Анна Алиева
Дорога праха
– Не любишь говорить о страхах, – не спросил, утвердил Дакин.
– А кто… – Каз осеклась, когда во второй раз попыталась защититься той же формулировкой. – Я боюсь того, кого не могу убить.
– Ариана Валлета ты тоже не можешь убить. Его ты боишься?
– Ариана Валлета в теории я могу убить. Нож, яд, стрела, болт, меч…
– Я понял. Спасибо. – Дакин медленно кивнул, прикрыв глаза. Он будто оценил её откровенность. – Что ты спрашивала?
– Зафери и резистенты.
– А. – Дакин огляделся, видимо, в поисках другого поваленного дерева или пня, но ничего не нашёл и сел на землю, напротив Казимиры. Она заметила, какие бледные у него ноги под закатанными мокрыми штанинами. И тоже в шрамах, ожогах, татуировках. – В Хидоне рассказывают, что создательница зафери, богиня Киро, была чистой. Она собрала коруфу из тени, угля и драгоценных камней, зажгла их сердца, вдохнула воздух в лёгкие. Киро хотела защитить людей от опасностей, приставила к ним этих воинов, наказала следить за порядком. Но коруфу стали нападать на смертных. Они вершили суд богини – те люди были преступниками, убийцами, лгунами, и так коруфу вышли из-под контроля Киро. Они стали видеть врагов в каждом смертном. Её брат, бог Вáто, не мог убить демонов, поэтому заточил их глубоко под землёй. Вато был отмечен болезнью, и теперь коруфу обозлены на каждого, у кого видят следы обскурии. – Дакин поднял правую руку – от основания ладони до середины предплечья расползлась узкая синяя клякса.
– Я что-то помню об этой сказке. – Каз защёлкала пальцами, пытаясь вспомнить, где слышала это прежде.
– Легенде, – поправил Дакин. Впервые проявил хоть какие-то эмоции – тяжёлый косой взгляд из-под бровей, губы сжал в линию. Оскорбился.
– Легенде, да, – поправилась Казимира, но секунду спустя задала новый вопрос: – Погоди, зафери… Коруфу ведь были здесь до Катастрофы. До войн, до болезней. Откуда у Вато могли быть следы?
Дакин пожал плечами.
– Такова легенда.
Его непоколебимое принятие всего вокруг как должного раздражало Казимиру. Ничем не пронять. Монахи погибают в мучениях, легенды нагло врут, а деревенские жители сожгут твой дом в наказание за доброту. Таков мир, едем дальше.
Со стороны лагеря донёсся хруст веток: кто-то пробирался к ним, ломая кустарник и валя молодые деревца. Птицы взлетели над кронами, встревоженно крича. Дакин встал, замер на середине шага, Каз тоже подалась вперёд, хоть в драку сейчас бы лезть и не стала. Всё обошлось – это Вегард расчищал себе дорогу к реке через лес.
– Вон там тропа, – указал Дакин.
– Ага. – Вегард широко и совсем не дружелюбно улыбнулся, подходя к поваленному у воды дереву. – Зато я нашёл поляну с оленями.
– Мило, – кисло отозвался Дакин и потянулся к своему балахону.
– Не «мило», а «ужин», – поправил Вегард и бросил куртку на свободный сук.
Накануне он так и не объяснил, что имеет против общества Чёрного Монаха, а после того как Дакин согласился ехать с ними, Каз слышала, как Вегард отговаривал князя от этого.
– И ты не распугал всю дичь, пока прорубался через лес? – спросила Казимира. После их короткого разговора о зафери Дакин стал казаться куда человечнее, хоть и страннее. Вчера Каз тоже бы воспринимала его в штыки, но теперь хотела защитить от нападок. Будто эта непробиваемая шкура нуждалась в чьей-то защите.
– Выйду по следу, – отмахнулся Вегард. В дерево, на котором сидела Каз, он воткнул топорик, облокотил на ствол меч в ножнах. – Пойдёшь со мной охотиться? – спросил Вег у Казимиры. – Остальные не помощники.
Дакин, который до этого сидел у берега и вымывал золу из серебряной цепи, покосился на Вегарда.
– М-м, а лук для охоты смастеришь из пары веток? – спросила Казимира.
Вегард указал на топорик. Скорее метательный, чем для рубки дров, прикинула Каз.
