Андрей Зорин
Дети обезьян
– Кирпич не покрывался пузырями, не издавал звуков и не менял цвет. Мельком глянув на мониторы, окружавшие его, я увидела, что он пребывает в состоянии абсолютного покоя. Он вновь не имел веса, температуры и прочих характеристик физического объекта.
Но нечто в его облике изменилось. Он стал похож на черную коробку с красной кнопкой наверху. Увидев его, я не знала, смеяться мне или плакать. Красный цилиндр изменил свою форму, немного вытянувшись вверх и отрастив плоское утолщение на поверхности. Больше всего оно напоминало кнопку. Да, артефакт превратился в коробку с красной кнопкой, похожей на те, что ставят на механизмах для их экстренной остановки.
– Ты инопланетный механизм или межгалактический стоп-кран? – спросила я Кирпич, подойдя ближе. Естественно, артефакт мне не ответил, однако я заметила буквы на кнопке. Обычно на таких штуках пишут «Стоп». Ведь красный цвет для нас – это цвет опасности. Цвет предупреждения.
И действительно, на этой кнопке по верхней окружности возникала и исчезала надпись «НЕ НАЖИМАТЬ!»
«Бред! Какой-то бред!! – мысли в голове носились, словно снежинки по ветру. – Какой смысл присылать устройство для контакта и писать на нем «Не нажимать!»? Возможно, трудности перевода? Но красная кнопка ведь означает опасность? А если в их мире красный – это, наоборот, спокойствие и уверенность? Как у нас зеленый? Что мне делать?» Я понимала, что наилучшим выходом будет дождаться возвращения коллег и уже потом принять решение. Но, видимо, близость инопланетного артефакта влияла на меня не лучшим образом. По крайней мере, сейчас я только в этом могу найти себе оправдание.
Я положила ладонь на кнопку. Она была теплой, приятной на ощупь и слегка пульсировала под тяжестью руки, словно живая. Почему-то я была абсолютно уверена, что, нажми я кнопку, ничего страшного не произойдет. Ведь, думала я, она именно для того и была прислана на нашу планету!
Я слегка надавила на кнопку ладонью, но ничего не произошло. Пришлось приложить больше усилий. Наконец, преодолев сопротивление, я ощутила, как цилиндр пошел вниз. Он втягивался внутрь кирпича очень медленно, на несколько миллиметров в минуту. По мере того, как кнопка входила в артефакт, надпись на ней исчезала.
«Я оказалась права», – решила я. Моей радости не было предела. Если бы мои коллеги вернулись, вряд ли бы мне разрешили это сделать. А так я рискнула – и выиграла. Кнопка с тихим щелчком полностью вошла внутрь Кирпича, и на ней стали вновь проявляться буквы.
«Наконец-то полноценный контакт!» – думала я, внимательно глядя на символы, медленно складывающиеся в слова.
«Дети обезьян», – смогла я наконец прочитать первые два слова. Но дальше буквы проявлялись в случайном порядке, и сразу прочитать слова не получалось.
«Они знают о теории эволюции! – подумала я. – Значит, их мышление, возможно, сходно с нашим!»
Я не успела развить свою мысль. Символы еще возникали на поверхности артефакта, но я уже на них не смотрела. Меня отвлек рев сирены. Аварийное оповещение срабатывало лишь в самом крайнем случае.
«Неужели конкуренты пронюхали про артефакт и решили напасть на комплекс?» —подумала я и пошла наверх. Внутри комплекса в случае нападения оставаться запрещалось. Немного подумав, я решила забрать с собой Кирпич и, положив его в обычную коробку из-под бумаги, понесла наверх. Вряд ли конкуренты, даже если их спецназ сможет высадиться здесь, будут искать его там. Наверняка они предпочтут перерыть все секретные помещения комплекса.
Наверху меня встретил странный голубоватый свет, льющийся с неба. Подняв глаза, я была готова увидеть все что угодно. Летающие корабли конкурентов с другого полушария. Тысячи парашютных куполов, затмевающих свет. Войну…
В небе не было солнца. На его месте чернел небольшой круг, от которого и исходил этот странный свет. Идеально круглый, словно там, где недавно светило солнце, кто-то большой и сильный сделал дырку в небе, и теперь сквозь нее проглядывала изнанка космоса.
– Госпожа Красса! – ко мне подбежал запыхавшийся солдат из внешней охраны. —Это нападение южных? Война?
В тот момент я уже понимала причину происходящего, но еще не готова была ее принять.
– Когда это произошло? – спросила я, указав взглядом на то место, где раньше было солнце.
Солдат посмотрел на наручные часы:
– Примерно девять минут назад, госпожа.
– Солнечный свет доходит до поверхности планеты примерно за восемь минут. Все верно. Они просто превратили наше солнце в черную дыру, – я бормотала себе под нос, скорее, по привычке разговаривать с собой вслух в моменты размышлений, чем для того, чтобы ответить перепуганному солдату. Однако он расслышал мои слова.
