Андрей Собакин
Аусфарт
– Какое изобилие, – улыбнулась Эмма, – Наверное, это всё для нас…
– Да, других постояльцев здесь сейчас вроде нет, – согласился я.
И мы приступили к завтраку. Ароматный кофе наполнил изящные чашечки из тонкого фарфора, а старинного вида ножи превосходно разрезали булочки и намазывали масло… Временами мы оглядывались на дверь возле лестницы, ведущую в покои хозяев гостиницы, однако дверь была закрыта, и за всё время нашего завтрака ни старичок, ни старушка так и не появились.
После того, как мы выпили весь практически весь кофе, я погасил спиртовую горелку.
– Что-то их совсем не видно, – сказал я, – Надо ведь как-то и ключ отдать, и расплатиться…
– Да, действительно… – задумчиво ответила Эмма, – Они же приготовили нам завтрак, значит они не проспали… Может у них появились какие-то срочные дела?
Закончив завтрак, мы прихватили с собой на дорогу яблоки и пару булочек и направились обратно в свой номер. Проходя мимо двери возле лестницы, я осторожно постучал и подёргал за ручку. Дверь была заперта, и за дверью была абсолютная тишина.
– Ладно, – сказал я сам себе, – Попробуем чуть попозже…
Когда мы вернулись в номер, я повернул выключатель и включил свет, и тут же услышал несколько растерянный голос Эммы:
– Ой… Что это?
Я вопросительно посмотрел на неё, а она, замерев на пороге, несколько испуганно показала пальцем в сторону окна. Белые занавески были задёрнуты и слегка колыхались на ветру – видимо окно за ними было приоткрыто. Честно, говоря, когда мы покидали номер я не обратил внимания, были ли занавески задёрнуты или нет, но то что окно было закрыто – в этом я был абсолютно уверен, так как сейчас в комнате было прохладно и пахло дождём… Однако все наши вещи были на своих местах, и ничто не говорило, что кто-то побывал в номере за время нашего отсутствия.
– Наверное, окно ветром отрыло, – предположил я, – Я сейчас закрою…
– Но шторы! Они были раздвинуты, – почему-то шёпотом ответила Эмма.
– Ты уверена? – я подошёл к окну и раздвинул шторы.
Окно было, действительно, приоткрыто, и там, за окном, стояли серые утренние сумерки, и шёл дождь. Закрывая окно, я ощутил холодную водяную пыль на своём лице, и ещё, меня удивил необычайно чистый воздух – вдохнув несколько раз, я почувствовал что-то вроде лёгкого опьянения, и в голове стало ясно и просторно, словно после фужера шампанского… Потом я начал упаковывать нашу дорожную сумку, а Эмма прихватила свой рюкзак и отправилась в ванную. Проходя через комнату она с подозрением покосилась на окно, но ничего не сказала. Перед тем как войти в ванную, Эмма сначала осторожно заглянула туда, и, видимо, убедившись в отсутствии монстров и посторонних, скрылась за дверью.
Закидав наши нехитрые пожитки в сумку, я уже собирался было застегнуть «молнию», но вспомнил про мои бритвенные принадлежности и шампунь, которые остались в ванной. Там, перед зеркалом Эмма сосредоточенно что-то делала со своим лицом… Появившись в дверях я увидел в зеркале её вопросительный взгляд.
– Я хотел забрать шампунь и пену для бритья… – оправдываясь сказал я.
Эмма кивнула, давая мне тем самым разрешение войти в ванную.
– Я должна привести себя в порядок, – пояснила она, – Сегодня мы будем в Париже, и я хочу, чтобы все парижанки вымерли от зависти…
– Вымрут, – быстро согласился я и, схватив бритву, пену и шампунь поспешил на выход.
– Э-э-эй, – Эмма повернулась и сунула мне в руки наши зубные щётки и тюбик с пастой, – Это тоже не забудь!
…Наконец, молния на дорожной сумке с жужжанием застегнулась, и я сел на краешек кровати внимательно оглядывая комнату в поисках забытых вещей. Нет, ничего не осталось – всё уложено. Эмма из ванной ещё не выходила…
– Я пойду поищу их, – громко сказал я, – Попробую расплатиться…
– Подожди! – крикнула из ванной Эмма, – Я уже почти готова! Мы пойдём вместе!
Я одел куртку и остановился на пороге приоткрыв дверь. В коридоре за дверью было абсолютно тихо – мне даже показалось, что я слышал тикание настенных часов, которые висели на первом этаже…
– Ну, вот и я! – Эмма появилась из ванной, – Готова покорять Париж!
Она была причёсана, накрашена и, вообще, максимально приближена к женским представлениям о совершенстве.
– Тебе нравится? – почти утвердительно спросила она.
– Само совершенство! – ответил я и взял в руки дорожную сумку, – Можем идти?
Эмма сняла с крючка свою куртку и, бегло оглядев номер, кивнула:
– Можем идти.