– Надеюсь, не подумаешь плохого. Случайно увидел у тебя дома. – Вегард обернулся к Дакину. Тот уже выпрямился, смотрел, как Вег снимает с пояса четыре новых ножа. Один кухонный для разделки мяса, остальные – тонкие, длинные. Каз взвесила один на руке – идеальный баланс; оружие, а не столовая утварь.
– Мне ты сказал, что ничего нет, – с упрёком напомнила Казимира.
– Не хотел, чтобы вы навредили тем людям.
В голосе и во взгляде Дакина читалось – он всё ещё считал себя правым.
– Поэтому твой дом сгорел, – Вегард уже не маскировал издёвку, – мы в лесу, а на ужин, если повезёт, оленина.
– Присмотрю за лагерем, – обратился Дакин к Казимире, подхватил с земли канистру с водой и ушёл.
Каз покрутила тонкий кинжал в пальцах и вернула его Вегарду.
– Чего с тобой? – спросила она, когда чёрный балахон затерялся среди деревьев.
– Не нравится он мне. – Вегард ещё хмурился в сторону тропинки. – Не доверяю Чёрной Длани.
В этом их мнение сходилось. Монахи всегда себе на уме, с ними невозможно договориться. Как-то раз Казимира должна была сопроводить процессию с одержимым больным, все тонкости были обговорены, все знали свои обязанности. Но из-за выходки Чёрного Монаха чуть не погиб заказчик, и никакие аргументы не заставили монаха признать вину. Он следовал уставу ордена, сопутствующие жертвы – головная боль вашего телохранителя.
Одни только воспоминания заставили Каз поморщиться. Ну, Дакин кажется адекватным и не использует формулировок «сопутствующие жертвы».
Чтобы волосы поскорее высохли, Казимира расправила их по плечам. Солнце припекало спину, но как будто совсем не грело, временами Каз всё ещё вздрагивала от холода.
– Если он тебе стоит костью поперёк горла, – спросила она у Вега, разминающего затёкшую спину, – чего тогда защищал его перед деревенскими?
Куртка Вегарда висела рядом, дотянуться можно, в ней Казимира бы точно отогрелась. Нет уж, оружие его беру, теперь ещё и одежду?
– Я хотел помочь, а не тащить с собой чужака.
Вег стянул через голову рубашку и снял сапоги.
– Как плечо? – Вегард обернулся к Казимире.
Она и забыла уже о травме, поводила рукой, подняла-опустила.
– В порядке.
– Надо что-то холодное приложить.
– Всё в порядке.
– А будет лучше, быстрее вернёшься в форму. – Он прошёлся вдоль реки и вернулся с плоским холодным камнем.
– Хорошо, мамочка, – кисло ответила Каз.
Вегард усмехнулся и, будто поражённый ударом, схватился за грудь.
– Не начинай. Нытья Ариана хватает.
Она заметила теперь и его шрамы. Что за компания – у каждого по два десятка рубцов. На одном Казимира задержала взгляд – ровный полукруг под сердцем, должно быть, глубокая была рана.
– Так, что с охотой? – спросила Казимира, отводя взгляд к лесу.
– Сначала тоже хочу искупаться. – Вег подошёл к ней ближе. – Глянь, волосы не подпалил?
Он наклонил голову – в нескольких местах русые пряди и правда завились, капли чужой крови запеклись на его лице и руках. Стоп. Если можешь это рассмотреть, значит, стоишь слишком близко.
– Как твоя голова? – Вегард выпрямился и поджал губы.
– Иди уже, мойся, – отмахнулась Казимира. Когда Вег спустился к воде она бросила вдогонку: – Жаль, что мирно всё не разрешилось.
– Ага.
Вег расстегнул ремень брюк, и Казимира снова отвернулась к лесу.
– Когда они пришли в первый раз, ты осторожно отбивался, я видела, – продолжила она погромче, чтобы перекричать плеск воды. – Ты не хотел им навредить, хотя это твоя работа.
Он ничего не отвечал, и Каз притихла. Смотрела на деревья, грела спину и думала, что явно не такого ждала от этого контракта.
Красивый вид, редкость для Гастина – лес, поляна, река. А, нет, в эту сторону нельзя смотреть. Вдохнула поглубже. Пахло мхом, рыбой, тиной и влажной древесиной. Вот так, думай о природе, о пейзаже. И не вертись.
