Андрей Даньков
Биологическая опасность. Последний приказ
– Не по протоколу, но всё верно. Я займусь обслуживанием самолёта, а ты иди в терминал. Кстати угадай, сколько нужно топлива на обратный путь?
– Ну… На обратный путь нужно около восьми тысяч килограмм топлива, у нас на борту чуть больше семи, перерасход на зоне ожидания почти две тонны. Так что, надо заправить около трёх тонн. Больше не стоит.
– Правильно мыслишь. А теперь иди.
Я вышел из кабины в салон и увидел практически всех проводников.
– Так, кто идёт в аэропорт?
– Идут я, Наташа и Гоша. – ответила мне Оля.
– А Осиповы?
– Не хотят. Мол, им надо кое-что обсудить, пока на борту никого нет.
– Ладно, пойдёмте. Только… Гоша. Идёшь с Наташей. Оля, ты со мной. От нас не отходить.
– Хорошо, идём. – хором мне ответили все трое.
Мы все вышли через телетрап в терминал 2 и пошли кто куда. Мы с Олей пошли в магазин из разряда “всё для путешествия”.
– Какие газеты у вас есть в продаже? – спросил я на чистейшем английском.
– Есть “Дэйли телеграф”, “Дэйли мэйл”, “Таймс” и “Дэйли миррор”
– Давайте все.
– Что, “железный занавес” вернулся? – усмехнулся продавец, посмотрев на оранжевую униформу Оли.
– Если бы. Скорее дурдом на выезде.
– Ага, конечно. С ланча у нас началось, мол какая-то вспышка бешенства.
– Знаете, что говорят у нас в России и в Восточной Германии?
– Что?
– Не верь тому, что говорят власти.
Видимо, продавец оказался знающим историю и посмеялся вместе со мной.
– Кстати, кофейня какая-нибудь здесь есть?
– В этом терминале только автоматы со снеками. Кофе здесь не продают. Вам в третий или пятый терминал надо.
– Спасибо.
– Вам спасибо. – на отвратительном русском ответил продавец.
Мы с Олей решили просто пройтись по этажу, чисто размять мышцы, ну и поглядеть на витрины “свободы и демократии” в монархической стране.
– Ладно. Когда Харитон Владимирович сказал вернуться?
– Рамок не ставил, но давай минут тридцать и обратно. Тем более, как раз он разберётся с заправкой топливом, как-то умеет находить общий язык с местным начальником ТПК.
– Согласна. Давай обратно.
– Давай.
Мы на входе столкнулись с нашими.
– Кофе решили выпить? – спросил нас Сельчук, стоя в дверях. – Ладно, посадка начнётся через двадцать минут, так что давайте за работу.
– Багаж? – спросил я.
– Уже грузится. Закончат через полчаса.
– Тогда я пошёл на осмотр самолёта.
– Давай.
Я прошёл в кабину, перед этим отдав пакет с газетами Оле, вытащил из шкафа светоотражающую жилетку и пошёл осматривать самолёт.
– Самолёт только с завода? – спросил меня какой-то авиатехник.
– Первый пассажирский рейс. – честно ответил я.
– И как?
– Отлично. Есть с чем сравнивать?
– Триста-двадцать-нео немного лучше, но ваш как-то изящнее.
– Возможно, соглашусь. Извини, мне осмотр проводить.
– Понимаю.
– Слушай, а чего у вас военные тусовались?
– Сам не понял. Прилетели, оккупировали диспетчерскую, согнали всех авиатехников, заставили заправить их самолёты, причём заправляли все и до краёв, а потом улетели. Будто бы и не было их.
– Ничего не понял, но всё равно спасибо. Кстати, можешь сфотать меня возле машины?
– Конечно.
Авиатехник быстро сделал мне серию фоток, одну из которых я вознамерился по возвращении из Лондона опубликовать в Инстаграме. А тем временем я быстро закончил осмотр и отправился обратно в кабину.
– Надо делать деайсинг[22].
– Уже заказал. Обольют, когда мы всех погрузим. Что узнал?
– Ничего. ВВС взяли только топливо, причём заправляли их до краёв.
– Ясно, на дальняк уходят, только зачем – непонятно.
– Мне тоже непонятно.