Пропустив Эмму вперёд, я вышел из комнаты и закрыл дверь на ключ.
Когда мы спустились на первый этаж, там ничего не изменилось. Остатки нашего завтрака всё так же лежали на столе. Дверь возле лестницы всё так же была заперта. И никого нигде не было…
– Что будем делать? – спросила Эмма.
Я вздохнул:
– Всё очень просто. Мы оставим ключ от комнаты и деньги здесь, на столе. Придут же они когда-нибудь убрать посуду? В прошлом году мы платили за ночь с завтраком в похожем частном отеле, кажется, пятьдесят евро…
Эмма кивнула и добавила:
– Только вином с хлебом нас там вечером не угощали.
– Хорошо, мы чуть-чуть добавим, – я поставил сумку на пол и положил ключ от номера на стол возле наших пустых чашек.
Потом я достал бумажник и извлёк оттуда три голубоватые банкноты по двадцать евро. Две были практически новые, хрустящие, а одна – сильно потрёпанная и несколько потемневшая от времени. Сложив все три банкноты вместе, я согнул их пополам и положил на стол рядом с ключом в виде такой полураскрытой книжечки, где потрёпанная двадцатка оказалась внутри, между двумя новыми.
– Вот и всё, – сказал я, – Пойдём.
Входная дверь была заперта на задвижку. Я открыл её, и мы вышли во двор. Моросил мелкий дождик. Где-то за серыми непроницаемыми тучами наверное только что взошло солнце, и наступило серое осеннее утро. Наша малолитражка стояла там, где мы её оставили вчера вечером. Мокрая и в подтёках воды, она казалась грустной и задумчивой…
Поленившись открыть багажник, я положил дорожную сумку на заднее сиденье. Потом мы сели в машину, я завёл мотор и под ритмичное постукивание дворников начал разворачиваться. Дом казался спящим и таинственным. В окнах первого этажа горел неяркий свет – там был ресторан, где мы совсем недавно завтракали…
Шины зашуршали по мокрому гравию – мы осторожно проехали между столбиками с чёрными силуэтами кошек и поехали вдоль дубовой аллеи в сторону дороги ведущей к автобану. Стало заметно светлее. Неторопливый дождик не прекращался и не усиливался – казалось, что в таком темпе он мог бы идти не прерываясь несколько дней. Всё было серым и грустным…
Выехав на дорогу идущую через лес, мы повернули налево – в сторону автобана на Дортмунд. Эмма задумчиво смотрела в окно. Мы оба молчали. Очень скоро я увидел указатель – автобан был уже совсем рядом…
– Очень странное место… – негромко сказала Эмма, – Странный отель…
– Почему? – спросил я.
– А разве тебе так не показалось?
– Просто старый отель, – ответил я, – Который содержат довольно колоритные старичок со старушкой…
– Это так, – согласилась Эмма, – Но у меня всё время было какое-то странное ощущение… Словно всё это уже со мной было, но я не могу вспомнить… В памяти всплывают только отдельные картинки, звуки, запахи.. Не знаю почему, но мне кажется, что каким-то образом мы попали в этот отель совсем не случайно… Ой! – вдруг вскрикнула она.
– Что? – я быстро повернулся к ней, думая, что она что-то такое увидела и хочет мне показать…
Но Эмма смотрела прямо на меня шроко раскрытыми глазами:
– Мой рюкзак!
– Где он? – спросил я.
– Я оставила его в ванной! Я забыла его в ванной! Надо вернуться! Нам надо вернуться!
– Ничего страшного, – успокоил я её, – Мы недалеко отъехали и, к счастью, ещё не выехали на автобан. Разворачиваемся…
Дорога, по которой мы ехали, была совершенно пустынна – в этот ранний час никого кроме нас на ней не было. Поэтому я просто притормозил и, заехав на неширокую обочину, лихо развернул нашу малолитражку…
– У меня там и косметичка, и мой мобильный телефон, и мой жёлтый свитер…– перечисляла Эмма, словно пытась меня убедить в необходимости вернуться.
– Всё в порядке, – сказал я, – Мы уже возвращаемся…
Однако с момента разворота что-то произошло. Я не сразу понял что… Только через несколько секунд я вдруг обнаружил, что дорога, по которой мы возвращались, была совсем другой, не той, по которой мы ехали только что…
Лес и высокие кусты по обеим сторонам дороги куда-то исчезли. Слева было обширное поле, а справа – какие-то длинные светло серые постройки складского типа, без окон, но со множеством больших закрытых ворот почему-то ярко-синего цвета… Я был немало удивлён и непроизвольно сбавил скорость. Эмма тоже выглядела озадаченной и беспокойно оглядывалась по сторонам.
– Что это такое? – прошептала она.
Дождь почти прекратился. Стало заметно светлее. Я выключил дворники, и стекло понемногу покрылось мелкой водяной пылью, которая, впрочем, совсем не мешала обзору…
– Где мы? – снова изумлённо прошептала Эмма резко повернувшись ко мне.