Южный Гастин сочетал и сухие степи, и редкие леса, но Каз, за годы на дороге привыкшая к постоянному песку, злому ветру и простору, забыла, что бывает по-другому. Забыла и что такое путешествовать с кем-то. Разговаривать, делиться, иметь возможность положиться на кого-то. Положиться на резистента. Придумала шутку.
Вегард выбрался на берег и отряхнулся как пёс, чтобы брызги разлетелись во все стороны. Его курткой Каз закрылась, как щитом.
Она думала, что он так и не ответит, слишком скользкую тему она затронула, но Вег надел брюки, сел на песке и заговорил:
– Можешь сказать, что я трус или слабак. – Он пожал плечами и облизнул губы, в её сторону не глядя.
Между его лопатками Казимира заметила татуировку и не сразу поняла, что это: вершина треугольника указывала в центр широкого чёрного круга. Каз подавила смешок. Княжеский телохранитель буквально поместил себе на спину мишень.
Вегард продолжил глухим голосом:
– Я против убийств.
– Даже обскуров? – спросила Казимира.
Вег нахмурился и покосился на неё:
– А есть разница?
Что-то новенькое. Жизнь обскура не мусор в глазах резистента. Воина-резистента.
Только сейчас Казимира вспомнила, что все это время охлаждала плечо. Камень уже нагрелся, локоть затёк в согнутом положении, но руке и правда стало легче. Потом поблагодарю.
– Я не спорю, – прозвучало едва слышно, так что Каз прокашлялась, – просто хочу понять. Конечно, смерть – не пыль на сапогах, стёр и забыл.
Вегард отставил руки назад и обернулся.
– Какая поэзия. Думал, вас учат легче к этому относиться.
– Легче, но не наплевательски же. – Каз поморщилась. – Любая жизнь ценна, поэтому ценна и моя работа. – Она положила камень рядом и вытерла руку о штанину. Рассматривала ладонь, вены, линии и старый шрам от большого пальца к основанию кисти. Неудачно схватилась за меч, которым её пытались проткнуть. – Не знаю, – Каз подняла взгляд, – может, было бы гуманнее делать из нас машины для убийств, которые ни о чём бы не спрашивали. Всем было бы проще.
Она прикусила губу. Чуть не проболталась. Не забывай, он такой же, как его князь, что бы ни болтал. Не позволяй снова себя задурить. Сейчас улыбается, в глаза заглядывает, но услышит что-то лишнее и донесёт.
– Двое прошлых ассасинов, которых мы нанимали, были такими.
«Мы нанимали».
– Никаких вопросов, – продолжил Вегард, покивав, – никаких сожалений. Машины, ты правильно сказала.
– Бывают и такие. Один наш учитель, Клод, – Каз постаралась не скрипеть зубами, – он как-то вернулся с задания и всё хвалился, мол, молодого князя и его жену заколол одним ударом в их первую брачную ночь.
Теперь Вегард сидел, уперев локти в колени – слушал и морщился.
– Не Орден делает людей такими, – попыталась оправдаться Казимира. – Это природа. Больше скажу, очень немногие доживают хотя бы до сорока. Мы помним каждого убитого, а забудешь – во сне явится.
Таких, как Клод, это не коснётся. Если не от ножа какого-нибудь ученика, то умрёт он от старости в своей постели. Умиротворённый, сука. Казимира ослабила кулак, когда почувствовала, как горит ладонь – на коже остались следы от ногтей. Давно пора это отпустить.
Казимира встретилась взглядом с Вегардом. Тот хмурился и ждал продолжения.
– Суицид и алкоголь – верные друзья ассасина! – Каз с напускной радостью махнула кулаком.
Вега это не проняло. Не дрогнули губы в улыбке, не разгладились морщины на лбу.
– Ты всех помнишь?
– Мои глаза видели не так много смертей.
Только не спрашивай почему, только не спрашивай.
Вег кивнул и промолчал.
Возвращались они в тишине и с оленем за плечами Вегарда. Было ещё светло, солнце должно было зайти только часа через три. Каз уже заметила между деревьями пламя костра, когда вспомнила, что хотела задать ещё один вопрос:
– Зачем ты тогда вывел Дакина на улицу? – Она замедлила шаг.