Дальше началась посадка пассажиров, которая закончилась ещё быстрее, чем в Москве, так как на борт село всего семьдесят человек, в основном наши. Конечно, пришлось подождать, пока не самолёт не обработают ото льда, и мы в итоге, вырулили на полосу ноль девять левая.
– Аэрофлот двадцать четыре семнадцать, Хитроу-вылет. Вылет разрешаю. Хорошей ночи, джентльмены.
– Аэрофлот два четыре один семь, вас понял, спасибо. – сказал Сельчук.
Я вывел двигатели во взлётный режим, и мы оторвались от земли, не подозревая, что ждёт нас в совсем уж ближайшем будущем…
________________________
[15] Boeing 777
[16] Аэропорт в Иерусалиме. Считается спорным между Израилем и Палестиной. Подконтролен Израилю.
[17] Один из трёх крупнейших авиационных альянсов в мире. Включает в себя 19 авиакомпаний, в том числе и Аэрофлот.
[18] Система распределения нагрузки рейсов в Хитроу. Лучше не пытайтесь выяснить, что это. Просто запомните – это идиотизм чистой воды.
[19] Момент разгона по полосе, до которого самолёт ещё может остановиться, а после – только взлетать, несмотря ни на что.
[20] Aero L-39 “Albatros” – чехословацкий учебно-тренировочный истребитель.
[21] Радиопозывной для всех самолётов авиакомпании British Airways
[22] (сленг) обработка самолёта противообледенительными жидкостями.
Глава 7: Кировский подскок
“Для кого даже честь— пустяк, для того и всё прочее ничтожно…”
Аристотель
19 мая 2029 года. Международный аэропорт им. Г.С. Титова, Барнаул, Россия. 07:20 местного времени.
– Баки полные? – спросил я, пытая какого-то срочника, заправлявшего самолёт.
Мы все встали всего полчаса назад, проспав плановый подъём.
– Так точно. Заправили десять с половиной тонн керосина во все три бака.
– Понятно. – сказал я и отправился в самолёт.
– Всё готово? – спросил Жека.
– Да. Можем запускаться и взлетать. Баки полные. Еду вам загрузили?
– Почти. Ещё пять транспортировочных коробок для коробок с сухпаем грузим, для звёздных дружков.
– Хорошо. Тогда… Когда будет всё готово?
– Минут десять.
– Хорошо, все заглушки убрали, так что, жду только вас, ну и трап чтобы отогнали. Я в кабине.
– Окей. Да, кстати, Дима вызывал, вызов из Гальбштадта был, говорит. Сообщили, что сожгли несколько регенератов в километрах десяти от посёлка. Двигались по трассе.
Я подумал. Может, мы приманили этих регенератов. Всё же, мы довольно быстро гнали обратно, а может… да что может быть. По настоящему безопасных мест в мире осталось по пальцам пересчитать. А какие? Те, до куда по суше добраться нереально.
– Что они там сделали? Все живы?
– Живы. Регенератов пожгли и всё. Пока рвы делают по типу окопных вокруг села. Только дороги оставляют целыми.
– Глубину сообщили, с какой делают рвы?
– Метров пять. И три в ширину. Гробы на двух метрах кстати закапывают. А тебе зачем?
– Да так, любопытно стало. И я всё равно в кабину.
– Ну ладно.
– Ладно.
Я прошёл из кухни в кабину и оставив дверь открытой, открыл шкафчик и пристроил туда автомат со своим рюкзаком и вещами.
– Готов к полёту? – спросил меня Романевский
– Готов. – ответил я. – Разобрался?
– Да. Тебя только жду.
– Хорошо. – сказал я, залезая в своё кресло и надевая гарнитуру на свою голову.
– Диспетчера вызывать?
– Сам. – я нажал на кнопку тангенты. – Аэрофлот два четыре один семь, запрашиваю вылет по ПВП[23] на Киров.
– Борт один семь, вылет запрещаю. Ожидайте карету скорой.
– Барнаул, сообщите причину.
– Один семь, мы думали, что товарищ майор вам уже сказал?
– Чего сказал? – ошалевшим голосом я потребовал объяснений.
В этот момент в кабину вбежал Жека.
– Паш, отменяй взлёт. У нас ЧП.
– Да уже запретили. Рассказывай, что это такое.
– Юра. У него гангрена на ноге.
– Какого? – спросил я.
