Анна Богарнэ
Путь домой
Глава 7. Рождение чуда
Ничего нового Пекарь ему не поведал. Он прекрасно знал, зачем нужны подобные приглашения. Информации на них с Милой у него всё ещё не было, а он отличался природным любопытством, которое, судя по всему, было заложено ещё при рождении, и лишь усиливалось с каждым прожитым годом. Ему было ничего не известно и о поселении на болоте, и всякий раз разговор начинался именно с этого. У их женщин с деторождением ситуация ничем не отличалась от тех, что были с болот. И потому беременность Милы вызывала у населения крайнее любопытство, у кого-то даже страх или жалость. Только сейчас он понял, как тяжело ей приходилось всё это время – отгородиться от всех мыслей просто невозможно.
– Вы совсем не жалеете свою Милу, мой дорогой друг. Вам ведь прекрасно известно, как обстоят дела с детьми в новом мире, – растянулся хозяин особняка в кресле подле окна, солнце поджигало его огненную шевелюру.
– Это наше личное дело, – крайне недовольно отвечал он.
– Что ж, по крайней мере, в селении появился настоящий врач. Хотя и предыдущий справлялся неплохо… Молодёжь, к слову сказать, только и думает, что о близости. Вот и моя дочь стала вести себя странно. В последнее время совсем не выходит из дома. У девочки такой период знаете ли. Ах, если бы только была жива её мать! Я в девичьих делах до крайности не находчив, – с годами поблекшие, но не лишенные огонька глаза буравили стену, морщинки сошлись на переносице.
– Мне жаль. Сочувствую вашей утрате.
– О! Это было слишком давно и уже не причиняет мне боли! Время лечит. Я проверил на себе лично. Что ж Максим, не будем об этом. Вы прекрасно справляетесь в дозоре, но одного из ребят ранило в городе, и нам нужна замена. Если, конечно, вы не против.
«Это слишком опасно. Вряд ли Мила согласится меня отпустить. Да и ребёнок может родиться в любую минуту».
– Понимаю ваше негодование. Поговорите со своей женой и дайте ответ. – Он кивнул, было время подумать.
«Жена. Я бы хотел, чтобы она ею стала. Люди, похоже, перестали заморачиваться на эти темы. Это и понятно. Когда каждый день пытаешься выжить, становится не до праздников».
К вечеру он сообщил ей о том, что пригласил доктора. Она была заинтригована новостью. «С какой стати ты пригласил его?» «Обычная вежливость». «Ах. Ну конечно. Я и забыла о том, какой ты у нас вежливый парень». «Ма ма бу бу ка буль буль», – выдал малыш, и он засмеялся. Как бы странно это не выглядело, Швед начал привыкать. И уже даже скучал, когда мелкий молчал.
– Знаешь, если не перестанешь ворчать, первые слова малыша будут бу-бу. – вслух сказал он, а про себя думал: «Гнать мысли и плохое предчувствие. Он просто доктор. Спасшийся человек, случайно оказавшийся здесь в то же время. И, наверняка, не имеет никакого отношения к беременности».
Она накрыла на стол как раз вовремя. Гость прибыл.
– Проходите, Валерий. Присаживайтесь. Знакомьтесь, моя жена – Милена. – Она густо покраснела, ведь он впервые представил её так. Лицо доктора осунулось. Она же, поглощенная случившимся, этого не заметила.
– Валерий, я крайне удивлена, что мой супруг…, – намеренно выделила она это слово, – пригласил вас…
Мила была смущена, но вдруг эмоции у неё на лице застыли, и она уронила миску с жаркое, разбившуюся вдребезги. Швед подскочил и обнял её за плечи.
– С тобой всё в порядке? Что-то с ребёнком? Родная? Почему ты молчишь? – он испугался, чёрные мысли проникали в сознание, руки тряслись. Она сверлила доктора взглядом, но тот глаз не отводил.
– Стало быть, ваша жена узнала, с какой целью я прибыл. И это её шокировало, – напряжённо произнёс он, слова давались человеку с трудом. «Он знает про дар Милы! Откуда мать его?»