– М? – Вег не обернулся. Олень был молодым, не слишком мясистым, но достаточно тяжёлым. Каз подумала, что, если Вегард надеется на её женские кулинарные навыки, свиту ждёт голодный обморок или несварение. Когда-то её так разбаловала Элке, что в дороге Казимира совсем перестала готовить, в худшем случае перебивалась сухпайками.
– Когда деревенщины пришли в первый раз, ты выволок Дакина на улицу и не позволил ему уйти в дом. Почему?
– Они бы это увидели, кто-то бы влез в окно, а я бы не успел остановить. Ан бы пострадал.
Хмм.
В лагере их ждала тишина – Ариан спал, Дакин, кажется, тоже дремал, Клаудия сидела даже мрачнее прежнего, но хотя бы помалкивала. Глаза у неё сейчас были, как у восковой фигуры, – холодные и застывшие. Распухшая от удара щёка, порванная одежда, растрёпанные волосы, из которых ещё торчали травинки и веточки, – всего этого Клаудия будто не замечала. Каз вспомнила, что слышала её голос накануне – Клаудия сипло просила ублюдков не трогать Ариана.
Вегард подошёл к наставнице и спросил, как она себя чувствует, помочь ли чем. Клаудия улыбнулась, не этой своей приторной подхалимской улыбочкой советницы. Искренне. С благодарностью.
Следующий час Вегард сам разделывал тушу оленя, только попросил Казимиру принести из машины какие-то мешки, которые должны были сохранять прохладу. Туда запаковали часть мяса, а остальное поджарили на костре.
К заходу солнца сытые, отдохнувшие, запасшиеся провизией они собрались выезжать.
– Какой ближайший город? – спросил Ариан, потягиваясь. Голос звучал бодрее, ненависть ко всему живому будто бы поутихла.
– Ярмарка, – ответила Каз, не заглядывая в карту. Сейчас она развешивала на поясе метательные ножи, которые ей отдал Вегард. Сразу прибавилось уверенности.
– Непохоже на обычные ваши названия, – сказал Ариан и поводил рукой, видимо, изображая что-то более экзотичное, чем салданское слово.
– Раньше он звался «Фуáр», но сейчас его знают только как «Ярмарка». – Казимира размяла шею и повела плечом, проверяя. За последний час боль почти не беспокоила, особенно если сидеть неподвижно и не дышать глубоко.
– В первую очередь ищем врача, – сказал Вегард и перекинул Дакину мешок с мясом. Монах поймал его, но пошатнулся.
– Тебя ранили? – Кажется, Ариан задался этим вопросом впервые за день.
– Пара ожогов, – отмахнулся Вегард. – У Клаудии всё серьёзнее, нужны лекарства. У Казимиры сломаны рёбра и надо проверить руку. Твоя ладонь выглядит паршиво.
– Дакин? – Каз повернулась к нему. Монах ни на что не жаловался, но морщился от каждого движения.
– В норме.
– И хочет того светлейший или нет, – Клаудия впервые за день заговорила со всеми, – нам нужен другой автомобиль.
Ела она мало; дала Вегу обработать её порезы и ожоги и последние пару часов возвращалась в норму – щурилась с презрением на любое неугодное слово, поджимала губы и закатывала глаза. Казимира вот-вот ждала очередной тирады.
Ариан упёрся плечом в ствол дерева и сложил губы трубочкой. Так измотался, что даже не спорил.
Собрали вещи, затушили костёр, проверили топливо. Сумерки и свет редких фонарей позволили Казимире самой сесть на мотоцикл. Она чувствовала себя предательницей: сначала пустила за руль чужака, а теперь вернулась как ни в чём не бывало. Прости, малыш, но ещё одну аварию мы оба не перенесём.
– С твоими рёбрами лучше посидеть в машине, – сказал Вегард, подходя к ней.
– С моими рёбрами всё в порядке. – Казимира потянулась к рулю, но вздрогнула и чуть не зашипела. Только бы без внутреннего кровотечения.
– Ага, я вижу. Не глупи.
– Всё в порядке.
– Каз.
– Вег.
– Слезай.
Клаудия открыла дверцу машины и рявкнула:
– Она большая, хоть и непроходимо глупая девочка! Пусть делает, что хочет!
Впервые Казимира испытала благодарность к старой карге и нацепила солнцезащитные очки. В темноте от них не было толку, но жест так и напрашивался. Вег чуть сощурился и махнул на Каз рукой – ещё нянчиться с тобой.