– Не знаю. Он же в больнице лежал, вроде всё было нормально.
– А как выехали, так сразу.
– Типа того.
– Чёрт.
Через несколько минут на борт поднялось несколько человек с носилками, погрузили на них Юру и через пять минут были таковы.
– Можем запускаться. – сказал Жека.
Как только я опять запросил разрешения на вылет, нам сообщили, что трап отогнали, и мы можем запускаться, что мы и сделали, особо не торопясь. После запуска, я так же неспешно развернул самолёт и направил его в конец полосы 24.
– Приготовиться, взлетаем! – сказал я в телефон и перевёл двигатели если не во взлётный режим, то процентов на пятьдесят уж точно.
Самолёт разгонялся не то чтобы уж очень, но учитывая, что он практически пустой, то уже к середине полосы скорость стала достаточной для отрыва от полосы. Я слегка подтянул на себя сайдстик, при этом незначительно увеличив режим двигателей.
– Шасси?
– Убирай.
Характерный звук дал понять, что аэродинамике самолёта теперь мешают только закрылки.
– На какую высоту будем забираться? – спросил меня Виталий.
– Тысячи четыре метров, больше не будем. Скорость поставим пятьсот километров, думаю, часов за пять доскочим.
– Уже неплохо. – заметил он.
– Иди в салон и сообщи, что время в пути чуть более пяти часов.
– Хорошо. Давай.
Виталя покинул салон и оставил меня наедине с этой машиной. Странное чувство, когда рад тому, что получил возможность вспорхнуть крыльями и подняться в небо, а с другой – понимаешь, что это неестественно, так как у тебя там, на земле, осталась жена и ещё не родившийся ребёнок, и оставлять их одних просто нельзя. Конечно, пока что есть спутниковый телефон, но он перестанет работать через пару месяцев, когда истечёт срок контракта, а продлить его получится лет этак через никогда. Нет, может быть, удастся найти какого-нибудь программиста, который сломает тарифную сетку и сделает звонки безлимитными, но это скорее глупость, граничащая с идиотизмом.
– Ну всё, передал. – прервал мои размышления Виталя.
– Позови кого-нибудь, кто хорош в радиосвязи.
– Сейчас.
Виталя убежал в салон и через минуту вернулся с Петей.
– Чем обязан?
– Слушай, ты не помнишь часом, как далеко могут бить длинноволновые радиостанции?
– Одна-две тысячи километров. Хочешь установить из Питера связь с домом? Плохая идея. Даже на средних волнах не прокатит.
– А что тогда пробьёт?
– Сверхдлинноволновое радио, но это такая хреновина, что в жизни её не видел.
– А где используют? Может удастся разжиться парочкой.
– Мечтай. Радио такого диапазона используют для связи с подводниками, так что, число передатчиков во всём мире не больше тысячи, а энергии они потребляют мама не горюй.
– То есть, если что, то гарантированно связаться с Гальбштадтом мы сможем в лучшем случае только в Тюмени?
– Можем и из Кирова связаться, но там скорее восемьдесят на двадцать, что нас не услышат. Так что можем только попробовать.
– А если услышат?
– На голосовую не рассчитывай. Максимум, это “морзянка” на многочастотной передаче.
– То есть, один сигнал передают по множеству радиоканалов? Ты об этом?
– В точку. Передавать будем на нескольких частотах, чтобы уж точно дошло.
– Спасибо. Ладно, не буду отвлекать от работы.
– Я тоже. Пойду.
– Иди.
Виталя принялся изучать инструкции для МС-21, что впрочем неудивительно. Он же не летал на этом самолёте вживую, а только в симуляторе. А что делать пилоту, который делит кабину с настоящим незнайкой, хоть и в совсем уж недавнем прошлом пилотом истребителя.
Набор высоты на небольшой скорости занял около двадцати минут, причём подъём был на скорости в 2-3 метра в секунду при горизонтальной в пятьсот километров в час.
Стоило самолёту занять эшелон, как я взял и вышел из кабины, взяв с собой автомат.
– Ну, вопрос чисто риторический: все готовы?
– Готовы. – ответили мне все.
– Хорошо. Есть изменения в плане?
– Пока не предвидится. Ждём снимки со спутника, вдруг что изменится. – сказал Жека.
– Думаешь, что что-то пойдёт не так?
