметил, – убедительно сказал капитан. – Я и сам не думал что-либо поймать. Не та погода – шло потепление. И шел туда, чтобы отдохнуть. Ну, прогуляться, что ли.
Весь разговор занял минут пятнадцать. После чего я предложил Смуглому прийти к нам в отдел для продолжения беседы.
– Товарищ капитан, вы располагаете временем? Тогда идите к нам прямо сейчас, в отдел. Зайдите со стороны оврага, то есть со стороны дороги, ведущей в санчасть. Сзади нашего здания есть боковая дверь. Вот в нее и зайдите. Я вас встречу.
Я поблагодарил замполита, сказав, что доложу обо всем начальнику. Забрал «улов» капитана и ушел к себе в отдел. К этому времени наш секретарь начальника не нашла – он был в отъезде в Мурманске и скоро его не ждали. Пришлось начинать работу с контейнером самому.
Я решил, что содержимое в данный момент не главное.
Главное – разобраться в обстоятельствах обнаружения контейнера и упредить ситуацию. Нужно было выяснить ситуацию с местом происшедшего: описание и так далее.
Скоро схема была готова. И я стал подробно расспрашивать об этом озере, как месте рыбной ловли. Начал с того, что попросил составить список всех известных Смуглому рыболовов.
– Но вы можете получить этот список в секции рыболовов.
– Нет уж, лучше вы составьте такой список, а уже потом мы дополним его из секции. Особо выделите, кто любит рыбачить ближе к этому камню.
На последний вопрос Смуглый ответил так:
– Обычно каждый рыбак, придя на озеро, уходит вглубь его, на дальний конец, и затем приближается к скале, под которой я нашел контейнер. Так удобнее, ведь с озера ведет одна дорога к шоссе и именно от этого камня.
– Значит у камня всегда много народа?
– Вовсе нет, это место не популярно. Разве что новичок сядет здесь или кто-либо из особо ленивых… Для таких рыбалка – это просто пребывание на воздухе.
– А вы почему сели там?
– Тоже подышать. День еще не померк, ничего не ловится, домой возвращаться не хочется…
Нужно было торопиться – за контейнером в любой момент могли прийти. И неизвестно, сколько он там уже лежал.
Смуглый от рыбалки здорово намаялся, а в нашем очень теплом домике разомлел и его потянуло на дремоту. Я уложил его на диване, а сам стал думать, что уже сегодня можно предпринять, точнее завтра.
Вскрытие контейнера
После одиннадцати пришел начальник. Быстро разобрался в ситуации, задал несколько вопросов Смуглому.
– Капитан, обо всем этом – никому ни слова. Даже жене. Что вы ей скажете о своем отсутствии?
– Мои уже спят. А ходил я на стоянку – идет сильный ветер. Проверял крепление самолетов.
Капитан ушел домой. Начальник встал, взял контейнер в руки и подошел к двери. Просунул руки с контейнером в проем и сказал:
– Максим, держи дверь. Она защитит, если что-либо рванет… Судя по размеру контейнера, взрывчатки здесь мало.
– Дайте мне, – запротестовал я. – Я ведь БЗ – боезапасчик по артиллерии.
– Ладно уж, держи дверь. Ты – теоретик, а я практик еще с войны… Держи крепче!
Решительно начальник крутанул крышку, и через несколько секунд мы вытряхивали из контейнера его содержание.
В нем были крупные купюры советских денег и небольшой листок со столбиком цифр. Это был шифр, видимо задание агенту спецслужбы Запада. Но какой?
– Итог. Это контейнер с содержимым от спецслужбы к агенту на нашей территории. Согласен?
Я кивнул и задумчиво стал рассматривать листок с шифром. Начальник не менее моего думал и думал.
– Так какие мысли, идеи, соображения, Максим? – выходя из задумчивости, сказал начальник.
– Нужна засада, и как можно быстрее…
– Конечно, но нужно провести временной расчет вероятности появления человека, кому этот контейнер предназначен. Это первое, а второе – надо сузить круг людей, за кем нужно следить как за потенциальными будущими владельцами контейнера. Кстати, где твоя таблица? Принеси…
Начальник внимательно рассмотрел таблицу и добавил к уже имеющимся тревожным для нас обозначениям еще одно – «Озеро». Мы стали сличать фамилии на таблице со списком, полученным от Смуглого. Начальник сразу же вычеркнул тех, кто был в большей степени вне подозрений применительно к ситуациям по пяти случаям.
