Анна Богарнэ
Путь домой
Глава 6. Новый дом
Они проспали всю ночь, несмотря на стоны Никиты, которого жар мучил ничуть не меньше боли. По крайней мере, он не умер, пока что. Мертвяки, отвратительно булькая, непрестанно бились о дверь. И даже к утру продолжали, только уже без энтузиазма. «Не думал, что трупы устают. Интересно, у них в голове есть мысли?» Мила проснулась и потянулась, разминая поясницу:
– Они думают только о еде. – «Она слышит их. Ей должно быть жутко». – Прекрати тревожиться. Я блокирую мысли. У них осталось не много человеческого, знаешь ли. – Он никак не мог привыкнуть к её равнодушию.
Мила проверила руку Никиты, удовлетворительно кивнула. «Можно выдвигаться. Но как обойти толпу трупов?» Пройдясь ещё раз по офису, он обнаружил лестницу, которая вывела его на крышу. Идеальным вариантом было бы перейти по доске, пристроив между крышами с соседним магазином. Так они выйдут на другую улицу, если, конечно, трупаки не раскроют план, в чём он глубоко сомневался. Швед ощутил взгляд любимой и заметил, что она хмурится. «Ах, да. Здоровяк. Как же его переправить? Интересно, доска выдержит меня и тучного мужика одновременно? Сколько он весит? Килограмм девяносто? Или сто? Чёрт. Не вариант. Нужно ждать, пока встанет на ноги, или отправляться за помощью. Неизвестно сколько протянет укрытие». Стена, об которую разбивали башку трупы, уже дала несколько трещин.
Швед разозлился, скрипя зубами. Если пойдёт он и оставит её здесь – сойдёт с ума. Если пойдёт она —спятит в два раза быстрей. Она взяла его за руку и заглянула в глаза: «У нас нет другого выхода, милый». Он обречённо вздохнул, опуская плечи.
Никита очнулся, кряхтя и корчась от болей. Он наблюдал за ним с неприкрытой яростью.
– Как самочувствие? Не хочется пикантного блюда? Мозгов, например? – сочился он ядом, Мила предупредительно зыркнула. В глубине души Швед понимал, что Никита не виноват. Так вышло, ничего не поделаешь. К тому же, кто обрадуется стать калекой? Однако на ком-то он же должен был отыграться.
– Нет. Сколько я спал? – прохрипел тот.
– Всю ночь. Объясни, как добраться до твоих людей. Без помощи нам не выбраться… – с состраданием обратилась к нему девушка, поглядывая на обезображенную руку.
Никита объяснил, как проще всего добраться до его дома. И что по прибытии им нужно спросить Пекаря, который и организует спасательную операцию.
Мила не стала терять времени. И вот они уже прощаются на крыше, ведя внутренний диалог, так полюбившийся обоим: «Будь осторожна! Я не прощу себя, если с тобой что-то случится!» «Всё будет хорошо. Позаботься о руке Никиты. Нужно обработать, как следует». Мила выглядела как обычно, ни намёка на страх или смятение. И он решил: либо она мастерски маскируется, либо смелее его самого.
– Пора, – чмокнула она его в губы и аккуратно прошла по доске на крышу соседнего магазина.
Мертвяки не проявили интереса, по-прежнему занимаясь штурмом двери. Если бы у него было такое упорство, он имел бы в старом мире всё что пожелает. Мила вынырнула на другой улочке – пустой и тихой, и поспешила в загадочное место обитания выживших. Он смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась из вида, и только тогда вернулся к здоровяку.
– Знаю. Кхе, кхе. Ты не в восторге от того, что ей пришлось идти одной. Мне жаль. Я приношу вам неудобства и благодарен, что не бросили помирать. Твоей женщине я обязан жизнью. Не думал, что такой метод сработает, – покосился Никита на руку. Швед злился на него гораздо меньше, но и откровенничать не спешил, а потому просто кивнул.