– А оно шло так?
– Вопрос снят.
– У нас вопрос: ты готов?
– Я – готов. Виталя – не знаю.
– Я готов. Это точно.
– Хорошо. – начал Жека. – Повторим все этапы ещё раз. Фриц, что на тебе?
– Посадка и взлёт. Во время вашей операции разворачиваю самолёт и готовлюсь ко взлёту.
– Хорошо. С нашей стороны? Вася?
– Длительность наземной части операции не более двадцати минут. Начало операции после сигнала Фрица. Как только будет получен сигнал, мы в игре. Виталя открывает заднюю левую дверь, и мы выпрыгиваем на землю. Пока мы выполняем свою часть работы… Фриц?
– В это время я разворачиваю самолёт, а Виталя закрывает заднюю дверь по левому борту, и тут же открывает противоположную дверь. Вторая задача – контроль пространства.
– А с лестницей что?
– Виталя этим займётся. Он выпустит лестницу, как только самолёт закончит разворот. После возвращения отряда на борт лестница в зависимости от ситуации или затаскивается на борт, или выбрасывается, а в Питере будем искать трап, или самим его делать.
– Неплохо мыслит. – сказал Костя. – Сделаем мы из него спеца.
– Ага, мечтай больше. – заявил я.
– Отставить! – крикнул Жека. – Отряд. Перерыв один час. После – проверить оружие, обмундирование, пересчитать боеприпасы, если не хватает, набить, а также проверить сухпаи.
– Есть!
– Фриц. Ты же можешь отдохнуть перед посадкой?
– Считай что да, но из кабины мне не выйти.
– Ладно, тогда тоже пересчитай боеприпасы и набей магазины. И будь готов к прямому боестолкновению.
– Эм… Ладно. Кстати, чуть не забыл, что по ситуации в аэропорту?
– Регенератов на полосе практически нет, но трасса вся ими кишит, как и территория возле перрона.
– Хорошо, есть одна идея. Я могу выключить двигатели и сесть на планировании, но учти, что после определённого рубежа я не успею включить мотор и уйти на второй круг.
– План сработает?
– Если нужно всё сделать максимально незаметно, то да. На земле правда придётся пошуметь, но там уже вы разбирайтесь.
– Сделаем звукомаскиовку.
– Хорошо. Я пойду?
– Иди.
Я не знал, что ответить, и поэтому вернулся в кабину, усевшись в кресло и положив автомат на колени, чем неслабо удивил Виталю.
– Что? Сказали пересчитать боеприпасы и снарядить магазины, если пустые.
– Так точно. Я пойду?
– Иди. Сам тут управлюсь.
Виталя вышел из кабины, оставив меня с этой машиной один на один, ну разве что был третий НЕ лишний в виде оружия, которое в данный момент впитывало в свои магазины новые патроны.
Наверное будет утомительно рассказывать про то, как прошёл полёт, а прошёл он так, как будто не было последнего месяца в мировой истории. Ну разве что никаких тебе стюардесс и обращений к пассажирам. А, и ещё постоянные лязганья затворов, звуками которых был наполнен весь салон и кабина.
Три часа спустя
– Приготовиться! Киров полчаса. Начинаем снижение. – я выключил двигатели и начал планировать на полосу 21 аэродрома Победилово.
Снижаться без двигателей – часть нашего безумного плана, единственной целью которого является маскировка самолёта от регенератов, хотя я уже сказал об этом раньше. Так что, самолёт теперь был планёром, только с тем уточнением, что делалось это намеренно, а не от безысходности, с которой мы с Харитоном Владимировичем сажали самолёт с пустыми баками.
– Виталь, готов?
– Готов. Когда идти?
– Жди сигнала. Пока здесь нужен.
– Понял.
Самолёт снижался так, как я распланировал, и должен был коснуться полосы ровно в её начале и прокатиться практически по всей её протяжённости.
На отметке в четыре тысячи метров включилась сигнализация о том, что салон разгермитизирован, но маски в салоне так и не выпали – электрозамки были отключены.
На этом проблемы закончились. Как только мы прошли отметку три тысячи метров, сигнализация отключилась, и я смог начать руководить своей частью операции.
– Виталь, дуй в салон. – сказал я на отметке в две тысячи метров.
– Понял.