– Но, госпожа, если южные превратят солнце в черную дыру, разве они не погибнут вместе с нами? И потом, почему нас еще не затянуло в нее? Ведь черные дыры пожирают все, до чего могут дотянуться!
Мне хотелось рассмеяться. Необразованный солдафон, наверняка посмотревший несколько научно-популярных программ, учит меня физике! Я, как смогла спокойно объяснила ему, что происходит. Знаете, иногда, когда что-то проговариваешь вслух, самому становится понятнее.
– Послушайте, уважаемый, ни у нас, ни у южных нет таких технологий. То, что произошло вызвано…– я задумалась на мгновенье. Чем и кем вызвана катастрофа? Так ли виноваты те, кто прислал нам этот странный и загадочный механизм? Или вся вина лишь на мне? Неужели все дело в человеческой природе с ее вечным стремлением познать границы возможного? И в любопытстве, свойственном нашему виду?
Владельцы артефакта отличаются от нас. Они гуманисты. У нас есть время сбежать с гибнущей планеты. Не у всех, конечно, но шанс нам дают.
Все это рассказывать солдату мне совсем не хотелось. Лишние мысли, лишние тревоги. Я решила просто объяснить факты, не вдаваясь в подробности.
– Черная дыра, в которую превратилось наше светило, не затянет ни нашу планету, ни другие планеты нашей системы. По крайней мере, в обозримом будущем, – поправилась я. – Ведь масса солнца не изменилась, изменился лишь размер. Поэтому у нас будет несколько месяцев, пока планета не остынет до непригодных для жизни температур. Быть может, мы сможем жить под землей… но вот представлять хоть какую-то угрозу для иных видов уже вряд ли сможем.
Не обращая внимания на оторопевшего солдата, у которого явно вертелось на языке множество вопросов, я развернулась и пошла обратно в здание комплекса.
***
Голос Леа умолк. Тишина, казалось, длилась бесконечно долго, и Андрей решил, что история окончена. Он повертел шкатулку в руках и несколько раз постучал по ней, словно это был не инопланетный артефакт, а древний магнитофон на батарейках, который просто плохо работает.
– Невозможно! – он прошелся взад-вперед по берегу, выкрикивая ругательства в воздух. – История не закончена! Что произошло с твоей планетой? Что произошло с тобой? С артефактом, в конце концов? – Андрея трясло, словно наркомана, лишенного привычной дозы. Ему просто жизненно необходимо было узнать, что произошло дальше. Внутренний голос твердил ему, что такое поведение ненормально, не свойственно обычно спокойному и рассудительному мужчине. Но ему уже было все равно.
– Что за надпись появилась на кнопке? – прокричал он прямо в «шкатулку», которую держал на вытянутых руках. – Что вы знаете про нас, детей обезьян?
Ответа не было. Он расстроенно огляделся по сторонам. В черной воде озера отражались звезды. Костер горел так ярко, что его отблески сверкали на вершинах окружавших долину скал, придавая объем черным теням, разрезающим небо. Сосны тихо покачивались, перешептываясь на ветру. Мирно, спокойно… хорошо. Подобную безмятежность он ощущал только здесь, но сегодня о покое и речи не шло. Все это уже не имело значения, жажда неизведанного пересиливала в нем все остальные чувства.
– Это мои последние слова, – раздался в голове голос. – Прошел почти месяц с тех пор, как я нажала эту чертову кнопку, уничтожившую наш мир. Конечно, мы еще живы, но это агония. Охрана комплекса разбежалась, а мои коллеги так и не вернулись.
Правительства обоих полушарий, поняв, что это не дело рук конкурентов, объединили усилия, и теперь массово строят подземные убежища. По расчетам ученых, у нас есть около трех месяцев, прежде чем температура на поверхности опустится до такой степени, что замерзнет атмосфера. Со мной несколько раз пытались связаться, предлагали мне эвакуацию, – голос Леа на мгновенье потеплел, – все-таки я не последний человек в науке… Но я отказалась. Не хочу окончить свои дни в подземелье. Все это время я провела здесь, в попытках понять инопланетный артефакт. Называть его после всего произошедшего Кирпичом мне кажется некорректным. Символы на кнопке до сих пор не сложились в слова и постоянно меняются. Это долго давало мне надежду. Я бродила с артефактом в руках и показывала ему природу. Мертвых птиц, упавших с неба, когда исчезло солнце. Трупики мелких животных в мертвом лесу вокруг озера. Застрелившегося солдата на посту у входа в ущелье. Мне казалось, что, увидев это, они где-то там, у себя, пожалеют нас. Простят мое любопытство и вернут наш мир. Конечно, это невозможно с точки зрения современной науки, но ведь и артефакт, меняющий свои свойства и связывающий нас с существами из ниоткуда, она тоже считает невозможным.
А недавно на кнопке наконец-то проявилось третье слово – «никогда». Дети обезьян никогда… О чем они хотели нас предупредить? От чего предостеречь?