Я пробовал возразить, но он не стал даже обсуждать сомнения: «Потом, потом…» В списке Смуглого осталось два техника и три летчика.
– Смотри таблицу ситуаций и список имен. Смотри по профессии. «Временные коридоры» в случае с «Эфиром» мы сузили до трех случаев: между одиннадцатью и двенадцатью. В твоем полке график говорит нам следующее:
11.00 – 11.20 – третья эскадрилья, первое звено,
11.20 – 11.40 – третья эскадрилья, второе звено,
11.40 – 12.00 – третья эскадрилья, третье звено.
О чем рассказала таблица. Я смотрел на таблицу и видел, что оружейник второго звена работал в каждый из тех трех дней, что указал в своем сообщении Старшина. Штурман полка погиб на МИГе звена, в котором работал тот же оружейник. Наконец, он завязан с отверткой, так как бывал регулярно на чужой стоянке в те самые дни. Бывали и другие, но за ними не тянулся след к «Эфиру», «Диверсии», «Штурману», «Угону». Теперь соединить его с «Озером»? И тут все, кажется, сошлось: Оружейник – рыбак и бывает на озере, где нашли контейнер. Но мало ли рыбаков? В то же время – часты ли такие совпадения? И я, указав на совпадения, пояснил ситуацию, как я ее понимал.
– Все может быть, очень даже может быть! – уже чуть веселее сказал начальник. – Сейчас поздно, старший опер будет только завтра, другой наш опер в Мурманске с ночевкой. Остались мы с тобой. Нас мало? Ну нет. Помнишь, как у Леонида Соболева в его «Морской душе»: «Один моряк – это моряк, два моряка – это уже взвод, три моряка – рота, четыре моряка – батальон…» Так что нас – взвод, а это человек двадцать. Значит, будем работать за десятерых. В общем, я срочно выезжаю в Особый отдел флота к адмиралу…
– Товарищ подполковник, сегодня среда, – начал я рассуждения. – Рыбаки вернее всего поедут на озеро в выходной день. И наш рыбак попытается под общим заездом достать контейнер.
– А если раньше?
– Едва ли, это капитан может выделиться – ему скрывать нечего. А Рыбак – может, назовем его так? – не станет наводить тень на плетень.
Начальник помолчал и решительно сказал:
– Первое – сегодня же встретишься с капитаном и возвратишь контейнер в лунку. И никаких следов. Второе – организуй через помощников наблюдение за Оружейником, которого мы выводим в главного подозреваемого. Третье – через помощников разузнай, сколь долго длится увлечение Оружейником рыбалкой.
Я кивнул и стал готовиться к встрече с моими помощниками. Уже одетый, в дверях начальник сказал:
– Завтра здесь буду утром. Доложи ситуацию старшему оперу, и готовьте засаду. Никому ни слова, даже своим, – пока, конечно. Привезу в помощь кого-либо из Североморска. Инструктаж после моей встречи с адмиралом. Засаду начнем в ночь с четверга на пятницу, продолжим в субботу, воскресенье и до тех пор, пока не поймаем… Готовьтесь!
Где-то после четырех ночи я разбудил Смуглого и поставил перед ним новую задачу – возвратить контейнер в лунку. Жена быстро поняла необходимость исчезновения мужа, хотя и узнала, что его вызывают как эксперта по технике на большой аэродром: «Почему – срочно?» – «Так надо, а раз ночью и срочно, то надо помалкивать». В общем, она поняла необычность ситуации.
После шести утра мы заложили контейнер в лунку и все привели в порядок. Глядя даже в темноте на скалу, я обратил внимание на то, что ее правая боковая часть вертикально плоская и хорошо просматривается на фоне неба. «Отличный ориентир», – подумал я. Действительно, лунки стояли как бы в створе этой скалы точно перпендикулярно к берегу и обозначались ветками, как это делают рыбаки. Но для посвященных, как казалось, важно было, кроме створа, еще количество лунок с ветками и расстояние от скалы. Лунки отличались точностью расстояний друг от друга. Итак, створ: три лунки с тростниковыми ветками на одной линии на расстоянии метров пятнадцать. Для посвященного – более чем достаточно.