Виталя выскочил в салон, схватив сумку с оружием и свой автомат.
Со своей стороны, я начал выпускать закрылки, благо ВСУ давала питание гидронасосу.
– Две тысячи метров. Отчитаться о готовности!
– Наземная группа готова. – отчитался Жека.
– Я готов. – ответил Виталя.
– Кабина готова. – ответил я.
Убрав трубку, я опустил вниз рычаг выпуска шасси, и они стали выползать из люков, здорово снижая скорость самолёта, однако при оставшемся расстоянии это было не слишком важно. Полоса была всего в восьми километрах, самолёт был в восьмистах метрах над землёй и держал скорость в двести восемьдесят километров.
Начался самый опасный этап операции – посадить самолёт так, чтобы он не развалился от посадки, и не упал раньше положенного.
– Высота пятьсот метров, скорость двести сорок, до полосы пять. – пробубнил я себе, давая понять, что есть небольшая проблема – самолёт сильно потерял в скорости.
Но даже так, до полосы оставалось около минуты.
– Минута до посадки! Давление стравлено до наземного. Открывать дверь только по моей команде! – крикнул я в трубку.
Ответ или был, или его не было – мне не было принципиально. Главное, что эту часть плана мы обсудили заранее и даже если не было бы связи, мы бы действовали по графику, уже выученному назубок. А что касается проблем – тут уж чистой воды импровизация, это тоже было оговорено.
В какой-то момент начался отсчёт радиовысотомера, указывавшего на то, что самолёт уже ниже трёхсот метров. Я ещё сильнее напрягся, боясь дёрнуть сайдстик не в ту сторону и тем самым погубить нас всех.
Через несколько секунд под самолётом пронёсся торец полосы, а ещё через пару секунд самолёт, только что разрезавший воздух так, что его не было слышно, коснулся полосы шасси, которые от резкого контакта с землёй издали громкий в нынешних реалиях звук удара резины о бетон.
Самолёт на скорости в сто восемьдесят километров в час покатился по полосе, останавливаемый лишь своей никакой массой, ножными тормозами и механизацией крыла.
К середине полосы скорость упала до пятидесяти километров, и я убрал интерцепторы, оставив лишь закрылки, чтобы лишний раз с ними не возиться. В ту же секунду скорость упала до сорока километров, и я дал команду в салон, сказав по интеркому:
– Отряд, вперёд!
Почти сразу включилась сигнализация об открытии двери, но я её погасил, а из катящегося по земле самолёта стали выпрыгивать люди.
Скорость была уже такой, что я мог открыть боковую форточку и посмотреть, как на полосе появляются тёмно-зелёные пятна, которые тут же срывались в сторону терминала.
А на полосе тем временем ситуация была куда "лучше" – несколько десятков регенератов устроили несанкционированную акцию протеста в защиту своих прав, ну не знаю, как назвать то, что они заняли разворотное кольцо в начале полосы.
– Жека, проблема. Регенераты заняли торец третьей полосы, не могу развернуться. Есть мысли? – сообщил я по рации.
– У нас тоже проблема. Делаем звукомаскировку.
– Понял, жду. – сказал я и связался с Виталей на общем канале. – прикрой дверь, но пока не закрывай. Готовь лестницу.
– Понял тебя. Может, стоит пошуметь?
– Уйди на интерком.
– Понял.
Я достал трубку внутреннего телефона, и сказал.
– Пока не надо. Надеемся, что Жека сделает что-нибудь громкое и отвлечёт регенератов с полосы.
– Ладно, у меня пока если что обзор сужен.
– Ничего страшного, пока нам это не нужно. В окно лучше смотри.
– Окей.
Я принялся готовить к запуску двигатели, выполнив всю процедуру, кроме включения зажигания. Нет, топливом я не смогу затопить двигатели, разве что сразу после запуска они будут тупить, но это уже лучше, чем сходу запускать их.
Через пять минут, прошедших с момента начала наземной части операции, со стороны аэропорта раздались сигналы автомобильных клаксонов.
– Если это то, о чём я подумал, то можно было бы и получше придумать. – сказал мне Виталя в бортовой.
– Дверь закрывай! – крикнул я и взялся за рацию. – Наземная, приём! Что у вас?
– Звукомаскировка готова! Приступайте! – крикнул мне Вася.