Сердце ритмично выплясывало в груди. «Сколько прошло времени? Где она? Неужели что-то случилось? Может, оставить Никиту и пойти следом? Скоро стемнеет. В темноте не дойти», – мерил он шагами офис. «Мертвяков прибавилось. Стена держится на соплях….», – остановился он напротив шкафа, который теперь подпирал письменный стол. – «А может её плохо приняли? Взяли в плен?» Бах! Бах! Шкаф чуть отодвинулся, и он подпер конструкцию ещё одним столом.
– Давай, дружок, вставай. Нужно забраться на крышу, – обратился он к Никите, не сводя взгляда с ходившей ходуном конструкции.
– С ума сошёл! Как я взберусь туда? – «Вот навязался! Моя женщина рискует жизнью, а он по лестнице подняться не может?»
– Либо идёшь, либо станешь закуской для наших друзей, – ехидно улыбнулся Швед. Никита шумно вздохнул.
Он посчитал до трёх и быстро дёрнул его за целую руку. Здоровяк вскрикнул и потерял сознание.
– Отлично, мать твою! – кричал он, вызывая снаружи ещё большее оживление.
Никита повалился на него, и он, согнувшись под весом, по шажочку стал продвигаться к лестнице. Так медленно время ещё не тянулось. Стук подгонял, но идти быстрей он не мог. Добравшись, Швед прислонил его к стене, и секунду-другую отдышался. «Бах! Бах!», – от стены откололся здоровенный кусок, и из дыры показались руки, хватавшие воздух, трещины увеличились. «Скоро они её разнесут».
Он глубоко вдохнул, схватил Никиту под руки, прижал к себе и стал подниматься, упираясь ногами и подтягивая ношу. «Надо будет напомнить ему, чтобы жрал меньше. А то в следующий раз сожрут его самого», – отвлекал он себя как мог. Откинув люк крыши, Швед ощутил прохладу ночи, придавшей ему сил для последнего рывка. «Эх! Давай же!» Он вытянул его в тот самый момент, когда пала стена. Швед видел карабкающегося по лестнице мертвяка, захлопывая металлический люк прямо перед его носом.
Закрыв поплотнее, и перепроверив для надежности, он устроился на корточках и наблюдал, как с конца улицы топают, булькая, новые трупы. Его это не особо тревожило, ведь мысли вращались вокруг любимой. Он боролся со сном, сколько мог, но в итоге поддался усталости.
Он открыл глаза и схватился за бок. Непослушный лучик падал ему на лицо. Ночью было очень холодно, и сквозь сон он моментами возвращался в реальность. Лицо Никиты приняло синюшный оттенок, но грудь часто вздымалась, и он отмёл назойливое предположение.
– Воды! – хрипел здоровяк.
Швед подполз ближе и похлопал его по щекам. Никита открыл глаза, губы его иссохлись, рука смердела. «Если помощь не подоспеет, зря спасали», – подумал он, и заметил движение на крыше соседнего магазина. – «Люди», – он насчитал троих мужчин на крыше и девушку в переулке. – «Они пришли спасти нас. Наконец-то. Значит, Мила дошла. Она в порядке…» Камень свалился у него с души, стало легче дышать. Он и не помнил, когда в последний раз так искренне чему-то радовался. Один из мужчин аккуратно прошёл по доске.
– Ох, ты ж! Она сказала про руку, но я и не думал, что всё так плохо! Лёха, – протянул он руку.
– Что будем делать? По доске не пронести, так я бы и сам смог.
– Спустим по стене.
Лёха достал из армейского мешка верёвку и начал обматывать Никиту под мышками, делая серьёзные узлы. Верёвка была довольно крепкой. Никита что-то бормотал под нос и периодически всхлипывал. Видимо, терпеть боль было уже невозможно даже для него. Они поднесли его к краю. «Раз, два! Раз, два!» – аккуратно спустили вниз, где его подхватили двое других, уже занявших там позиции. Затем они прошли по доске и вышли в переулок. Никиту уложили на носилки и немедля двинулись в путь.
– Я – Лена! А те двое с носилками: рыжий – мой брат Ромка, а светленького зовут Сергей. Хотя я его называю блондинчик! – смеялась девушка. – С Лёхой ты уже знаком.
Внешность у неё была приятная: рыжие, собранные в пышный хвост, волосы, прямые черты лица, украшенного веснушками, тёплая улыбка.