– Где-то здесь должен быть тот деревянный указатель «GASTHAUS»… – сказал я.
– Но где мы? Что происходит? Что это за забор? – Эмма казалась испуганной и её голос дрожал.
Мы, действительно, ехали вдоль какого-то длинного забора из металлической сетки, который тянулся справа от дороги. Над забором были натянуты два ряда колючей проволоки, и на каждом четвёртом сегменте висела табличка, что ведётся видеонаблюдение. За забором виднелись какие-то низкие постройки без окон и множество поставленных друг на друга больших разноцветных транспортных контейнеров… Мы проезжали по этой дороге может всего пару минут назад – ничего этого не было!
Впереди показался поворот направо, но он вёл всего лишь к воротам, через которые можно было попасть на огороженную забором территорию. Ворота были закрыты.
– Может, нам надо проехать чуть подальше? – робко предположила Эмма.
И тут на встречной полосе дороги появился большой грузовик, который шумно промчался мимо нас на довольно большой скорости. Мы проводили его взглядом и молча переглянулись – ведь со вчерашнего вечера никаких машин мы не видели…
Мы медленно проехали вдоль всего забора, и, когда он кончился, справа от дороги начался лес. От неширокой обочины его отделяла высокие густые кусты со множеством пожелтевших и покрасневших осенних листьев.
– Ну вот, – сказал я, – Вроде теперь всё сходится…
– Нет, – ответила Эмма, – Посмотри – слева леса нет.
Слева, и правда, продолжалось обширное поле… Проехав ещё пару километров, мы увидели перекрёсток со светофором.
– Здесь мы точно не были, – сказал я, – Поворот на ту аллею был совсем недалеко от автобана…
– Что будем делать? – грустно спросила Эмма.
– Разворачиваться, – просто ответил я.
Подъехав к перекрёстку, я остановился у светофора – нам горел красный. Откуда-то с разных сторон подтянулись ещё три-четыре машины…
Когда загорелся зелёный, я пропустил пару встречных машин и развернулся на перекрёстке. Мы поехали обратно, к автобану. Лес и кусты были теперь слева от нас. Я ехал неспеша, внимательно вглядываясь в заросли. Впрочем, никаких дорог или даже тропинок уходящих вглубь леса видно не было. Когда впереди снова показался угол уже знакомого нам забора, мы увидели мужчину с собакой. Они появились прямо из леса, словно материализовавшись из непролазного кустарника, и неторопливо пошли нам навстречу по обочине дороги. На мужчине был длинный тёмный плащ с капюшоном. Забавно, что и собака была тоже одета в какое-то подобие плаща…
– Давай остановимся и спросим, – предложила Эмма.
Я согласился. Поскольку других машин на дороге в этот момент не было, я просто выехал на встречную полосу и съехал там на обочину, остановившись в нескольких метрах от мужчины с собакой. Тот, очевидно, сразу понял, что мы хотели у него что-то спросить – он что-то сказал своей собаке и, чуть прибавив шагу, направился прямо к нам. Я вышел из машины и поприветствовал его. Оказалось, что это был высокий и худой старик – из капюшона на меня смотрели добрые голубые глаза, а на морщинистом лице светилась приветливая улыбка. Мне почему-то подумалось, что это был моряк в отставке – то ли было что-то особенное в том, как старик держался, то ли просто его мокрый плащ с капюшоном навевали мысли об окатываемой океанскими волнами палубе…
– Доброе утро! – отозвался старик на моё приветствие, – Чем я могу быть вам полезен?
– Скажите, пожалуйста, где здесь поворот на аллею, которая ведёт к гостинице?
– Аллею?.. Гостинице?.. – удивлённо переспросил старик.
– Ну да, там ещё указатель у поворота: «GASTHAUS», – сказал я.
Старик выглядел озадаченным. Его собака, которая стояла рядом, тоже, казалось, задумалась над моим вопросом.
– Гостиница? Здесь? – старик отрицательно покачал головой, – Нет, это вам надо проехать немного в ту сторону, – и он махнул рукой в направлении того перекрёстка, где мы развернулись, – Километров восемь… Там, в городе, есть гостиницы.
– Ну как же так… – растерялся я, – Мы же ночевали в гостинице, которая была где-то тут, совсем неподалёку… Там ещё была аллея от этой дороги до самой гостиницы… И в конце аллеи были два столбика с чёрными котами… Такие, металлические чёрные коты с поднятыми хвостами…
– Чёрные коты с поднятыми хвостами? – переспросил старик, и лицо его как-то изменилось – я сразу понял, что он что-то знает…
– Да! – радостно кивнул я, – Чёрные коты! Два чёрных кота!
Во взгляде старика мелькнула какая-то настороженность, словно он боялся, что мы его разыгрываем, а потом он вдруг неожиданно сказал:
– Мне кажется, я знаю, о каких чёрных котах вы говорите… Только их давно уже не два. Там сейчас только один чёрный кот… С поднятым хвостом…