Я включил зажигание двигателей и через несколько секунд на экране появились цифры разгонявшихся турбин, что подтвердилось тем, что позади кабины появился свист… стоп.
Форточка же открыта. Пришлось отвлечься на секунду и задёрнуть её, чтобы свист не попортил слух раньше времени.
Как только обороты турбин стабилизировались, оставалось сделать последнее – поддать газу и заставить самолёт покатиться в торец полосы, где только что была акция протеста.
– Внимание. Регенераты ушли с полосы. Двигаются в… кажется, в вашу сторону. Ищите транспорт. – сказал я в рацию “наземникам”.
– Поняли тебя. Продолжайте по плану. – ответил Эдик.
Я довольно быстро развернул самолёт, и как только включил стояночный тормоз, то увидел предупреждение об открытой задней двери по правому борту.
– Виталь. Отлично сработал.
– Понял тебя. Сейчас лестницу поставлю.
По идее, мне нужно взять перерыв, но нельзя – по плану, у меня наблюдение за подступами. Хотя кое-что я всё же сделал – выпустил до предела закрылки, чем самым потенциально сократил разбег самолёта. При этом, двигатели пришлось оставить в рабочем состоянии, на случай, если что-то опять пойдёт не так.
– Фриц, глуши моторы. У нас проблема. – сказал Жека по рации.
Ну вот, что-то пошло не так.
– Понял. Помощь нужна?
– Нет, но придётся постоять тут пару часов.
– Что случилось? – спросил Виталя.
– Лёха успел обратиться. Короче, наша приманка приманила и его. Нам придётся пускать всем пули в бошки, а потом уже оттаскивать.
– Может всё же перегнать самолёт к вам?
– Плохая идея. Ждите нас на месте. И да, сейчас пришлём Витю на машине, отдай ему все дозвуковые патроны седьмого и пустые рожки, они рельефные, не перепутаешь.
– Понял. Патроны в цинке?
– Да. Цинк вскрыт, так что аккуратнее.
– Понял. Конец связи.
Я убрал рацию и заглушил оба двигателя. В какой-то момент захотелось отключить и ВСУ и питаться только от аккумуляторов, но потом понял, что это идиотская затея, потому что аккумуляторы могли начать портиться, а наземного питания в Победилово больше нет, как и жизни.
– Всем надеть глушители. – прозвучало на общем канале.
Я вышел из кабины, схватив при этом автомат с разгрузкой, и быстро прошёл в хвост самолёта, при этом, задержавшись у ряда, на котором все кресла были завалены боеприпасами и схватив вскрытый металлический ящик с надписью “7,62х39УС” вместе с полудюжиной пустых магазинов, сорвался в сторону открытой двери, где меня уже ждал Витя на аэродромной “Буханке”
– Давай быстрее! – крикнул он, открывая пассажирскую дверь.
Я закинул всё, что нашёл в салон, но вдруг я почувствовал какую-то опасность позади меня. Я резко развернулся, вытащив пистолет и увидел регенерата в районе шасси.
– Ёпт… – только и выдавил я, спустив курок.
Пуля угодила прямо в переносицу регенерату, вырубив того минут на пятнадцать.
– Фриц, давай в машину!
– Сейчас!
Я запрыгнул в салон машины и в ту же секунду машина сорвалась с места.
– Что случилось?
– Людей не хватает, только не смейся. Надо регенератов оттаскивать, пока те в отключке, так что, сейчас снаряжаем дозвуковые, но нужны ещё.
– Понял. Как оттаскивать будете?
– Крюки сделали из проволоки, нашли тут. План такой – стреляем в бошки, цепляем за крюки, оттаскиваем и треножим, чтоб со спины не напали. Когда находим Лёху – сжигаем, удостовериваемся, что он всё, окончательно, а потом уже грузим его в мешок.
– Хорошо.
Машина выскочила в какой-то закуток, предназначавшийся для хранения аэродромной техники.
– Что тут? – спросил я остальных.
– Тебе описали проблему? – спросил Жека.
– Да.
– Приступаем.
Враз затрещали автоматы, заставляя практически беззвучные пули валить регенератов. Причём стрелять приходилось часто и много.
– Регенерат на десять.
– Вижу. Ещё на четыре. Дюжина.
– Пятеро на двенадцать.