– С какой стати ты решил, что я доверюсь тебе? Зная, от кого ты пришёл! – глаза девушки горели, лицо приняло пурпурный оттенок.
– Вы не сможете родить самостоятельно, и вам это известно. Вы же, имея определенные способности, чувствуете, какое положение занимает плод? – понизил он голос, словно говорил что-то непристойное. Она поникла, глубоко вздохнула и присела на стул.
– Что? Как-то не так лежит? Это как? Ногами…вперед? Ты знала?! И не сказала мне?! —взревел Швед и пустился по комнате. Описывая круги, он метался из угла в угол. «Как она могла скрывать от меня такое?!» У неё по лицу катились слёзы —молчаливые и тоскливые.
– Вы обязаны, мне довериться, если хотите сохранить жизнь себе и ребёнку. Я не буду давить. Найдите меня, когда придёт время. Спасибо за приглашение, но я не голоден. Доброй ночи, – сказал доктор и отчалил.
Швед был слишком зол, чтобы её успокаивать. Ему даже нравилось, что она плачет. «Так ей и надо!» Это был самый странный ужин в его жизни. «Значит, твари послали врача. И не просто, а специального! Для Милы. Они знали о проблеме, а я нет! Чёрт! Даже они знали об этом! Делают всё для того, чтобы ребёнок родился и жил. Но что дальше? Страшно подумать. Получается, Мила нужна им, раз они заботятся о её жизни. Ну, конечно! Ребёнок первый год нуждается в матери». Мысленный коридор привёл его в тупик, подводя к тому, чего он боялся больше всего – потерять их. «Что если твари заберут их обоих? И тогда я останусь один».
В эту ночь он спал плохо. Кошмары съедали разум и душу. Пред ним предстала Мила. Она держала кудрявую девочку за руку, у неё были серые глаза и его скулы. А потом они медленно удалялись и исчезали в липком тумане болот. Красные глаза сверкали адским огнём в темноте, голос грохотал приближаясь: «Всё будет так, как предначертано!»
Он вскочил, насквозь промокший. Мила обняла его за плечи: «Прости меня, если сможешь. Ты так нервничал, я побоялась сказать. Я хотела верить, что это не так». Он развернулся и зарылся лицом в её волосы: «Больше ничего не скрывай. И я тоже не буду. Договорились?» «Да». «Да», – повторил малыш сонным голосом, и Швед грустно улыбнулся.
Наутро он рассказал ей о просьбе Пекаря. Она нахмурилась. С одной стороны ему очень хотелось выйти за пределы селения, ведь здесь уже успело наскучить. С другой – он считал это рискованным, ведь ребёнок мог появиться на свет в любой момент. Ему не хотелось пропустить важное событие. «Думаю, ты должен согласиться». «Она хочет, чтобы я пошёл?»
– Не знаю. Не хочу пропустить рождение малыша.
– Слушай, родной. Я понимаю, это риск для тебя, за стеной мертвяки. И риск пропустить роды. Но тебе это нужно. Ты слишком устал от мыслей. Я знаю, как никто другой. Там ты сможешь очистить голову. Не поверишь, но даже твоему мозгу нужен отдых. Ну, а если я вдруг начну рожать, ты почувствуешь и быстро вернёшься.
И правда, он совсем забыл, как может чувствовать её, и малыша слышит всё время. Даже сейчас тот причмокивал и сладко гулил у него в голове. Изначально никоим образом явление не доставляло ему неудобства, он любил его слушать. Несмотря на грызущее изнутри беспокойство, Швед согласился на вылазку и незамедлительно сообщил Пекарю. Выходя из его дома, в дверях он наткнулся на Лену, и она выронила из рук посуду.
– Последний сервиз, – пролепетала девушка раскрасневшись.
– Прости, я не хотел. – «Почему она покраснела? Неловко из-за сервиза?» Он помог ей убрать осколки.
– Твой папа беспокоится.
– Правда? – теперь она походила на свёклу. «Да что это с ней творится?».