Два человека из моих помощников, среди них Старшина, контролировали передвижение Оружейника по территории авиадивизии. Старшина был свободен от забот по полигону, который утопал в снегу. Правда, у него были другие заботы, но ради нашего общего дела он всегда мог найти время.
Через помощников в рыболовной секции удалось узнать, что Оружейник записался в секцию лишь весной, а к выходу на рыбалку стал проявлять интерес лишь с холодами. Один раз уже побывал на озере Долгом, а вот где сидел точно – узнать не удалось. Мне представлялось, что первый выход Оружейник посвятил ознакомлению с обстановкой на озере. Рассуждая сам с собой, я уже считал Оружейника тем самым рыбаком, который возьмет контейнер.
Захват с поличным
И вот уже третий день мы находимся в засаде. Труднее всего было в воскресенье, особенно в дневное время. На озере рыбаков собралось десятка два. Но все они рассредоточились вдалеке от камня. Однако в сумерках уходящего дня стали приближаться к камню, точнее левее его метров на двести. Именно оттуда шел путь к шоссе.
Я лежал в маскхалате под камнем, засыпанный снегом. Был мой черед, и здесь я оказался еще до прихода первого рыбака. Это значит – с десяти утра, естественно, затемно. Шевелиться было можно, пока рыбаки были вдалеке. Но когда они встали метрах в двухстах, лучше не рисковать.
По спецтехнике – «щекотунчику» – мне сообщили, что Оружейник на озеро прибыл. Пока наши предположения оказались верными. Часам к пяти почти все рыбаки оказались ближе к выходу с озера. Их тени мелькали вдалеке на светлом снегу. Одна из таких теней шаг за шагом двигалась по дальнему краю озера к камню. За камнем был еще один наш сотрудник из Североморска. По моему сигналу он должен был прийти на помощь.
Тень уже превратилась в фигуру с традиционным рыбацким ящиком. Метрах в ста она задержалась, дожидаясь, когда все рыбаки потянутся к выходу с озера.
Узнать Оружейника я не мог: темнота, и фигура искажена громоздкой одеждой. Но все говорило о том, что это он, очень хотелось, чтобы был он. Именно он, кого мы вычислили на бумаге. Но вот фигура приблизилась к лункам. От меня – это метрах в пятнадцати. Наша задача: захватить человека, который достанет контейнер
То есть с поличным. Внимательно слежу за фигурой. Человек осмотрел лед, расчистил снег у лунок с тростинками и стал сверлить… Вскоре он уселся на ящик с рыболовной снастью и стал щупом шуровать в лунке.
Контейнер имел ту особенность, что после падения на дно его «усики» упруго разбрасывались в разные стороны и перекрывали пространство диаметром в один метр. Это давало возможность Рыбаку зацепить их или крючком мормышки или щупом с крючком на конце.
Минуты через две-три контейнер был в руках Оружейника – а это оказался именно он! Он стал свертывать «усики» и, видимо, готовился запихнуть контейнер себе под куртку. Настал момент для захвата.
Я выполз из укрытия и стал огибать Оружейника, чтобы зайти ему сзади. Белый халат скрывал мои движения. Когда до него было метра три-четыре, я осторожно приподнялся и с криком прыгнул ему на плечи, повалил его лицом в снег и стал заламывать руку за спину. На мгновение Оружейник подо мной замер, но потом стал молча вырываться. Я же знал, что, схватив руку его, в которой был контейнер, уже никакая сила меня от него не оторвет. Еще несколько секунд молчаливая борьба с пыхтением велась в одиночку. Но вот надо мной раздались слова:
– Встать, вы арестованы! – Это был мой напарник по засаде. – Без глупостей, руки вверх, медленно подниматься…
Его колено надавило Оружейнику на шею, а ствол пистолета он упер в его щеку. Я же все еще продолжал держать руку, опасаясь, что он избавится от контейнера. Прежде чем дать Оружейнику подняться, мы заломили ему руки за спину и связали их. И только потом подняли. Рыбак – Оружейник на нас не смотрел. Его глаза были закрыты, и его била нервная дрожь. Затем он стал с подвыванием скулить.