Мы стояли в круге, обеспечивая себе полный обзор и отстреливая регенератов, одновременно стягивая пластиковыми хомутами ноги регенератов.
– Вижу цель! – крикнул Яша. – Двенадцать часов, за “Жигулём”.
– Внимание! Я, Вася, Эдик! За работу!
Этого не было в плане, так что пришлось уже самому отвлекаться от методичного отстрела и прикрывать тройку, так как только я был в их секторе стрельбы, уж не знаю, как это правильно назвать.
– Всем продолжать работать по секторам! Фриц! Прикрывай Жеку! – крикнул Яша.
– Понял! – крикнул я и понял, что магазин опустел от стрельбы. – Пустой! Перезаряжаюсь!
Доля секунды на то, чтобы перезарядить магазин, и я снова в игре. Тройка уже ушла вперёд, а к ним с обеих сторон приближались регенераты.
– Внимание! Работаю по бортам, на три и девять часов! – крикнул я в рацию. – Стреножить не успеваю.
– Принято. Плюнь на них, потом стреножим. – ответил Эдик.
Никто из них не обернулся, когда четверо регенератов с обеих сторон упали, получив по пуле в голову.
– Фриц! Отправляю Колю на подмогу! – крикнул Яша.
– Принято. – ответил я и отправил в отключку ещё одну… стоп, одного регенерата, по всей видимости, бывшей некогда стюардессой “Ютэйра”, судя по униформе, ноги которого через несколько секунд были стянуты пластиковым хомутом.
В этот момент в голове мелькнуло несколько мыслей: откуда здесь член салонного экипажа, если не осталось ни одного самолёта, и почему бы нам не использовать дрон для наблюдения за периметром.
– Есть предложение – используем коптер? – спросил я на общем канале.
– Идея хуже некуда. Хотели использовать, но не стали. Аэропорт хоть и брошенный, секунду. – ответил мне Жека, но прервался на несколько секунд. – Но тут непонятные условия, и регенераты могли просто прятаться в помещениях и закутках, невидимых для коптера, а это потеря времени, плюс мы же не планировали тут заниматься охотой.
– Скорее геноцидом. – мрачно пошутил Виталя.
– Очень смешно. Что у тебя. – спросил я.
– Всё тихо. Если не считать парочки регенератов, греющихся возле моторов. Я их валить не стану, не хочу движки испортить.
– Ничего не делай. Просто жди нас и наблюдай за ситуацией. – вмешался в разговор Жека.
– Понял.
Так, мы отвлеклись. Я с Колей встали спинами и стали стрелять по регенератам, не давая тем заходить в спины ребятам. Через несколько минут раздался голос Жеки:
– Цель нейтрализована. Отходите к нам. Костя! Давай за Витей, бери канистру и готовьтесь к кремации.
– Вас понял. – скомандовал Жека.
Мы услышали сигнал, который почти ждали. Ключевое слово здесь “почти” – Лёха всё же обратился в регенерата, что не было предусмотрено планом операции, и что ещё хуже, не был заперт в тесном помещении или салоне машины, а разгуливал по территории аэродрома. Словом, ситуации хуже не придумаешь.
Через две минуты к нам подлетела машина, на которой меня забрал Витя, и Жека стал методично обливать регенерата, некогда бывшего Лёхой, бензином из канистры, а потом заваливать его всем, что попадётся под руку и будет гореть.
– Виталь, убирай лестницу и закрывай дверь. Задержка на час. Сообщим, как выдвинемся обратно.
– Хорошо. Мне продолжать наблюдение?
– Продолжай. Как что заметишь, тут же сигналь.
– Понял.
А пока Жека поджёг эту кучу хлама, мы все успели стреножить тех регенератов, которые выскочили из нашего поля внимания. Меня к этой работе не допустили, мол сиди, тебе самолёт ещё гнать.
Да и не хотел я заниматься этим, так как меня захлестнула не меланхолия, но близкое к этому состояние. Пришлось крепко задуматься, а что если я не смогу вернуться обратно, или регенераты задавят скудную оборону Гальбштадта, тогда Лене, давайте начистоту, не выжить. Даже не могу представить себе, что со мной будет, если я узнаю или что ещё хуже, увижу, что Лена обратилась и теперь являет собой типичного представителя постапокалиптического мира. Наверное… нет, не наверное, я точно пущу себе пулю в висок, благо такая возможность теперь есть. А у скольки миллионов людей такой возможности не оказалось? Не оказалось возможности прервать свой земной путь, в прямом и переносном смысле, как та стюардесса? Как Лёха? Как… Как все те, кто стал регенератами?