– Ну, ладно. Мне пора.
– Подожди. Давай встретимся… сегодня, в дозоре. Есть разговор.
– Ну, я вроде как теперь не в дозоре. И совсем забыл спросить, нужно ли выходить сегодня. Придётся вернуться. Если выйду, увидимся там, – помахал он ей и поспешил обратно к Пекарю.
Как оказалось, в этот день дежурить было не кому, и ему предстояло скучное дежурство. Это он вполне мог пережить. «Что за разговор у Лены?» Он надеялся, что она не собирается говорить о своих любовных делах. Он же не девчонка. Да и они никогда не делились секретами. Где-то в глубине души Швед знал, что упускает очевидное, лежавшее на поверхности, прячущееся за страхами и навалившимися проблемами. Отодвинув подальше всплывающую истину, он вдруг вспомнил слова доктора. Если малыш лежит ножками, то им, и правда, понадобится помощь. «Но доверять прохиндею, которого прислали твари? Нужно как следует обдумать».
Попрощавшись с женой, он заступил на дежурство. Скука была смертная. В его обязанности входило следить с вышки за восточным участком забора, выхаживая по периметру. Глаза слипались, и он ускорял шаг. Швед размышлял о том, стоит ли доверять доктору.
– Привет, Макси, – пропел нежный голосок из темноты, и она вошла в кружок света.
– Кхм. Привет. О чем ты хотела поговорить? —осторожно спросил он, в глазах девушки блеснуло что-то опасное. «Что это? Какая-то эмоция?»
– Я долго думала. Папа, наверное, говорил тебе, что в последнее время я была немного…взволнована…, – быстро сделала она шаг навстречу и поцеловала его в губы.
Он колебался всего мгновение, и, осознав, шарахнулся. «Зачем ты это сделала?» Поцелуй он прервал не сразу, а, значит, ему понравилось. Ох! Как же он себя за это ненавидел! «Если бы так поступила Мила, я бы взорвался. А она узнает. Наверное, уже почувствовала». Лена шагнула, но он остановил жестом.
– Ты тоже этого хочешь, Макси. Кого ты обманываешь? Её? Себя? – в глазах застыли непролитые злобные слёзы. Швед вдруг понял, что это было за состояние – безумие. – Я не собираюсь сдаваться! Я намерена бороться за тебя! Она тебя недостойна. Да и всё равно умрёт при родах! Все умирают! И тогда ты станешь моим!
У него звенело в ушах, пульс участился, ненависть сковала сердце, окружая цепями. Всё сливалось и растекалось перед глазами, и он, не в силах держать это в себе, высвободил эмоции и направил на неё. В то же мгновение осязаемая им волна – бескрайняя, мощная и слегка различимая глазу, ударила Лену в грудь. Её тело взметнулось как в замедленной съемке, выгибаясь назад, лицо исказила гримаса боли. Перемахнув через ограждение, она исчезла из вида.
«Что я наделал? Что это было? Я сплю? Я убийца. Клеймо. Мила? Что будет с ней? С ребёнком?» Он перегнулся через ограждение и увидел Лену, застывшую над землёй. В паре метрах от забора стояла Мила. Такой злой он её ещё не видел. Тело Лены мягко опустилось на землю. Девушка была без сознания и мерно дышала, что не могло не радовать. «Как это понимать?!», – от её сурового и холодного взгляда у него начала потрескивать голова.
«Она хотела поговорить. Я не сразу понял, что ей нужно…, и она…». У Милы вытянулось лицо, а затем она прищурилась. Он почувствовал попытку вторжения в разум. Раньше такого не случалось, Мила проникала в него, когда вздумается. Насупившись, он усилием воли заблокировал доступ. Почувствовав это, она вспыхнула. «Серьёзно?! И когда же ты научился блокировать от меня мысли?! Что ещё ты скрываешь?!»
– Ничего, родная, клянусь. Просто…не очень приятно, когда ты так делаешь. И ещё, я немного в шоке от того, что произошло. С ней всё будет хорошо. Пойдём домой и обсудим спокойно. – Она резко развернулась и пошла к дому, а он, оставив пост, последовал за ней.