* * *
Вегард завёл драндулет, и округу оглушил рёв мотора. На последнем издыхании, Клаудия права: надо срочно менять. До города бы доползти.
Мотоцикл отъехал первым. Вегард проследил взглядом. Уверен, она снова дёрнулась от боли. Вот дура упрямая.
В спинку его кресла вцепились чьи-то пальцы.
– Хватит уже, – прошипел голос Клаудии поблизости. – Мы здесь по делу. Не отвлекайся.
11
«В других деревнях верят, что Алга умирает не для блага гастинцев, а ради любимой жены Алаян. Алаян не может оставлять своё подземное царство без присмотра и чахнет там одна. Тогда ей на замену приходит Алга, чтобы богиня увидела солнечный свет.
На востоке же нам рассказали другую версию – будто бы каждый год Алга умирает, чтобы напитать землю, вобрать в себя все болезни и гниль. Чтобы у гастинцев были лучшие урожаи, чтобы реки были полноводны, чтобы скот был здоров.
А Алаян мстит людям, из-за которых не может свидеться с мужем, и насылает в гневе вьюги и морозы.
Есть всего одна ночь в году, когда муж и жена встречаются».
Отрывок из книги «Мифы и легенды народов Морбоса» под авторством Джиневры Гроуминг
До самого рассвета ехали без остановок. Когда солнце не слепило, и глаза не пытались вытечь, Каз так увлекалась дорогой и хрустом асфальта под колёсами, что уезжала далеко вперёд свиты и не замечала этого. Старый мотоцикл рычал, как хищник, который полжизни провёл в неволе. Вырвался наконец. Воздух наполняли едкие запахи хакыта и машинного масла, от чего Казимира уже отвыкла, а прежде ведь вся одежда была ими пропитана.
Встречались на дороге и менее приятные запахи – свалки. Перегнившие продукты, испорченные медикаменты, дохлый скот, а где-то и людские трупы. С опустевших ферм животные уходили в поля, кто не попадался хищникам, добредали до таких помоек. Мусорные острова виднелись с дороги издалека – птицы кружили над ними и горланили.
Когда солнце поднялось выше, свита Валлета остановилась на привал. Это Клаудия попросила – нужно помолиться – и ушла в поле, чтобы её не отвлекали. Разложились они подальше от дороги, чтобы пыль и выхлопные газы проезжающих машин не испортили короткий отдых. Казимира спросила у Дакина, займётся ли он своими ритуалами, но тот только покачал головой. Неподалёку Вегард заметил два полусгнивших деревца и ушёл к ним тренироваться, даже не закончив с завтраком.
Всё, чего хотелось Каз, – это упасть в траву и больше не двигаться. Никогда. И чтобы только ветер щекотал травинками кожу. Но если она тут развалится, придётся снова просить Вегарда помочь встать – рука почти перестала болеть, но не стоило напрягать её лишний раз. Казимира сидела, вытянув босые ноги и разминая пальцы, только в таком положении в боку не кололо. Искоса Каз поглядывала на Вегарда – он закончил подтягиваться на ветке дерева и теперь отжимался. Спасибо, Алаян, что не снял рубашку.
– Он всегда такой? – спросила Казимира у Ариана, который растянулся на земле, подложив руки под голову.
Ариан кивнул, но Казимира этого не заметила.
– Если ты дашь себе пять минут на отдых, что, сердце остановится? – спросила она погромче.
– Тебе бы тоже форму набрать, – не отвлекаясь, крикнул Вег. – Монаху такая худоба простительна, но не бойцу.
– Пощади мои сломанные рёбра. – Каз поверженно упала в траву. К зафери.
Через несколько часов в пути, когда солнце поднялось в зенит, Вег предложил привал. Сегодня пекло ещё сильнее, чем в предыдущие дни, а в машине сломался кондиционер. Прекра-асно.
– Доедем до изгиба реки. – Вег ткнул в точку на карте, разложенной на раскалённом капоте. Секунду назад Каз оперлась на него и теперь трясла в воздухе обожжённой ладонью. – Там разобьём лагерь, проспим остаток дня, ночью в путь. К утру будем в Ярмарке.
– Зачем мы тратим драгоценное время? – процедила всем недовольная Клаудия. Временное помутнение спало, и вернулся гундёж. – Что мешает поехать прямо сейчас?