– Фриц! – чей-то голос прозвучал как из ведра. – Вставай! Ты чё, заснул?
За своим приступом депрессии я даже не понял, что прошло не меньше часа.
– Что случилось?
– Вот что. Прыгай в машину, Витя тебя отвезёт. Мы вернёмся следующим заходом.
– Регенераты?
– Толпа. Не меньше тысячи. Сейчас ставим растяжки, но проку от них как от шутихи.
– Хорошо. Я завожу двигатели и жду вас.
– Давай! – крикнул мне напоследок Жека.
Я запрыгнул в машину, где уже сидел взбудораженный Витя.
– Фриц! Пока гоним, есть просьба. Можешь снять глушак с автомата и навернуть пламегаситель? – он засунул руку в карман на предплечье и вытащил сам приборчик.
– Сделаю. Магазин менять?
– Да. Держи. – на этот раз из разгрузки появился рожок на 45 патронов, а не 30, в какие набивались дозвуковые патроны.
Я быстро переставил глушитель и перезарядил автомат.
– Готово.
– Спасибо. Свой тоже.
– Успею?
– Неа. Давай пока из пистолета.
И вправду, через несколько секунд машина резко затормозила около лестницы, чуть не протаранив самолёт. Я резко выскочил из машины, держа автомат на груди, и пистолет в правой руке.
Стоило Вите уехать, как я встал сбоку от парочки регенератов и прострелил им головы из пистолета, не повредив двигатель или что-либо ещё на самолёте. Треножить регенератов не было времени, так что пришлось их просто за ноги оттаскивать от самолёта. Мерзкая работа – таскать регенератов почти что на себе – в страшном сне современности такого даже не придумаешь. Скорее крюком зацепишь и оттащишь его, сидя в машине. Если я увижу рабовладельцев и рабов в недалёком будущем, то я не удивлюсь, если рабов отправят вот так оттаскивать бесчувственных регенератов.
– Паш, давай быстрее! – крикнул мне Виталя.
– Бегу уже!
Я быстро вскарабкался на борт и злобно заявил:
– Мог бы и помочь!
Ответной тирады я не услышал, так как сходу пробежал в кабину, где в нарушение всех правил бросил автомат на пол и сел в кресло, стараясь успокоиться и выполнить процедуру запуска двигателей.
Электроэнергия, поступающая от генератора ВСУ, позволила спокойно запустить оба двигателя в течении пяти минут, на что я нажал на кнопку тангенты, вынесенную на разгрузку.
– Самолёт готов к вылету. Ждём только вас. Регенератов не вижу.
– Принято. Будем через три минуты.
Я взял трубку бортового телефона и сказал:
– Виталя! Три минуты!
– Понял! – ответил он мне.
– Если что, извини за грубость.
– Да ничего, бывает.
Через три минуты к самолёту через газон между рулёжками подъехала машина, из которой выбежало сначала трое, которые взяли окружающую территорию под прицел, затем выскочили четверо других, они приняли чёрный полиэтиленовый мешок для трупов, в котором явно кто-то был, а затем из машины выскочили и остальные, ну кроме Вити, который тут же сорвался с места, но остановился через пятьдесят метров. Стоило машине остановиться, он выскочил из неё и побежал буквально сломя голову. Я даже встал со своего кресла и подошёл к стёклам по правому борту, чтобы видеть эту сцену, как и всё, что там творилось.
Пока Витя бежал к нам, несколько человек поднялось на борт и приняло мешок, притянув его за тросы.
После этого на борт стали подниматься и все остальные. Виталя должен был оставаться на месте, так как он закрывал дверь после окончания посадки.
– Все на борту. Лестница погружена на борт в штатном режиме. – сказал Виталя в рацию.
Я пулей сел за своё место, и не думая ни секунды, перевёл РУДы во взлётное положение. Самолёт резко сорвался с места, начав настолько стремительный разгон, что не думаю, что кто-нибудь смог бы удержаться на ногах от такого ускорения.