– Макс.
– Знаю. Я дочь Пекаря. Слышала рассказ от твоей…девушки?
– Да, – смутился он.
Как мило, что главный отправил всю свою семью их выручать. Он озвучил свои сомнения.
– Папа воспитывает нас бойцами. Говорит, если будем сидеть дома, сожрут, как только высунем нос на улицу.
– Не надоедай ему, слышь! – прикрикнул Ромка на сестру. Лена пожала плечами и подмигнула, заставляя его улыбнуться.
Швед поравнялся с носилками и из вежливости спросил – нужно ли кого сменить. Ребята отказались.
– Осталось немного. Мы справимся. Спасибо, что спас моего отца, – сказал блондинчик с голубыми глазами – Сергей. Швед пожал ему руку и провёл параллель с Никитой: «Как я сразу не заметил? Черты лица, подбородок».
Остаток пути они проделали молча, пока не добрались до линии, начерченной белой краской на асфальте.
– За линию трупы не ходят, – догнав их, шепнула ему на ухо Лена.
– Почему? – также тихо спросил он, чтобы брат не услышал. Она пожала плечами. «Странно. Это же просто краска на асфальте. Как она может останавливать мертвяков?»
Ещё через несколько метров начался высоченный забор из камня, протяженностью где-то в километр. Они подошли к воротам, и те сразу же отворились. Лёха махнул рукой, и он последовал за ним, а остальные в противоположную сторону. «Наверное, понесли Никиту в госпиталь. Или что там у них?»
Селение было большим и довольно внушительным: две улицы домов не тронутых катаклизмами. В конце улицы длинное здание, дальше пахота. «Много земли, очень много». Судя по всему, посёлок процветал. Люди оборачивались им вслед, отрываясь от своих дел, и без стеснения разглядывая. Швед чувствовал себя обезьянкой в клетке.
На отшибе, за пахотой, стоял огромный дом, не иначе как помещичий. Ему больше подходило слово усадьба. Лёха подвёл его к крыльцу, пожал руку и удалился. Как только он шагнул за порог, Мила обвила ему шею руками и осыпала поцелуями лицо. «Я чуть с ума не сошла! Добралась сюда к темноте. Короткий путь отрезали мертвяки! Они решили идти утром. Знаю, это было правильно, но я всю ночь не спала! Так боялась, родной! Ты в порядке? Как Никита?» «Я в норме, Никита жив. Не очень здоров, но, думаю, оклемается». Естественно, диалог был внутренним. Мила решила, что здешним пока нельзя доверять.
– Нет ничего прекрасней любви! Даже в столь тёмные времена! Чудесно! – хлопнул в ладоши немолодой, высокий, рыжий мужчина, чем и привлёк его внимание.
Швед неохотно отстранился от Милы, всё ещё держа её за талию, и обозначая тем самым границы.
– Позвольте представиться – Максим Иванович, в простонародье Пекарь. Я, если так можно выразиться, здешний управляющий. А вы, стало быть, тезка и есть господин Шведцов?
– Так и есть.
«Я не понимаю, зачем ты ему сказала мою фамилию. Это было так необходимо?», – вопрошал он мысленно, не выдавая эмоций. Девушка выглядела немного виновато. «Мне пришлось рассказать чуть больше, чем хотелось. Этот человек не так прост, как кажется». Пекарь не замечал, как они смотрят друг на друга, и продолжал расхаживать по прекрасному, светлому залу:
– В любом случае, добро пожаловать! Вы спасли моего очень хорошего друга! Я перед вами в долгу, молодые люди.
– Тогда вы не станете возражать, если мы остановимся у вас ненадолго и осмотримся.
– Ни в коем случае, Макс. Вам предоставят всё самое необходимое. Есть лишь одно условие – участвовать в жизни общества. Каким образом решайте сами. Все, кто пребывает на этой земле, приносят ей пользу, – взгляд Пекаря выдавал его любопытство.
«Нужно запомнить, что это его слабая сторона. Вдруг пригодится». В целом человек производил не очень хорошее впечатление. За маской дружелюбия скрывалось что-то тёмное. В зал вошла Лена с автоматом наперевес.