– Если ты сама не сядешь за руль, то ехать будет некому, – ответил Вегард, складывая карту. – Меня вырубает, Ариан тоже хочет спать. Каз?
Она покрутила рукой, давая понять, что при необходимости ещё сможет ехать, но при дневном свете это будет проблемой.
– Вот. – Вегард указал на неё картой. – Нужен привал.
Проспавшись, поужинав и набрав пресной воды, они выехали на закате. Казимира сама села на мотоцикл – с этим шумом ветра в ушах, вибрацией мотора и тяжестью металла казалось, будто не было никаких шести лет в промозглой темнице. Всегда была только дорога.
Каз так увлеклась, что не заметила, как далеко позади оставила авто свиты. Посигналив, Вег догнал Казимиру, поравнялся и крикнул что-то, но ветер унёс слова прочь. По жестикуляции – Вегард махал двумя пальцами вперёд, подначивая её, – Каз решила, что он предлагает гонку. Поиграть хочешь?
То мотоцикл, то авто выбивались вперёд, но соперник не позволял далеко оторваться. Подначивали друг друга, сигналили, обгоняли редкие авто на ночной дороге и не разбирали мата в свой адрес. Финишем послужил ненадёжный полуразрушенный мост, где уже пришлось остановиться.
– Если бы не эта развалюха… – Хохотнув, Вег ударил ладонью по рулю.
– Да-да, это единственная причина, по которой ты проиграл, – ответила Каз, выпрямляясь и делая вид, что не замечает, как он смотрит на неё.
– Как насчёт ставок? – предложил Вегард после секундной заминки.
– Мне ставить нечего.
Вег приподнял бровь и ответил:
– Я придумаю, как тебе расплатиться.
Ха! Ну, ты и аламáр[15].
Где-то на заднем сиденье Дакин поперхнулся водой, а Ариан медленно повернулся к Вегарду.
– Ваша светлость, не сядете за руль? – раздался едва не звенящий от злости голос Клаудии. – Пока эти двое нас всех не угробили?
Интересно, как быстро мы сможем довести старую каргу? Вег подавил усмешку – похоже, о том же подумал.
До рассвета они больше не останавливались, пока Вегард не обратил их внимание на дым на горизонте. Значения не придали и маршрут не сменили, а стоило.
Несколько миль спустя дорогу преградила полыхающая конструкция. Строения по обе стороны от неё – бараки, конюшни, пара домиков, амбары – всё было в огне, и пламя уже перебросилось на поля и молодую траву.
Сначала Каз услышала крики и только после разглядела людей. С факелами и оружием, с вилами они носились опьянённые, как дети, объевшиеся сластей, крушили, поджигали всё на своём пути. Восстание обскуров. Удивительно, как Валлет не встретил этого на пути раньше.
К столбам между полыхающими кучами привязали княжеских надзирателей. Серебристо-белая форма наполовину сгорела, некоторые резистенты ещё кричали, но большинство уже умерли или потеряли сознание от боли. Ветер швырнул в лицо Каз запах палёной плоти.
– Назад, – тихо сказал Вегард.
– Заглохла, пытаюсь, – шипел Ариан.
Каз чуть откатила мотоцикл, мазнула взглядом по толпе, по столбам. Наверху развевались порванные княжеские штандарты – на жёлтом полотне чёрная буква «О» – княжество Оссир. Мазок красной краски перечеркнул букву.
– Да ты издеваешься! – Ариан ударил по рулю.
– Тише, – шикнула Казимира.
– Не сейчас, сука, ну, не сейчас!
Несколько обскуров заметили их, крикнули остальным, человек десять-пятнадцать двинулись в сторону колымаги. Пока медленно. Оставалось ярдов пятьдесят[16], Каз приготовилась дать по газам, сбежать, если придётся, но мотор авто ожил, взревел – дым повалил из-под колёс, когда машина сорвалась с места задним ходом. Таких скоростей из неё в жизни не выжимали.
Остановились только пару миль спустя в кармашке пустующей дороги. Ариан выскочил из тачки как ошпаренный, пнул колесо, прошёлся взад-вперёд, сбивая пыль с высокой выжженной травы. Хотелось крикнуть на него и осадить, но Каз не стала. Саму ещё слегка трясло.