«Лена очнётся, память ей удар вряд ли стёр. Ох, что же я натворил! И как сделал? Неважно. Она никому не расскажет. Кому понравится, чтобы его считали психом?» Как только они переступили через порог, Мила вцепилась ему в рубашку так сильно, что та затрещала по швам. «Что там было? И как давно ты скрываешь от меня это?» Малыш проснулся и недовольно заворчал.
– Тише. Ты разбудила ребёнка. Она сказала, что хочет поговорить, а сама несла чушь и потом…
– Поцеловала…, – произнесла она и расстроилась.
– Любимая я оттолкнул её. Я бы никогда…
– Да, оттолкнул! Со стены! Чем ты думал?! Она непременно расскажет, и нам вновь придётся скитаться! Ребёнок родится в лесу! – она отвернулась, пряча слёзы.
– Это был не обычный пинок под зад…, а что-то невидимое, – я понимал, как это глупо звучит. – Ты же не дала ей разбиться, и остановила перед землёй, верно? – она смотрела на него потрясенно.
– Я пришла в тот момент, когда она падала, но остановить не могла. Я ничего не делала. Получается, ты сначала сбил, а потом остановил её…мысленно. Давно ты так умеешь?
– Сегодня впервые. Она просто сильно разозлила меня, и тогда произошло что-то ненормальное.
– Тем хуже. Нас сожгут на костре.
– Она никому не скажет. Ты бы хотела слыть сумасшедшей? Да и из дома она давно не выходит, ведёт себя странно. Все только посмеются.
– Ты прав. Если она всё же откроет рот, мы скажем, что ей привиделось. Или что ты отходил от поста, и напасть мог кто-то другой. А она подумала на тебя, ведь на вышке обычно темно.
На следующий же день произошло так, как он и предполагал – Лена молчала. Не пришлось даже использовать придуманную версию. Никто не знал о его отсутствии остаток ночи. После завтрака он наведался к доктору. Его поселили вместе с Серёгой и Лёхой. Так что пришлось сначала побеседовать с ними. Обсудив предстоящую вылазку, он вышел с доктором в сад.
– Я не буду растягивать беседы. Мне необходимо знать всё, что известно о тварях. И о том какая награда ожидает вас, после оказанной помощи? – начал он жёстко.
– Хорошо, – глубоко вздохнул док. – После того как всё рухнуло, мы сбились в небольшую группу людей. Как-то ночью на нас напали существа похожие на волков, только больше, гораздо. Моя дочь – Виктория, была ранена. Это вам знать не обязательно, но чтобы вы понимали, Макс. В некотором роде она жива. Яд от укуса проник в кровь слишком быстро, и я не успел ничего предпринять. Вскоре она перестала походить на мою девочку. Повадки стали волчьими. Нет. Внешне, конечно, не изменилась, но внутри что-то сломалось. Она стала убивать, безжалостно и хладнокровно. Понимая, что дочь может с лёгкостью истребить всех остальных, я увёл её далеко на восток. Там, в лесах за болотом, я встретил существо. Не знаю, что он такое. Да мне и не важно. Он обещал спасти мою дочь за одну услугу – я должен принять роды у Милы. Это и есть плата. Всё чего я желаю, спасти мою девочку.
– Ваша дочь настолько плоха, что вы решили довериться красноглазой твари из леса?
– Она убивает всё, что дышит. Яд монстра поражает нервную систему и каким-то образом воздействует на мозг, – он совсем поник. – Она, действительно, очень плоха. Знаете, Макс…я, и правда, хочу помочь. Мне можно довериться.
– Я поговорю об этом с женой. Но если ты замышляешь что-то. Если хотя бы подумаешь причинить вред моей семье. Я уничтожу тебя, – выплюнул он ему в лицо, от напускной вежливости не осталось и следа.