– Сколько раз я тебе говорил не таскать в дом эту штуковину! Проводи гостей в свободный коттедж!
– Да! Папочка, – фыркнула она, улыбнувшись Шведу. – Мила уже видела здесь кое-что. – Они вышли из дома и старались не отставать от спутницы, не закрывавшей рта. – Вот главная площадь. В центре дуб посадили. Говорят, символ мудрости. Удивительно, правда? – тараторила она. – У каждого второго здесь есть пушка. При том, что мой папочка их терпеть не может! Ха! Посмотрела б я на него…там. Ну, вы поняли. Все так глазеют на вас ребята! Жуть просто! Эй, Ника! Рот закрой, а то муха залетит! Ха! Вот же зеваки! – у Шведа от неё заболела голова. – Длинное здание – баня. Ни одно не пострадало во время трясок. Эти земли не затронуло ничего. Даже трупы сюда нос не суют. Не спрашивай, Макси. Я не знаю почему. Никто не знает. Но когда мы с папой нашли это место, жить стало легче. И люди с каждым днём тянулись сюда сами. – Она остановилась напротив коттеджа. – Вот и ваш домик. Отдыхайте молодожёны. Ужин на главной площади, на закате. Не приходите слишком поздно, а то разберут всё самое вкусненькое, – подмигнула ему, развернулась и зашагала обратно.
– Макси! Хи, хи! Как мило, – раздраженно подметила Мила. Он притянул её к себе и осторожно поцеловал. «Ревнуешь?» «Пф! Ещё чего!» Ему нравилось говорить с ней мысленно, это делало их связь прочнее, интимнее.
Они вошли в дом. «Двухэтажный». Мебель новая, накрыта полиэтиленом и прекрасно сохранилась. На первом этаже гостиная, кухня, дверь в сад, на втором – две спальни и ванная. Жалко больше не существовало коммуникаций, он бы не отказался от тёплого душа.
Они сходили в баню, что делилась на секции: мужскую и женскую, и вернулись в дом, отдохнуть перед ужином. Мила свернулась калачиком на кровати. Она всё ещё дулась из-за флирта Лены. Он лёг рядом и обнял её животик, уткнувшись носом в нежную шею. «Ты у меня одна. И это навсегда» «Если рыжая стерва не уберёт с тебя глаз, я помогу ей с этим!» Швед в голос расхохотался, а затем подумал: «Будь добрее. Ты носишь нашего малыша».
– Я совсем забыла тебе сказать! Он толкнулся вчера вечером… – будто в ответ на замечание, малыш толкнул ему руку. Да так сильно, что сдвинул её с живота. Швед не ожидал этого и вскочил на ноги.
– Так быть не должно! Он слишком мал! – ребёнку и, правда, было всего ничего, а он уже толкался. Это, казалось, по меньшей мере странным.
– Хочешь сказать, что наш ребёнок неправильный? – «Чёрт. Зря я это сказал».
– Я просто беспокоюсь… Как будто ты не заметила? Он слишком быстро растёт…
– Мы особенные, Макс! Мы можем то, чего не могут другие. Поэтому и он другой.
– Он. Можно подумать, ты уже и пол определила? – разозлившись, она вскочила с кровати и быстро вышла из комнаты.
Швед подумал: лучше подождать, пока она успокоится. В таком состоянии эта женщина была опасна даже для него самого. Он лежал, пялясь в потолок, и не заметил, как отрубился.
«Сколько я спал?» Приподнявшись на кровати, он посмотрел на окно. Солнце уже зашло за горизонт. Спустившись, обнаружил на диване спящую Милу, и присел на край, на всякий случай перекрывая ей путь к отступлению. Легко и нежно он погладил её по щеке. Она открыла глаза и моргнула. «Прости меня. Я идиот». «И ты меня прости. Я не лучше. Я совсем забыла, как ты умеешь реагировать». Швед улыбнулся, и она заулыбалась в ответ.
«Прекрати читать мои мысли, а то укушу». «Попробуй». Она попыталась убежать, а он догнал и играючи укусил за плечо. Ему было весело и спокойно. Все проблемы исчезли….на время, конечно же.