– Этим землям необходима Белая Длань, – подала голос Клаудия. Даже снаружи было слышно, как шумно и тяжело она дышала. Бешенство душило. Клаудия не сказала вслух, но каждый понял, что у неё на языке: «Я же говорила».
– В Гастине… тяжелая ситуация. – Казимира хотела сгладить углы.
– С чем? – спросил Ариан и несколько раз щёлкнул зажигалкой. Каз не увидела, когда он достал портсигар.
Пламя тухло, руки Валлета тряслись, он шипел от злости, всё щёлкал и щёлкал. Уже замахнулся, чтобы швырнуть зажигалку, но вышедший Вег забрал её, одним щелчком поджёг сигарету и похлопал Валлета по плечу, успокаивая.
– С чем тяжёлая ситуация? – продолжил Ариан после длинной затяжки. Дым пахнул гвоздикой, и Каз отстранилась от приторности. – С человеческой тупостью? – Ариан махнул рукой в сторону. – Ну, отомстили они, ну, убили надзирателей. Что, свободны теперь? А поля зачем жечь? Сами же ничего не вырастят, что жрать будут?
– Им уже нечего есть. – То, что Казимире очевидно, Валлет не разглядит даже под носом. – Князья воюют, набирают войска из жителей – дешевле, чем нанимать профессионалов. Налоги поднимают каждый месяц. – Она сжала рукоять мотоцикла в кулаке и заметила следы сажи над крылом переднего колеса. – Лучше всё сжечь, чем отдать врагу.
– Князь выделил им земли, защищает их – и при этом враг? – гаркнул Ариан. Вегард потянулся к его руке, чтобы успокоить.
– В их глазах – да, – сказал он. Каз посмотрела на Вега, изучая. В напряжённых скулах, скрещенных руках, спокойном лице она находила что-то новое. – Едем.
Отъезжая, Казимира слышала, что Валлет о чём-то спрашивал, когда садился за руль.
– Фахурýн… другое… – отвечал Вег.
Рык мотоцикла заглушил все звуки.
* * *
Ярмарка была самым крупным городом Оссира, даже больше столицы. Здесь всегда было шумно, людно, а развлечений и товаров хватало на любой вкус. По улицам тянулись торговые ряды – основной местный заработок. Кто-то предлагал мясо, фрукты, овощи, чуждые для Гастина и его сурового климата. Мастера из Каллгиры, Фийо и других горных княжеств держали здесь оружейные лавки. В цивильных магазинах с охранниками на входе под стеклом держали драгоценные камни и редкие металлы. Древесину свозили из Гегýта и Кимы, лучших скакунов пригоняли с востока, из Кибрийи. Морскую рыбу – деликатес для гастинцев – везли из ближайших портов. Но Валлета интересовал только рынок автомобилей.
Вегард предложил высадить Клаудию у Белого Храма, но она настояла, чтобы остальные к ней присоединились. Казимира и Дакин вызвались на поиски врача и аптеки.
– Мало ли он ещё вспыхнет, если перейдёт порог вашей церкви? – Каз указала на чёрные одежды монаха.
Вег улыбнулся уголками губ, Ариан усмехнулся, Клаудия сделала вид, что не услышала.
– Без обид? – спросила Казимира, когда машина отъехала, и они с Дакином остались одни посреди незнакомой улицы.
– А?
– Ну, шутка моя.
– Всё хорошо, я посмеялся, – с непроницаемым лицом ответил Дакин.
Каз на пару секунд задержала на нём взгляд, пытаясь заметить какие-то изменения – может, и правда, улыбка проскользнула. Если бы.
– Ты бывала здесь прежде? – спросил Дакин и поправил капюшон.
Как ты не спёкся на такой жаре во всём чёрном и с покрытой головой?
В этом году бафáр[17] выпал на удивление жаркий и душный. Если четыре дня назад был Догюд, праздник пробуждения Алги, значит, сейчас началась пятая дюжина дней бафара. Совсем скоро наступит ряáз, и тогда под открытым небом не походишь, ночи будут длиться пару часов, дни станут бесконечными, воздух – таким сухим и прожжённым, что редкие леса начнут гореть. Малейшая искра – вспыхнет всё поле. Свалить бы из Гастина до той поры.