Контейнера в руке не оказалось, ни в той, ни в другой. Мы его нашли под курткой, типичной курткой технарей из «чертовой кожи».
В поселке мы распространили слух, что Оружейника на шоссе сбила автомашина, когда он возвращался в воскресенье с рыбалки. Свидетелей не было, ибо он на рыбалке уединенно сверлил лунки и в контакт там ни с кем не вступал. Его якобы увезли в Североморск в госпиталь. Командир эскадрильи, где служил Оружейник, поехал его навестить. Положение раненого было тяжелым, и командира к нему не пустили. Ему разрешили взглянуть на лежащего без сознания Оружейника. Командир увидел забинтованного человека, из-под повязки которого виднелись только отдельные части лица. Капельницы вокруг усиливали эффект серьезности случившегося.
Роль пострадавшего играл один из сотрудников особого отдела. Не столько играл, сколько лежал в бинтах. По роли ему нельзя было даже стонать – он был «без сознания».
Шифр для связи с Радистом
На предварительном допросе Оружейник сознался, что был завербован в Мурманске одним из инженеров базы ремонта современного оружия. Так, по крайней мере, тот инженер себя называл. Первый раз они встретились в Мурманске и понравились друг другу. «Инженер» был общителен и щедр, а Оружейник-Радист любил лесть, деньги и женщин. Деньги, полученные им от Инженера, нужно было отрабатывать. Согласие на сотрудничество он дал, но не знал – с какой разведкой. Он стал снабжать Инженера информацией о делах полка, авиадивизии, ее летчиках и техниках.
Перед нашей контрразведкой встала задача найти таинственного инженера по оружию. Проверили всех специалистов, подходивших по описанию на Инженера. Оружейник рассказал, что это он по просьбе Инженера выходил в эфир и сообщал о датах полетов наших МИГов. Было замечено, что именно в эти дни с территории Норвегии велась усиленная радиотехническая разведка.
Когда мы с начальником получили содержимое контейнера, то мне было приказано списать цифровой код. Позднее Оружейник заявил, что не знает расшифровки и что это не ему, а Инженеру. Однако уже в первый же свободный день я начал думать о расшифровке цифровой записи. Нужно было торопиться, так как не исключалось, что приход за контейнером мог быть со стороны тех, кто заложил его для Оружейника, – они могли попытаться принять его сообщение, которое, возможно, было связано с выполнением конкретного задания.
Мы исходили из того факта, что Оружейник заложит тот же самый контейнер в лунку с каким-то сообщением. И эта версия подталкивала нас к необходимости что-то сделать с шифром. Конечно, над ним уже работали профессионалы, но мы хотели тоже предпринять со своей стороны усилия. Эта уверенность базировалась не на пустом месте. Дело в том, что система шифров с шифровальными блокнотами – дело не только хлопотное, но и опасное для тех, кто эти шифры держит. Раз дело обстояло так, то мы предполагали: Оружейнику должны были дать простейшее «устройство» для работы с шифром. А «дешифровальным устройством» могла быть только книга – старый испытанный способ дешифровки с вековыми сроками давности.
Итак, передо мной колонки шестизначных цифр. Еще в контрразведывательной школе нам говорили, что книга – весьма удобная система для шифровки и дешифровки. Шестизначные цифры означали, что их надо воспринимать как группу из трех частей.
Первые две цифры – это страница, вторая пара – это строка, а две других – слово в строке. Я положил листок с цифрами перед собой и стал их анализировать. Итак: передо мной были восемь колонок цифр. Взять, например, первую шестерку: 88 37 12. Первая пара – страница номер 88, вторая – 37 строка сверху (обычно вообще строк бывает на странице не более сорока или около того), 12 – слово в строке. Слов бывает обычно около десяти, но иногда случается и более, как в этом случае. Однако вот одна из цифр – 72 21 85? Не может же быть 85 слов в строке! А если это гамма – так называется прикрытие для цифр, когда вычитание гаммы дает истинное значение цифры? Возможно, 85 – это означает 05. Вместо нуля ставится любая цифра. Так нам говорили в школе.