На центральной площади, состоявшей из одного дерева, стояли деревянные длинные столы и лавки. Селяне уминали свой ужин. При их появлении практически все замолчали и повернулись. «Да. Нездоровое любопытство».
– Хм. Приятного аппетита! – он словно нажал какую-то невидимую кнопку, и они отвернулись, и продолжили болтать.
Лёха махнул им рукой. Лучше уж к нему, чем к Лене, оживившейся и зазывавшей к себе. Швед потянул Милу за собой и устроился рядом с новым знакомым. Она откровенно обрадовалась его решению.
– Здорово, что остались. Налетай! – с полным ртом бубнил Лёха, кусочки еды вылетали на стол. Этот парень был молод, круглолиц, имел армейскую выправку, виски выбриты, на макушке топорщились русые волосы.
– Как себя чувствует Никита? – поинтересовался он с живым интересом, Мила вопросительно подняла брови. Никита ему не нравился, но лишь потому, что из-за него они попали в опасную ситуацию, которая теперь была позади. И отношение к нему он поменял.
– Он в лазарете. Встанет на ноги. Время нужно. Много крови потерял мужик.
Только сейчас Швед обратил внимание на стол. «У них есть овощи!» Какой-то мужчина стал объяснять, как их выращивают. Наевшись, он пил местный самогон, обнимая любимую за плечи, и слушал разговоры селян. Лена пару раз пыталась флиртовать, но он обрубил попытки на корню.
Рухнув на кровать, он вдруг вспомнил Казаха и пацана, и на мгновение сердце замедлило ход. «Живы ли?» Швед вздрогнул, вспомнив о тварях, нападавших на них перед побегом. Они ему больше не снились. Зевнув, он устроился удобнее и провалился в сон.
Он шёл по тропинке болота и нёс на руках свёрток. Нёс туда, где ему было положено начало.
– Я поступаю правильно, дружок. Там тебе будет намного лучше, – прозвучал его собственный голос холодно и отстранённо.
Картинка сменилась. И вот уже Мила рожает. Женщина поднимает над головой ребёнка и убирает руки. «Нет!», – проносится его крик в помещении, но ребёнок парит в воздухе, сотрясая крохотными кулачками и заходясь от плача. Швед заставил себя проснуться, и подскочил в кровати.
Мила безмятежно дышала во сне. «Слава Богу, она не видела тот же сон». Раньше она всегда видела его сны. Что-то изменилось. Возможно, влияла беременность, и ограждала её от ненужных стрессов. Он был несказанно этому рад. Особенно сейчас.
После кошмара ему не спалось, и он вышел через заднюю дверь в сад, поросший бурьяном. «Надо бы облагородить, если останемся». Воздух был прохладным, ночь тихой, и ему было спокойнее от пребывания снаружи, мысли приводились в порядок. Кошмар выветривался из памяти, оставляя после себя неприятное послевкусие. И тут боковым зрением он уловил поблизости движение. Повинуясь инстинкту, Швед решил проверить. Но как только приблизился, оно зашуршало в зарослях, и он побежал по пятам ночного гостя.
У забора, разграничивавшего селение и лес, беглец остановился. Швед воспользовался заминкой, прыгнул и повалил его на землю, и в ту же секунду его отбросило невидимой волной. Приземление оказалось не очень удачным, боль пронзила руку, но он поднял голову и увидел, кто это был – тварь. Та самая, но не главная. Того он бы сразу узнал. Этот был меньше, скорее всего женского пола. Она зашипела и, с лёгкостью перепрыгнув через забор, скрылась из вида. «Везде найдём», – теперь он понимал, что это были не пустые слова. «Они следят. Давно ли? Наверное, всё это время. Вот почему от них шарахались в лесу живые существа. Боялись тех, кто был рядом. Мила не должна знать об этом. Ей нельзя волноваться», – он поднялся и, прижимая руку к груди, всё ещё смотрел на забор. – «Раз они не нападают, значит, ждут. Я буду готов, когда придёт время. Я смогу защитить свою семью. Они всё, что у меня осталось. Нужно следить за мыслями в присутствии Милы». Швед вернулся в дом и перевязал руку. Всего лишь ушиб. Скажет, что просто упал. Главное, быть убедительным и верить в то, что говоришь.