Казимира никогда не питала тёплых чувств к этому краю, в традициях и вере которого выросла. Всё здесь слишком показное, всё тебе навязывают. Вот, есть праздник, мало ли, в кого ты там веришь, будешь есть вот это вот этой рукой, а назавтра – пост начнём, только водой и хлебом питаться будешь. Что значит, ты мужик, и тебе нужно мясо? Никаких поблажек! Что с того, что ты из другого края? Живёшь под нашей крышей, будешь по нашим правилам есть, спать и праздники справлять!
Гастинцы гостеприимны, пока ты по незнанию не откажешься от угощения, чем оскорбишь весь род. Гастинцы щедры, пока тебе есть, что предложить взамен. Гастинцы религиозны и набожны, пока не пойдут мстить князю и жечь урожай – всё, что им Алга дал. Но чего у людей Гастина не отнять, так это несгибаемости. Суровый климат – суровые люди.
Казимира выставила перед Дакином руку, чтобы не дать шагнуть. Из ворот перед ними только что вышел парень с громоздким мешком, а за ним выглянула женщина. Она остановилась на пороге и выплеснула вслед парню кувшин воды. По привычке Каз дёрнула себя за мочку уха и сплюнула под ноги. Суевериями здесь будто воздух пропитался – не захочешь, а всё равно налипнут, как мерзкий запах. Воду вслед уходящему льют, чтобы дорога была чистой и лёгкой. Мочку уха дёргают и плюют под ноги, чтобы не сглазить. Каз остановила себя на том, что попыталась толкнуть Дакина локтём – мол, повтори за мной. Ну-ка, нечего его учить.
Они поблуждали ещё какое-то время, но всё же нашли узкий двухэтажный домик, зажатый между баром и заведением, название которому заменял плакат с веточкой сирени.
– Здесь я когда-то жила, – сказала Казимира и указала подбородком вперёд.
Ступеньки и порог отмыли от красной краски, которую недовольные горожане плескали на дом убийцы. На окнах теперь колыхались ажурные шторки, пахло выпечкой и тушёным мясом. Крышу переложили, фасад освежили. Неплохо, но было лучше.
– Здесь? – Дакин посмотрел на одну вывеску, на вторую, на Казимиру. – Между баром и домом фрин?
– Кто я, по-твоему? – Каз повернулась к нему и продолжила с надрывом в голосе: – Аристократичная барышня, которую подобное общество должно повергать в обморок? – Она ещё раз с ностальгией посмотрела на окошки и перила балкона. – Тут было весело.
Она улыбнулась, вспоминая, как засыпала на крыльце, как вусмерть пьяная спорила, что пройдётся по перилам этого балкончика и не упадёт. Выиграла. А вот когда залезла во второй раз, чтобы отпраздновать победу, подвернула лодыжку. Мастерство!
– И арендная плата была такая, что съезжать было бы… было преступлением, – исправилась Каз.
– Почему тогда съехала? – спросил Дакин, когда они двинулись дальше по булыжной мостовой.
– Уехала как-то на задание, – на ходу выдумывала Казимира, – потом появился другой контракт, второй, третий. Не успела вернуться до того, как хозяин нашёл новых жильцов. В этом городе никого не ждут. – Она пнула булыжник, вспомнила коллекцию метательных ножей, которые развесила когда-то на стене в столовой. Вспомнила серый плащ ручной работы, который ей подарили за отличную работу в Колаге. Столько добра, столько воспоминаний, и всё это теперь зола. Или золото в чьих-то предприимчивых руках.
– Я думал, ассасины живут на территории ордена.
– Можно выпросить землю, дом отстроить. – Они замерли на оживлённой дороге, где никто не замечал пешеходов и останавливаться не собирался. Каз подняла руку, свистнула так, что Дакин вздрогнул, а машины тормознули. – Шагай, их вежливость ненадолго. Что я говорила? А, вот, можно комнату выбрать в крепости, чтобы не в общих казармах жить, но многие покупают дома в княжествах – так и мотаются с места на место. У меня было… – Каз задумалась, подсчитывая, – съёмная квартира здесь и в Мехшеде, по дому в Дэи́ве и в Кýгу.
– Неплохо.
Да, было очень даже неплохо.
Каз помнила эту улицу куда более просторной, но Ярмарка перестраивалась день за днём. Старое здание уступало место новому, владельцы сменялись быстрее, чем князья, а лавочники перебирались всё ближе к центральной торговой площади.