Все это хорошо, но какая книга была у Оружейника? Я взял сообщения помощников об Оружейнике и стал внимательно просматривать их. Мне помнилось, что в них сообщалось что-то о книгах из личной библиотеки Оружейника. Так, кажется есть! Имеющий близкий подход к Оружейнику сообщал следующее: «…он устроил скандал, когда узнал, что кто-то без его разрешения брал книги. С этого момента отдельные из них он держал в личной тумбочке или в ящике для вещей…» Мы знали, что книг у него было десятка два. Но какая из них могла быть шифратором-дешифратором?
Я обратился к замполиту полка, где служил Оружейник, с просьбой достать мне книги из библиотечки Оружейника. Причем те из них, которые он особенно тщательно хранил. Было сказано, что это можно будет сделать под предлогом передачи книг ему, когда он поправится.
Через несколько часов передо мной были книги, найденные в укромном месте среди личных вещей Оружейника. Кажется, эти две книги могли быть теми, что дадут нам ключ к расшифровке.
Итак, одна из них – Жюль Верн, «Избранные романы», 1957 года издания, а другая – подписное издание 1958 года «Вторая мировая война. 1939–1945 гг. Военно-исторические очерки». Я взял «Очерки…» и стал пытаться найти слова, но получалась абракадабра. Что-то было не то. Попытался использовать Жюля Верна – и сразу же удача: первым было слово «благодарность», затем – «служебный» и наконец – «высылается». Только три слова, но из них можно было составить логически понятную фразу. Я выписал три слова на отдельном листочке:
благодарность, служебный, высылается
А что если попробовать написать их в столбик и попытаться найти производные от этих слов, «ключевые». Я написал снова:
благодарность – благодарить, благодарю, благодарный…
служебный – служащий, служба, военнослужащий…
высылается – высылка, выслать, высылаемый, высылать…
Из первой группы могло бы подойти слово «благодарю», из второй – «служба», а из третьего – «высылать». Итак, первая фраза могла быть: «благодарю службу» или «благодарим за службу». Что же высылают ему, Оружейнику? И я стал искать в книге другие слова. Но тут вышла загвоздка: опять что-то не клеилось до тех пор, пока я не понял, что первые две цифры могут быть не только номера двухзначных страниц, а и других страниц. Например, 88 – это не только 88, но и 188, и 288, и 588… Так же удалось понять, что числа в строке – это любые, кроме от 10 до 19. Этот ряд был сам собой.
Трудился я с увлечением. И часа через три передо мной были следующие слова:… «20 000, счета, банкнота, 5000, ходатайство, правительственный». Из первой расшифрованной группы слов и следующей мне удалось составить такую фразу: «Благодарим за службу. Высылаем 20 000. Ваш счет в банке составляет 5000. Ходатайствуем в правительстве о воинском звании для вас». Конечно, там не было слов-предлогов, таких как «за, ваш, в, составляет, о, для вас…»
Ни о сне, ни о еде не думалось – только слова и слова.
И вот передо мной весь текст:
«Благодарим за службу. Высылаем 20 000. Ваш счет в банке составляет 5000. Ходатайствуем в правительстве о присвоении вам воинского звания. Операция „Отвертка“ проведена хорошо. Она создает нервозность в среде летчиков. Гибель штурмана – это не ваша заслуга. Он разбился сам из-за технических неполадок. Готовьте угон на осень этого года самолета. Цена угона – 50 000 и гражданство. Отдельная плата за сведения о новых МИГ–19 и ракет типа „воздух-воздух“ к ним. Связь переводите на войну. Она есть рядом. Ждем сведений на той же волне до двенадцати».
Это было задание и оценка работы Оружейника. Об этом говорил текст: «отвертка», «штурман», «угон», «волна». Но вот что означало: «связь переводите на войну»?