Прошло пару месяцев с тех пор, как они прибились к этим людям. Швед дежурил в дозоре на стене, а Мила взялась за приготовление пищи. Тем самым, слово они сдержали. Лёха с Серёгой стали частыми гостями в их доме. Никита тоже, как только вышел из лазарета. Мила, зная, что творится у Никиты в голове, придумывала для него различные задания. И он отлично справлялся с депрессией, вызванной потерей конечности.
Живот у Милы вырос в два раза, и сложно было предугадать, когда малыш появится. От того Швед нервничал с каждым днём всё сильнее, и вскакивал ночью всякий раз, как она повернётся.
Им нравилось это место. Здесь было, как дома. Швед забывался, а затем вспоминал пацана и Казаха, и на душе скребли кошки. Мила улавливала его настроение и тоже начинала хандрить.
Они сидели в гостиной, при свечах, наслаждаясь объятиями. Он рассказывал животику историю их знакомства. И в этот самый момент у него в голове зазвучал тоненький смех. Швед вопросительно посмотрел на Милу, но она сидела абсолютно спокойно. «Показалось, наверное». И снова тоненький смех. Ребёнок толкнул его руку, и она свалилась с живота.
– Это не смешно! – отпрянул он. «Как она может так шутить?»
– О чём ты, родной? – И снова толчок, и смех. «Папа дынь! Хи, хи».
– Этого просто не может быть! – вскрикнул Швед, тараща глаза.
– Чего? О чём ты говоришь?
– Ты это слышала? Постой, это же твоя фишка. Почему ты не слышишь? Я, кажется, схожу с ума. – «Дынь, дынь, па па па па».
– Милый ты меня пугаешь, – скрестила она на груди руки, сердито поджимая губу.
«Ма ма бу бу». Швед расхохотался. Ну, хоть кто-то был с ним согласен, что мама «бу-бу», а папа видимо совсем ку-ку.
– Ты слышишь ребёнка? – открыла Мила от удивления рот.
– Вроде того.
– И что же он говорит? – Он напряг слух, но ничего не происходило. – Это потрясающе! – обрадовалась Мила. – Но почему я не слышу? Дар же у меня!
– Этого я не знаю. Так странно. Он говорил дынь, папа, мама, бу-бу. Считает, что ты много ворчишь, – снова расхохотался.
– Очень смешно, – надулась она, как рыба-ёж.
На следующий вечер в дом к ним ввалился Никита. Стянув плащ и усевшись у огня, он выудил из-за пазухи фляжку. Швед вопросительно посмотрел на свою женщину, и она кивнула – «Сегодня можно расслабиться». За кружечкой самогона здоровяк поведал, что во время вылазки ребята подобрали мужичка, который оказался доктором наук. И доктор этот пока в шоке, но как отойдёт, может, и поведает что-нибудь интересненькое.
Наутро Швед отправился к Пекарю. Тот давно его звал выкурить сигару, и он подумал: «А почему бы и нет?» По дороге к особняку он наткнулся на хилого мужика, вставшего у него на пути:
– Вы, Макс Шведцов? – заикался мужик.
– Только собака не выучила мою фамилию. Откуда вы знаете?
– Я – Валерий Сидоренко. Доктор. Акушер, если быть точным.
Док был высок, худощав, имел тёмные волосы, карие глаза, длинные руки, мешки под глазами, и морщины у рта.
Швед напряг каждый мускул. «Акушер? Это тот, что роды принимает?»
– Откуда вы знаете, кто я такой? – задрожав, наступал он на доктора.
Несколько зевак растопырили уши, инстинктивно придвинувшись.
– Может, пригласите меня в гости сегодня вечером? Этот разговор не для посторонних ушей, – он выглядел напряженным не меньше его самого, и всё время потел.
– Хорошо. Приходи на закате. Где живём, у кого-нибудь спросишь. – Док кивнул и удалился.
Всё ещё раздражённый, Швед пошёл туда, куда собирался, но мысли его были где-то далеко.