Ночью он собрал необходимые вещи. Мила покопалась в его голове и теперь задумчиво перебирала бусы. На душе у него скребли кошки, да и малыш был подозрительно тихим. Внутреннее чутьё подсказывало – остаться. «Зачем я вообще согласился? Если откажусь, подумают, что на меня нельзя положиться». Он взглянул на Милу, и она прервала размышления: «Всё будет хорошо. Иди и не думай об этом». Она слишком хорошо его знала. Иногда было совсем некстати.
Отряд отправился в путь. До города было недалеко, и вскоре они пробирались по улицам, стараясь не шуметь. Облазав парочку магазинов, решили двинуться на неизведанную территорию – здесь ловить было нечего. Улицы тянулись вереницей. Кое-где сновали мертвяки – медленно и уныло. На новой территории они обнаружили небольшой продуктовый магазинчик, немного разрушенный стихией. В него и зашли, убедившись, что за ними не увязались трупы.
Швед шагал вдоль полок, набитых консервами и теми продуктами, которые применить уже вряд ли получится, и забрёл в подсобное помещение. Кое-что сохранилось и в нём. Собирая консервы в рюкзак, он уловил звуки, доносившиеся из встроенного в стене шкафа. Подойдя на расстояние вытянутой руки, он быстро отодвинул дверь в сторону, и на него выпрыгнул обезображенный мертвяк.
Он не сразу понял, что происходит. Издавая мерзкий булькающий звук, труп пытался дотянуться и разодрать ему горло. Инстинкт сработал, в груди что-то шевельнулось. То, что случилось потом, он никогда не сможет описать словами. Каждая клеточка его тела откликнулась на призыв, разрастающийся в области сердца. И тогда сила невиданной мощи активировалась в полной мере. Он не знал, что с ним творится, и как это применить, но желание вдруг исполнилось само собой. Мертвяк выгнулся, визжа, как резаная свинья, и начал складываться. Кости ломались, трещали, затмевая издаваемые им вопли. Он спас себе жизнь одной только мыслью!
– Что ты такое? – Лёха стоял позади, инстинктивно направляя автомат в его сторону.
«Это нехорошо. Даже слишком. Как много он видел? Наверное, достаточно, чтобы пристрелить». «Я твой друг помнишь?», – сказал он про себя по привычке, и Лёха затряс головой. Швед сразу догадался, что отправил мысль ему в голову. Так обычно делала Мила.
– Не двигайся! Или буду стрелять!
– Лёха ты сдурел? Что это был за треск? Что, мать вашу, происходит? – подоспел Серёга, непонимающе переводя взгляд с него на Лёху, и обратно.
– Не подходи, Серый! Он опасен! Он урод! Тебя укусили, да?
– Я не урод! И не опасен! Опусти оружие! Не глупи, —он не хотел, но прозвучало это угрожающе.
Он был переполнен нескончаемой, всепоглощающей силой. Она будоражила, возбуждала и наполняла энергией. Ему хотелось действовать, и он шагнул. Лёха расценил поведение по-своему и выстрелил очередью из автомата. А он выпустил энергию на волю, чувствуя с каким ликованием она вырывается на свободу. Она рвалась потоком, время застыло. Швед ничего не понимал, и просто стоял, разглядывая руки. Крик малыша выбросил его на поверхность разума, и он сдавил голову руками. Затем возник голос Милы: «Кажется, началось! Кажется, началось!»
Он не ждал ни секунды, отгородившись от криков, что сводили с ума, и бросился бежать со всех ног. Миновав магазин, услышал, как пули достигли цели, которой он перестал быть. «Всё бы отдал, чтобы посмотреть на их лица». Приближался закат, и Швед прибавил ходу, периодически подслушивая, что происходит. «Сейчас главное рождение малыша», – так он себя успокаивал. От бега кололо в боках, заветная цель была близка, на передышку не было времени.