Первая мысль была, что речь идет о начале войны против нас. Но потом подумалось, что Оружейник слишком малая сошка, чтобы спецслужбы делились с ним о планах на войну. Тогда что это? Но когда я в тысячный раз вчитывался в эту фразу, то неожиданно подумал, что речь идет о переводе шифрпереписки на новую книгу. Тогда какую? Ну, это уже было проще: эта книга лежала передо мной – «Вторая мировая война». Правда, это была только догадка, ибо никаких шифровок по ней еще не было. Действительно, эта книга была доступной для всех офицеров, так как она входила в популярную тогда серию «Библиотека офицера».
Чуть позднее наши шифровальщики пошли по этому же пути. Правда, чтобы не сбить их с толку, им мою версию не называли. Адмирал через моего начальника просил меня не обижаться, чтобы не нарушать практику работы другого ведомства.
Итак, Оружейник не знал правил расшифровки – так он говорил на следствии. На самом деле он не хотел, чтобы раскрытие содержания направляемого ему задания привело к усугублению его вины и конкретному доказательству его преступлений перед законом. Когда ему показали текст расшифрованной телеграммы-шифровки, он раскололся полностью.
Оружейник должен был передать через тайник-лунку контейнер с сообщениями согласно заданию. Когда придут за этой информацией, он не знал, но предполагал, что в течение одного месяца. И мы снова стали дежурить. Исходили из того факта, что и ранее: Рыбак-2 придет и будет маскироваться именно под рыбака. И опять в выходные дни. Кроме того, в ближайшие дни должны были быть праздники, Октябрьские. Значит – еще два праздничных дня.
Ожидали Инженера, а захватили – и упустили…
Наша работа по засаде у тайника пульсировала: мы расслаблялись в обычные дни недели и активизировались в выходные дни. Так длилось три недели. Нельзя сказать, что мы оставляли в будние дни тайник без присмотра. Метрах в пятистах от поворота на дорогу к озеру находилась войсковая часть, точнее команда по радиоантенному наведению для летающих лодок. Там мы поставили пост визуального наблюдения, но только в дневное время.
В первый праздничный день было особенно тревожно – на озере проводились соревнования по подледному лову. Было много народу, причем не только рыбаков, и отсиживаться под камнем приходилось по одному человеку.
К этому времени уже была почти полная полярная ночь. День – это слабый рассвет, и снова глубокая темнота, освещаемая луной или северным сиянием. Мне «повезло» – приход Рыбака-2 пришелся на мою смену. Это случилось после праздника, в ночь с праздничного на рабочий день. Рыбаки разошлись где-то к пяти часам дня, и никого на озере не осталось. Ничто не нарушало тишины, и как Рыбак-2 подобрался к тайнику, я проворонил. Только силуэт выдал его присутствие. Стоя на коленях, он стал готовить лунку.
Все произошло, как и в первый раз. Так – да не так. Зная, что напарник уже на месте, я бросился на Рыбака-2 и позвал на помощь. Но доли секунды было достаточно, чтобы мне был подготовлен отпор. Рыбак увернулся и отбросил контейнер в сторону. Мой прыжок повис в воздухе, и я получил удар ногой. Хотя удар был слабым, но он отбросил меня в сторону. Спасла одежда, вернее много одежек.
Я вскочил, но встретил новый удар, который скользнул по боку, и Рыбак всем телом навалился на меня.
Конечно, мы понимали, что Рыбак-2 может быть вооружен. Однако он пистолет не применил, а решил обороняться финкой. Видимо, он не хотел шума. Пришла помощь от напарника, и мы вдвоем прижали его к снегу. Помогло нам в этом случае наше громоздкое одеяние. Рыбак был одет легче нас, но всё же его действия одежда сковывала.
Я взглянул в лицо задержанному: что-то знакомое – глаза, брови, нос. Неужели снова Борис? Я его окликнул, но ответа не последовало. Он только прикрыл глаза. Связав руки нашей добыче, мы по рации вызвали остальную группу. Неожиданно мы услышали звук разгрызаемого стекла. Бросились к задержанному, но он, дернувшись и глубоко вздохнув, затих. На его искаженных гримасой губах блестел осколок стекла. Глаза были закрыты. Я прильнул к его лицу, пытаясь понять, дышит ли он? Но, почувствовав сильный запах горького миндаля, понял – это был сильнодействующий яд. Мой напарник пощупал его пульс на шее. Пульса не было.