Вот показалась черта, забор близко. «Успел». С вышек открыли огонь. «Свои! Почему они стреляют? Ну, конечно! Лёха передал по рации о том, что случилось!» Сердце на мгновенье перестало стучать, и забарабанило ускоряясь. Ярость накатила. Он вновь призвал силы, с трудом сдерживая порыв, и остановил время, пули замерли. На подсознательном уровне он понимал – произойдёт что-то очень плохое. Открыв ворота, Швед побежал к дому, возле которого кружили ещё двое. Он сбил их с ног еле уловимой волной, также как Лену. «Интересно, откуда это во мне? Плевать. Как же тихо. Ах, да». Он снял собственную блокировку, и его оглушил крик жены. Малыш тоже кричал.
Заглянув в комнату, Швед остолбенел от страха. Доктор разложил страшные, острые предметы на простынях. Мила корчилась на диване. Он подбежал к ней и взял за руку. Глаза у неё были мокрыми, волосы прилипли к шее. Сейчас она была так уязвима, что сила буквально вырывалась из-под контроля, предметы парили. Увидев это, обязанные помогать женщины сбежали. «Родной, опусти предметы! Ты пугаешь людей!» Только после её слов Швед осознал, что это делал он сам, а точнее нервы, и опустил всё на место.
Доктор взял скальпель и направился к Миле, но его отбросило и ударило об стену, и он потерял сознание. «Ох, нет Макс! Что теперь будет?» Швед этого совсем не хотел, но острый предмет, приближающийся к любимой, включил что-то внутри. «Что же делать? Думай дружище, думай!» Он слушал малыша, кряхтевшего и изредка переходившего на крик, ослабленный и хриплый. И тут его осенило: «Он меня слышит…». Прижавшись щекой к животу, он подумал: «Я знаю, ты меня слышишь!» Как только он отправил малышу мысль, перед глазами возник образ ребёнка: милое личико искажала гримаса. Швед понял, что это девочка, и в реальности глухо разрыдался. Пока он любовался дочерью, заметил, что лежит она головкой вниз, как и положено. Видимо, изменила положение незадолго до родов. «Спасибо», – сказал он дочке, и взял жену за руку.
– Мы справимся без него! Слышишь?! Мы сможем! Наша девочка лежит так, как нужно! Я сам это видел! – Мила часто кивала. Начался новый приступ, и она сильнее сжала ему пальцы.
Шаг за шагом они прошли через это вместе. Природа вела их и направляла, и совсем скоро он держал на руках свою дочь, внимательно разглядывавшую его с улыбкой на лице. «Она всем покажет!» Он не скрывал своих слёз, гордость и нежность переполняли ему сердце и душу.
Мила кормила малютку грудью, а он любовался ими, будто впервые.
Доктор пришёл в себя, потирая место ушиба, на котором выросла здоровенная шишка. Когда он смог подняться и сфокусироваться, лицо его стало, мягко говоря, удивлённым.
– Не имею ни малейшего понятия, как вы смогли! Но это чудо!
– Теперь можешь спасать свою дочь, Док. Не теряй время зря.
– Да, да, – пробормотал он, глупо улыбаясь, но достаточно быстро вернулся.
– Макс, боюсь у нас проблема. Там люди с автоматами, и они настроены не доброжелательно.
«Конечно». Человек опасается того, что понять не в силах. И они боятся его настолько, что точно захотят уничтожить. Он увидел на лице Милы откровенный ужас. Она слышала их мысли. «Как нам теперь быть?» Ужас вдруг сменился удивлением. «Как ты это сделал? Там, в городе?» – она вновь копошилась у него в мозгах, вытягивая информацию.
– Не знаю. Вставай, мы уходим.
– Куда мы пойдём?
– Разве у нас есть выбор? Скоро холода. Нет времени искать новый дом. Мы пойдём в старый. Я стал сильнее. Ты и сама видела. Я смогу защитить вас от кого угодно. – Она верила ему, и чувство согревало, как солнце в летний день.
Поднявшись, и закутав малышку в одеяло, они приготовились выйти из дома. Доктор примкнул к их группе, и, наверняка, последует за ними. Его дочь у тварей, а они живут за болотом. При мысли о них, у Шведа подогнулись колени, но он быстро взял себя в руки. «Только вперёд! Ради своей семьи!» Он шагнул в сумерки вечера, и остальные шагнули за ним.
